Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 19

— Не прокручивается, — сказал я громко.

Потом я продемонстрировал это рефери: стал крутить гриф, и железный шест, вместо того, чтобы вращаться во втулках, заставил всю штангу поехать на блинах немного вперед.

— Что за заминка? — Встал председатель жюри.

Ребята постарше, приехавшие из школы спортивного мастерства и работавшие сегодня техническими помощниками судей (они следили за весом на грифе и положением штанги, устанавливали на штангу вес), зашли на помост с обеих сторон.

Один из них опустился к грифу, попытался его повращать.

— И правда, — поднялся он. — Надо штангу под замену.

В Жюри дзинькнули настольным замочком, подзывая главного судью-рефери. Парень подбежал к столу, быстро посвящался с ними. Потом подозвал одного из ребят-технических помощников. Все вместе они стали тихо разговаривать.

В зале зарокотали. Я спокойно встал у штанги, ожидая, когда же в жюри распорядятся заменить штангу.

— Технический перерыв! — Объявил председатель жюри. — Пять минут!

— Это, видимо, после того как предыдущий атлет штангу бросил, — сообщил мне подошедший судья-рефери.

Высокий и крепкий парень, смерил меня взглядом. Поджал губы.

— Неприятно получилось, — заключил он. — Ну, ты подожди чуть-чуть. Сейчас гриф заменят, вес установят и подойдешь.

— Медведь! — Объявил председатель Жюри. — Ты пока свободен. Вызовем. Но далеко не убегай.

Покивав, я сошел с помоста. Пошел к коридору. Тут меня встретили дядя Костя.

— Сломался? — Спросил он.

— Угу. Не крутится.

— Плохо, — вздохнул он. — Штанга совсем новая. Директор ее под соревнования и берег. В зале на ней не занимались.

— Брак, наверное, — пожал я плечами.

— Однозначно. На ней и веса сегодня еще большого не было. Ну хорошо, что ты сразу, Вова, заметил. А если б она заклинила прямо посреди упражнения? Так и травмироваться недолго.

Я оглянулся. Пронаблюдал, как сломанный пустой гриф уносят, а заменяют его новым, видимо, самый свежим из тех, на которых занимались в зале. Ребята принялись быстро собирать вес.

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге сорок восемь килограммов, — объявили в жюри.

— Плохая премета, возвращаться на помост дважды, — заметил дядя Костя недобро.

— Я в приметы не верю, — улыбнулся я.

— Ну и хорошо. Тогда с богом.

Когда я вернулся к весу и взялся за новую штангу, увидел серьезную разницу со сломанным грифом. Этот, хоть и был относительно новым, оказался, все же, не таким злым. Насечки на нем уже подзагрязнились от постоянных контактов с кожей атлетов. Это делало сцепление с ним не таким хорошим. Не критично, конечно, но все равно жаль. С новеньким грифом выступать всегда приятнее.

Когда дзинькали звоночком второй раз, обозначая, что времени на выполнение подхода у меня осталось не так и много, я вставил спину. Выдохнув, а потом набрав побольше воздуха в грудь, я снял штангу с помоста.

Марат, стоя у дверей спортзала, наблюдал, как Вова Медведь вырвал сорок восемь килограммов. Зал разлился овациями.

— Вес взят! Опустить! — Возвестил главный судья-рефери.

Марат сухо плюнул. Зараза… Что значили для него эти сорок восемь килограммов всего несколько месяцев назад⁈ Тогда он мог бы вырвать килограммов на пять больше, и даже не запыхаться. А что с ним твориться теперь⁈ Он даже боится сорока двух…

От мыслей о страхе веса Марату стало мерзко. Мерзко, потому что никогда в жизни он не испытывал подобного страха раньше. Казалось ему, что у него просто не может быть страха штанги. Вернее, даже на так. Марат испытывал этот страх и раньше, но всегда, каждый раз, он мог его преодолеть. А сегодня не смог.

