Шутка Вершителей

Часть вторая. Глава первая. Новый мир.

Уже третий день я ехала на странной крытой повозке вместе с мужем и женой, назвавшимися Димариками. Она, широкая, справная моложавая женщина, Эльга Димарик, согласилась за пару серебрушек довести меня до форта Хенэй. Её муж, которого она называла господином и прилюдно кланялась чуть ли не в ноги, маленький и щуплый Тролат Димарик, на самом деле боялся свою женушку, как огня. Когда она была не в духе, бедному мужичку переподало очень сильно.

Эту странную чету я встретила на центральном местном тракте, когда всё же решилась выйти к местным жителям. Моя маскировка оставалась пока в силе, и я представилась вдовой Тибо, которая отстала от каравана по причине болезни, а теперь собиралась нагнать своих родных.

Я опасалась, что попадусь на лжи, но Эльга была болтлива, и сама придумывала что-то про меня, а мне оставалось только это подтверждать.

— Говоришь, бросили тебя детки-то на хуторе в Приграничье? Сами небось и рады были от бабки избавиться… Люпусы мерзкие!

— Нет, сынок у меня хороший…

— Сынок хороший, а сноха — язва. Что я, за Хребтом родилась, не понимаю, что ли? У самой такая же история. Вот выдали дочурку замуж. За купца, богатого и известного. А он нас с господином Тролатом и на порог не пускает…

— Сама, баба-дура, виновата! Нечего было настойку у него пить, а потом гоняться за зятем с кочергой! — встрял в нашу чинную беседу погоняющий огромных зверей, мохнатых, с копытами и рогами, супруг.

— Не лезь, ирод! — и она начала ругать его и доказывать что-то своё.

Я незаметно хихикнула и полезла вглубь повозки. От тряски я сильно уставала, так что изображать старушку мне было несложно. Моя маскировка должна была начать облазить дня через три, и за это время я должна была уже распрощаться со своими попутчиками, которых мне послала сама Ада.

Я закрыла глаза и вспомнила первый день в этом мире, когда я только шагнула во Врата. Яркое летнее солнце сразу же ослепило меня. А перед глазами предстала равнина, огромная, с зелёно-жёлтой выгоревшей травой. Только за моей спиной оставался тёмный камень Врат, а за ними — россыпь каменных развалин, выполненных в одинаковом стиле и давно уничтоженным, если не людьми, то силами природы.

Я уселась на землю, спиной оперевшись на один из камней. Нужно было решать, что делать дальше, как поступать. Захотелось поесть и попить, потом оглядеться. И тут я вспомнила, что у меня в руках до сих пор находится холщовый мешочек с какими-то волшебными серёжками. Я развязала его, и увидела две крохотные серьги-гвоздики с маленькими белыми жемчужинками. Вынув их из мешочка, я подумала, зачем-то Калдия так торопилась мне их отдать. И какую нужно оставить себе, а какую там, куда захочу переместиться? И вообще, откуда у простой поселковой женщины такой артефакт?

Но потом мне вспомнился взгляд Арьяны: глава мне кивнула, но в её глазах было изумление пополам с радостью.

Ещё раз посмотрев на серьги и поняв, что они на глаз абсолютно одинаковые, решила так: будь что будет!

Помогут мне — хорошо, не помогут — обойдусь как-нибудь без них! Но попробовать стоило. И я, кряхтя от тяжести внезапно на жаре ставшей неподъёмной одежды, закопала одну серёжку рядом с Вратами. Через несколько часов, когда я сняла с себя всё лишнее и засунула в сумку и отошла подальше, чтобы осмотреться, поняла, что сделала всё правильно, закопав серьгу сразу же. Врата растворились в пейзаже развалин, и найти их стало практически невозможно, если только забрести в них абсолютно случайно. Прекрасная маскировка!

Теперь я верила, что Гэйелд говорил правду про своё попадание в наш мир. Непонятно было другое: Врата работали отсюда работали на вход только в Аданию? Получалось именно так, и символов никаких нажимать на камнях было не нужно.

Нужно было решать, в какую сторону идти, и я услышала топот копыт и спряталась в густую траву.

Не очень далеко от меня, в нескольких сот метрах, я увидела всадников на странных животных. Они были похожи на наших длинноухих, только выше ростом, со стройными ногами и поджарым телом. Наши вьючные животные отличались от них также, как трава под ногами отличается от эльдвайса, самого красивого цветка Северных гор.

Сейчас я уже знала, что те красивые животные назывались лошади, а те, на которых я ехала теперь — быки. У нас тоже были коровы, только они не были такими огромными и волосатыми.

Я тогда, в первый день, пошла в сторону всадников, туда, где они проскакали, стараясь не показываться на белый свет, прячась в траве и среди камней, которых тоже на равнине было немало. И меня вывело на широкую, покрытую мелкими камнями, дорогу.

