Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 16

— А можно спросить у вас одного совета? — Сказал я.

Александр, заинтересованный моим вопросом, приподнял бровь. Дядя Костя и председатель переглянулись. На их лицах тоже играла легкая заинтересованность.

Дело было вот в чем. Мой отец, ведь тоже был офицером. У них в части не раз и не два бывало, что кто-нибудь из офицеров забарагозит.

Вспомнил я тогда одну историю, что рассказывал мне отец, будучи уже полковником и командиром части. Призвался к ним в часть, в медицинскую службу, один молодой хирург. Фамилию и имя я его позабыл, но был он лейтенантом. Ну и повздорил как-то с местным прапорщиком. Сильно повздорил.

После начались у того лейтенанта проблемы по службе: то медикаменты запаздывают, то антисептиков нету. Отец рассказывал, что это проказничал прапорщик. Да только по документальной части было к нему не подкопаться. Да и сам он руками разводил, мол, у меня все чисто.

А потом еще у лейтенанта и в семье проблемы начались: закапризничала жена. Не нравилось ей жить в военном городке. Короче, напился на службе лейтенант, ну а прапор, не будь дурак, об этом тут же доложил отцу. И казалось бы, все тут ясно: лейтенанту нужно втык вставить, выговор вынести серьезный. Да только отец, зная, что молодой врач — профессионал, хороший хирург, повременил с этим делом. Собрал он товарищеское заседание из ближайших офицеров, вызвал на него и лейтенанта, и прапорщика.

Там все это дело подробно и разобрали. Выслушали обе стороны конфликта. Ну и что? Разрешилось все не в пользу хирурга. Лейтенанту только пальчиком погрозили, а прапора так прочихвостили, что он позора не выдержал. Перевелся в другую часть.

Вид молодого капитана меня и навел на такую мысль: если уж документы подписаны, почему не подтолкнуть председателя к тому, чтобы устроить вот такой вот «товарищеский суд». Вот на нем уже все и разберутся, что к чему.

— Можно, — с улыбкой кивнул капитан.

— Скажите, а бывает у вас, что кто-нибудь из офицеров воспитателей сильно проштрафится?

— Конечно, бывает, — рассмеялся капитан. — Однажды я сам очень проштрафился.

С этими словами он по-доброму глянул на председателя. Добавил:

— Михаил Ефимович эту историю знает.

— Какую? — Заинтересовался я.

Взгляд Александра сделался вдруг мечтательным и задумчивым. Капитан явно обратился к своим далеким воспоминаниям.

— Пять лет назад, когда был я старшим лейтенантом, — начал он. — Пришла к нам в училище молодая учительница немецкого языка. Красавица, умница, комсомолка. Одним словом — чудо, а не девчонка. Ну и я, тогда еще холостой офицеренок, приметил ее. Стал ухаживать. Да только наш инструктор по физподготовке тоже приметил. Ух и поссорились мы тогда с ним. Знатно, ничего не скажешь. Да еще прямо в училище.

— Ну и чем все это кончилось?

— Начальник позвал нас с ним, позвал офицеров, самых авторитетных, ну и вправил нам обоим мозги. Не стал он выносить сор из избы. Наказывать нас лишний раз. Сказал, мы сами себя наказали, вот так вот опозорившись. Ну, был он прав.

— А что с той учительницей стало? — Спроси с улыбкой дядя Костя.

— Женой она моей стала, — рассмеялся капитан.

— Так. Ничего я не пойму, — председатель потер высокий лоб. — Это мы сейчас все к чему?

— Да так, ни к чему, — хитровато улыбнулся я. — Интересно просто стало.

— Ну тогда ладно. Пойдемте и поговорим по существу проблемы.

— Может, вы с ними? — Глянул я на капитана.

Тот смутился.

— Ну, лезть в чужое дело, мне кажется, не очень хорошо.

Председатель с дядей Костей глянули на меня удивленно.

— Я подумал, нам бы чужой взгляд не помешал бы. Трезвый, не заинтересованный. Со стороны, так сказать, — ответил я на их вопросительные взгляды.

Капитан пожал плечами.

— Ну, если никто не против, то и я не против.

— Пойдем уж, — вздохнул председатель. — Чего ты, Саша, будешь тут один, в коридоре сидеть?

Председатель полистал бумаги, которые ему принесла секретарь по его звонку. Бумаги были кальками приказов, выписанных на дядю Костю.

