Слепой царь (СИ)

Клик двадцать первый

-

Их было 37 человек. — Докладывал Граф Мурзиков на следующий день. — Большая часть банды должна была отвлечь малочисленную охрану. Задача ударной группы состояла в захвате Вашего величества и не более того. Они не должны были вмешиваться в драку. Но Вы сломали все их планы. Захват должен был происходить сразу с трёх направлений. Точнее, из трёх ближайших улиц, чтоб исключить всякую возможность неудачного захвата. Им нужен был стопроцентный результат. По каким Вы пойдёте, никто не знал. Поэтому основные группы были сосредоточены у парка, возле которого мы не задержались. И лишь когда мы вышли на пустырь, поступил приказ перегородить ближайшие улицы так как на все просто не хватало людей.

— Откуда поступил приказ? — Спросил я Матвея.

Мы сидели в моём кабинете в цитадели. Начальник охраны докладывал первые результаты допросов. Они были неутешительные. Кому-то неймётся взять меня живым. Знать бы кому?

— Как ни удивительно, приказ поступил от некоего священника.

— Каким образом передавались приказы? Выяснили?

— Самым обыкновенным, курьером.

— Нашли? — Подался я вперёд в нетерпении.

— Курьера?

— Нет. Корректора операции. Того, кто приказы раздавал?

— Нашли. Только толку от него…

— Хм… — Вопросительно хмыкнул я.

— Помер, бедняга, буквально за пару минут до того, как мы появились.

— насильственной смертью?

— Нет. Собственной.

— Это как?

— Повесился.

— И это ты считаешь естественной смертью? — Удивился я.

— М-м-м… — Замычал Мурзиков. — Я имел ввиду, что он самостоятельно полез в петлю.

— Удивительно. И верёвка оказалась под руками в нужный момент. — Скептически усмехнулся я.

— Нет. — Возразил граф. — не на верёвке. На цепочке от кадила.

— Во, блин?! И выдержала?

— Кто?

— Никто, а что. Цепочка.

— Разумеется. Она же железная.

— Я думал золотая. — Огорчился я за священнослужителя.

— Да какой там?.. Железная. Причём, очень некачественной ковки. Я сам удивился, как она выдержала вес тела. — Махнул рукой Матвей.

— Ладно. дьявол с ним. Нам-то что делать? Опять ниточка оборвалась. Документы хоть какие-нибудь нашли? Письма? Записки?

— Ничего. Пусто.

— Но как он мог знать подробности захвата?

— Ну, это просто. Хотя бы потому, что сам и разрабатывал. Вопрос в другом: кто заказчик? Куда надо было доставить Вас? Для чего? Наверняка, он не знал. В его задачу входил захват и передача кому-то.

— Если передача, то каким образом? Лошади должны были быть… Карета или как? — Уточнил я.

— А вот тут очень интересно. Мы обшарили всю окрестность и обнаружили капонир.

— Чего?

— Капонир.

— С танком, что ли?

— Нет. С самолётом.

— Это ангар.

— Нет. Это капонир, так как был вкопан в землю. Сверху накрыт дёрном. Самолёт небольшой, четырёхместный, с багажником. Утеплённым.

— Как это? — Не поверил я.

— Утеплённый багажник — это значит, что в него можно положить человека и подняться на большую высоту.

— А как насчёт кислородной маски?

— И маска там имеется. И керосином заправлен под завязочку. В общем, летай, не хочу.

— А пилот?

— А пилотом и был этот самый священник.

— Как установили?

— По отпечаткам пальцев.

— У вас уже увеличительные стёкла имеются? — Удивился я.

— Нет, откуда. Просто у Егорова есть парочка глазастиков. Один из них срисовал, другой увеличил рисунок. Вот и выяснили.

— Ну, не факт. Может ему нравилось сидеть в кабине и лапать штурвал с рычагами. Или что там есть?.. — Усомнился в правильности предлагаемых выводов я. — И зачем в таком случае меня надо было увозить из города в пустыню?

— Не в пустыню, а в горы. — Уточнил Мурзиков.

— Матвей, тебе не кажется, что ты меня байками кормишь? Какой, к едрене-фене, самолёт? Как, по-твоему, он должен был выбраться из капонира? А как он туда попал? Где взлётная полоса? Или он появился из воздуха? Он же каким-то образом прилетел сюда? Приземлился? Значит, должны были остаться следы посадки?

— Правильно. И Егоров так же думает. Но, увы. Никаких следов посадки не обнаружили. Даже следов раскопа капонира. Изольда утверждает, что всё создано исключительно магией. Фон остался. Она предполагает, что и самолёт со временем распадётся. По её мнению он тоже результат магических фокусов.

— Наш планерист осматривал машину?

— Да. Утверждает, что на современном этапе развития нашего государства это невозможно.

— Ты имеешь в виду создать невозможно.

— Да, конечно.

— Что с Кичиро?

— пока не знаю. Там Моисей с Изольдой и Сяомин колдуют.

— Очень мне не нравится всё это, Матвей Иванович. Очень. Я не понимаю, что происходит. Нельзя было брать эти земли? Нельзя было жениться? Что ещё нельзя было делать? Почему я нужен, а не кто-нибудь другой? Почему обязательно живым? Что вообще от меня требуется? Позвонить? Но мне нечего спрашивать.

— Почему? Есть. — Возразила Милисента. — Вот и задай все свои вопросы там.

— Ага. Только одна маленькая закавыка. Уточнение. Вспомни, получила ли ты исчерпывающий ответ на свой последний вопрос?

В кабинет вошла Сяомин.

— Не помешала? — Устало поинтересовалась она.

— Нет. Рассказывай. — Потребовал я.

— Пока трудно сказать что-то определённое. В земных условиях японца уже давно не было бы в живых. А здесь живёт. Мы сделали всё возможное, но что из этого получится или получилось, сказать не берусь.

— Он в сознании?

— Нет. Генриетта там квохчет над ним. Беспокоиться не стоит. Но выкарабкается или нет, не понятно. Моё мнение — скорее нет, чем да.

— Что у нас по государственным делам? — Тяжело вздохнув, поинтересовался я. — Как там вообще?..

— Смотря что вы имеете в виду под государственными делами. — Усмехнулась первая жена.