Марат не понимал, почему так происходит. Не понимал, почему именно он бриться веса. Почему не может просто пересилить себя, как это было раньше?

Ум мальчика не мог понять настоящих причин. А были они, между тем, очень просты: большой перерыв в тренировках и существенная потеря формы. Будь Марат терпеливее, он бы чувствовал себя так же уверенно, как и раньше, всего через какой-то месяц, ну или полтора.

Однако Марат был нетерпелив по своей натуре. А еще злоблив. Всей душой он злился сейчас на себя, на злосчастную штангу, которой так боится теперь, на тренера Константина Викторовича, но главное, на Вову Медведя.

Марату казалось, что все, что с ним происходит — это Вовина вина. Именно из-за него Марат пропустил несколько месяцев тренировок, просидев со сломанной рукой. Это именно из-за него сняли Рыкова, заменив на бестолкового Перегудина, который не смог даже привести Марата в форму перед соревнованиями. Все всем был виноват Медведь. Марат желал ему неудачи.

Никогда в жизни мальчик не думал о том, чтобы когда-нибудь будет так сильно хотеть, чтобы кто-нибудь проиграл. Что в его простых мальчишеских мыслях появятся и мысли о ненависти к другому человеку. Естественно, Марат не рассуждал подобным образом. Он просто ненавидел. Ненавидел, и самому ему это казалось совершенно естественным и справедливым.

Но как? Как сделать так, чтобы Медведь остался с носом? Только этим и была забита головка Марата Кайметова.

Прошло минут сорок, и все участники завершили рывок. Жюри объявило перерыв между упражнениями. Сейчас штангу, доросшую до шестидесяти восьми килограммов, разберут и снова поставят минимальный вес, с которого начнется второй этап соревнования — точек.

Мальчишки разошлись кто куда: кто-то ждал в раздевалке, другие, в разминочной комнате. Многие ушли в соседний ларек, чтобы перекусить между упражнениями.

Сидя на лавочке, во дворе, Марат наблюдал, как ребята-тяжелоатлеты, присоединились к другим пацанам, и вместе теперь гоняли футбольный мяч по маленькому клочку стадиона. Они отделили свой кусочек футбольного поля четырьмя кирпичами, обозначив ворота обеих команд, и теперь беззаботно играли.

— Марат, пошли с нами? — Услышал он внезапно Егора, подошедшего сзади.

Марат обернулся.

— Мы в ларек идем, — заявил Егор. — Там щас все пончики с повидлой разберут. Так что надо побыстрее.

— Не хочу, — буркнул Марат в ответ.

— Да ладно. Пошли, ты чего?

— Сказал же, не хочу.

— Щас все без нас съедят, и…

— Говорю ж, отстань! — Зло крикнул Марат, и Егор даже испуганно заморгал от удивления.

— Ну… — замялся он. — Ну тогда я тебе куплю, хорошо? Может, тебе еще и лимонада…

— У тебя сигарета есть? — Перебил его Марат обыденно.

Егор удивился еще сильнее. Заозирался.

— Да ты чего?.. Не прямо в школе же… Унюхают же. Поймают и…

— Есть или нету?

— У Кости, вроде, была.

— Где Костя?

— Ну… С нами идет. В ларек.

— Позави ка его.

Когда Егор кликнул Костю, который тоже дружил с их компанией, Марат сообщил ему про сигарету. Мальчик сначала немного растерялся, но под тяжелыв взглядом Кайметова, согласился поделиться.

Вместо ларька они пошли в раздевалку, где Костя и вытащил из старого пластикового пинала, в котором хранил несколько сигарет, одну из них для Марата. Дал ему и спички.

— Попадешься, я ничего не знаю, — хмыкнул Костя тихо и ушел в ларек.

Марат пошел к туалету. Тут крутилась группка каких-то ребят, но их Марат не стеснялся. Сломав сухую палочку, он сделал из нее щипцы, взял в них сигарету и закурил, присев у беленой стены туалета.