— Есть тут докладная записка, — сказал он. — анонимная. Есть приказ на выговор за пьянство. Вот, постановление из отделения школы высшего мастерства о замене состава тренеров.

— Мне нашли замену? — Дядя Костя поерзал на стуле.

— Нет. Пока еще не нашли.

— Тут до соревнований осталось всего ничего, — посетовал тренер. — А у них такие перестановки!

— А кто составил приказ? — Спросил дядя Костя.

— Подписан он руководителем отделения школы мастерства, — сказал председатель.

Вот значит как. Выходит, первый зам себя неплохо оградил. В официальных документах он никак и нигде не числился.

— М-да… Ситуевина, — председатель снова потер лоб. — Неприятность вышла какая. Да еще и прямо перед соревнованиями. Ну тут ничего не попишешь. Руководитель отделения действовал согласно инструкции. У тренеров-воспитателей за последние полгода не должно быть никаких нарушений трудовой дисциплины. А тебе, Костя, в самый последний момент прилетел выговор. Вот и сняли.

— Выговор по одной только докладной записке, — вздохнул дядя Костя. — А мне директор нашей спортивной школы ничего разъяснять не стал. Мол, раз есть проступок, надо наказать. Нито его самого накажут. Сказал, что пожурили его у вас, в спортивном обществе, когда узнали, что он за пьянство наказал меня простым замечанием.

Да уж. Как обычно, крайних не найдешь. Все старательно прячут свои хвосты, чтоб не схватили.

Председатель задумчиво нахмурился. Стал шелестеть бумажками, перебирая их и вчитываясь в текст отдельных документов.

— Если спросить меня, — начал он, — то дело какое-то мутное. Тут пока разберешься, пока концы найдешь…

— И соревнования уже начнутся, — докончил я.

Председатель вдруг стал еще более угрюмым от мысли, пришедшей ему в голову.

— Это прямо какая-то диверсия, — сказал он. — Будто кто-то прямо накануне важного события решил одного нашего тренера из строя вывести.

— Ну или не дать мне поучаствовать в создании сборной, — сказал дядя Костя. — Мне кажется, это все какой-то бюрократический фокус. Какой-то запутанный клубок.

Тут и я понял, к чему клонит тренер. А ведь и правда, фамилии первого зама в документах нигде не фигурировало. Докладная записка — анонимная. А руководитель отделения школы спортивного мастерства должен был принять какое-то решение немедленно. Ведь на носу отборочные соревнования. Вот и вышло так, что дядю Костю по надуманному выговору отстранили. Да только злоумышленник, видимо, и сам понимал, что если тут станут разбираться — все раскрутят и директору «Надежды» придется отменить приказ о выговоре. Да только будет уже поздно: соревнования к этому времени пройдут, а дядя Костя уже пролетит с должностью тренера сборной. Хитро, ничего не скажешь. Да только и мы можем быть хитрыми.

— Михаил Ефимович, — сказал я. — Вы же знаете, что дядя Костя — хороший тренер.

— Знаю, — кивнул он. — Но одного моего мнения мало. Тут еще есть у нас и руководитель отделения. Тут он решает, кто именно будет в тренерском составе.

— Вы его знаете, дядь Кость? — Спросил я.

— Нет, не знаю, — покачал тренер головой.

— Ну вот. Значит, не знает он, какой наш дядя Костя наделе. Для него он просто, какой-то пьяница.

— Ведь в приказе и в записке так и написано: за пьянство, — задумался дядя Костя. — Без какой-то конкретики.

— А нельзя сделать, как дядя Саша рассказывал? — С этими словами я глянул на Капитана, притихшего на стуле у стеночки.

Услышав свое имя, Александр пошевелился. Закинувший ногу на ногу, он поменял их местами, чтобы усесться немного поудобнее.

— Как сделать? — спросил председатель.

— Товарищеское заседание? — Тоже спросил капитан. — Вроде того, про которое я мальчику рассказывал?

— Да, — я кивнул, — чтобы не разбираться во всех этих бумажках. Ведь это ж долго. А если сразу все посмотрят на дядю Костю, поговорят с ним. Может, руководитель и изменит свое решение.

— Это экстренное заседание получается, — задумчиво произнес председатель. — Вроде как, внутренняя диверсия относительно тренерского состава произошла. Во всяком случае, я это так вижу.

— Целое ЧП, — рассмеялся дядя Костя.