— Сяо, давай не будем… Прекрати выкать. Мне не до шуток. Что с армией? Что с границами? Башни поставили, а что там с народом? Почему так много недовольных?

— Недовольных, к твоему сведению, нет. Вернее, они всегда были, есть и будут. Но не до такой степени, чтобы убивать. Работы много, денег мало. Вот и недовольство. Наша территория полностью покрыта сетью дорог как автомобильными, так и железнодорожными путями.

— У нас уже имеются автомобили?

— Нет. Но не буду же я говорить тележных дорог? Сейчас разрабатывается план присоединения к наших дорог Аркаимской транспортной сети.

— У них была своя сеть?

— Нет. Обычные, грунтовые были, железнодорожных нет. С нашей стороны границы кое-как прикрыли. Построили форпосты, снабдили быстрой связью…

— В виде почтовых голубей?

— Нет. Взяли за основу полевые телефоны времён второй мировой войны. Они просты в изготовлении.

— А телеграф слабо было?

— И телеграф есть. Сейчас учёные занимаются радио. В принципе для создания всё есть. Не хватает технологического процесса. Наша техника слабовата, на уровне конца девятнадцатого века, начала двадцатого.

— Почему не применяете магию?

— Опасаюсь, что завтра она исчезнет, и все наши труды насмарку.

— В принципе, правильно. Только вот есть у меня ощущение, что не исчезнет магия. По крайней мере в наших краях.

— Откуда такая уверенность?

— Не знаю. Но предполагаю. Нет. Даже не так… Чувствую. Кстати, а не может быть причина именно в этом?

— В чём? — Одновременно задали вопрос китаянка и бывшая принцесса.

— В том, что не последовало звонка, не завершился какой-то процесс, и всё пошло не по тому сценарию?

— Возможно. — Согласилась Сяомин. — именно поэтому и нужен ты живой. Заставить позвонить добровольно они не могут.

— А силой, думаешь, получится? — Усмехнулся я. — Ведь условие-то: добровольный звонок.

— Это же просто. Будут держать тебя на хлебе и воде взаперти до тех пор, пока добровольно не позвонишь.

— Ага, а я такой дурак не смогу создать себе кусок хлеба?

— Попробуй, сделай прямо сейчас стакан воды хотя бы? — Предложила китаянка.

— Ну… — Замялся я. — необходимы условия… Угроза жизни, или что там ещё надо для этого?..

— Для начала они постараются избавить тебя от всех магических запасов. Проще говоря, экранируют от внешней среды. А потом обезопасят себя от полного проникновения к тебе любой подпитки. Вот и всё.

— М-да. В этом есть резон. Тогда становится понятна и активность. Время. Точка возврата, после которой ничего изменить уже нельзя будет. И сценарий начнётся другой. Вернее, ответвление уже давно идёт. И главная роль в этом процессе выпала не тому, на кого была рассчитана. Да, согласен. Всё именно так и происходит. Сяо, я понимаю, что ты устала, но давай так, магов у нас не так много, а обученных и того меньше. Поэтому привлекай меня активнее. Нам очень надо как можно скорей достичь этой самой точки невозврата. Нужна армия. Надо оружие. Нужен транспорт. Нам много чего надо.

— Знать бы ещё когда наступит это время "Ч". — Не громко посетовала Милисента.

— Согласна. — Вздохнула Сяомин. — Только толку от привлечения тебя никакого.

— Что?! — Возмутился я.

— Да не шумите Вы, Ваше величество. Стратегия нужна, без неё государство не построишь.

— Идеология. — Поправил Матвей.

— Насчёт идеологии, согласен. Тут надо быть аккуратней. Религия штука хорошая, но поскольку в наших краях она не проявилась, то и надо стараться избегать её появления. Нет, не запрещать, а не позволять захватывать умы людей. Заразная это штука.

— Ну, если какие религиозные группы всё же возникнут, что делать? — Спросила Сяомин.

— Взять под наблюдение. Кстати, что там с народонаселением в Аркаиме? Есть там нормальная армия?

— Армия есть. И не плохая. — Заговорил Матвей. — Но тут есть проблема.

— В чём?

— Они никак не желают принимать наше главенство.

— А может они где-то правы?

— Может. Но! Единоначалие ещё никто не отменял. Нужен генеральный штаб; необходима разведка и контрразведка. Личных дел военачальников не существует. О рядовых и говорить не приходится.

— Пора бы заняться. Причём, вплотную. Не исключаю, что в их рядах могут обнаружиться весьма и весьма талантливые военные. Искать надо, а не сидеть. Армию их надо растворять в нашей.

— Или нашу в их. — Заметил Мурзиков.

— Наших отправлять служить туда, а их сюда. Частями, а не всей кучей сразу. Разбавлять, так сказать.

— Вот и первая стратегическая задача. — Сказала Сяомин.

— Да. Что там насчёт книгопечатания? Разработали технологию по созданию бумаги?

— С бумагой уже давно всё решено. Проблем нет. С печатными станками проблема. Придётся пока что работать старыми дедовскими методами. Наша технология сильно хромает. — Пояснила Сяомин.

— Газеты начали выпускать?

— Начали, начали. Сейчас вопрос о журналах с картинками. Тут всё очень сложно.

— Газеты только на нашей территории?

— Только в Любограде.

— Твою мать! Что так медленно? Надо распространять технологию печатания как можно быстрей. Неужели в провинциях нет умельцев и желающих заняться этим делом?

— Наверное, есть. Но тут опять же нужна стратегия.

— Понял. Значит так, средства массовой информации должны быть в первую очередь государственными, но это не запрещает кому-то иметь личную газету со своими взглядами. Наши СМИ должны быть главенствующими. Но ни в коем случае не запрещать личную инициативу. Держать руку на пульсе.

— Где столько людей взять?

— У вас, насколько я понимаю, народонаселение составляет уже около 15-ти миллионов. Перепись хоть делали?

— Нет. Пока что нет в этом смысла. Тут я с Бережной согласна. Учёт ведётся, но заниматься переписью пока что рано. Кстати, наши башни активно начали рожать людей. В сутки до нескольких тысяч появляется. Работники реабилитационных центров не справляются с наплывом.

— Сколько башен плодоносят?

— Семь.

