Слепой царь (СИ)

Клик двадцать шестой

Когда Морозкин вкратце обрисовал мне ситуацию, я понял, почему он вызвал меня, а не стал принимать решение самостоятельно. В бухте начался бунт. Ну, не совсем бунт, скорее сильные волнения. Рыть руками землю, чтоб построить землянку, не самое большое удовольствие в жизни. С голоду пухнуть тоже не очень приятно. Всех птиц, сусликов и червей в округе уничтожили. С водой дела обстояли не лучше. Вот люди и поднялись, обвиняя дурака правителя в близорукости. Откуда им было знать, что всё Хуан Гарсия знал. Очень хорошо знал, но власти хотелось безграничной. Переоценил он свои силы. А теперь решил выехать на чужом горбу. Как? Да очень просто. Адмирал Хуан Мария Даниэль Гарсия Пилар просил военной помощи у соседа для подавления революционных настроений, и пресечения возможного распространения заразы на сопредельные земли.

Тут он ошибся. Сильно ошибся. Я не боялся распространения заразы, мне было глубоко плевать на эту замануху. В мои захватнические планы не входило уничтожение недовольных. Зачем? Мне нужны были люди, это раз, и два, мне нужны были все суда, которые я перебросил в наши воды. Поэтому, выслушав послов, тяжело вздохнул и отказал на том основании, что в данный момент армия занимается более насущными делами, и что платить адмиралу всё равно нечем. Подумал, и добавил, если кто хочет, может остаться здесь. У нас земли для всех хватит. Послы меня поняли правильно, и остались в полном составе. Но это не соответствовало моему замыслу. Вызвав Морозкина, объяснил ему на пальцах, что надо сказать послам, и сделать. Купец посмеялся в усы, и исполнил всё, как я просил. А через неделю ко мне приехали новые послы, с требованием вернуть адмиралу перебежчиков. Даже грозить пытались. Пришлось повторить процедуру, с небольшой экскурсией по городу. Послы впечатлились, и операция "флотилия" продолжилась, усилившись многократно.

Но длится подобное положение вечно не могло. И когда пришло сообщение о первых жертвах, я приказал Кушакову организовать переброску желающих из бухты к нам.

Стоило нашим кораблям стать на ближнем рейде на виду земляного города, как адмирал Хуан Мария Даниэль Гарсия Пилар тут же запросил аудиенции. Пришлось вновь отрываться, и отправляться улаживать дела.

Честно говоря, я думал, что бывший владелец громадного флота, завидев меня, незамедлительно передаст все права. Ой, блажен, кто верует. Он и не подумал этого делать. Вместо этого он потребовал забрать всех недовольных, а их оказалось более семисот тысяч, и оставить ему единомышленников вместе с кораблями. Тут я не выдержал.

— Какого дьявола вы, господин адмирал, торгуетесь? Вам мало было смертей? Вам не понятно, к чему привело ваше упрямство? Да корабли эти сгниют у вас, без дела болтаясь в бухте. Не оставлю я вам кораблей. Ни одного. Мне людей вывозить на чём?

— Адмирал спорил, орал, ругался. Мне пришлось открытым текстом послать его, и при нём же отдать приказ на вывод кораблей из бухты. И вот тут он сдался. Но сдался по-своему. Он запросил хотя бы бригантину и людей, которые захотят пойти с ним. Пришлось устраивать грандиозное вече, где объявлять волю адмирала Хуана Мария Даниэль Гарсия Пилара. Чтоб не терять зря время, я предложил желающим сопровождать адмирала, выйти к причалам через полтора часа. Я был уверен, что таковых будет не много. Может пару экипажей и наберётся. Но я никак не ожидал того, что произошло. Никто не сдвинулся с места. Ситуация зашла в тупик. Я растерялся. Такого поворота не ожидало и моё окружение. Надо было что-то срочно решать. Но что?

— Знаете, адмирал, — сказал я, растягивая слова, в попытке сообразить, что же выдать эдакое, умное.

— Вы лучше ничего не говорите. — Остановил меня испанец. — Отправьте меня на пиратский остров.

— Хм?! Это прямо-противоположное решение предыдущему. — Напомнил я ему.

— Да. Я долго обдумывал этот шаг, и всё же решился.

— Можно узнать причину такого решения?

— Мне рассказывали, до какого уровня жизни вы довели свой народ. Здесь земля голая. Я рассчитывал на свои силы. Я думал, что у меня будет появляться вода, еда, одежда по желанию, как было. Но с каждым днём объём получаемого уменьшался. И вот сегодня мне не удалось получить ничего.

— И что же вы будете делать на пиратском острове? Вас же мгновенно в раба превратят.

— Я постараюсь, чтоб не превратили. Я организую там партизанскую войну. Я сумею сделать там такое государство, как у вас.

— Да, пожалуйста. — Сказал я, и махнул рукой, открывая портал. — Кто желает, милости просим.

Всё это мне ужасно надоело. Надо было заканчивать этот цирк. Дел было очень много.

