Шутка Вершителей

Часть вторая. Глава девятая. Удар.

Утром, конечно же, я никуда не пошла. Во-первых, я банально не знала место, куда меня пригласила эта дама, а во-вторых, мне не хотелось притворяться. Я и так устала от всего происходящего просто неимоверно!

Надоели нежданные приходы в мою комнату герцога, надоели взгляды за спиной, перешёптывания и смешки, надоела сама такая тяжёлая жизнь в чужом мире и среди чужих людей!

Поэтому я, задрав повыше нос, вошла на кухню и пошла к своему рабочему месту. Эдда странно посмотрела на меня, но, слава Светлейшей, ничего не сказала. Я тоже молча выполняла свои обязанности и крошила овощи так, будто они были моим супругом и его любовницей-змеёй, что отравляли мне моё существование в Вензосе!

— Вот ты где! — раздался позади меня мужской гневный голос.

Я спокойно обернулась и склонила голову в преветствии, отметив, что герцог помят и растерян. Ночью его у меня не было, но мало ли, где его носило, по чьим постелям!

— Что молчишь? — его глаза метали молнии, а мне хотелось смеяться. — Ты сейчас же пойдёшь к миледи Терциссии на завтрак… Тебя же, курицу, пригласили, — тихо-тихо зашипел он почти мне в лицо, пока я вставала со своего места. На кухни стояла мёртвая тишина. Девушки и женщины молча прислушивались к разговору, поглядывая на нас.

— Я не пойму, господин Томарик, что Вы хотите от глупой деревенской женщины? Я уже всё забыла, что она, как там её, миледи Тер… кто-то там, сказала! Например, она спросила меня про шубку и драгоценности! По-моему, такая шубка появилась у госпожи Осталии… Может, госпожа Терце…ия, никак не запомню, имела ввиду её? Она что-то говорила про беседку… Вашу с ней любимую…

— Заткнись, дура… — зашипел герцог. Черты его красивого лица исказились. В нём промелькнули гнев и ненависть, потом опять гнев. Он схватил меня за плечо и потянул к выходу.

Я честно пыталась вырваться, но мужская и женская силы просто несоизмеримы!

— Пустите меня, отпустите, — я билась в его руках, но герцог со скоростью скачущей галопом лошади тащил меня по коридору, потом по двору, потом по садику.

И вот, запыхавшаяся я и взбешённый герцог оказались рядом с беседкой. Народу там было очень много. Я успела разглядеть только приехавшую даму, её супруга, Осталию со своими приживалками. Все они смотрели на нас, как на какое-то чудо, оставив свои разговоры.

Посреди беседки стоял столик, на котором стояли кушанья и напитки. Всё было богато сервировано, так, что я никогда и не видела!

Миледи встала, улыбнулась и протянула ко мне руки:

— Милая Тибо! Прошу тебя, присаживайся! Твоё место за этим столом ждёт тебя с раннего утра!

— Иди, — муженёк подтолкнул меня в спину, и я, уже оторвавшая ногу от земли, чуть не упала на землю. Хорошо, что рука герцога ещё удержала меня за плечо.

Сделав несколько шагов под пристальными взглядами, я опять попыталась вырваться, но на ухо услышала:

— Не смей… Потом…

И я присела на предложенный стул.

— Тибо, как спалось? — усмехнулась кашани проверяющего. — Мы с моим Юргентом сегодня почти не спали! — смело заявила она, а я посмотрела на реакцию всех присутствующих. Даже те, кто пил отвар, даже не поперхнулись! Вот это нравы у этих аристократов! — Мы с Юргентом полночи просидели тут, любуясь луной и звёздами!

— Ах, так романтично! — пропищал кто-то из очень юных барышень.

— Тибо, что же ты не кушаешь? Вот эти пирожные твои любимые! — и Терциссия протянула мне тарелочку с маленькими пирожными, политыми ядовито-красным сиропом. Это был сироп сугарусника, который я терпеть не могла! Нужно срочно было что-то делать.