— Не так уж и много. Работать надо активнее. Посмотреть распорядок рабочего дня. Сочетать его с активизацией башен. Думать надо, а не плыть по течению, как бог на душу положит. Семьи, кстати, регистрируют? Дети у нас рождаются?

— Рождаются. Ещё бы… Врачей только не хватает.

— А курсы организовать? Слабо? Какого хрена вы вообще делаете? Такие ресурсы вокруг валяются, а вы топчетесь на одном месте.

— Согласна. — Сказала Сяомин. — Согласна и с тем, что всё на себя взвалили, боимся поделиться ответственностью с другими. А всё потому, что нет законов.

— Твою медь! — Воскликнул я, не удержавшись. — Неужели эти проныры сюда не попали?

— Какие проныры? — Заинтересовалась Милисента.

— Юристы.

— их тут как собак не резанных. — Сказал Матвей. — Только воли им пока что никто не давал.

— Надёжные люди среди них есть?

— есть.

— Вот и поручи им заняться основными законами. Пусть разработают КЗОТ, уголовный кодекс, что-нибудь наподобие конституции…

— У нас монархия. — Напомнила Сяомин.

— и что? При монархии не может быть конституции? А как же конституционная монархия?

— Насколько я понимаю, у нас абсолютная монархия. — Возразила Сяомин.

— И что? Права людям надо дать. И обязанности. Тут надо не просто подумать, а очень хорошо подумать. Причём, чем раньше мы это всё проделаем, тем легче будет впоследствии.

— Значит, всё же конституционная монархия… — Уточнила китаянка.

— Не совсем. Конституция конституцией, но монарх первичен.

— То есть, монарху наплевать на конституционные права народа?

— Ни в коем случае. Только при условии нарушения конституции юристами. Вернее, нейтрализация юридических ловушек, которых они наверняка натыкают где угодно.

Зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнул.

— Интересно, кто это? — Задал я риторический вопрос, поднимаясь.

— Сиди, я всё выясню. — Остановила мой порыв Милисента, выскочив из-за стола, как пробка из бутылки шампанского. Только хлопка и не хватало.

Телефон продолжал трезвонить. Я опустился в кресло, но голос Милисенты выдернул меня из его мягкого лона.

— Я не могу коснуться аппарата. — Сообщила она.

— Вот ещё новости!.. — Удивился я, подходя к телефону и спокойно беря трубку. — Ало?

— Не делайте этого. — Раздалось в трубке.

Я от растерянности чуть не спросил: "Что именно?", но вовремя спохватился. Набрал воздуха полную грудь. Резко выдохнул, и лишь после этого произнёс:

— Я не понимаю вас. Если вам нравится говорить загадками, то милости просим, говорите, но не со мной. Меня не интересуют ваши проблемы.

— Не создавайте законов! — Чуть ли не завопили в трубке.

И опять я еле удержался, чтобы не спросить: "А почему?". Пришлось вновь заняться дыхательной гимнастикой, и думать, что и как

Наконец, после длительной паузы, выдавил из себя:

— Это не ваше, извините, собачье дело. Я здесь живу, и мне решать, что делать, когда делать, и с кем делать.

— Я очень вас прошу, не делайте этого! Я отвечу на любые ваши вопросы. Я раскрою все известные мне секреты. Я предоставлю любые доказательства своих слов. Только не создавайте полноценного государства.

— А мне вот кажется, что без этого самого полноценного государства нам здесь жить не дадут. Тем более, что государство уже есть, хотите вы этого или нет.

— Это вопрос?

— Это утверждение. И не ловите меня за язык. Я не собираюсь у вас ничего спрашивать. Своим умом додумаю. Хотя и так уже знаю многое.

— Я размажу вас…

— Кишка тонка. — Ответил я, и повесил трубку. Телефон тут же зазвонил снова. — Слушаю.

— извините. — В трубке звучал спокойный женский голос, но не прежний, визгливый, переполненный ужасом, совсем другой. — извините. Кое-кто нарушает правила, и он за это будет наказан.

— Надо полагать, что я, как понесшая убытки сторона, должен в отместку получить компенсацию.

— Это вопрос?

— Сколько раз повторять: я не собираюсь у вас ничего спрашивать. Я констатирую факт. И вы обязаны на него реагировать. Иначе вы так же, как и предыдущий собеседник, нарушите правила вашей же игры.

— Благодарю за напоминание. И всё же я бы лично попросила вас задать хотя бы один вопрос.

— Всего доброго, мадам.

— Я не мадам. Я мадмуазель. — Хихикнули в трубке.

— Во Франции данное обращение с некоторых пор считается запрещённым. — Щегольнул я своей осведомлённостью.

— Но мы же не во Франции? — Хмыкнула трубка.

— Так что выбирайте: мадам или мэм. — Продолжил я, не обращая внимания на замечание.

— Это вопрос?

— Это предложение. — Резко ответил я, и бросил трубку на аппарат. — Как вы меня достали своими звонками. Так, на чём мы остановились?

В дверь постучали.

— Блин!.. Ну кого там ещё дьявол принёс?.. — Скривил недовольную рожу я. — Войдите.

В кабинет вошла Лина. Поздоровалась и, не проходя прямо от двери, спросила:

— Там Кожемякин аудиенции просит.

— А ты чего, как сирота казанская у двери стоишь? Проходи. — Пригласил я герцогиню.

— Я зашла передать, что Кожемякин просит аудиенции. Больше никто не рискует заглядывать сюда.

— А ты, значит, решилась?

— Что передать ему?

— Лина! Мать твою!!! — Рявкнул я, не выдержав. — Пройди и сядь. А Кожемякина пусть пригласят. Прямо сейчас.

Лина вышла, не ответив.

— Что это с ней? — Спросила Милисента.

Сяомин лишь пожала плечами. А я задумался, что опять наглею. Что опять не нахожу время для своих спасительниц. В кабинет вошёл Николай Никанорович, за ним проследовала Лина.

— Герцогиня, пройдите сюда. — Приказал я, похлопывая по креслу, стоящему рядом. — Николай Никанорович, с каких это пор вы просите аудиенции, а не входите просто, постучавшись?

— Соблюдаю субординацию, Ваше величество.

— Кончай этот балаган. — Поморщился я. — Присаживайся, и рассказывай, что стряслось?

