Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 26

— Слушай, — вздохнул Димидис немного растерянно, — заявления мы подавали вместе. Я, что ли, виноват, что у них там, в Ставрополе только одна свободная тренерская должность была? Было бы две, взяли бы обоих. Да и вообще, чего тебе в Усть-Кубанске не нравится?

Мы с Никитой переглянулись. По взгляду мальчика, я понял, что он мало что понимает в сложившейся ситуации.

У меня же, между тем, были уже определенные подозрения. Кажется, наш Сизый не поделил с Димидисом должность, и за это на него очень обиделся. Да только при чем тут мы с Никитой? Мы штангисты, нам выступать надо, а Сизый что-то мутит-крутит.

— Может, не станем подслушивать? — Скромно шепнул Никита. — Это как-то нехорошо, а?

Я задумчиво глянул на мальчика. Потом кивнул:

— И правда. Нехорошо. Так что ты иди, а я за тобой. Мне еще к дяде Косте, в тренерскую зайти надо.

Мальчик помялся пару мгновений и тоже кивнул. Несмело оглядываясь, он потопал прочь от черного хода.

А я остался, решив что надо еще послушать. Я надеялся узнать, почему Сизый гонит меня вперед, против Никиты. Почему так важно ему, чтобы я побил Белоусова на помосте.

— Что мне не нравится? Да хотя бы зарплата! А у меня семья большая — двое детей! Машину хочу купить. А ты, вон, ездишь уже пади на…

— Да какая разница, на чем я езжу⁈ — Возмутился Димидис. — Витя, ты на этом Ставрополе вообще помешался!

— Да потому что, я ничем не хуже тебя! Подумаешь, поменял ты немного подход в расчете тоннажа, и что? Чи не прорыв!

— Мой подход к тренировкам работает, — Димидис сердито понизил голос. — Я по нему, как раз с Белоусовым занимался. Если мальчик и дальше продолжит показывать хороший результат, мне разрешат вести моим методом всю группу.

— Туфта это все! Манипуляция циферками!

— Что?.. Туфта?.. Я, знаешь ли, на расчеты не один год потратил…

— А знаешь, что я думаю, Родик? Думаю я, что это все подлог! Я видел, как ты тренируешь! У нас с тобой подходы были всегда одинаковые! А услышал я о твоем, только когда пришлось переводиться! Выдумал ты это все, чтобы попасть на самое хлебное место!

— Витя, очнись! Я уже почти год тренирую Белоусова с применением нового расчета нагрузок и что⁈

— А то! Докажу я на этих соревнованиях, что глупости все это! Что Медведь твоего Белоусова одолеет! А система твоя — не что иное, как подлог!

Я задумался. Выходит, вот как случилось: видимо, было решено перевести этих двоих из Краснодара по какой-то причине. Оба хотели в Ставрополь, в СО Урожай попасть. Да только попал один Димидис. Вот Сизый и разозлился, посчитав, что Димидис его подсидел.

Холодная злость стала густеть у меня в груди. Я решил, что не позволю Сизому использовать меня, чтобы что-то там доказать, чтобы обидки свои потешить.

— Подлог?.. Ну знаешь, Витя… — Возмущенно прошипел Димидис. — Белоусов у меня получился — отличный спортсмен. Спортсмен, подающий надежды к большим достижениям. Чего бы ты там себе ни напридумывал, но никакой Медведь его не одолеет на соревнованиях, понял⁈ Да ты… Да ты его даже сам не тренировал!

— Какая разница, тренировал или нет! Все увидят, что ничего особенного в твоем подходе к тренировкам и нету! — Зло крикнул Сизый.

Димидис ничего ему на это не ответил. Я только услышал, как зашаркал он ногами, заходя с улицы в коридор.

Стоявший все это время за приоткрытой дверью, я прильнул к стенке, прижался к ней. Железную дверь распахнули, и она чуть было не врезалась мне в нос. Благо я успел перебраться ближе к углу.