Портал висел минуты три, но никто, кроме адмирала так и не сдвинулся с места. Пришлось закрывать проход и срочно вызывать магов, извлекать из трюмов заранее приготовленные зародыши домов, заниматься планировкой города, поиском специалистов, подбором свежих кадров для строительства нового города и порта. Положа руку на сердце, в данный конкретный момент мне это даром не надо было. Но коль уже пришло, то необходимо было освоить.

Тут я задумался над названием города и бухты. Какие национальности здесь собрались, и в каком количестве никто не выяснял. И вообще национальности ли это, или просто местные жители, называющие себя как угодно, только не коренной нацией. Как не назови, а кто-то окажется обиженным. Испанцы, каталонцы, балеарцы, валенсийцы, баски, кастильцы, галисийцы, астурицы и многие другие бывшие жители Испании. Не исключено, что здесь были и гитанос. Вывезти такую толпу было не реально, а сдружить — вообще из области фантастики. Я предполагал и небезосновательно, что через портал я провёл не более трёхсот тысяч, а тут оказалось более семи сотен тысяч. Это слишком много для моих кораблей, даже в придачу с доставшимися мне в наследство от адмирала. Да и где их разместить? У меня нет столько домов сразу. Придётся срочно вызывать Изольду, и заниматься копированием. Это, конечно, отнимет массу сил, но сэкономит время всем, в том числе и мне. А если ещё привлечь к этому процессу и магов архитекторов, так вообще быстро справимся. А зародыши можно будет использовать для особо нуждающихся. Строительством фортификационных сооружений так же не мешало бы заняться. Всё же город на отшибе, и бухта не защищена. Хотя опасность измены сохраняется в любом случае. У меня нет пока что столько войск, чтоб охранять крепость. Тут надо будет посоветоваться с Кожемякиным

Задачу решили сами жители. Они прислали ко мне делегацию, с просьбой назвать будущий город Ла-Нова-Патрия. Мне это не очень понравилось. Хотелось чего-нибудь грандиозного, но навязывать своё видение в такой мелочи я не стал, и согласился.

Следующие шесть дней мы безвылазно находились в строящемся городе. Примчалась Сяомин, и напомнила мне, что здесь надо строить дворец. Про него-то я забыл напрочь. Пришлось отвлекаться от общих дел и заниматься личными апартаментами. Переносить восточную башню мне не хотелось. Поэтому я решил создать здесь свою. Рожать людей она не будет, это мы уже выяснили, а вот как телепорт очень даже пригодится. Короче, Кушакову с Русановым так же досталось. Кроме новых судов (с трудом их можно назвать новыми, но всё же) им пришлось осваивать и новый порт. Заниматься строительством причалов, складских помещений и многим другим. Время не летело, оно исчезало с третьей космической скоростью.

Сколько месяцев кануло в бездну истории, не знаю. Но не меньше трёх. Когда однажды утром ко мне на приём попросился Грабовский. Честно говоря, закрутившись в делах, я забыл кто это такой. Но мой секретарь-референт помнила всё. На то она и секретарь. После краткого освежения памяти, решил всё же принять, хотя от разговора ничего нового ожидать не приходилось. В принципе оно так и вышло.

Степан Георгиевич, удобно расположившись в кресле для посетителей, начал свой рассказ издалека, напомнив мне всё то, что несколько минут назад проделала Алёна. Я мужественно молчал, размышляя о том, зачем, собственно говоря, археологу понадобилось добиваться аудиенции? Для этого нужны были очень веские основания. Ведь в случае моей немилости он мог попасть вместе со своим отделом в долговременную опалу. И всё же он решился. Зачем?

Закончив предысторию, Грабовский заговорил о том, как им удалось выгрести из пещеры весь мусор. Как они привели, практически в первозданный вид, древнее захоронение. А в том, что это подземный погост никто из них не сомневался. Осталась мелочь — вскрыть первый саркофаг. Тут я несколько опешил.

— Хорошо, как вы определили, какой саркофаг первый? — поинтересовался я, и добавил: — А какой последний?

На что Грабовский, не задумываясь, заявил:

— первый слева от входа.

— А почему не первый справа от входа?

— правило левой руки. — Возразил Степан Георгиевич.

— А правило правой руки уже отменили? — Усомнился я в правильности выбора метода.

— Про такое не слыхал. — Устало ответил Грабовский.

— Арабы, евреи пишут справа налево, а не наоборот.

— Не думаю, что эти захоронения имеют хоть какое-нибудь отношение к указанным вами нациям.

— Сомневаюсь. — Тут же возразил я и поправился, — Я не имею ввиду национальность погребений. Если это ритуальное захоронение, то, скорее всего, надо считать от озера. Скорее у входа хоронили не знать, а её слуг. Посмотрите на этикет рассаживания гостей на балу знати? Думаю, что и захоронения строились так же.