А стряслось вот что!.. Оказывается, каким-то невероятным образом к нашему полковнику пришёл на приём некий мужичок лет сорока. Ребята из комиссии по отбору разъяснили ему почём фунт лиха, и что таких хиляков сюда не берут. Однако мужичок продолжал настаивать, и Николай Никанорович всё-таки соизволил принять его. И тут выяснилось, что этот господин в своё время служил в генеральном штабе одного очень крупного государства. Причём, служил не адъютантом, а одним из заместителей руководителя отдела стратегического планирования. Мало того, он, оказывается, совершенно случайно встретил здесь руководителя аналитического отдела того же штаба. Меж собой они были знакомы шапочно, но очень обрадовались, узнав друг друга. Земляки, как не крути. В общем, решили они вернуться на службу. А где её взять? вот тут-то и прослышали приятели о возвращении Кожемякина в Первоград. Надумали обратиться к нему. А он, разумеется, ко мне.

— Вот видите! — Победно провозгласил я. — Среди вас таланты бегают, а вы ни в зуб ногой! Так нельзя, господа. Так нельзя. Нужна хоть какая-нибудь стратегия на будущее. Надо разработать систему поиска опытных людей.

— Может олимпийские игры объявить? — Неуверенно предложила Милисента.

— Ага. У нас радио работает. Телевидение с утра до поздней ночи… Голубые экраны не гаснут… — Съехидничал я. — Дорогая, у нас даже газет нет ещё. Какие олимпийские игры? Надо срочно организовывать школы для детей…

— Давно уже существуют. — Перебила меня Сяомин.

— Морские академии, училища, начальные курсы, ознакомительные курсы… Да дьявол его знает, что ещё надо. Думать поздно. Действовать пора. Всё. На сегодня хватит. По домам.

— И что дома делать? — Ехидненько так поинтересовалась китаянка.

— Мать вашу… — Выругался я. — Развивать государство надо. Вертикаль власти налаживать. У нас в одном месте густо, а в другом пусто. Дыр, как в дуршлаге. И ни одной заплатки. Николай Никанорович, ты этими людьми займись… Прости… Но придётся тебе вернуться к обязанностям начштаба. Временно!.. Побегай с этими деятелями по городам и весям. Особенно просмотри поступающих в башни. Не просто просмотри, одноразово, а каждый день проглядывай. Вдруг там ещё кто интересный объявится. Собери нужных людей. Определи сам, на какие должности тянут эти ребята. Времени тебе две недели.

— Месяц. — Тут же принялся торговаться десантник.

— Слушай, дорогой мой друг, — начал закипать я. — Ты не на базаре. Две недели. Всё. Кстати, а почему реабилитологи не создают информационную базу о поступающих? Это же очень облегчило бы поиск нужных людей. Принцесса, поручаю вам немедля заняться этим вопросом. Так…

— Нам бы перепись провести. Какая, никакая, а информация. — Предложила Милисента.

— Кстати, да. Продумай, как это можно было бы организовать. Так, Сяо, что там с типографиями?

— Проблема не столько в типографиях, сколько в их оборудовании. Свинца у нас, оказывается, очень мало.

— Пошевели геологов. Пусть посмотрят Аркаимские залежи. Вдруг там чего найдётся?

— Слишком далеко.

— Можно подумать, что у нас паровозов нет? Короче, если надо строить металлургические заводы, учитывайте в первую очередь их рентабельность. Не мне вас учить. Есть для этого книги, экономисты и так далее.

— Для чего нам нужен Любоград? — Спросила Сяомин. — Он стоит в очень неэкономичном месте.

— Я уже тысячу раз пояснял! — Взорвался я. — Это Столица! Лицо государства! В конце-концов, это город науки… Город, где люди зарабатывают головой, а не руками. Хотя и руками тоже. Без них куда?..

— Ладно. Не кипятись. — Сказала Сяомин, кладя свою маленькую ладошку мне на плечо. — Я всё понимаю. Но необходим план. Надо хотя бы знать, как действовать? Что в первую очередь, что во вторую, а что в третью.

— Каждый должен заниматься своими делами. Кожемякин знает своё дело, вот ему и флаг в руки. Капитанам дать задание на организацию морских училищ, водных институтов, академий. Нужны знающие люди и не бояться доверять им управление. Есть геологи, нужны физики. Есть животноводы, нужны ботаники. И так далее, и тому подобное. Я вам раздал города. Дал права управления для чего? — Не унимался я.

— Мы всё поняли. — Тихо сказала Лина. — Ваше величество… Некоторое время назад умер Кичиро Кумагаи.

От этой новости я поперхнулся на полуслове. Несколько секунд осознавал полученную информацию, и наконец заорал:

— И какого хрена ты молчишь?!

Вскочил, и выбежал вон. Милисента бросилась следом. Подхватила меня под локоть, и мы помчались в медцентр.

Моисей Абрамович в это время что-то колдовал у операционного стола, на котором лежало тело японца. Рядом стояла Генриетта, трое в белых халатах непонятного назначения, и четыре медсестры.

— Убью! — Заорал я, бросаясь к столу. — Пульс есть?

— Нет. Уже почти пять минут как сердце остановилось. — Ответил старый хирург.

— Воду давали?

— Каку… — Он недоговорил, бросился к стеклянному шкафу, выхватил оттуда серебряную флягу.

— Почему фляга серебряная, а не золотая? — Задал я вопрос Генриетте.

— Регина не дала золота.

— Повешу, суку!..

В операционную вошли Кружкин с Изольдой.

— Ваше величество, — заговорил последний. — Моя помощь не нужна?

— А чем ты помочь можешь? — Раздражённо вопросил я.

— У меня есть идея. Правда, если Кумагаи-сан ещё не умер.

— Ну?!

— Создать круг.

— и что?

— Я отдам свою жизнь. Вы возьмёте мою, и перекачаете её Кичиро Кумагаи.

— Во блин, суицидник выискался.

— Поверьте, Ваше величество, когда я звонил, мне так и сказали, что в этом мире спасти человека только что умершего можно, но только ценой другого.

— Я не имею права забирать твою жизнь. И ты это прекрасно знаешь.