— Благодарю Вас, миледи! Но я уже позавтракала…

— Ну что же ты, Тибо! Мы же почти на ты!

— Извините, но я не могу…

Я увидела ненавидящий взгляд Осталии случайно, но через мгновение она уже лучилась добротой и любезностью, улыбалась и шутила.

— Миледи! Ну как Вам у нас? — спросила она, а я выдохнула. Мне было не по себе среди этих лощёных аристократов.

— Хорошо, просто замечательно! У нас на Севере нет такого яркого солнца и таких огромных звёзд!

Я уставилась в пол и сидела, слушая весь этот бесполезно-любезный трёп. И тут опять почувствовала чей-то пронзительный взгляд. Я опять подумала на Осталию, но теперь это был герцог. Нет, он не смотрел ненавидяще, о, нет! Там было много всего: ярость, похоть, стремление убить и желание поцеловать одновременно! От этого взгляда моя кожа непроизвольно покрылась мурашками, и я обхватила себя за плечи. Я замёрзла в тёплое летнее утро!

— Милая, ты замёрзла? — вдруг ласково обратился ко мне муженёк.

— Н-н-н-нда… — промычала я, вдруг поняв, что это шанс уйти отсюда, не дожидаясь окончания милых посиделок.

Герцог протянул мне руку, и я схватилась за неё.

— Может быть, Тибо, ты теперь пригласишь нас на обед? — вдруг донеслось мне в спину. Мы с герцогом остановились и одновременно повернулись к сидящим.

— Конечно же, миледи! Мы с супругой ждём Вас и Вашего миора на обед! Господин Юргент! Приходите!

Потом опять была пробежка, только до моей комнаты, в которую мужчина запихнул меня с невероятной силой и скоростью. Закрыв за собой дверь на ключ, он скомандовал мне:

— Раздевайся, Тибо! И побыстрее!

— За-зачем?

— За тем самым… Давай!

Он подошёл ко мне близко-близко и начал говорить что-то странное, на другом, незнакомом мне языке, но камень-переводчик был незаменимой вещью!

— Милая… Как же я хочу тебя! Хочу целовать твои розовые губы и входить в твою нежную плоть… А ещё я мечтаю о том, чтобы ты своим прелестным ротиком поласкала меня там… Сама, без приказов и просьб…

От таких откровенных слов я непроизвольно покраснела, а герцог вдруг сообразил, что я понимаю его слова!

— Ты знаешь самерханский язык?

— Что? Нет… Я просто…

— Не ври мне, Тибо! — он схватил меня за плечи обеими руками и сжал их. Я только крякнула от боли.

— Я. Не знаю. Никакой. Язык. — медленно и чётко ответила я, глядя прямо ему в глаза. — Мне просто стыдно раздеваться перед Вами!

— Мы уже столько раз были близки… Странно про это говорить… — мужчина медленно отпустил меня, а я просто опала на кровать. День явно не удался! — Необходимо закрепить, наверное, чтобы ты не стеснялась меня!

И герцог толкнул меня в плечо так, что я упала на спину, а он, прямо в одежде, разместился верхом на мне.

— Некогда раздевать тебя милая, — заговорил он опять на своём непонятном языке, заирая мне подол. Я же опять приготовилась терпеть. — Неужели тебе совсем не нравится?

Он хаглянул мне в глаза, а я отвела их, уставившись в потолок. Мне опять захотелось, чтоб всё поскорее закончилось!

И тут приставания герцога прекратились. Он молча слез с меня, а потом сказал уже обычно:

— Ладно, некогда… Сейчас тебе принесут платье, переоденешься и придёшь в господский дом. Знаешь, где там малая столовая?

— Нет…

Он помолчал, а я стала подниматься с постели.