По коридору зашаркало. Это уходил Димидис.

— Нечего сказать, да? — Бросил ему в ответ Сизый. — Ну и иди. Посмотрим, кто из чего сделан!

Поссорились, значит. Хреново. Если Димидис закусил, может начать гнать и Никиту Белова. Очень может быть, что ничего хорошего из этого не получится.

Когда ушел и Сизый, я аккуратно пробрался обратно к тренерской, позвал дядю Костю. Кратко рассказав ему, что происходит, я заявил, что хочу передавать вес судье по карточкам через него. Конечно, дядя Костя согласился.

Я даже слышал чуть позже, как они ругались с Сизым по этому поводу.

Вот, объявили выход Никиты. На штанге оказалось сорок девять килограммов. Показалось мне, что скачок очень уж сильный. Немало энергии придется вложить мальчишке, чтобы одолеть такую штангу.

Когда я ждал и своего выхода, увидел, как неуверенно мальчик смотрит на вес, а Димидис его успокаивает. С решительным лицом что-то упорно разъясняет. Мальчик же только кивнул и пошел на вес.

Когда, на помосте, он подошел к грифу и попытался вырвать штангу, то не удержал ее над головой, выронил из седа.

Я нахмурился, наблюдая, как Белоусов, опрокинувшийся назад, сидит и растерянно смотрит на упавшую пред ним штангу. Я обернулся. Сизый довольно хмыкнул, скрестив руки на груди.

Когда объявили «Вес не взять» мальчик спустился с помоста. Димидис принялся что-то эмоционально ему рассказывать.

— М-да… Не взял, — сказал дядя Костя.

Старый тренер тоже стал внимательно следить за мальцом, когда услышал о конфликте Сизого с Димидисом.

— Тренер стал его тоже гнать, — заметил я. — Прямо как Сизый меня.

— Мальчик распереживался, вот и не взял вес, — сказал дядя Костя. — Тренер на него давит.

— Вызывается Владимир Сергеевич Медведь. На штанге пятьдесят килограммов, — прозвучал голос председателя жюри.

— А мы заявляли сорок восемь с половиной, — сказал я, глядя на дядю Костю.

— Поднял. Без нашего ведома. Ничего, я сейчас.

С этими словами дядя Костя пошел к судье на карточках, чтобы заявить запланированный вес. Все же, мы собирались придерживаться изначальной тактики, и, оставив позади большинство спортсменов, идти ровно, оставляя силы под толчок.

Когда объявили об изменении веса и технические помощники стали перерснаряжать штангу, ко мне подошел Сизый.

— Вова, ты чего? Зачем занижать? — спросил он недовольно.

— А зачем задирать? — Ответил я, глядя старшему тренеру в глаза снизу вверх.

— Да ты ж пятьдесят! Вырвешь, как ни в чем небывало!

— Вырву, — я кивнул. — Но, но вы снова без моего ведома заявили вес.

— Витя, это не правильно, — поддержал меня дядя Костя. — Спортсмен должен знать, к чему готовиться на помосте.

— Твой Медведь готов к таким весам! — Возмутился Сизый. — Он сделает и пятьдесят, и пятьдесят пять! Если уж ты и не веришь в собственного подопечного, то я очень даже верю!

Дядя Костя не ответил ему. Он только отвел взгляд.

— Я в него верю. Но не позволю пользоваться Вовой, — сказал он холодным тоном.

— Пользоваться? Это ты о чем? — Быстро-быстро заморгал Сизый в замешательстве.

Прозвучал первый сигнал, сообщающий о том, что мне надо на помост.

— Я пойду, — сказал я. — Если вы думаете, Виктор Михайлович, что можете давить на меня также, как давит на Никиту Димидис, вы очень ошибаетесь.

Оставив Сизого с раскрытым ртом, я зашел на помост. Хоть вес и был серьезным для меня, я взял его довольно легко, вырвавшись на первое место в зачете по рывку.