— А почему бы и нет? — Пожал плечами председатель. — Вызову срочно замов своих, вызову руководителя из отделения, ну и тебя, Костя. Выступишь, ну и решим, как тут быть при конкретных обстоятельствах. Я вот, например, буду за то, чтобы тебя вернули в тренерский состав. Лично походатайствую об этом.

— Дядь, Кость, все нормально будет, все решиться в нашу пользу, — сказал я, когда мы вышли из конторы.

Константин Викторович все еще беспокоился. Был он хмурым и задумчивым.

— Председатель сказал, вызовет замов, — проговорил старый тренер. — Если все это дело рук первого зама Неминяйло, он будет против меня выступать.

— Зато председатель за вас, — улыбнулся я. — Да и обстоятельства, сами видите, подпирают. Скоро соревнования.

Константин Викторович вздохнул. Вернувшись к мотоциклу, дядя Костя заметил, что подспустило переднее колесо. Он полез в люльку, достал старый насос. Принялся качать.

— Давайте я, — сказал я, увидев, как обильная испарина выступила на лбу у тренера.

Тот улыбнулся, уступил мне место. Когда я подкачал колесо, и дядя Костя проверил его на упругость, то сказал:

— Вот теперь нормально. Ну, поехали.

Константин Викторович сел в седло. Я забрался в люльку и подал ему шлем. Внезапно нас окликнул уже знакомый нам капитан. Он как раз сходил по ступенькам конторы. Дядя Костя, собиравшийся топтать лапку стартера, расслабился. Опустился на сидение.

— Вот так дела у вас тут творятся, — с улыбкой сказал капитан, подоспевший к нам. — Интриги, как в кинофильме.

— Век бы мы эти интриги не видали, — махнул рукой дядя Костя.

— Ну, — покивал капитан. — Я чего хотел. А когда у вас будут соревнования? Нельзя ли поприсутствовать? Посмотреть хочу, как местные ребята соревнуются.

— Можно, — улыбнулся дядя Костя. — А чего ж нельзя то?

— А когда они у вас?

— В воскресенье, — сказал я. — Спортивная школа «Надежда». Приходите, конечно.

Пообещав обязательно быть, капитан распрощался с нами и ушел по своим делам.

Председатель назначил совещание на утро следующего дня, и я должен был узнать о его результатах, как раз когда дядя Костя приедет за мной, чтобы отвезти на тренировку.

Тренер очень нервничал по этому поводу. Я же был спокойнее. Почему-то, казалось мне, что все пройдет хорошо. Что под нажимом обстоятельств, дядю Костю оставят в составе тренеров.

Константин Викторович приехал за мной и, привычным делом, позвал за двор резким звуком мотоциклетного клаксона, я вышел уже готовый, со спортивной сумкой за спиной.

— Ну как оно прошло? — Поздоровавшись и забираясь в люльку, спросил я.

Козырек шлема бросал тень на лицо старого тренера, и сложно было сразу понять, какое у дяди Кости настроение. Когда он глянул на меня веселыми глазами, я сразу все понял.

— Оставили меня, — улыбнулся он. — Утвердили. Теперь я тренер сборной.

— Ну вот видите, а вы переживали, — сказал я с улыбкой. — А что первый зам? Что он говорил.

— А первого зама, Вова, — посерьезнел дядя Костя, — первого зама на заседании не было. Не пришел он, на болезнь сослался.

— Как-то это подозрительно. На награждении не был. На заседании — тоже. Будто бы он от нас прячется.

Ничего не ответив на это, дядя Костя только пожал плечами. Снова заулыбался.

— Хорошая у тебя была идея с этим собранием. Все решилось быстро и сразу. По-человечески. Без дурацких бумажек. Решили, что раз уж это единичный случай, а не систематическое пьянство с моей стороны, и выговор, и отстранение — это очень уж чрезмерные наказания получаются. Ну и отменили приказ о выговоре новым постановлением. Только старое замечание в силе оставили.

— Ну вот и хорошо. Значит, продолжаем готовиться к соревнованиям?

— Продолжаем, — кивнул мне улыбчивый тренер.

— Так это мы, получается, с тобой в одной весовой категории? — спросил Дима Чирков, когда подсел ко мне в раздевалку после взвешивания.

— Получается.

— Ты с какого веса начнешь свои первые подходы?

