Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 8

— Вот коммунисты говорят, что бога нету, — сказал Рыков. — А как же это нету, раз уж он мне тебя так удачно подбросил?

— Мало вам срока за взяточничество, решили и убийство себе заработать?

С этими словами я встал с лавки. Спину тут же прострелило болью, и я поморщился.

— Что такое? — Заметил это Рыков. — Спинка бо-бо? Ну ничего. Проще тебя будет поймать…

У Рыкова, кажется, совсем поехала крыша. Он замахнулся гантелей и ринулся на меня. В последний момент я заметил замок, оставленный кем-то у лавки. Превозмогая боль, я пнул его под ноги Рыкову.

Замок покатился, и Рыков, споткнувшись об него, рухнул на четвереньки, потеряв гантель.

Задрожала дверь.

— Вова? — Послышался голос дяди Кости. — Вова? А чего закрыто?

— Тут Рыков! — Крикнул я, отходя от обезумевшего тренера.

— Что? Вадик? Вадик! Открой!

— Иди ты к черту, сукин сын старый, — проговорил вполголоса Рыков и поднялся.

— Вадик!

— Иди к чертовой матери, Костя! — Выкрикнул Рыков. — Ты мне, с твоим Медведем уже жизнь попортил! Не порти хоть мое последнее дело!

— Вадик! — Догадался Константин Викторович. — Не тронь Вову! Вадик!

В дверь забили. Потом бахнуло. Снова. Еще раз. Это Константин Викторович пытался выбить ее плечом.

Рыков попытался было встать, но я ему не дал. Быстро, как мог, я добрался до стойки с блинами, снял и кинул в него сначала полуторакилограммовый блинчик, следом — двух с половиной килограммовый, потом схватился за трешку.

Диски летели в тренера, а тот, прикрывая лицо руками, отмахивался от них что есть сил, стоя на коленях.

Когда в дверь бухнуло в последний раз, в зал влетел дядя Костя.

— Рыков! — Крикнул он. — Ты че удумал, ненормальный?

Я снял пятерку и кинул в Рыкова. Боль прострелила так, что сперло дыхание. Блин не долетел, а только рухнул на помост за пару метров до Рыкова.

Зато поднялся сам тренер. Он кинулся на Константина Викторовича с кулаками. Тут же дал ему в лицо. Щелкнуло. Дядя Костя отшатнулся и рухнул на землю. Рыков немедля оказался сверху, стал его душить.

— Сукины сыны… — тянул он при этом, — вы мне всю жизнь перепаганили… Карьеру загубили… семью разрушили…

— Вадик… — хрипел дядя Костя, пытаясь оттолкнуть его в лицо. — В-а-а-д-и-и-ик…

Пересиливая боль, я кинулся к ним. Набросился на Рыкова сзади, стал душить изо всех сил, пытаясь запрокинуть ему голову.

Вадим зарычал, запустил руку за спину и схватил меня за одежду. Рывком сволок, отбросив в сторону. Сам же снова принялся за дядю Костю: он отбросил от лица его руку, впился в шею так, что Константин Викторович вцепился в его пальцы на своем горле.

Когда я упал, боль в спине так сильно прострелила все тело, что несколько секунд я просто выгибался на полу, стараясь ее перетерпеть. Едва продышавшись, я обернулся.

Дядя Костя, сжав зубы, уставился на меня округлившимися глазами. Он потянул руку в немой просьбе о помощи. Я не мешкал. Тут же бросил взгляд на пол. Увидев валявшийся там блин на два с половиной килограмма, я бросился к нему.

Перед глазами стояло лишь напряженное лицо дяди Кости. Тело накачало меня адреналином так, что я уже не чувствовал боли в спине. Только сердце беспрерывно рвалось в груди, разгоняя кровь по венам.

Я вцепился в блин, поднял его и тут же кинулся к Рыкову. С размаху дал ему диском по затылку. Рыков вздрогнул, задрожал всем телом и машинально ослабил хватку. Полез рукой к голове, а потом, потеряв сознание, рухнул на пол.

Константин Викторович, сжатый до этого момента словно пружина, расслабился, стал откашливаться, сжимая себе горло.

— Витя… — Глянул он на меня покрасневшими от лопнувших капилляров глазами. — В кабинете директора… Телефон…

Бросив взгляд к дверям, я кинулся туда. Побежал по коридору к уже знакомой двери. Когда вцепился в нее, оказалось, дверь закрыта. Директора не было на работе еще с обеда.

Я метнул взгляд обратно к Константину Викторовичу. Тренер с трудом поднимался на четвереньки. Рыков был еще без сознания и лежал рядом. Однако я знал, что очень скоро он придет в себя.

Думал я недолго. Помчался к кабинету нашего завхоза Тамары Степановны. Когда я распахнул дверь, увидел, что женщины нет на месте. Хотя я не удивился бы, если бы она даже оставалась тут, но все равно ничего не заподозрила. В тяжелоатлетическом зале часто бывает шумно.