— Возможно. — Осторожно согласился со мной главный археолог. — Если, конечно, тогда существовало понятие знати и так далее. И, тем не менее, какой бы саркофаг первым не открывать, вскрывать придётся всё равно все. Лишь тогда будет понятно, какой саркофаг был первый.

— То же логично. — Кивнул я.

— мы потому и решили первым вскрыть тот, что у входа. Вдруг там взрывчатка какая? Проще спрятаться будет хотя бы в проходе.

— А насчёт взрывной волны? — Усмехнулся я. — Вы не думаете, что она как раз-то в проход и рванёт? И потом, почему вы решили, что в саркофагах должна быть взрывчатка?

— Ну, я, наверное, не совсем точно выразился. Древние захоронения всегда имели скрытый механизм защиты от грабителей.

— Но, исходя из ваших слов, этому погосту много тысяч лет. Какой механизм может сохраниться так долго?

— Да беда даже не в скрытых ловушках или таящихся там неизвестных нам вирусов. — Признался Грабовский. — А в том, что мы не знаем, как вскрыть саркофаг. Их там 182.

— Это уже интересно. Почему 182, а не 183?

— Первый ряд от озера 13 саркофагов. Это левый сектор. — Быстро уточнил Грабовский. — И в каждом последующем ряду на один саркофаг меньше. У входа находится только один саркофаг. Всего в секторе 91 саркофаг. Точно так же построен и правый сектор. Такое ощущение, что по одному саркофагу у входа символизирует защиту, или охрану.

— Это если пользоваться вашей логикой, а не тех, кто занимался устройством погоста.

— Разумеется. — Согласился археолог.

— Вы выяснили, куда выходит вентиляционное отверстие над озером?

— Да. Выяснили. Не скажу, что это было легко. Если бы не случайность, чёрта с два бы нашли.

— Так надо было с помощью дыма искать. — Запоздало посоветовал я.

— Дык, мы так и делали. Изготовили дымовую шашку, а наблюдатели смотрели снаружи. Еле нашли. Под козырьком, почти у самой вершины. Да ещё и замаскирована была так, что не найдёшь. Какой бы ветер не дул, дым постоянно менял направление.

— А как вы хотели? Иначе и быть не могло.

— Нет, вы не поняли. — Вздохнул от моей непонятливости археолог. — Там, у козырька, где находилось выходное отверстие, располагались небольшие скалы, выполнявшие роль направляющих потоки.

— Ого! — Удивился я. — А куда же стекала вода? Выяснили?

— Стекала она в ущелье. Метрах в трёхстах отсюда, и ниже уровня пола пещеры метров на десять. Там внизу речка имеется. Вот туда вода и сливалась. Правда, выходное отверстие находилось выше уровня воды.

— Дно обследовали? — На всякий случай поинтересовался я.

— А как же?! В первую очередь. Только вот вода там очень холодная. Да и течение совсем не медленное. Но мы всё равно сумели осмотреть дно почти на километр вниз. Ничего не нашли. Совершенно ничего.

— То есть, порода, попадавшая в озеро, не выносилась вместе с водой? — уточнил я.

— Да. — Подтвердил Грабовский. — Тут другое дело. Исследуя дно под жёлобом, образовавшимся от сброса воды из пещеры, я предложил осмотреть русло ручья на пару десятков метров выше.

Археолог прервал свой рассказ. Испросил разрешения напиться. Я милостиво позволил, но тут же перезвонил Алёне и попросил чаю. В общем, пауза была выполнена строго по Станиславскому.

— и что же, вы нашли что-то? — Поторопил я рассказчика.

— Нашли. Метрах в ста выше по течению, за поворотом, на дне обнаружили входное отверстие, приподнятое так, чтоб вода самотёком входила в трубу, создавая давление внутри. Сам вход прикрыт золотой сеткой с микроскопическими ячейками. Диаметр входного отверстия двадцать сантиметров. Сетку снять не удалось. Соскрёб так же не получился. Состав воды у самой сетки ничем не отличается от воды ниже или выше по течению. Поэтому унифицировать, из чего она соткана, нет никакой возможности.

— Почему ж тогда говорите, что она золотая? — поинтересовался я.

— На вид — это золото. Поэтому и сказал. — Смутился Грабовский.

— продолжайте.

— Мы попробовали определить направление этой загадочной трубы. По всей вероятности, она идёт сюда, в пещеру. Могу лишь предположить, что уровень выходного отверстия не выше днища саркофагов. Исходя из полученных данных, мы решили, раз вода идёт сюда, значит, отходы должны выходить где-то ниже. Оказалось, что в нескольких километрах ниже уровня пещеры имеется небольшая долина, зажатая со всех сторон скалами. Если специально не искать, чёрта лысого найдёшь. Мы нашли. А в долине пышным цветом растут невероятные растения. Вызвали ботаников. Те ахнули. Говорят, такой флоры на земле нет, и никогда не было. Они тут же набрали образцов и бросились познавать неведомое.