В Стревине и Деменеции дороги были выложены квадратными камнями, по которым передвигались экипажи знати и небольшие повозки граждан. Остальные дороги были грунтовыми и зимой проехать на повозкам по ним не представлялось возможным. Колёса застревали в снегу. Нам на помощь тогда приходили сани.

Здесь, в этом мире, я впервые увидела такое странное покрытие у дорог. Со временем я поняла, что оно — неплохой вариант, гораздо лучше земли. Значит, тут живут не дикари и не варвары, и вполне смогу найти свою сестру.

Я подняла руку вверх и посмотрела на перстень, который дала мне Арьяна. Я прятала его под тонкой перчаткой или оставляла его камнем к ладони. Мне не хотелось привлекать внимание Эльги и Тролата даже к такому недорогому украшению. По легенде, я бедная вдова, которая отстала от родных на маленьком хуторе. Пока я лечилась, дети продолжили свой путь без меня. Дети — это сын, его жена и двое внуков.

Эльга была болтлива, но не глупа, поэтому я старалась не вдаваться в подробности, но женщина придумывала их сама. А я опять кивала, радуясь своему везению. Когда через три дня, устав идти пешком, я решила выйти на дорогу недалеко от какого-то села, я не знала, что мне так повезёт. Семья Димарик оказались бесценными источниками информации по миру, находкой для такого шпиона-непрофессионала, как я.

Я очень обрадовалась тогда, когда поняла, что жители этого мира, они называли его Вензос, в честь своего бога Вена, очень похожи на нас.

Они также создают семьи, трудятся всю жизнь, воспитывают детей, потом внуков.

Конечно, политическое устройство Вензоса сильно отличалось от нашей Адании. Я уже была готова к тому, что тут будет множество государств, но не ожидала, что их будет так много.

Как таковых, стран на Вензосе, вернее, в этой его части, было пять. Но каждая из них разделялась на множество мелких, зачастую независимых друг от друга, государств. Мы сейчас ехали по стране Грельдия, по той её части, что называлась Топия. Герцогство Топия. Если Грельдией правил король Винцер Пятый, то во главе Топии стоял его младший брат, герцог Томарик.

Король занимался войной и сбором десятины, а все остальные подати или налоги, суд, законы были в руках непосредственного правителя.

Религией тут было единобожие. Вензосом единолично правил Вен, которому в каждой крепости — форте, каждом поселении, стояли храмы. Я издали видела только один, и он показался мне очень грандиозным. Свою Аду мы почитали гораздо скромнее.

Камень — переводчик очень помогал мне с языком, и я практически всё понимала и говорила со всеми так, что сомнений в моём местном происхождении ни у кого не возникало. Единственное, в речи местных иногда проскальзывали специфические слова, которые я определила как узкие термины, смысл которых до конца оставался мне не понятен.

Например, вчера Эльга, вяло переругиваясь с Тролатом, сказала, что ей повезло в том, что Тролат не стал её миором, и она всободна уйти тогда, когда сама пожелает. Миор у меня перевелось как "хозяин" и "муж", и определиться со значением я так и не смогла. Переспрашивать ссорящихся супругов посчитала нецелесообразным: могла выдать себя незнанием мелких нюансов жизни общества.

Тролат, кстати, ответил своей жёнушке, что он тоже этому рад. Такую "кашани", как Эльга, не выдержал бы не один миор. "Кашани" мой переводчик определил, как собственность и ценность.

Я вспомнила ещё, что внимательно рассматривала местный растительный мир. Слава Великой, он был почти идентичен с нашим. Когда я расспрашивала Эльгу про чай, отвары, примочки, она называла мне растения, с переводом названий которых не возникало никаких трудностей.

Значит, Арьяна была в этом права: я, если что, смогу сама зарабатывать себе нажизнь своим лекарским ремеслом. Единственная проблема была в том, что женщины в Вензосе практически не работали. То есть, они помогали своим отцам, мужьям и братьям, которые считались их опекунами, в том, чем те зарабатывали себе и семье на жизнь. Но одинокая женщина ни чем заниматься не могла.

Мне необходимо просто было продумать легенду и куда-нибудь внедриться, например, устроиться в гарнизон крепости-форта кем-нибудь работать. А там потихоньку осмотреться и начать лечить людей. Судя по колдуну, наша физиология и их ни чем не отличаются.

Я несколько раз пыталась выяснить у четы Димарик про колдовство, но те только отнекивались, кивая на то, что Вен запретил заниматься этим греховным делом. Так что, где мне нужно искать беглянку, я пока не понимала.

— Не слышали ничего про человека с именем Гэйелд? — я спрашивала у своих попутчиков, но Эльга и Тролат только махнули головами.