Выглядывать и высматривать ее в окне было некогда. Я стал распахивать все шкафы, что были в кабинете. В одном из них наткнулся на ключи, висевшие на гвоздиках. Дотянувшись до того, что висел под намазанной циферкой три, я сорвал ключ и метнулся к кабинету директора.

— Ты че тут делаешь⁈ — Удивилась Тамара Степановна, столкнувшаяся со мной на пороге.

— Рыков. Они с дядей Костей подрались. Звоните ноль два.

— Что⁈ Подрался⁈ — Испугалась завхоз.

— Пропустите!

Я стал протискиваться между ней и дверным косяком. Перепуганная завхоз уступила мне место, и я пулей вылетел из ее кабинете. Ринулся к директорскому.

— Медведь! Подожди! — Услышал я за спиной. — Мамочки!

Рыков, схватившись за затылок, пошатываясь, вышел из кабинета, осмотрелся взглядом бешеного зверя. Когда его попытался остановить Константин Викторович, он просто с силой оттолкнул тренера, и дядя Костя впечатался в стену. Бессильно осел, завалившись под нее.

Рыков побежал было к дверям из школы. Стал в них рваться, но они оказались закрыты.

— Закрыто⁈ — Крикнул я Тамаре Степановне.

— Ну да… — очухалась она. — Я, когда задерживаюсь, через черный ход ухожу, чтобы ключи от дверей в кабинете оставить…

— За мной! — Крикнул я, когда услышал, что Рыков возвращается.

Торопливо вставив ключ в скважину двери кабинета директора, я отпер ее. Прошмыгнул внутрь. Тамара Степановна не успела войти. Рыков схватил ее за воротник, протиснувшись в двери.

— Ай-ай-ай! — Закричала она, когда ткань ее темного платья затрещала по швам.

Женщина осела от страха, а я подскочил, прижал дверью руку Рыкова, что было сил вцепился зубами в его кулак.

— Ай! Сукин Сын! — Крикнул он, когда я почувствовал во рту металлический привкус.

Рыков отпустил, втянул руку, и я захлопнул дверь.

— Помогите! — Крикнул я завхозу, и она, стоя на коленях, вцепилась в ручку.

Вместе мы стали держать дверь изнутри, ожидая, когда Рыков начнет рваться внутрь. Я торопливо засунул ключ в скважину, провернул один раз. Потом бухнуло. Это Рыков потянул дверь на себя.

— Быстрей! Ноль два! — Крикнул я Тамаре Степановне, и та заторопилась, встать. Побежала к телефону.

Сняв трубку, она тут же затрещала телефонным диском.

— Алло? Милиция⁈ У нас ЧП! — Крикнула она.

— Открой дверь, — послышался голос Рыкова с той стороны.

— Нет, — решительно ответил я. — Вы пытались меня убить. Пытались убить дядю Костю. Но теперь вы заперты в школе. Сейчас приедет милиция.

Страшный грохот раздался с той стороны. Это Рыков врезал чем-то в дверь. Когда в коридоре зазвучали шум и возня, Рыков, казалось, притих.

— Ты че творишь, сукин сын⁈ — Крикнул он из-за двери. Видимо, эти слова были адресованы Константину Викторовичу.

Я услышал торопливые шаги по коридору.

Зараза… Спортзал! Там есть окна! Он сможет покинуть школу через них! Если только…

В коридоре раздался грохот, сопровождаемый страшными матерными ругательствами Рыкова. Кажется, догадливый дядя Костя умудрился как-то забаррикадировать дверь изнутри. А баррикадировать ее было чем. Это ж зал тяжелой атлетики!

— Сукины дети! Я вас всех тут поубиваю! Всех поубиваю! — Заорал Рыков на всю школу.

— Тамара Степанована? — Обернулся я к завхозу.

— Милиция едет, — сказала она, бледная как мел, а потом опустилась в кресло директора. — Директору я тоже позвонила. Он будет сейчас же.

— Хорошо, — я кивнул и прислушался.

Рыкова больше не кричал. Не ругался. В коридоре повисла мертвая тишина. Казалось, там не было ни души. Да только я понимал, что это не так. В этой части школы не было окон. Сбежать из широкого коридора, сообщающегося с прихожим залом, Рыков не мог. Наверняка остальные кабинеты тоже были закрыты.

Рыков, кажется, тоже подумал о них, потому что снова закопошился. Он стал стучаться в двери, дергать ручки, постоянно топоча и ругаясь.

— Я закрыла мой кабинет, — пояснила Тамара Степановна тоже, кажется, услышав этот шум.

Когда Рыков вновь затих, я прислушался внимательнее: прислонился ухом к замочной скважине. По ту сторону ничего не было слышно. А потом зазвучал тихий плач отчаявшегося мужчины. Это плакал бывший тренер по тяжелой атлетике Вадим Сергеевич Рыков.