— Очень интересно. — Сказал я, прихлёбывая остывающий чай из кружки. — А теперь главное, ради чего вы напросились на приём, и уже добрый час рассказываете мне сказки.

— Это не сказки! — Возмутился археолог. — Это открытие.

— В чём же оно состоит?

— Дело в том, что вода, направляемая в пещеру, даёт основание предположить, что там, под пещерой, скрыты какие-то механизмы, которым требуется h2o. Причём, с минимальной загрязнённостью.

— Вы мне объясните для начала, почему сетка не забивается? Почему на ней не образуется ил? — перебил я докладчика.

— Я этого не знаю. Как не знаю, почему, положенный на сетку камешек, сам собой постепенно смещается к краю сетки, а потом сносится течением прочь.

— Вы и с этим экспериментировали? — не удержался от удивления я.

— мы со всем сейчас экспериментируем. Вокруг нас творятся странные дела. — Тяжело вздохнул Степан Георгиевич, помешивая ложечкой в чашке. — вы даже представить себе не можете, что там творится. Я потому так подробно и рассказываю, понимая, что вы не поверите. Оно нам надо было искать эту долину? А это, скорее всего, место для отходов жизнедеятельности тех, кто находится в саркофагах.

— Вы хотите сказать, что это анабиозные камеры? или как правильно эти штуки называются?

— Думаю, да.

— Насколько мне известно при анабиозе никаких отходов жизнедеятельности быть не должно. Вряд ли это анабиозные камеры.

— У вас есть другая гипотеза?

— Увы. Но ваша стопроцентно не тянет даже на гипотизу. Не может быть там живых существ.

— Там живые существа. — продолжал настаивать на своём Грабовский. — Поэтому я и просил вас лично, или магов, помочь нам открыть хоть один саркофаг.

— вы знаете, как это сделать? — Спросил я, будучи уверенным в ответе.

— Нет. Я думал, просто развалить крышку.

— Чем?

— Не знаю. Может, боевой магией?

— А что это такое?

— Вам лучше знать. — Махнул рукой археолог.

Я задумался, инстинктивно барабаня кончиками пальцев по краю кружки.

— Знаете? Если всё так, как вы говорите, то пещера — ни что иное, как демонстрация, подсказка для тугодумов. Саркофаги открываются не из пещеры. Если есть система жизнеобеспечения, то должен быть пункт управления этим оборудованием. Выходит, вы ничего не нашли. А ломать крышку саркофага, всё равно, что пальцем долбить гранит. При взрыве всё содержимое будет уничтожено, как и крышка. Ерунда всё это.

— вот и я так думаю. — Облегчённо вздохнул Грабовский.

— Выходит, вы нашли рубку управления?

— почему рубку? — Удивился Степан Георгиевич.

— А вы думаете, что это местные боги спать завалились? — вопросом на вопрос ответил я.

— То есть, вы хотите сказать, что это космически корабль, попавший в аварию?

— Ага, вы ещё Станислава Лема вспомните с его "Эдемом". Вы хоть представляете, на какой скорости может идти ракета, и что будет, если она врежется в планету на своём пути? Нет. Это всё фантастика. Нельзя летать на ракетах, и уж тем более врезаться в планеты. Чушь всё это.

— А выход корабля из гиперпространства? Ведь никто не знает, движется ли там корабль вообще? Или вселенная вокруг него прокручивается? — предположил археолог.

— Не знаю, Степан Георгиевич, не знаю. Я не астроном, и не физик. Я в этих вещах не разбираюсь. Но могу предположить, что корабль совершил аварийную посадку на этой планете, однако автоматика по какой-то причине не подняла из анабиоза команду. Только всё это лишь предположение. Сказочка.

— Выходит, вы всё-таки признаёте, что космические путешествия при помощи ракет возможны?

— Нет.

— Но вы же сами только что сказали, что корабль сделал аварийную посадку.

— Космические полёты в том виде, как это представляют обыватели, невозможны. Это утопия. Я же говорил о возможном передвижении в космосе на незнакомых нам принципах, используя бездонный источник неизвестной энергии, с применением ещё неоткрытых нашими учёными физических законов. А то, что пишут наши фантасты — псевдонаучно. Признаюсь, сам с удовольствием когда-то читал подобную литературу. Интересно же. Хоть и понимаю, что всё это сказка. Сказка для больших дяденек и тётенек.

— Уж очень реалистичная сказка. Усмехнулся археолог. — Однако Никакой рубки управления мы не нашли. К тому же, у вашей сказки имеются нестыковки. К примеру, если команда оставалась в анабиозе, кто продумал систему подвода воды и сброса отходов? Причём так, чтоб никто из местных жителей не смог не то, чтоб туда добраться, а даже заподозрить что-то неладное?

— Роботы, отвечающие за безопасность команды, и следящие за жизнеобеспечением.

— А откуда автоматы могли знать, что на планете есть жизнь?

— Ну, это не проблема.

— Тогда скажите, что такое жизнь? Дайте определение? — Потребовал Грабовский.