Когда мой подход окончился, я спустился со сцены. Увидев внизу Никиту, сидящим на табурете, пошел к нему.

— Ну как ты? — Сказал я поникшему мальчишке.

Тот понял взгляд.

— Хорошо ты выступил, Вова. Молодец. А я, вот, что-то сплоховал.

— Тренер заставил тебя повысить? — спросил я.

— Угу, — ответил мальчик не сразу. — Я не думал, что он захочет поднять вес настолько. Мы планировали сорок восемь с половиной.

— Как я.

— Как ты, — кивнул он.

— Но самое обидное-то, что на тренировке я брал пятьдесят. И пятьдесят три брал. А тут — не смог. Не знаю, что такое? Штанга просто ходуном в руках заходила.

— Какой ты заявил на следующий последний подход? Тот же? Или больше? — Спросил я.

— Пятьдесят четыре. Надо наверстать за прошлый подход.

— Твоя идея? — Вопросительно кивнул я.

— Нет. Тренера.

— А ты как, готов?

— Готов, — заявил сначала мальчик, но потом нерешительно опустил взгляд. Добавил: — Не знаю.

— Почему?

— Кажется… Я боюсь штангу. Не знаю почему.

Мальчик с этими словами глянул на своего тренера Димидиса, болтавшего с каким-то мужчиной.

— Какой вес ты взял бы? Какой уверен, что возьмешь?

— Пятьдесят два с половиной должен взять.

— Значит так, — я подвинул пустую табуретку к себе, сел рядом. — Если уверен, что сможешь взять пятьдесят два, то поменяй. Не лезь на рожон.

— Но тренер говорит…

— Тренера наши в плохих отношениях, — сказал я. — Доказывают друг другу, у кого кулак больше. Ну прям, как дети какие-то. Не иди у тренера на поводу. Попроси его поменять. Настойчиво попроси.

— Тише едешь, дальше будешь? — Спросил Никита с кривоватой ухмылкой.

— Нельзя позволять, что б за тебя что-то решали, Никит. Именно ты будешь там, над штангой стоять. Тебе ее рвать. Ты и должен трезво оценивать свои силы, если тренер сам себя с понтолыку сбил.

— Знаешь, Вова, а ты, наверное, прав.

Никита встал с табурета.

— Я пойду заявить другой вес.

Мальчишка ушел, и я вернулся к своей команде. А потом, когда объявили выступление Никиты, я очень удивился.

— На штанге пятьдесят пять килограммов!

— Ого, — хмыкнул дядя Костя.

— Еще поднял. На килограмм поднял, — задумчиво проговорил я.

Мальчишка вышел на сцену. Подойдя к штанге, он, с трудом, но вырвал вес. Положив ее, он весело поднял руки, даже прыгнул от радости.

Теперь в его поведении что-то поменялось. Казалось, будто Никита воодушевился, что ли.

— Ты сам столько поставил? — спросил я, когда Никита поговорил с Димидисом и вернулся на нижнюю лавочку, чтобы отдохнуть.

— Да. Последний подход. Решил, будь что будет. Пятьдесят пять я еще не брал. И тут, после твоих слов, я подумал: а ведь чего мне терять уже? Проиграю так проиграю. Но зато сам решу, как мне подходить.

— Ну если так, — я улыбнулся. — То хорошо.

На третьем подходе я взял пятьдесят два с половиной. Вес был меньшим, чем у Никиты, но в сумме трех успешных подходов, по очкам, мы шли вровень.

Впереди ждал толчок. В этом упражнении я хотел начать с шестидесяти килограммов, и добраться до шестидесяти восьми, к последнему подходу.

Объявили перерыв. Зрителей на трибунах поубавилось: кто-то пошел в местную столовую, чтобы пообедать, другие высыпали на улицу, на солнечную и морозную погоду.

Мы с ребятами тоже решили перекусить, а после обеда, я встретил Никиту, который был в столовой со своими родителями, пришедшими на его выступление. Была там и маленькая Марина, возившаяся с котенком, как с собственным дитятком.