— Дождись тогда Нека… Поняла? он отведёт тебя… Да и помойся уже… От тебя так… воняет… — мужчина поморщился, а я подумала, что сейчас мыльни закрыты, и помыться я могу только над ведром холодной водой из кувшина. Воняет… Поработал бы он сам физически, купаясь нормально только раз в семь дней! А с платьями и бельём у меня вообще была проблема: сменных уже почти не оставалось, и взять их было неоткуда! Денег у меня теперь не было совсем! Даже возвращение моё в Вратам становилось практически недостижимым!

Я кивнула в ответ, услышав про дуру-бабу, и вышла следом за водой.

— Ты куда это? — обернулся герцог.

— Помыться надо…

— Сиди в комнате, сейчас тебе всё принесут!

Ждала я недолго: Нек притащил корыто и ведро воды. Искупавшись, я обмоталась простынёй, а потом Нек постучал в дверь и отдал мне свёрток.

— Это платье, Тибо! — с улыбкой сказал мужчина. — Герцог приказал! А моя нога теперь почти не болит, только на погоду ноет… А ещё комендант, я слышал, тоже на свой желудок больше не жалуется! Это всё твои отвары, Тибо… Ты, впрямь, кудесница! И медикус полковой не нужен, когда ты есть!

— Спасибо, Нек, но мне некогда…

— Да-да… Постой, — проговорил неуверенно он, когда я почти уже закрыла дверь, — в форте говорят… — замялся Нек, — что ты — кашани герцога… Это ведь неправда, Тибо? Вы специально с герцогом водите за нос этого проверяющего из столицы? Если герцог тебя обижает и заставляет врать или делать что похуже, скажи мне, Тибо, уж я-то сумею за тебя постоять!

Я лишь грустно улыбнулась, поняв, что доброму адьютанту пришлась по нраву "старая вдова Тибо"! Мне не хотелось морочить ему голову, да я и не умела это делать, поэтому мужчина услышал:

— Это правда, Нек..

И я закрыла дверь. На мои губы, изогнутые в улыбку, капнула слезинка.

Платье, которое мне передал герцог, оказалось не новым и не красивым. Бесконечные белые бантики и рюши на бежевой ткани. Бежевый цвет сделал моё простое лицо с длинным носом ещё проще, а лиф, который пришлось непонятно как утягивать, постоянно норовил соскочить с моей небольшой груди. Хорошо, что у меня был вязяный шарфик, и я накинула его сверху на шею и грудь.

Нек оглядел меня недовольно, когда я вышла к нему, но, молча, повёл за собою.

Я первый раз входила в святая святых форта Хэней — господский дом, где проживали только вышие чины гарнизона: герцог, как командир, комендант, заместитель господина Томарика, маркиз Логарик, муж Осталии, сама Осталия Бендерик, дочь советника короля, а теперь сюда добавились и проверяющий со своею кашани.

Господский дом, как называли его работницы, был ненамногим больше нашего, но гораздо роскошнее. Лепнина и позодота, мраморные колонны, скульптуры выше человеческого роста — такое богатство я видела всего лишь раз в жизни, когда училась в Академической школе. Как лучший класс, нас пригласила в свой дворец на экскурсию сама королева.

Теперь же подобная роскошь сверкала рядом со мною, но я не глазела, мне было не до неё. Я думала лишь об одном, чтобы не наступить спереди на длинный подол платья, оголив свою грудь и опозорившись на весь форт.

Нек, с поклоном, открыл передо мною дверь в такую же роскошную комнату, огромную комнату, единственным предметом мебели которой был длинный стол с рядами высоких стульев по обе сторону от него.

За столом уже сидели проверяющий с миледи, Осталия со своим мужем, и мой супруг. Они, словно по команде, встали при моём приближении.

Герцог вышел из-за стола и подошёл к какому-то стулу, выдвинув его. Я остановилась, а он выжидательно стоял и смотрел. Этот стул стоял рядом с ним, между герцогом и миледи Терциссией. Мне бы не хотелось туда садиться, но выхода у меня не было. Роль нужно было доигрывать до конца!