— Показателем сложности этой проблемы служит факт, что до сих пор отсутствует определение жизни, которое удовлетворяло бы научным требованиям. — Задумчиво произнёс я. — Но, Раз вы настаиваете, то, пожалуйста… Совокупность явлений, происходящих в организмах, особая форма существования и движения материи, возникшая на определённой ступени её развития. Или вот так: физиологическое существование человека, животного. Так сойдёт? или вам по Аристотелю, Канту, Гегелю, Чехову?

— Нет, спасибо. Вы уже ответили. Раз нет такого определения, то и автомат не в состоянии определить есть жизнь на планете или нет.

— То есть, вы хотите сказать, что кто-то из команды всё же побеспокоился о своих товарищах?

— Не исключаю такой возможности. — Согласился Археолог.

— Ваши предложения?

— Дайте мага. Пусть поможет найти эту дурацкую рубку.

Я усмехнулся.

— Вы думаете, что маг — это собака-ищейка? Что он видит сквозь земную поверхность? Если б так было, мы б давно нашли все нужные нам ресурсы: железо, медь, вольфрам, ртуть, свинец и многое другое. Но пока что приходится работать по старинке. Прибегая к помощи самых обыкновенных геологов. А они вам уж точно не помогут. Космический корабль — это вам не уголь, и не нефть.

— Что же делать? — Растеряно поинтересовался Степан Георгиевич.

— пока не знаю. Советую вам провести мозговой штурм. А я пока что вызову магов, поинтересуюсь, что они со своей стороны могут предложить? Так пойдёт?

— Конечно, пойдёт. — Обрадовался археолог. — Только затягивать не стоит.

— понимаю, но не всё от меня зависит.

На этом мы расстались. Я крепко задумался, успев всё же пригласить для консультации Изольду.

Со Строгоновой мы проспорили не больше получаса. Ни к чему не пришли, лишь договорились о том, что надо посетить пещеру, и, желательно, не вдвоём. Состав исследовательской группы определили быстро, без лишних обсуждений. В него вошли все три геолога, археолог и мы с магиней. Прочие по нашему общему мнению не имели никакого отношения ни к геологии, ни к археологии, а круче магов, чем мы с Изольдой, ещё поискать надо было. Ну, если не считать Сяомин, разумеется. Да и то я не уверен, что китаянка могла бы на равных потягаться с Изольдой.

Определившись с составом, я попросил Алёну срочно найти всех, и передать моё высочайшее повеление немедленно отправляться к пещере.

Переходы из башни в башню стали настолько обыденными, настолько привычными, что когда пришлось пересаживаться в поезд, я слегка растерялся. В голове даже мелькнула глупая мыслишка, а не построить ли башню у пещеры? Но тут же отбросил из-за не эффективности. Уже входя в вагон, всплыла ещё одна мыслишка: а не перебросить ли себя любимого порталом прямо к объекту изучения? Кстати, интересная мысль. А сработает портал внутрь пещеры? Решил задать этот вопрос Изольде, как только поезд тронется.

Развалившись на мягком диване, я успел лишь открыть рот, чтоб начать разглагольствовать на самые разные темы, как в дверь постучали. Оказывается, у спец-поезда образовалась небольшая толпа из желающих немедленно отправиться в нашу сторону. Среди них были все геологи, археолог с парочкой своих товарищей, и Павлина, чему я был не просто удивлён, немного выбит из колеи. А ей-то, зачем туда? Но свой вопрос озвучивать не стал. Изольда же деликатно промолчала. Хотя, наверняка, видела мою удивлённо-ошарашенную физиономию.

Когда все разместились, поезд тронулся. Под мерный стук колёс, я незаметно уснул, забыв обо всех вопросах. Разбудили меня только на самом подъезде к станции. Точнее, в тупике, когда состав замирал, гася движение.

— Дьявол. — Выругался я. — А у меня к тебе столько вопросов было…

— Вы, главное, не забудьте их. — Рассмеялась магиня. — Нам ещё почти час в карете добираться.

— Точно! — Воспрянул духом я.

Разъезжать по хорошим дорогам в карете — удовольствие. А вот по разбитым, грунтовым дорогам, да ещё если перед этим прошёл дождь?.. Хоть рессоры в моей карете были очень хорошие, всё же иногда так подбрасывало, как будто мы мчимся галопом. Но всё имеет свой конец. Вот и сейчас, стоя у первого саркофага, я думал, почему эта пещера так интересует нас? Нет, меня, вроде, не очень, и, тем не менее, какая-то сила притащила нас сюда. Да ещё и оторвав от очень нужной работы ценных специалистов. Чего им здесь делать? Ведь они ещё в первый раз обшарили всё вокруг. Обнюхали каждый камешек в округе. Для них ничего интересного ни в самой горе, ни в её окрестностях нет.

Вздохнув, я присел. Постучал костяшками пальцев по боку саркофага. Никакого результата.

— Зря пальцы бьёте. — Заметив мои действия, сказал Грабовский. — Мы все их обстучали. Да не пальцами.