— Я видел, что тренера наши снова ругались, — сказал Никита, когда мы вышли в большой, полный наград и памятных грамот зал при главном входе. — Они чуть ни кричали друг на друга. Вообще, не могу понять, чего они не поделили?

— Место не поделили, — пожал я плечами. — Виктор Михайлович тоже хотел в Ставрополь. Но вместо него взяли твоего Димидиса. И ладно бы в этом была главная беда. Дело тут в другом.

— В чем? — Удивился Никита.

— В том, что они теперь хотят использовать нас с тобой, чтобы друг друга больше в этом споре ранить. Вот поэтому тебя твой тренер и гнал.

— Он был очень доволен, когда я вырвал пятьдесят пять.

— Еще бы, — я хмыкнул. — А мой ходил хмурый, как полено.

Никита хохотнул.

— Знаешь, что? — спросил он. — Как-то это неправильно, чтобы взрослые свои проблемы решали за счет нас.

— Согласен, — одобрительно кивнул я.

— Да вот только что тут сделаешь?

— Можно пропадать им урок, — я хмыкнул.

— Урок? Какой урок? — Заинтересовался Никита.

— А вот иди сюда. Сейчас я тебе расскажу, что имею в виду.

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге шестьдесят килограммов!

Этот вес я взял с определенным усилием, но достаточно просто. Когда спустился с помоста и отошел к своим, встретился с недовольным взглядом Сизого.

Он поставил мне шестьдесят два с половиной, но мы с дядей Костей почти сразу сменили заявку.

Сразу за мной объявили и Никиту. На штанге у него было… шестьдесят килограммов.

Мальчик толкнул их, а когда вернулся под сцену, тут же нарвался на сердитого тренера Димидиса, который стал его отчитывать. Видимо, дело тоже касалось веса.

— Нехорошо это, — пробурчал дядя Костя, наблюдая за всем происходящим.

— Пойдемте, — сказал я и потопал к ним.

— Вова! Ты куда⁈ — Позвал меня дядя Костя, но, видя мою решительность, все же пошел следом.

— Чего сегодня с тобой твориться, Никита? — Вопрошал Димидис. — Ты чего как девочка капризничаешь? Вот какой вес я тебе изначально ставлю, такой и бери!

— Мы с вами все планировали по-другому, — очень виновато и робко ответил ему Никита.

— Почему из-за вашей с Сизым ссоры, должны страдать мы? — Тут же спросил я у Никитиного тренера.

Тот удивленно расширил глаза. Посмотрел сначала на дядю Костю, потом на меня.

— Я знаю о вашей с Сизым ссоре, — проговорил я решительно.

— Чего? Чего ты такое говоришь, мальчик? — Удивился он еще сильнее.

— Стыдно вам должно быть, товарищ, — укоризненно покивал ему дядя Костя. — Вы зачем в свои дела вплетаете детей?

Димидис, было, сначала хотел что-то возразить, но не решился. Он только опустил взгляд.

— Мы с вами по-другому планировали, — снова напомнил ему Никита.

Димидис поджал губы в нерешительности. Потом посмотрел на Сизого.

— А откуда ты знаешь про нашу с Сизым перепалку? — спросил у меня Димидис смущенно.

— Слышал. Никита тоже слышал, как вы с ним на перерыве ругались.

Никита, подтверждая мои слова, покивал. Это совсем вогнало в краску тренера, и тот даже опустил взгляд.

— Сам не знаю, что такое на меня нашло, — проговорил он тихо.

— Вы давите на ребенка, — сказал дядя Костя. — Вот он и заронил свой второй подход на рывке. Волнуется, сами, что ли не видите? Вы его поддерживать должны, а не давить.

Димидис робко покивал. Потом раздул ноздри своего большого носа, тяжело вздыхая.

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге шестьдесят килограммов.

— Такой же вес поставили, — сказал Димидис.