— Да. — Согласился сопляк, и продолжил: — При одном условии: если эту жизнь я отдаю добровольно. Что я и делаю.

— Тебе что? Жить надоело?

— Нет. Не надоело. Но… Я понимаю, что живу как-то… Вернее, начал жить неправильно.

— Время дорого. Но твоей жизни я не возьму.

— Вы мне не оставили выбора. — Воскликнул Кружкин, и, выхватив из-под рубахи стилет, вонзил себе в грудь.

— Ё… Твою… Б… Дебил!.. Круг!.. Быстро!..

Дальше происходило невероятное. Сяомин схватила меня за руку с одной стороны, Милисента с другой, замкнула круг Изольда. Генриетта бросилась к падающему пацану, а Моисей принялся останавливать кровь, аккуратно высвобождая оружие из тела.

Создав малый круг, я вдруг подумал: "А на фига я его сделал?.. Сопляк уже мёртв, его не вернуть, и японцу жизнь не восстановить". Но в голове стучалась мысль: "Сознание… Сознание… Сознание…". Я не понимал, что это такое, и почему эти слова вертятся в голове. И что делать с этим не знал. Но повторение, как заклинание сработало подобно гипнозу. Я отключился. Кто руководил моим сознанием? Моими действиями? Может магическими какими-то фокусами, не знаю. Но пришёл в себя от похлопывания по щекам. Не скажу, что похлопывание это было ласковым, нежным. Скорее наоборот.

— Хватит меня лупить. — Прохрипел я, пытаясь осознать, что произошло, и где это я?..

— Ваше величество, разомкните круг! Уже всё! — Попросила плачущим голосом Милисента.

Только тут до меня дошло, что я валяюсь где-то, а обе мои руки держат кого-то. С трудом удалось разжать затёкшие пальцы. Их тут же кто-то принялся массировать. Заплакала Милисента. ещё кто-то всхлипывал. Кажется, это была Сяомин.

— Что случилось? Объясните? — Попросил я, пытаясь подняться. — И дайте воды.

— Если бы кто-то знал, что случилось… — Ответил Моисей Абрамович. — Сердце японца начало биться. Рана самоубийцы затянулась буквально на глазах. А сам он очухался, и сидит у твоих ног, головой мотает. Руки королевы и второй жены вы чуть не сломали.

— Да вы что?! Сами не могли разорвать круг? — Удивился я.

— нет. Серьёзно ответила Изольда. — Вы замкнули всех на себя. Мы чуть не отдали богу души. Если б не Генриетта и Моисей Абрамович, нас бы уже не было.

— Эй, сопляк, объясни, ты что это задумал?

— Он не разговаривает. — Пояснил хирург.

— В смысле? Язык откусил?

— Нет. Сидит, мотает головой, и явно ничего не понимает.

— Твою мать!.. Это же перерождение.

— Что? — Переспросила Изольда.

— Это обыкновенное перерождение. Он отменил предыдущее своё рождение, отказавшись от него напрочь, зато теперь приобрёл нечто иное. — Пояснил я.

— НЕ понимаю?..

— Что с Кумагаи-сан? — Не ответил я.

— Сердце бьётся нормально. Давление восстановлено. Общее состояние тоже хорошее. Раны исчезли. Внутренние, не знаю, надо делать УЗИ.

— Ага. У нас есть такая техника?!

— Благодаря вам, у нас есть не только такая техника, но и кое-что покруче. — Ответила Генриетта. — Только вот ремонтировать кто её будет, когда что-нибудь сломается?

— Я восстанавливать буду, пока наша технология не дорастёт до нужного уровня. — Ответил я, наконец сумев подняться.

— Вы хотите сказать, что вечны? — С явной издёвкой в голосе заметила главврач.

— Милисента, Сяо, извините, но я, видимо, был в трансе. Тут надо подумать на будущее, чтоб подобных ситуаций больше не случилось. Я же мог убить вас. Извините.

Вместо извинения, Милисента обняла меня, прижавшись всем телом. С другой стороны, китаянка сделала то же самое. Потом они синхронно шагнули куда-то в сторону, и я сообразил, что меня пытаются уложить на кушетку. Сопротивляться было глупо, и я, сделав пару шагов, с величайшим удовольствием развалился, как на диване. Правда, не столь мягком и удобном. Но всё же в моём случае горизонтальное положение было немного лучше вертикального.

— Кумагаи-сан не пришёл в себя?

— Ещё нет. — Ответил старый еврей.

— Моисей Абрамович, осмотрите сопляка. Пожалуйста. Что-то его мычание напрягает меня и позволяет усомниться в его интеллектуальных способностях.

— Ему психиатр нужен, а не костолом. — Проворчал хирург.

— К сожалению, психиатра у нас нет.

— Почему нет? — Удивилась Сяомин. — Только вчера с ним беседовала.

— интересно! Это на какие-такие темы? — Язвительно заметил я.

— На предмет профпригодности. — Отрезала китаянка.

Некоторое время в операционной стояла деловая атмосфера. Сопляк мычал что-то невразумительное, позвякивали мединструменты в стерилизаторе, пыхтел дисцилятор, щёлкали ножницы, неприятно скрипел пластырь. Вдруг всё замерло. С операционного стола слез японец. Я не видел его лица, но окружающие замерли.

— Ваше величество, — произнёс воскрешённый. — Позвольте занять место вашей тени.

От такого запроса я вскочил с кушетки чтобы застыть соляным столбом. Иначе это состояние не назовёшь.

— Чего? — Осторожно переспросил я.

— Отныне я хочу быть вашей тенью. У меня нет выбора. Либо я тень живого, либо призрак мёртвого.

Честно говоря, я ничего не понял. Но по здравому размышлению предположил, что призрак мёртвого — это приведение в замке. На фига мне такое удовольствие? Тень же, наверное, нечто живое.

— Разрешаю. Становись. Только объясни, тень — это жизнь?

— Это подобие жизни, но лучше призрака. Извините, больше говорить не могу.

Он оторвался от стола, и скользнул мне за спину.

— Оденьтесь! — Вскрикнула Генриетта, указывая куда-то в сторону.

Японец исчез за дверью, чтоб через мгновение появиться полностью экипированным. Его шагов, как и дыхания, я не слыхал. Я даже не чувствовал его как обыкновенного человека. Просто позади была пустота. Хотя все утверждали обратное.