— Такое ощущение, что это монолит. Глыба. — Произнёс я задумчиво, поднимаясь с корточек.

— Вот и мы так решили.

— А стены вы осматривали? — подала голос Изольда.

— А как их осмотришь? Кривизна изгиба не позволяет подойти ближе. А вбить колышки в эту хренотень нет никакой возможности. — Пожаловался археолог.

— То есть, вы хотите сказать, что о стенах, как и о потолке, вы ничего не знаете? — удивилась магиня.

— А что может быть на стенах и потолке? — Не понял Рихтенберг. Не понял вопроса и я. Думаю, что и остальные так же остались в неведении.

— А визуально осмотреть, снизу, хотя бы пытались? — Не унималась Изольда.

— пытались. Но луч света недостаёт. И даже если там что-то есть, то цвет и угол, под которым мы пытаемся смотреть, не позволяют сделать этого. — Ответил Степан Георгиевич.

— Хм!.. — Хмыкнула магиня и взяла меня за руку. — Понимаете, ваше величество, здесь в нижней четверти, а это ведь четверть?

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

— Спрашиваю.

— М-м-м… — Промычал я, пытаясь зрительно представить себе нужную форму. — Скорее да, чем нет. А! Я понял.

— Хорошо. И всё же я продолжу.

— Да-да, конечно.

— Так вот. В нижней четверти этого яйца имеется два сектора. А кто сказал, что на боковых и потолке нет похожих или идентичных секций?

— и что это нам даёт? — Вкрадчиво поинтересовался я.

— Смотрите. На саркофагах нет никаких рисунков. Даже намёка на что-нибудь рельефное. Нигде, ни сверху, ни по бокам. Если это захоронение, то где фрески? Орнаменты? Картины охотничьих побед, в конце концов.

— Ну-у? — Протянул я.

— Ваше величество, это не саркофаги. Это вообще не захоронения. Это помещение для чего-то.

— Для чего? — Тупо поинтересовался я.

— Да я-то откуда знаю?! — Удивилась Изольда. — Просто мы изначально приняли неверную гипотезу, и строим на ней свои предположения.

— Где доказательства?

— Да на потолке.

— Хорошо. Что предлагаешь?

— Давайте отойдём к крайнему саркофагу, к тому, что ближе к стене. Построим стремянку метров на двадцать. И посмотрим, что там на стене, если до потолка не достать.

— Пробовали уже. — Буркнул Грабовский. — Лестница съезжает. Стены очень скользкие, зацепиться не за что.

— Сколько метров лестница? — Уточнила Изольда.

— Десять. Это ещё та, что для обнаружения вентиляционного отверстия делалась.

— А, — сказал я, — Помню. Тащите сюда.

— Не получится. — Покачал головой Грабовский. — Дело в том, что мы с трудом сумели вытащить её отсюда наружу. Не оставлять же добро здесь. Она нам наверху ещё понадобится.

— ты смотри, какой хозяйственный. — Похвалил я археолога. — Ладно, создадим новую. Изольда, как, по-твоему, её делать раскладной?

— В смысле, треногой? — Уточнила магиня.

— Ну, да, а ещё как?

— Нет. Здесь нужна именно стремянка. Один конец упрём в саркофаг, так что она не уедет, два мужика будут держать по бокам, на всякий случай, а я поднимусь, и посмотрю.

— ты в брюках? — Спросил я.

— Нет. — Немного удивилась моему вопросу Изольда, потом сообразила. — Там же всё равно темно.

— и что ты будешь видеть в темноте? — Не отставал я. Без света?

— Я создам магический фонарь.

— Нет. Никакой магии здесь, внутри.

— Лестницу, значит, можно, а фонарь нельзя?

— Если честно, то и лестницу нельзя. — Вздохнул я. — Степан Георгиевич, есть у вас тут керосиновые фонари?

— у нас даже газовые есть. — Похвастался археолог. — Как, по-вашему, мы здесь сейчас работаем? у каждого из нас по фонарю.

— выходит, только у меня нет фонаря? — Растерялся я.

— Да. А зачем? — Спросил Чеплыгин, и спохватился: — Извините.

— Да ладно. Я уже привык. Короче. Начинаем действовать. На лестницу полезет сначала Степан Георгиевич, и для закрепления успеха Иван Анатольевич. Владимир Антонович, Василий Иванович и я будем на подстраховке.

Сказано, сделано. Мы подошли к крайнему саркофагу, где я принялся творить. Сначала надо было решить, какой должна быть лестница. Я вспомнил, что когда-то лазил по лестнице на чердак. Лазил неоднократно, по самым невероятным конструкциям. Но те лестницы были деревянные, длинные, неуклюжие, и тяжёлые. Но чтоб сотворить подобную лестницу в двадцать метров!.. Тут же вспомнился хозяйственный археолог. И я принял решение, сделал много-звеньевую, складную, пожарную лестницу.