Осталия поморщилась, глянув на мою одежду. Миледи же мило улыбнулась и заговорила первой.

— Я понимаю, милая Тибо, что тебе неуютно тут, среди нас, выросших в роскоши. Но тебе предстоит превыкнуть к богатству! Теперь твой путь лежит через трудности этикета и приёмов. Ты стала супругой второго, после короля, мужчины в Грельдии! Герцог Топии владеет несметными богатствами, образован и обходителен, так что, Тибо Ганнарик, тебе придётся постараться, чтобы ему соответствовать!

Я услышала, как кто-то за столом отчётливо хмыкнул.

— Благодарю Вас, миледи, за столь лестную оценку моих достоинств, — ответил ей герцог, и вдруг положил свою руку сверху на мою. От неожиданности, я вздрогнула. ене захотелось скинуть руку муженька, как ядовитую гадину, но я понимала, что показывать характер — не время и не место. — Тибо мне нравится такой, как она есть, и мы с ней считаем, — герцог взял мою руку в свою, поднёс ко рту и поцеловал, введя меня в состояние ступора! Я глянула на него чуть ли не с ужасом, еле успев спрятать свой испуг, — что обучение для женщины в её возрасте — это излишняя блажь, и задача каждой кашани — родить и воспитать детей для своего миэра!

И он положил мою руку обратно. Я опять вздрогнула. Я понимала, что непроизвольно выдаю себя, но с реакциями своего тела ничего не могла поделать!

И тут вдруг Терциссия толкнула локтем фужер с вином. Тот перевернулся, и вино потекло мне на платье. Я резко выскочила из-за стола, но самое ужасное произошло: я наступила на слишком длинный подол!

Мои ноги запутались в ткани, лиф стал резко опускаться вниз, а прикрытая кружевным шарфиком грудь всё равно стала оголяться! Герцог подскочил ко мне, закрыв сидящим обзор на моё полуголое тело, но кашани проверяющего, дама из столицы, миледи Терциссия увидела уже почти всё, что ей было нужно!

— Милая Тибо! Не пора ли тебе сходить в уборную? — медовым голосом произнесла она. Герцог взял меня за руку, собравшись куда-то отвести, но дама продолжила: — Тибо, ты сходи сама! А герцог пускай останется с нами! Развлечёт своих гостей рассказами о своих воинских подвигах!

Герцог отпустил мою руку. Лицо его застыло, как маска. Он лишь мельком взглянул на меня и сел на своё место. Я повернулась к выходу и успела сделать всего несколько шагов, как услышала:

— Тибо, милая, а ты куда?

— В уборную… — ответила я, ещё не чувствуя ещё подвоха.

— Уборная в этой столовой находится за панелью с противоположной стороны! — резко ответила женщина, вставая. — Дорогой! Нас просто дурачат! Это — не кашани, а какая-то прислуга! Немедленно уезжаем! Поверьте, господин Томарик, вашему брату — королю будет доложено о Вашем вранье!

И женщина пошла на выход. Вслед за ней потянулись и её супруг, и Осталия с маркизом. Лишь один комендант примчался только что, столкнувшись со всеми в дверях.

— Господин Томарик! Неужели я опоздал?

— Нет, дорогой Тренган… Ты как раз во время! — герцог налил себе полный бокал и залпом выпил его.

Я не стала дожидаться окончания всего этого и вернулась в свою комнату. Переодевшись, спустилась на кухню.

— Ну, как всё прошло? — спросила Эдда.

— Кажется, просто ужасно… — усмехнулась я.

— Но ты такая довольная…

— Теперь мне просто нет необходимости притворяться!

Господин проверяющий вместе с супругой на следующее утро покинули форт. Герцог отправился вместе с ними и отрядом сопровождения. Я опять не вышла его провожать: мне казалось, что между нами установилась определённая ясность. Он не будет заставлять меня играть не свойственную мне роль, а я буду как можно меньше маячить на его горизонте!