В этой тишине заговорил Кружкин:

— Ваше величество, позвольте мне стать министром железных дорог?

— Чего?! — Изумился я неожиданному повороту разговора, и обретённой способности Кружкина говорить.

— Министром железнодорожного сообщения.

А у нас есть такой?

— У нас есть министр транспорта, но не железнодорожник в полном смысле этого слова. Подсказала Изольда.

— Благодарю, магиня. Хорошо. Пусть будет так. Отныне ты министр железнодорожного сообщения.

— Спасибо. — Ответил Кружкин, и!.. покинул операционную.

Несколько минут стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь звуками работающей аппаратуры. Потом я негромко спросил:

— Кто-нибудь объяснит мне, что тут только что произошло?

Однако ответом было молчание.

— Изольда, разберись. Пожалуйста. — Попросил я, не дождавшись ответа.

— Постараюсь. — Не своим голосом ответила магиня.

Вернувшись в кабинет, я долго мерил его шагами, пытаясь осмыслить происшедшее. С точки зрения атеиста — всё это ни в какие ворота не лезло. Ну не бывает ничего подобного в реальном, физическом мире. Если это игра, то должны быть заказчики, программисты, сценаристы, дизайнеры, художники; программные коды, скрипты, инишники, диэлэлки, логи, баги и прочая программистская чепуха. Но здесь всё так переплетено, что нет никакой возможности отделить зёрна от плевел. Если это другой мир, с другими физическими законами, то как я сюда попал? Как другие попадают сюда? Кто этим всем управляет и для чего оно всё нужно? откуда эти звонки? Если это программный продукт, то где системные сообщения? Хотя!.. Если предположить, что есть некто, имеющий большие возможности, чем у меня, тогда они могут не позволять доходить системным сообщениям, перекрывать доступ в общую сеть, устраивать эти звонки, шантажировать, путать карты, добиваться каких-то своих целей. Каких? Понятное дело! Я своими делами создаю им помеху, или становлюсь равным им во всём. Откуда у них такие возможности? Вероятно, они попали сюда раньше, и быстрее разобрались в механизме этого мира, его структуре. Добрались до рычагов управления. Возможно, это сами разработчики или какая-нибудь игровая корпорация. Не исключено. Скорее всего я один из тех, кто наступает им на пятки, не разобравшись в обстановке. Разумеется, им это не нравится, и они приложат все усилия, дабы не позволить мне достичь уровня их развития и способностей. Тогда всё становится на свои места за одним исключением: каким образом можно управлять программой из программы? Как можно стать админом без внешнего вмешательства в программный продукт? Как в таком случае я сюда попал и зачем? Почему я практически ничего не помню из предыдущей своей личной жизни, а другие, как выясняется, помнят. И помнят не так уж и мало? Куда больше, чем я. Я же помню лишь общие сведения? Или это часть моей прошлой памяти? Как определить? Ерунда какая-то… В принципе все, окружающие меня, точно в таком же положении. Кроме всего, откуда они могут знать будущее? Это уже не из физического мира, а из игрового. Разработчик может знать будущее, согласно заготовленному сценарию. А если сценария нет, или он предполагает лишь какие-то ключевые моменты, то и выходит, что никакого ясновидения не существует. А перерождение — это что? Это простая система уничтожения памяти. Увы, только что происшедшее с сопляком опровергает данное утверждение. Возможно, что следующая смерть будет окончательной. Хотя, не факт. Как это проверить? А хрен его знает. Надо будет дать задание Изольде, чтоб тщательно исследовала Кружкина. Лично мне помирать, дабы проверить на собственной шкуре, как-то совсем не хочется. Кстати, мы уничтожили целую армию степняков. Где они возродились? У нас? или там, у себя в степях? Или нигде? Всё это, конечно, очень интересно. Получить бы ответ хоть на один вопрос, но, увы. Интересоваться у посторонних людей никакого желания нет.

"Ладно. Хватит мучить себя догадками. Пора бы и делом заняться", — подумал я, вдавливая кнопку вызова секретаря.

— Дьявол… — Выругался я, вспомнив, что никакого секретаря у меня пока нет. Лину же самолично назначил губернатором, освободив от должности секретаря.

— Слушаю. — Раздалось в динамике.

— От неожиданности я онемел, а потом не очень уверенным голосом попросил:

— Будьте добры, герцогиню Гречанову ко мне.

Дверь тут же распахнулась и вошла Лина.

— Звали?

— А ты под дверью стояла?

— Нет. Сидела в приёмной.

— Лина, я немедля отправляюсь инспектировать твои владения.

— Королеву-то хоть в известность поставил?

— Нет. И не собираюсь этого делать. У тебя, кстати, там есть свои апартаменты?

— Разумеется. Ещё с первого дня, как я здесь появилась, остались.

— Как с первого дня?

— Да очень просто. Их же никто не ломал и не отменял.

— И ты не построила себе резиденцию?

— А зачем? Меня вполне устраивает то, что есть.

— Ну-ну!.. Ладно, поехали.

Конечно же отдохнуть мне не дали. Нашли буквально на следующий день. Да только я открытым текстом послал всех подальше и вплотную взялся за инспекцию своих владений. Надо было заниматься управлением государства, но как это делать я понятия не имел. Всё как-то работало, но как? В каком ключе? Что было в приоритете? Если б мне сказали: "собери домик из детских кубиков", так то другое дело. И то б я думал долго, планировал, конструировал, прежде чем взяться за строительство. Не так это просто, как кажется некоторым. Мало его построить, ещё и удобства надо учесть не смотря на то, что это игрушка. Ну, и чтоб не развалился от первого же прикосновения. А вот из чего состоит двигатель автомобиля, представления не имею. Нет, конечно, о моторе, капоте, багажнике, дверцах даже о карбюраторе со свечами и цилиндрами знаю, об аккумуляторе и прочих деталях мне было известно. Но как устроен элементарный паровой двигатель я не знал. Не говоря уж про ракетные технологии. С историей была приблизительно та же ситуация. Я и в школе-то разницы между феодализмом и капитализмом не понимал, а в жизни мне этого не надо было. Про социализм и коммунизм вообще имел призрачное представление. Мол, хорошо это и всё. В своей короткой жизни мне не приходилось управлять даже самым маленьким коллективом, не то, чтобы заводом. Ну не управленец я… Вот организатор вроде бы не плохой, хотя?.. С какой стороны посмотреть. Возможно, что были куда лучше меня, да только найти их надо было. А вот как?