Отборочные соревнования нынче проходили в нашей спортивной школе «Надежда». Народу было море, в основном дети, готовящиеся соревноваться. Судили нас спортсмены-инструктора, работавшие в отделении школы спортивного мастерства. В жюри же заседали: руководитель отделения, его зам, ну и старший тренер нашей будущей юниорской сборной.

Спортзал вычистили от лишнего. Соорудили помост для выступающих. Поставили судейскую трибуну и лавочки для зрителей. Начало планировалось в час дня, хотя все пришли еще к девяти утра. До сих пор продолжалось взвешивание.

— Еще не знаю, не определился до конца, — слукавил я.

Так-то я уже знал, с какого веса я начну выступление. Да только знал я также и то, что Чирков будет дышать мне в спину. Фактически, судя по весовым показателям, что мы показывали на последних соревнованиях в проходке, мы с Чирковым оба претендовали на места в сборной. Зависеть будет все от того, как кто выступит. Возможно, сможем попасть вместе в нашу наилегчайшую весовую, а может быть, придется нам бодаться за одно и то же место.

К слову, похудевший и подокрепший Кайметов тоже опустился до нашей весовой. Полную силу за это время набрать он не смог, но прогрессировал быстро. Потенциал у него есть. Если раньше он работал в легком весе, теперь же будет вместе с нами, в наилегчайшем.

По его недовольному лицу было видно, что совсем он не рад такому развитию событий. Да только и отступать в силу своего характера Кайметов не хотел. Стремился выложиться на максимум и тоже попасть в сборную. Да только знал я, что вряд ли у него это дело выйдет. Если, конечно, не случится какое-нибудь чудо.

— А. Ну я тоже, — хитровато улыбнулся Чирков.

Я хмыкнул. Вот хитрец. Видит же своего главного конкурента. Понимает, с кем ему, скорее всего, придется бодаться. Ну и хочет выяснить, с какого веса я начну, чтобы подстроиться можно было.

Все же, в тяжелой атлетике и тактика важна: нужно знать, какой вес правильно будет поставить на подходе, как схитрить, чтобы обойти своих оппонентов. Иногда в таких «железных играх» счет идет на килограммы.

— А знаешь что, Вова, — вдруг сказал Чирков. — А я думаю, ты меня обойдешь.

— Да? А чего это ты так решил?

Он вздохнул.

— Просто ты парень крепкий. Я же помню, как ты на последней проходке выступил. Мне кажется, мне тебя не переплюнут. Вот я и решил, что, наверное, не буду сильно упираться. Не буду веса задирать. Пойду спокойно. Как получится, так получится.

— А я думал, ты хочешь в сборную.

— Хочу. Но выше головы же не прыгнешь, да?

— Зависит от того, как высоко ты можешь прыгнуть.

Чирков рассмеялся, хлопнул себя по бедру.

— Ну. Тоже верно.

Внезапно в раздевалку зашел Марат. Он, видимо, был только что после взвешивания, потому как надевал майку. Подойдя к своим дружкам, которые ждали его тут же, сообщил всем весовую:

— Легчайшая, — сказал он.

— М-да… Многовато нынче в этой категории народу, — Егор покосился на нас. — Много с кем придется соревноваться, чтобы пробиться в состав.

Он присел на лавку к своим, мальчишки защебетали о каких-то своих пустяках, кто-то пошутил, и все засмеялись.

— Ну что? Легчайшая? — Подошел ко мне Артемий.

— Ну.

— Не завидую, — подобному сказал он. — Я вот в легком весе. У нас народу получилось поменьше. Матвей и вовсе чуть-чуть до средней не дотянул.

— Ага, я булки последние два дня уплетаю, с маком, — похвалился он. — Думал, кинут меня в среднюю. Но не помогло.

— Зато наелся булок, — рассмеялся Сережа.

День был пасмурным, но спокойным. Осенний ветер стих, уступив место терпимой зябкости. Когда мы с ребятами решили сбегать в ларек за булочками, чтобы пообедать, Чирков, который куда-то исчез, как только появился Марат, окликнул меня из коридора:

— Вов, можно тебя на секунду?

Мы с ребятами, топая к выходу, обернулись.

— Вы идите, я сейчас, — сказал я.

Остальные вышли из школы, а Дима Чирков подошел ко мне.

— Чего? — Кивнул я.

— Дело у меня к тебе есть одно, — сказал он, немного помявшись. — Важное. Пойдем со мной в разминочную, пока туда народу не набилось.