— Тяжеловато будет её вытаскивать отсюда — пожаловался Грабовский, когда лестница явилась во всей своей красе.

— ой, сколько мужиков, неужели не утащите? — Сыронизировала Изольда.

— Дотащим. — Уверил Чеплыгин, раскладывая лестницу.

— И всё же первой пойду я. — Сказала магиня, ловко, как кошка, взобравшись на первые пять ступеней.

Спорить с ней было бесполезно. Все промолчали, и девушка полезла вверх. Ещё через минуту сверху раздался её голос:

— Ну, что я говорила?

— и что ты говорила? — переспросил я, задирая голову.

— А пусть следующий лезет, и посмотрит.

Она ловко спустилась вниз, и стала справа от меня. Грабовский негромко крякнул, и полез вверх. Его не было несколько минут. Я даже беспокоиться начал, но тут археолог вернулся, и молча отошёл в сторону, уступая место графу Рихтенбергу.

— и что молчим? — Спросил я. — Вот это уже неприлично.

— Там такие же саркофаги. — Упавшим голосом сообщил Степан Георгиевич.

— Будем осматривать другую стену? — Спросила Изольда.

— Для протокола, надо. — Обречённо сказал археолог.

Осмотр другой стены подтвердил предположение магини. Поскольку до потолка добраться мы не могли, а левитировать я не умел, то все согласились с тем, что и там то же самое.

Больше здесь делать было нечего, и мы, прихватив лестницу, отправились наверх. Всю дорогу пыхтящий Чеплыгин просил такого же пыхтящего археолога поделиться лестницей, обосновывая свою просьбу тем, что у них, у археологов, одна уже есть, а у них, геологов, нет никакой. Степан Георгиевич сопротивлялся, указывая на то, что геологам лестница даром не нужна. Им по пещерам не шариться, и стены небоскрёбов не разглядывать. На что Василий Иванович резонно замечал, что и археологам не по верхам бегать.

У входа нас ждали несколько помощников Грабовского. Он тут же вручил им лестницу, наказав, немедля отнести в лагерь.

— ну, что дальше-то будем делать? — Поинтересовался я.

— Любопытно было бы посмотреть на электропроводимость этого материала. — Мечтательно заметил Владимир Антонович.

— каким образом? — Тут же напрягся Иван Анатольевич.

— Если бы знать…

— Гм. — Многозначительно хмыкнула магиня. — единственно, что я могу предложить в этом случае, это маленький файрвол.

— В смысле? Огненный шар? — переспросил, разочаровавшийся получить лестницу, геолог.

— Да. Не большой. Для эксперимента. Вон туда, в край входа. — Объяснила Изольда.

— Да что ему будет от огня-то? — усомнился археолог.

— Думаю, что ничего. — Сказала Изольда, и, не дожидаясь моего согласия, сотворила файрвол и запустила его в указанное место.

В следующий миг произошло столько событий, причём одновременно!!! Огненный шарик ударился о край лабиринта, зашипел, и исчез. В ту же секунду запылал весь проход. Вскрикнул Чеплыгин. Грабовский схватился за голову, а Вамерфеев спокойно сказал:

— Загорелось.

— В каком смысле загорелось? — Забеспокоился я.

— Как лампочка. — Пояснила Изольда, схватив меня за руку.

— Поберегись! — Одновременно закричали Чеплыгин и Рихтенберг.

— Что происходит? — Повысил голос я, но тут раздался грохот, и до меня дошло, что творится нечто непредусмотренное программой.

— Обвал! — перекрывая грохот, закричал Иван Анатольевич.

— Сейчас пойдёт лавина! — Предупредил Владимир Антонович.

— Какая к дьяволу лавина? — Не понял я. — Здесь-то и снега нет.

— Бегите! — Заорал Грабовский.

— Куда? — Возразил Рихтенберг.

Изольда сообразила первая. Она одним движением руки создала энергетический жгут, которым стянула всех в общую кучу, одновременно пихая меня в бок локтем, и крича прямо в ухо:

— Портал! Быстро портал! Не убежим!

Я, не понимая, что творится, создал портал на одних инстинктах, выход которого оказался метрах в трёхстах в стороне от входа в бывшую пещеру. Магиня одним рывком забросила всех, и меня в том числе, в портал. А когда он захлопнулся за нами, спросила:

— Вы знали, ваше величество?

— что? — Спросил я, всё ещё не в курсе происходящего.

— Вы запретили мне пользоваться магией там, в пещере. Вы знали, что так будет?

— Не понял? Я же пользовался?

— Ага. Не файрволом же?..

— Да что произошло?! В конце-то концов! Объясните толком. — Взорвался я.

— Эта странная субстанция засветилась, как лампочка, а потом стала сворачиваться, уходя внутрь. Гора резко осела. Произошёл обвал. — Ответил Вамерфеев, разглядывая дело рук наших. — Вероятно, она сильно сжалась. В результате, в горе образовались пустоты. А поскольку она состояла исключительно из осадочных пород, случился обвал. Гора осела. Лавины не получилось, но и от горы лишь холмик остался.