Окружение моего родильного гнезда сильно изменилось. И не потому, что вокруг образовался целый город. Нет. Тут всё благоустроили. Разумеется, насколько это было возможным. Машину, торчавшую на дороге, загнали в гараж, специально выстроенный подле. Появился реабилитационный центр для новорождённых.

А вот внутри башни особых изменений не было, за исключением портального центра и винтовой лестницы, ведущей наверх. Удивительным было то, что сохранились апартаменты всех моих подружек, и мои в том числе. Правда, теперь они находились на втором, а не на первом этаже. И войти туда могли далеко не все. Как выяснилось на следующий день, Милисента и прочие, кто не был при создании моего союза с китаянкой, проникнуть туда не могли. Они даже входа не видели. Для них второго этажа просто не существовало. И если бы не Сяомин, то долго бы пришлось искать меня Изольде с королевой. Правда, Сяомин тоже войти туда не могла, но она хотя бы видела второй этаж. Ей это было доступно.

Я же, узнав о подобном эффекте, решил не давать допуска посторонним, пусть даже это будут мои официальные жёны. Объяснять своё решение кому бы то ни было я так же не стал. Пущай дуются.

Пройдясь по городу, посетив бывшее гнездо сопляка, нынче это была военная база, точнее нечто похожее на военное училище, только вот сами учащиеся называли себя почему-то кадетами (разницы между кадетами и юнкерами я не знал, а потому и не возражал, держать такую прорву информации в голове — не для меня, но в памяти отложил на всякий случай не забыть заглянуть в словарь), сделал неутешительный вывод для себя: данная экскурсия нафик мне сдалась. Ну прошёлся я… Ну походил по коридорам базы… Ну прогулялся по полигону… И что?.. Надо было что-то делать. Может почитать? Но что? Карла Маркса? Ни фига себе?! Я уже пытался его читать… Вместе с его подвижником Энгельсом, а позже и последователем Ульяновым. Нет, это не для моих мозгов.

Вот в таких расстроенных чувствах вернулся в цитадель. Ни планов, ни перспектив, ни целей… Но и здесь задержаться не удалось. Срочно потребовалось отправиться в Арату. Памятуя историю с Линой, решил взять с собой Катю. Тем более, что в Аркаиме она не была.

Здесь все пылали активной деятельностью, создавая впечатление бешеного темпа работ. Увы, это была лишь видимость. При моём появлении ситуация резко изменилась. Теперь народ носился из учреждения в учреждение, заливаясь потом от жары и страха попасть под раздачу.

Полиция работала хорошо. Во всяком случае в столице. Как было в глубинке я не знал, да и проверять желания не было. Контрразведка так же не дремала, но её деятельность разглядеть в общей сутолоке было сложно. Поэтому я решил прогуляться с Катей, не опасаясь за свою жизнь. В принципе променад удался, за одним исключением, приведшим меня в некоторое замешательство.

Мы шли по улице, ведущей ко дворцу. Жара уже спала, дело приближалось к вечеру. Людей на улице значительно прибавилось. Катя рассказывала об окружающих меня зданиях, вывесках, витринах магазинов, когда вдруг сзади раздалось:

— Саня?!

Почему это меня остановило, не знаю. Я дёрнулся, как от удара и замер. Медленно обернувшись, спросил, растягивая слова:

— Это вы мне?

— Нет. — Неуверенно произнесла девушка. — Извините. Я обозналась.

— Простите, а почему вы обознались? — Стараясь не спугнуть обманувшуюся девушку, спросил я, одновременно пытаясь понять, что же меня заставило обратить внимание на этот странный оклик.

— Не знаю. — Смутилась та. — Мне показалось… Я подумала… М-м-м. Не знаю. Мне почудилось, будто я вас где-то видела.

— Может здесь? — Я извлёк из кармана ассигнацию со своим портретом и протянул девушке.

— Нет. — Отрицательно покачала головой моя случайная собеседница, не касаясь денег. — Теперь понимаю, что ошиблась. Вы очень похожи на одного моего знакомого из той жизни. Но!..

— Что, но? — Поторопил я.

— Но, тот был зрячим… И… Одиноким…

— В каком смысле одиноким? С ним не было девушки? — Улыбнулся я ободряюще.

— Нет. Он по жизни был одинок. Простите.

И девушка, резко развернувшись, зацокала каблучками прочь.

— Катя, немедленно, что хочешь делай, но узнай, что это за девушка? Где она живёт? Или дай задание нашим соглядатаям проследить за ней.

Катя отошла на несколько минут. Я остался торчать посреди улицы, как новогодний столб с подарками посреди мостовой. Но Катюша вскоре вернулась.

— Всё нормально, её взяли под наблюдение. — уведомила девушка, вновь беря меня под руку. — Пошли. Здесь очень жарко.

Во дворце я не находил себе места. Это совершенно ничего незначащее происшествие выбило меня из колеи. Я никак не мог успокоиться. Почему же меня так дёрнуло при этом странном имени? "Саня… Саша… Александр… Шурик… Алекс… Алехандро… — Мучительно вспоминал я, но ни одно из предлагаемых имён никак нельзя было связать с моим именем. — Дьявол!.. Какое это имеет отношение ко мне? Почему?!".

Так ни к чему и не придя, завалился спать. Но сон не шёл. Точнее, он был, но какой-то не естественный.