— Имя, похоже, не грельдийское, — ответил мне Тролат, — похоже на имена раскольников из Трофана. Это они любят так коверкать слова… У нас таких нет. А что, бабушка, интересуешься?

— Да, сынок мне говорил, что хочет устроиться на работу у этого человека. Может, знаешь, кто это. А я поспрашаю, где он живёт…

Это была неприятная новость. Врата Вензоса стояли далеко от места жительства чужака. И ещё предстояло выяснить, кто он и где мне искать его и свою сестрицу.

Закрыв глаза, я уснула. По такой тряской дороге меня постоянно укачивало. Моя маскировка помогала мне в том, что пожилую женщину лишний раз не тревожили, и я могла спать столько, сколько мне хотелось. Последние дни дома выдались нервные, и мне отдых был просто необходим.

По ощущениям, я проспала остаток дня и утро, когда желание удовлетворить естественные надобности разбудило меня. За перегородкой храпел Тролат, видно, правила сейчас Эльга.

По словам моих попутчиков, места здесь были дикие и малолюдные, и они ехали практически без остановок.

— Эльга, — тронула за плечо женщину, уснувшую с поводьями в руках. Быки спокойно плелись при свете звёзд и "луны". Это было ещё одно новое для меня слово, значение которого я запомнила сразу же: небесное тело, которое светит ночью. Вот что было изображено с нашей стороны Врат на одной из картинок! — Эльга, останови, пожалуйста, повозку!

Женщина встрекпенулась, приоткрыла глаза и ответила:

— Хорошо…

Пока я бегала в ближайшие кустики, на дороге раздался шум от топота множества копыт лошадей.

Изобразив сгорбленность и тяжёлую походку, я вышла из кустов и увидела конный отряд из нескольких десятков всадников, окруживший нашу повозку.

— Кто такие? — спрашивал суровый мужчина у Эльги и Тролата, высунувшего из-под суконного укрытия голову.

— Эльга и Тролат Димарик, господин… Торговцы… Следуем в форт Хенэй, везём ткани для белья и оловянную посуду по заказу господина-коменданта Тренгана Кумарика.

— А это кто?

— Наша соседка, почтенная вдова Тибо, — ответила Эльга, но мужчина на коне уже её не слушал. Он кинул на меня поверхностный взгляд и тут же забыл про всех нас.

— Отряд! Стройся! Вперёд!

И всадники попарно поскакали по дороге, оставив нам только клубы пыли и мурашки на коже.

— Кто это? — спросила я.

— Это — наш герцог, господин Томарик, младший брат короля…

— А как же… — я хотела спросить про обращение: куда делись все эти витееватые "Ваше Величиство" или "Ваша Светлость". Наши аристократы в старину не гнушались показать всем остальным их место. И только последние лет сто королевы на троне при вступлении на престол отменяют эти обращения, оставляя только должности или имена. Видимо, тут тоже было что-то подобное, раз Эльга называла и мужа господином, и герцога.

— Да не трясись ты так, вдовушка… Ничего они нам бы не сделали… Сейчас в маркитантах большая нужда, торговцев никто не трогает: не наши грельдийцы, ни раскольники с юга… И там, и там солдатам нужны еда, одежда и различные мелочи типа посуды.

— А что, идёт война? Видно, мы в своей деревне отстали от жизни…

Тролат засмеялся.

— Война, скажешь тоже, бабуля… Этой войне — сто лет в обед! Герцоги хотят показать, что они достойны этого титула, и поэтому вяло нападают на Трофан. Те же также вяло отбиваются: король предоставил им независимость, но не выдал им об этом никакого документа… Вот и воюют теперь… Смех смехом, да и только… Если за два года и ранили троих, то это называют кровопролитным сражением! А простой народ над нашими аристократами только потешается…

— Замолчи… Ишь, политик какой выискался! Иди лучше напои быков! Да и клевера им кинь… А то с таким воякой, как ты, до форта не доберёмся, тут, под кустиками и останемся!

Эльга быстро навела порядок, я вздохнула свежий утренний воздух полной грудью: через несколько часов начиналась удушающая жара, и из повозки до вечера я уже не выйду.

Сев рядом с женщиной, я вспомнила взгляды, какие кидали всадники на неё. Арьяна опять оказалась права: моя маскировка работала.

— Эльга, а почему отряд был в одинаковой одежде?

— Ты что, бабуль, никогда военной формы не видела? — я в ответ замотала головой, испугавшись, что прокололась, но Эльга уже мне объясняла. — Это — воины, и они во время войны одеваются одинаково, чтобы во время сражения видеть, кто свой, а кто — чужой, ясно? — я опять утвердительно замычала, а попутчица проворчала: — из какой же ты глуши, прости меня, Великий Вен…

В этот день я поостереглась задавать вопросы, которые могли показаться глупыми, залезла в повозку и вышла из неё только во время привала, чтобы помочь в приготовлении еды.

