Лебедь-прелесть птица радости
Веер-лодка ветер-лилия
Чудо-факел кружевной
Диво плавает живое
На груди одной красавицы
Красотки травоокой
С лентой тины в волосах
Проплывает в камышах
Будто парус — император
Вдоль кувшинок конь крылатый
То ли зверь то ли цветок
Или это лед нетающий
Или луч неулетающий
Может месяц оперенный
Задержался поцелуем
В луже влаги удивленной.
Нету неба в море олова
Снеговой исчезнул ветер
Но смутен воздух и несветел
И волны серые из логова
Идут стадами словно волки
Альбатрос над морем олова
Нож удвоенной косы
Пронес в колосьях воздуха без блеска
Вдруг стал веретеном, нырнул без всплеска
И снова мутное строение пространства
Качаясь белая пересекает плоть
Да небо в день проклятый тот исчезло
Только лезвием двугласным
По воздуху носился альбатрос
Парил над морем вечно оловянным
И вновь нырял движеньем постоянным.
Раз над землей соломенного лета
Иероглиф бесцветного стекла
Возник по следу аистова лёта
Казалось буква дивная рекла
Инейная с плиты голубоватой
Трилистник впаянный в поток летел крылатый
Поистине как будто в зеркала
Звездой проистекая угловатой
Из трещины невнятной синевы
И вдруг нежданно рядом показался
Плескался воздух, аист приближался
Собрал крыла, измял волну травы
И в воду встал. И тут я увидал
Чудесное: святые струи шеи
Вдруг слились в ком округлой головы
С зеницей смуглой странным оборотом
Клюв лучевидный вытянулся к зелени
Трезубец лапы виснул над болотом
Над сенью полосатых тростников
Там над руном согнувшихся ростков
Луч завершив тончайшей длинной голени
На стебле стройная багряном леденела
Пернатая сверкала пирамида
Как терем мраморный вершина ветряная.
Перед закатом в хладном небе клен
Был осенью мне некогда явлен
Чернея тонкий ствол стоял непрочный
Напротив солнца в стороне восточной
Был совершенным желтый цвет листа
На черных сучьях словно златом став
На каждой ветке повторившись дважды
Как украшенья жесткие, — и каждый
Из листьев, что слагал чертог златой,
Был обнесен столь явственной чертой
Что павшие напомнили их тени
Прообраз меланхолии осенней
На незадолго убранной земле
В проекциях живых запечатлев
Отдельность их и цвет не изменяя.
Я только видел — взор опять вздымая
Листвы чеканной неподвижный пар
Зубцами ограничив редкий шар
Обозначал собой сосуд с ветвями
Наполненный немногими листами,
А клен как истлевающий фиал
По одному их медленно ронял
И долго символы передо мной парили
Прохладных дней предсонной эйфории.
Конь вороный
Конь крикнул ворон ворон
Конь ворон вран
Который ворон гомон
Исчезнувши исторг
Вой выи ввысь виясь
И вот он вновь возник явясь
И вновь возник увитый гривой диск
Главы его звенящий обелиск
Гремящей призмой череп венценосный
Несущий громкий ворон длинный лик
Ликуя вран сквозь мрак молниеносный
Холодного болотного огня
То хрип его то карканья коня.
Среди холмов телесен и двуглав
Уж зримый слон растит себя из трав
Как некий холм, который скрыт травою
Воздевши влажный клык над головою
Подъяв над головой костлявый клык
Среди холмов телесен и двулик.
Четыре человека ног его —
Шестнадцать штук копыт — державный обод,
Шестнадцать раковин — а держат одного
Четыре истукана у него,
Два идола подъемлют главный хобот
Из лба, из подо лба растущих рук
С дырою длинной вдоль до переносья
Где локоть сломленный как сук, как будто сук
Жрет жрет и жрет колосья и колосья.
Там шкуры бездыханные мехи
Смыкают веко над отдельным глазом
И колыхают хмурый балдахин
И труп нутра объемлют влажным мясом, —
Порода бренная, от ветхих чудищ вервь
Неимоверный вывернутый червь
Чурвь внутренний, огромный, непомерный
Стоит среди холмов покрытый скверной.
Змея полумертва. В ней гиблая вода.
В ней влаги труп, смердит струя гнилая
Ее обличье прочит холода
Как мутная слюда с нее сползая
Подобно льду немногих талых льдин
И образ обнажив еще один.
Так заново окрашен полугроб
Чтоб вспять текли невысохшие краски
С чела змеи и вдоль ее боков
Переживая в смерти смену маски
Вослед протекшей вымершей струи
Роняя прошлый образ чешуи
Костяк расцветки явного покрова
Скелет резьбы лица ее сухого.
Струя воплощена. Но воплощенна в тварь
И столь вполне себя с себя свергает
Что линзу даже ока отвергает, —
Она же вновь вдвойне полумертва,
Полумертва, хоть силясь быть живой
Обличья сеть возденет своего.