Только сочувственные и осуждающие взгляды работниц и некоторых воинов заставляли меня задумываться иногда о том, поступаю ли я верно. Но у меня в голове было только две цели, к которым я продолжала стремиться, и выяснение отношений с посторонним мужчиной, с которым по случайности я оказалось связанной, не являлось ни одной из них!

На второй день отсутствия супруга в форте, моя, казавшаяся более-менее спокойной, жизнь, закончилась.

Уже вечером, ко мне в комнату постучали. Я открыла дверь и увидела за ней коменданта, двух солдат, леди Осталию со своею свитой. Где-то за спинами стояла Эдда, но я заметила её не сразу.

— Господин Тренган? Чем обязана таким поздним визитом? — удивлённо сказала я, выудив из глубин своей памяти такую вежливую фразу.

— Тибо… Мы должны произвести обыск в твоей комнате…

— Обыск? — я обвела стоящих людей взглядом, тут-то и увидев Эдду, упрямо стмотрящую куда-то на пол. И что она могла там найти в полутёмном коридоре? — Ну, что ж… Ищите!

Я отступила от двери, порадовавшись про себя тому, что не успела раздеться. Я довязывала очередную поделку.

Солдаты в это время скинули всё с кровати прямо на пол, оголив деревянный каркас. Потом порылись в моей сумке, рассыпав на пол все травы. Я спокойно смотрела на всё это безобразие, понимая, откуда дует ветер. Осталия выглядела слишком довольной!

— Посмотрите там… — вдруг раздался женский шёпот, и один из воинов подковырнул досочку, где был мой тайник. Он присвистнул. Все склонились и посмотрели вниз. В тайничке лежала небольшая, но довольно увесистая горка из драгоценных камней, в оправах и без них.

— Я же говорила Вам, господин Тренган! Воровка!

— Что скажешь, Тибо?

— Я ничего не брала… — понимая, что бесполезно, попыталась оправдаться я.

— А что она ещё может скзать? — визгливо произнесла Осталия.

Я посмотрела на коменданта, но тот отвёл свои глаза, не став смотреть на меня.

— Я знаю, Тибо, что тебе нужны были деньги, а твой миэр ничего тебе не давал…

Так мои просьбы выдать причитающееся мне серебро сыграли против меня!

— Выпороть её плетьми! Воровку! — заголосила тут Осталия. Я посмотрела на Эдду, но та тоже не смотрела на меня. Неужели поверила? Мне стало неприятно на душе. Всё хорошее, что связывало меня с некоторыми людьми из крепости, оказалось на волосок от гибели.

— Выпороть! Выпороть! — поддержала леди её свита. Я молча взирала на них. В голове набатом стучало: "Не нужно было уходить из дома! Это было плохой идеей! Просто отвратительной!"

— Я. Ничего. Не брала! — громко и чётко произнесла я.

— Никого мы пороть не будем, леди… Тибо — кашани герцога, его собственность, и только он теперь ей и судья, и палач! Дождёмся его прибытия, и пусть он решает судьбу своей женщины сам! А сейчас, Тибо, пройдём с нами!

— Куда?

— В карцер…

Я вспомнила Гэйелда и камеры в Общинном доме. На мгновение, мне стало страшно: как я буду сидеть за решёткой в полной темноте? Но потом подумала, что лучше так, чем получить удары плетью на позорном столбе. Так наказывали провинившихся солдат. Неужели бы и меня стали избивать с такой жестокостью?

Посмотрев на лицо Осталии Бендерик, я поняла, что стали бы.

Под конвоем, меня отвели не в подвалы, как я подумала изначально, а на улицу. Прямо в одной из дальних стен форта оказалось множество небольших дверей, в которые надо было входить согнувшись. Это и были небольшие камеры лишь с одним маленьким решетчатым окошечком прямо на дверях.

Ни каких кроватей тут не было и в помине, лишь соломенный тюфяк, очень тоненький, прямо на земляном полу. Я порадовалась, что на улице стоит жара.