— Зачем ты кинула в похлёбку эту траву? — вдруг спросила у меня за спиной Эльга, когда я, найдя красавку, растёрла её листики в ладонях и добавила в котёл.

— Это — красавка… Её листья очень приятно пахнут — фруктами и свежестью… Они добавят новый вкус в еду, а ещё — защитят желудок от боли, связанной с употреблением тяжёлой пищи в дороге… Они способствуют пищеварению и усвоению вяленого мяса и крахмалистых клубней…

— Странно говоришь, бабуля… А не отравишь?

Я усмехнулась и положила в рот ложку малоапеттитного варева, пересолёного и жирного. Единственный его плюс заключался в том, что оно было горячим!

Прожевав, я подцепила ещё. Эльга и Тролат вскоре присоединились ко мне, и я потом полдня выслушивала, как было вкусно, и какая я молодец, что добавила красаву в похлёбку.

— А сушить её нельзя, ну-у-у, чтобы взять с собой в дорогу или на зиму? — поинтересовалась Эльга.

— Можно… Но вкус она свой теряет, оставляя полезные свойсва лишь отчасти… Снять там кишечные колики или тяжесть после еды…

— Смотри, я немного собрала! Мы скоро покидаем эту долину, а в предгорьях красавка не растёт! — Эльга показала мне берестяной туесок, подобие которого я встречала в нашем общинном музее. В Адании такими туесками не пользовались уже лет сто.

— Замечательно! А где мне можно взять такой же? — я показала на предмет, меня заитересовавший.

— А вот доедем до форта Хэнея, там на рынке и купишь себе, а красавки я тебе отсыплю…

Моя внешность должна уже завтра была отвалиться от кожи, оставляя вместо бабушки семидесяти лет от роду взрослую женщину сорока пяти. Поэтому расстаться с Эльгой и Тролатом мне нужно было как можно скорее, не заставляя их становиться свидетелями моего перерождения!

Ночью мы стали лагерем рядом с ещё десятью такими же повозками, как наша.

— Тролат! — крикнула Эльга, как обычно, но, увидев, что несколько женщин и мужчин обратили на неё своё внимание, замолчала, пробурчав себе под нос только: — Смылся, изверг… Знает, что на людях не трону…

Мне забавна была вся эта ситуация: муж-подкаблучник и общество, от которого этот факт активно скрывался. Потом мне стало не до смеха: ушедший мужчина оставил нас, двух беспомощных женщин, разбираться с двумя упрямыми, огромными и волосатыми быками. Слава Великой, что Эльга была сильной женщиной и удерживала их под уздцы, пока я ставила перед ними тяжеленные вёдра с водой и насыпала овёс.

— Опять, паскуда, напьётся… И слово мне теперь не скажи… А как ты жила со своим муженьком, не бегал за кружкой браги? Не лазил к соседкам в окошки?

И я сразу же вспомнила свою семейную жизнь. Слава Аде, она была спокойной и ровной, как широкая река, текущая по равнине… Такая река была у нас только в Деменеции и носила такое же название…

— Нет, мы с мужем жили хорошо, дружно… Вот двоих деток прижили, — почему-то разоткровенничалась я, вспомнив своего Тибольдта. — Он у меня хороший… был…

— Двоих детей? А ты ему разве не тенни? Ведь только кашани могут родить своему миору больше одного ребёнка… Так ты была настоящей кашани? — вдруг громко сказала женщина, и я посмотрела в её глаза: там было настоящее возбуждение, восхищение, детский восторг! — Я еду с настоящей кашани! Подумать только!

Поняв, что я только что сказала что-то не то, я пошла на попятную, пытаясь понять, чем одна жена — тенни, отличается от другой, от самого названия которой Эльга пришла в такой восторг. Кашани, подумать только! Ну и словечко! Собственность и драгоценность! А тенни — просто "жена"!

— Нет, нет… второй ребёнок у нас приёмный, — ответила я, пытаясь успокоить возбуждение Эльги, — у мужа сестра умерла родами, вот мы и взяли его к себе…

— Да-а-а? — Эльга не стала скрывать своего разочарования. — А что, медикуса позвать денег не было?

— Да не успел он…

— А что же отец этого…

— Дочери…

— Да-да, так что же его отец?

— А он тут же снова женился, а его новой супруге маленький ребёнок был не нужен. Вот мы и взяли второго…

Эльга повздыхала ещё немного, а я подумала: "Пронесло… Спасибо, Великая!" Не зная традиций, обычаев, мировоззрения этого чуждого мне народа, я шла по тонкому лезвию. Уже прошло десять дней, и ещё двадцать оставалось до открытия Врат первый раз, а про Гэйелда и Миладу я пока так ничего и не узнала!