Вновь влага зрит сквозь ока смутный вид
И вновь вдоль ней с хребтом многоквадратным
Ромб черепа и игрек ядовит
Язык поползновеньем многократным
Снует биясь как маятников миг, —
Как вот уж вновь поблекнет свежий блик.
Выходит Ева с нежными глазами
Украшенная нежными цветами
Увешанная белыми цветами
Навстречу Ева с нежными очами
Идет, и два запретные плода
Ее груди нам видны иногда
Как будто возрожденные ночами —
Такая Ева — с длинными ногами
И даже — то, и даже — где она
Показывая снежными бедрами —
— О где же, где она?
Полна ветвей и травами пьяна
Волна ветвей — о где она?
Кричало это множество мужей
Когда она несла красу свою им
Увидев это множество мужей
Крича: Адам! — неся свою красу им.
Адам неописуем.
В последний звон дождей прозрачный и печальный
Невыносимый блеск первоначальный
На облака незримые ветрам
Упал развеянный и веянье венчальное
Явление на небе влажных трав
Среди прекрасных трав
Взошло необычайное
По воздуху цветущая пером
Чтоб оку не было погибельно и бело
Обнажена фиалковым ребром
Витая синим зелень голубела
Как два ручья вливая в море хлад
Гонимый ими рядом реял выше
Проникновен кристаллом многих злат
Пространный рог и огненный и рыжий
Словно бы горн где жар звенит и где зола
А в нем струна была
А ветка что над ним была ала
А край был ал ее и так глубоко
Что лишь бледнел едва перетворяясь в воздух
Из разных лент слепящего узла
И этот выветренный образ возникая
Из блеска невозможного для ока
Медлительно над волнами стекая
Для блага ока тканная дуга
Сквозь пустоту желанная цветная
Стояла яркая рука
Стекая на окраинные льды
И камни гор окрашенные в дым
Я знаю птица знаю где скала твоя
Ты выросла цветок в том дальнем устьи
Там где высок — сквозь ветер купола
Тот город дорогой мечты моей и грусти
Покинув райские сады
С горы струится Нил воды
Не помня как забыл где сад
Бежит хмельной вина Ефрат
Молочный Тигр от белых гор
Тянется медленно как вор
А Иордан — густая медь
Плывет медовая лететь.
Нил, Иордан, Евфрат и Тигр.
— О только нет не смрадный Тибр
Где нефть златая в трупах рыб
Блестит среди прибрежных глыб
А город — тучный словно горб.
И не соленой Геллы гроб —
Коровий брод из Понта в Понт
Хоть там как бы Софии зонт —
С подковой падшая глава.
И не кровавая Москва,
Воды багряная заря —
Невысоко над ней паря
Град-гроб где труп родит убийц
Мать семикратно всех блудниц
В рогах — наследница столиц
Звездой полынь над ней стоит
Звездой полынь над ней горя.
О не Москва, Боспор и Тибр…
Мне только жаль, молочный Тигр
Что не в медовый Иордан
Твоя блестящая струя
И чаша винная твоя,
Евфрат, — не пенит Иордан
И хладные твои уста
О Нил, — не знают Иордан.
О если б Ты, кто негде дан
Одним возвышенным реченьем
Вернул бы реки в Иордан
Внезапно обратив теченье
Чтоб пал поток неопален
В высоко тот летящий сад
Который в град преображен
Где Нил в Евфрат перетворен
И где волна твоя тверда.
О если б в небо Иордан.
Пою на флейте галилейской лютни
Про озеро похожее на скрипку
И в струнах голос друга или рыбы
Да озеро похожее на птицу
О озеро похожее на цитру
Над небесами где летает небо
Там голубая рыба или птица —
На берегах мой друг доныне не был
Поет ли ветер — это Галилея
Ты слышишь голос — это Галилея
Узнаешь голос друга — Галилея
Привет поющей рыбы — Галилея
На дудке филистимских фортепьяно
На бубне голубого барабана
Пою в огне органа Ханаана
Под пьяный гонг баяна Иордана
Молчи — то аллилуйя Галилеи
Ты слышишь — Галилеи аллилуйя
О лилии белее — Галилея
О пламени алее аллилуйя
О небо — галилейская кифара
О колокол воды как пламень звонкий
Поет мне рыба голубого дара
Да арфа птицы вторит в перьях тонких
О лилии белее — Галилея
Любви моей алее аллилуйя
Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И с яркою стеной
А в городе том сад
Все травы да цветы
Гуляют там животные
Невиданной красы
Одно как рыжий огнегривый лев
Другое — вол, преисполненный очей
Третье — золотой орел небесный
Чей так светел взор незабываемый
А в небе голубом
Горит одна звезда
Она твоя о Ангел мой
Она всегда твоя
Кто любит тот любим
Кто светел тот и свят
Пуская ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол преисполненный очей
С ними золотой орел небесный
Чей так светел взор незабываемый.