Снилось мне, будто со мной пробует заговорить младенец. Я смотрю на него и недоумеваю, как эта крошка может говорить? Ведь ему только три месяца исполнилось. Язычок молотит в маленьком ротике, губки кривит толи в усмешке, толи в гримасе, не поймёшь… Мамаша на руках его держит, а он аж извивается, что-то сказать пытается. С трудом я понял, что он говорил: "Ты не прав, граф, ты не прав". Кажется, было ещё что-то, но, проснувшись, не сумел вспомнить, что именно. Меня поразило тогда не столько то, что он сказал, а то, как он смог сказать. Помню, я подумал, что ты, тот кто пытается заговорить со мной устами младенца, убьёшь его этими потугами. После этого ребёнок перестал корчится. Зато у меня осталось ощущение виновности перед тем, кто пытался говорить. Толи я был повинен в его смерти, толи в бесчестии… Не знаю. Главное, что до меня лишь потом дошло, что младенец называл меня графом… До сих пор я весьма скептически относился к заявлениям типа: моя душа была когда-то духом Блаватской, Рериха или ещё кого. Некоторые утверждали, будто они несут в себе души Шопена, Моцарта, Бетховена… Бред всё это. Не может тысяча людей иметь одну и ту же душу… Её вообще нельзя иметь. Она у каждого своя. Другое дело, что некие флюиды, воспоминания или отголоски нового сознания иногда отражаются в нас как в зеркале, но это совсем другое. Никогда мне не нравился титул графа. Князь — другое дело, я мог, в принципе, согласится даже на маркиза или барона, хотя эти титулы меня совсем не привлекали, а вот графа никогда не любил. Считал этот титул каким-то надуманным, искусственным. Этим титулом награждали выходцев из народа. Я ничего не имею против народа, тем более, что не уверен в правильности подобных измышлений, может это и не так, и тем не менее, графский титул мне категорически не нравится. А младенец называл меня графом… Почему?

(Титул граф по Энциклопедическому словарю Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона: немецкий. граф; старинные формы — garafio, grafio, gerefa, greve; франц. comte, от латинского. Англ. earl) — в настоящее время титул, первоначально название должностного лица во Франкском государстве и в Англии).

Этимология слова graf очень неясна. Наряду с наиболее распространёнными производствами от германских корней встречаются объяснения из кельтского языка и даже из греческого.

В России графский титул введён Петром Великим. Первым русским графом был Борис Петрович Шереметьев, возведённый в это достоинство в 1706-ом году. за усмирение астраханского бунта. Графские роды пользуются титулом "сиятельства" и вносятся в пятую часть дворянской родословной книги. Прим. автора).

Проснувшись от кошмара, сел в кровати, окончательно сбрасывая сон. И приснится же?.. Младенец… Откуда здесь младенцы? Я не видел ещё ни одного.

Кстати, а где Кичиро Кумагаи? Его ведь с тех пор, как он зашёл мне за спину никто не видел. Спит он, или нет? То, что не ест, так это точно. Проверено. Продукты не пропадали. Но как так можно?! Быть невидимым ни для кого… Да ещё и не есть?.. Неужели он постоянно за моей спиной? Нет. Когда я выхожу из апартаментов, то появляется ощущение, будто кто-то за мной идёт. Но шагов не слышно, сколько бы я не прислушивался. На какие ухищрения не шёл, но, увы. Засечь японца мне так и не удалось.

"Это странно, мысли бросаются из одной крайности в другую. — Я помотал головой. — Дьявол, как это плёвое событие выбило меня из колеи?"

Я поднялся. Где-то тикали ходики.

"Блин, я же их так и не нашёл? Где же они?", — Подумал я и отправился на поиски.

Но видимо судьба не желала моего знакомства с данным часовым прибором. Стоило мне сделать пару шагов по направлению звука, как позади зазвенел телефон.

— Твою мать… — Выругался я, возвращаясь к тумбочке. — Ало?

Звонил Матвей.

В каком-то захолустном городишке бывшие военные подняли бунт. Требуют демократических свобод.

— Что предприняли? — Севшим голосом поинтересовался я.

— Пока ведём переговоры. Окружили. Но эти твари весь город взбудоражили.

— Можешь коротко описать их требования?

— Выборы…

— Кого?

— Не говорят. Просто требуют демократических выборов.

— Твою мать! Достали… Ладно, понял. Сейчас прибуду.

— Не стоит. — Возразил Матвей. — Здесь опасно. Наших войск очень мало. А этих любителей демократии выше крыши.

Я постоял, немного подумал. Надо принимать решение. Да, очень неприятное, но!.. Лучше малая кровь сейчас, чем большая потом. А мнение заграницы меня не интересует. Да и нет пока этого мнения, как и самого заграничья вместе с заграничными знакомствами.

Придя к такому выводу, набрав побольше воздуха в грудь, приказал:

— Матвей, прекратить всякие переговоры, расстрелять. Всех. Я боюсь, что в этой каше менее виновных найти будет сложно, поэтому постарайся, если получится, но особо рьяных расстрелять. Если возьмёшь зачинщиков, показательно повесить на центральной площади. Призывай войск сколько нужно. Подключи Николая Никаноровича. До утра задавить гниду.

— Какого утра?

— Дьявол!.. Нашего.

— Понял, будет сделано, ваше величество.

Положив трубку, присел на край кровати. Руки немного тряслись. Не просто отдавать приказ на убийство людей. Ой, как нелегко. Ведь они чьи-то папы и мамы. Кто-то может остаться сиротой. А мне оно нужно? Плохо, очень плохо. Но мягкотелость некоторых правителей я хорошо помнил, и чем это закончилось. Дети, попавшие под бомбёжку… Без рук, без ног… Без глаз… Нет, лучше сразу задавить гниду. Пуст кто-то останется сиротой, но с руками и ногами.

Я протянул руку, поднял трубку и набрал номер Дженни. Но девушки, по всей вероятности, дома не было. Тогда набрал номер Альбины. Через несколько секунд в трубке раздался сонный голос:

— Слушаю.

— Альбиночка, ты дома? — Спросил я, хотя вопрос был дурацкий.

— Ну, да?! — Немного удивлённо и растерянно ответила девушка.

— Можешь сейчас отправиться в Первоград?

— Да, конечно. Только умоюсь…

— Не надо умываться. Ты и так красивая. Альбина, я жду тебя на верхушке башни через пять минут.

— А ты… Вы, где?

— Я в Аратте. Сейчас буду в башне.

— Может мне в Аратту лучше?

— Не надо. Зачем лишние разговоры…

— Я на башне подожду, оттуда домой пойдём вместе.

— Хорошо. Иду.

Я положил трубку, быстро напялил штаны, накинул рубаху и покинул помещение. Сразу же за дверью почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Окликать не имело смысла. Всё равно не отзовётся.