— Ого! Большая!

— Когда подожжем?

— Ну, так я ж сказал, на пустыре, после соревнований.

Марат заинтересовался. Он глянул, что обсуждали ребята. Группка ребят из пяти, собралась вместе, в маленький кружок. Были все они не старше двенадцати лет. Марат встал, поплевал на бычок и отбросил сигарету.

Пошел к ним.

— Чего это вы тут удумали, а? — Спросил он, нахально втиснувшись в компанию.

Мальчишки перепуганно глянули на старшего для них Марата. Один из них, худощавый и черноволосый, держал в руках туго скрученный газетный сверток.

— Да вот… — проговорил мальчишка. — Дымовуха у нас. Хотим потом запалить.

— Дымовуха, говоришь? — пробурчал Марат задумчиво.

— Вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге пятьдесят килограммов.

Я встал со своего места на лавке.

— Ну, давай! Дерзай! — Хлопнул меня Матвей по спине.

— Это первый подход, — я улыбнулся. — Толкну нормально.

— Ну знаешь, бывает, что начинается мандраж, — усмехнулся Сережа. — Вроде и вес знакомый, а на соревнованиях всякое бывает. Вон, посмотри на Маратика. Два подхода завалила на рывке. Теперь ему уже в сборную не протиснуться.

— А я не переживаю, — пожал я плечами, уходя к помосту.

— Отстань ты от него, Сережа, — серьезно сказал Артемий. — Первое место в рывке в своей весовой у него уже есть. Чего ему переживать за толчок.

— А двоеборье? Чирков в своей весовой лучший в толчке.

— Ну вот. Вовке еще с ним бороться. А ты уже начинаешь…

Их спор я не дослушал до конца, потому что удалился от лавки, на которой мы все вместе сидели. Я Взошел на помост. Там меня встретила штанга с навешенными на нее двумя пятнадцатикилограмовыми блинами.

Пятьдесят килограмм. Для ребят моего возраста это некий знаковый вес. Все же, не хухры-мухры. Больше, чем одного себя подымаешь. Однако для меня это был только начальный подход.

Дима Чирков, о котором говорили ребята, уже сделал свой подход. Я был за ним следующий. Пятьдесят килограммов он толкнул удачно и даже легко. И это давало надежду на интересное противостояние.

Все же, в рывке, у меня было однозначное лидерство, и я не чувствовал никакого азарта состязаний, какой накатывает, когда борешься с серьезным противником. Даже борьбы с самим собой я не чувствовал. А ведь она, эта борьба — неотъемлемая часть жизни любого атлета, особенно штангиста.

Однако, во время рывка, я находился в полной уверенности, что возьму все заявленные веса. Так и вышло. Соревнования шли спокойно и ровно. Признаться, стали они казаться мне даже скучными в определенном плане. Ну а, с другой стороны, я чувствовал спокойную уверенность в своей победе. Чувство этого превосходства тоже грело душу.

Я опустился к штанге, взял прохладный гриф в свои натертые магнезией ладони. А потом вставил спину, готовясь к снятию.

Когда протяжный звонок раздался из коридора, я сразу не понял, в чем дело. Казалось, никто не понял. Зрители зарокотали, когда звонок, звучавший, точно как школьный, даже и не думал прерываться.

В жюри стали переглядываться и шептаться. Судьи-рефери закрутили головами.

А потом завхоз ворвалась в спортзал и зычно закричала:

— Пожар! Горим!

Почти сразу началась суматоха. Дети повскакивали со своих мест. Поднялось все жюри.

— Дым в раздевалке для девочек! — Взвизгнула завхоз, решив, видимо, что она была недостаточно убедительно.

Я встал от штанги.

— Внимание! — Громко сказал вдруг председатель Жюри, когда раздались первые крики паники, — Никому не паниковать! Детям построиться подвое и покинуть помещение спортзала!