Ничего не ответив, я только ухмыльнулся. А потом направился на помост. Вес я взял без особых проблем. Услышав заветное «вес взят», пошел ждать следующего, второго подхода.

Сизый ждал, когда же Никита сделает свой следующий ход. И он сделал, обозначив шестьдесят пять килограммов. Мальчишка успешно толкнул и его.

Как только это случилось, Сизый направился к судье по карточкам, да только мы с дядей Костей преградили ему путь.

— Чего это вы? — Удивился тренер, глядя на наши решительные лица.

— Витя, ты какой вес хочешь поставить? — Спросил Константин Викторович.

Сизый бросил на меня суровый взгляд.

— Шестьдесят семь.

— Мы уже заявили вес, — пожал я плечами ухмыляясь.

Сизый вздохнул.

— Костя, пойдем отойдем на разговор.

Дядя Костя пождал губы.

— Ну пойдем, — сказал он.

Как только оба тренера ушли, вызвали уже меня. Свои шестьдесят пять я толкнул уже с ощутимыми сложностями. Последний вес — шестьдесят восемь станет серьезным испытанием. Скажу честно, я не был уверен, что возьму его. Однако на любых соревнованиях всегда надо расти. А я хотел расти.

— Вес взят, — сказал дядя Костя, когда вернулся от Сизого. — Я слышал.

— Чего он хотел-то? — Спросил я.

— Ругался. Истерика у него настоящая, — снисходительно прыснул дядя Костя. — Говорит, он старший тренер, а мы постоянно нарушаем субординацию. Вроде как, оспариваем его решения по весам.

— Были б там решения нормальные, а так…

— Ну да, — махнул рукой дядя Костя. — поразился написать на меня служебную записку. Ну и черт с ним. Хай пишет.

— Спасибо, что поддерживаете меня, — улыбнулся я.

— Да как же я могу тебя не поддержать? О… Слышишь? Друга твоего вызывают, Никиту. Я смотрю, вы с ним спелись.

— Хороший парень, — кивнул я.

Никита выходил, чтобы одолеть последний вес — шестьдесят восемь. Да, вес был точно таким, какой планировал поднимать и я. В этом и была наша задумка. Мы попросту солидаризировались с ним против тех двух тренеров, что пытались нами помыкать. И пусть Димидис делал это скорее из кратковременной злости, Сизый затаил обиду надолго. Да только я не хотел, чтобы он доказывал что-то своему коллеге за счет меня. К моему счастью, Никита тоже не хотел, чтобы его использовали.

Никите вес дался тяжело. Взяв штангу на грудь, он почти выработал свои три секунды на толчок, но все же выбросил штангу вверх. Лицо мальчика покраснело, голова на вздувшейся венами шеи затряслась от натуги.

— Вес взят! — Скомандовал судья-рефери. — Опустить!

Штанга с грохотом вернулась на помост, а Никита пошел прочь со сцены. Глянул на меня с улыбкой, радостно показал сжатый кулак, удачи, мол. Я кивнул.

— Скажи, Вова, а ты с этим Никитой сговорились? — Спросил дядя Костя. — Веса у вас одинаковые, идете ровно. Будто и не соперничаете вовсе.

— Не соперничаем, — улыбнулся я.

— Значит, сговорились.

— Решили выступить против этих вредных тренеров.

— Вот как, — хмыкнул дядя Костя. — Ну тоже понимаешь, что если сейчас, ты толкнешь этот вес — не станешь победителем. Вы с Никитой поделите первое место между собой. А если не сможешь — ты ему проиграешь.

— Понимаю.

— И все равно на это пойдешь? Ты ведь всегда хотел побеждать, Вова.

Я глянул на дядю Костю. Улыбнулся по-доброму.

— Я всегда хотел справедливости, дядь Кость.

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич! На штанге шестьдесят восемь килограммов!

— Ну что. Момент, так сказать, истины, — сказал Константин Викторович, глядя на помост. — Удачи тебе, Витя.

— Удача мне не помешает, — ответил я и зашагал к штанге.