Я присела на тюфячок, потом опёрлась одной рукой, потом — другой, затем улеглась. Сон не шёл ко мне, но под утро я всё равно уснула. Мне хотелось, чтобы эта неприятная ситуация побыстрее разрешилась, и если для этого необходимо было дождаться приезда герцога, то я была на это согласна! Противный мне мужчина в новых обстоятельствах мог оказаться единственным для меня защитником.

На следующий день мне пару раз принесли скудную еду — краюху хлеба и кувшинчик с водой. Но я не роптала. Терпение оставалось единственной моей надеждой, и я терпела. На третий день к вечеру за дверью раздался громкий голос моего супруга.

— Это точно? — спрашивал он у кого-то.

— Да, милорд! — кто-то бодро отрапортовал ему, и дверь в мою камеру открылась, впустив тёплый свежий ветерок, развеявший запах моей мочи. В туалет я ходила тут же на горшок.

— Выходи, — резко приказал мне герцог, и я от радости подскочила со своего тюфячка, молясь Аде лишь об одном, чтобы не подхватить в таких условиях паразитов. — Пойдём!

Герцог подтолкнул меня в спину, указав направление моего движения. Хотя, в свете факелов, было плохо видно, я поняла, что мы идём не к дому, где я живу, да и не к жилью герцога и прочей знати. Меня впервые охватило сомнение, и я задала вопрос:

— А куда мы идём?

— Помолчи, тётка… И так из-за тебя одни неприятности!

Мы вышли через маленькую калиточку на какой-то небольшой внутренний двор, похожий на колодец. С четырёх сторон над ним возвышались высокие каменные стены.

— Становись на ступени! — приказал мне герцог, и я увидела три невысокие каменные ступени, ведущие на небольшую площадку. На этой площадке лежал хлыст.

— Нет, — сказала я, — но я же не виновата!

— Становись… Немедленно, Тибо! — герцог был зол. Его глаза метали молнии!

Я сделал шаг, уже понимая, что ничего хорошего меня сейчас не ждёт. Кроме герцога и меня, во дворике стояло ещё несколько человек при полном вооружении и в форме.

— Воины Вена! Мы собрались здесь за тем, чтобы решить, виновна ли эта женщина в нарушении законов, которые дал нам наш Вершитель Судеб!

— Хай-йо-о-о!!! — ответили на эту речь герцога его солдаты.

— Сейчас произойдёт Суд! И пусть Вен покажет нам свою справедливость!

— Хай-йо!!! — опять ответили ему мужчины, и тогда Кольфеной Томарик взял в руки хлыст. Медленно он начал разворачивать его, что-то говоря себе под нос. Мой камень улавливал только отдельные слова, по смыслу похожие на те, что я слышала только что: "суд", "справедливость", "наказание", "законы".

Вся эта атмосфера пугала меня, и я опять попыталась достучаться до своего муженька:

— Господин Томарик, я не ничего не…

Но герцог вдруг начал бормотать всё гнромче и громче, нагоняя на меня ужас! И я уже улавливала целые фразы, походившие на стихи сумасшедшего поэта:

"Когда звезда и солнце

Сойдутся на заре"…

"Рыба выпрыгнет из глубины,

А старое станет юным"…

И меня начало придавливать к земле огромной тяжестью, опускавшейся на плечи. Я стала сгибаться, колени затряслись, и через мгновение я рухнула на колени перед герцогом. Я закрыла глаза и про себя попросила:

"Ада, милосерднейшая богиня! Помоги мне!"

И тут тяжесть начала от меня отступать. Страх, сковавший мои члены недвижимостью, стал уходить. И я расправила плечи, начав подниматься. Резкий свист в воздухе и крик:

— Не-е-ет! — ошеломили меня.

Я, уже почти поднявшись на ноги, вдруг ощутила больв районе лица. Что-то ударило меня прямо в глаз! От боли я тут же потеряла сознание. Мир померк…