— Степан Георгиевич, — обратился я к археологу. — Немедленно пошлите людей исследовать дно ручья, на предмет места забора воды. Заодно и долину в скалах осмотрите.

— Принял. — Потухшим голосом ответил археолог.

— Отставить. — Скомандовал Вамерфеев. — Во-первых, там продолжаются подвижки почвы. Сколько продлится оседание, пока что трудно сказать. Во-вторых, ручья там, скорее всего, уже нет. Вспомните. Какова была высота горы? А исток ручья, вопреки всем законам физики, находился почти у вершины, где, заметьте, не было никаких ледников. Даже намёка. Сейчас, учитывая пылевую завесу, можно утверждать, что от горы ничего не осталось. Может холм метров в двести-триста, не выше.

— Но мы можем убедиться в этом, глянув на нижнее течение ручья. — Возразил Грабовский.

— Глянуть-то вы можете, но вам приказывают осмотреть место забора воды, а не сброса.

— А долина?

— Долину можете осмотреть. Она, вероятнее всего, никак не связана была со странной пещерой. А к горе пока что соваться не стоит. Может через месяц, да и то надо будет вести себя очень осторожно. Мало ли чего… Пустоты, или ручей начнёт размывать породы. Гора-то была не гранитная, то есть основа её. Она вся из осадочных пород была. Очень плотных, подогнанных, но осадочных.

— Почему вы об этом раньше не сказали? — Спросил я.

— А смысл?

— Как какой смысл? Мы б уже тогда предполагали, что пещера искусственная.

— Так вы и предполагали. Вроде других мнений лично я не слыхал. Зачем надо было подтверждать то, что и так понятно?

— Ничего не понимаю?.. Как так? Зная, что гора искусственная, вы молчите?

— Да почему искусственная? Она из осадочных пород. Здешнюю геологию мы ещё не знаем, а если взять за основу нашу, привычную, земную, можно сильно обмануться. У нас пока что слишком мало материала, чтобы делать какие-либо выводы.

— Понятно. Степан Георгиевич, лагерь снимайте. Отправляйтесь в Синегорск. Там то же имеется кое-что интересное. Здесь попросите местных жителей, чтоб приглядывали. Как всё более или менее уляжется, пусть сообщат. Надо будет осмотреть, что мы тут натворили. Куда подевалась пещера? В общем, попробовать разобраться с происшедшим.

Я взял Изольду под руку, давая понять, что пора уходить.

— Может, всё-таки договоримся? — Услышал я голос Чеплыгина, уже отойдя метров на пять.

— О чём? — Спросил Грабовский.

— О лестнице, конечно.

— Вот дети. — Усмехнулась магиня. — Лестница им, видите ли, нужна.

— А где мой "Кадиллак"? — Поинтересовался я, влезая в карету.

— Прикажете таскать его багажным вагоном за вами? — Усмехнулась магиня.

— А на кой он мне тогда нужен? Тем более, что на машине мы бы добрались минут за сорок, а так почти два часа тащиться будем.

— Зато экологию не портим.

— Да ну вас, с вашей экологией… Защитнички флоры и фауны. Ты ещё партию зелёных организуй.

— Надо будет, организую.

— Я тебе организую! Я тебе такую партию устрою… — Возмутился я, и обиженно замолчал.

Почти всю дорогу до станции я молчал, пытаясь разложить по полочкам накопившуюся информацию. А её было много. Ой, как много. На окружающую жизнь я смотрю с высоты своего положения, а как людям внизу? Мы организовываем, или, точнее сказать, строим её сверху без учёта потребностей снизу. Да, я иногда беседую с людьми. Встречаюсь во время прогулок. Но всё это спонтанно, и вряд ли даёт объективную картину. Капитаны докладывают о своих проблемах, военные о своих, железнодорожники, геологи, даже маги!.. А реальной картины нет. Ну, если не брать в расчёт историю с ресторатором в порту. Вдруг в один прекрасный день растворится в небытии всё созданное при помощи магии? Сколько людей окажутся без крова? А аренду за жильё и прочие помещения налоговая берёт исправно. Что будет тогда?

— Армагеддон по Кингу. — Произнёс я вслух.

— Что вы имеете ввиду? — Отреагировала магиня. — Армагеддон по-королевски?

— Нет… — Поморщился я. — Тут что-то другое. Что-то связанное с насморком.

— У вас насморк?

— Да нет. — Раздражённо бросил я, рефлекторно проводя тыльной стороной кисти под носом. Мысли всякие… Об устройстве государства.

— так вы же его уже создали?

— Да ничего я ещё не создал. Пытаюсь.

— Но ведь основная концепция уже видна — монархическая империя.

— Нет, тут что-то надо делать. Монарх — хорошо, но до определённого предела. Помрёт монарх, а кто вместо него? История Российской империи, да и других, чётко указывает на это слабое место. Если не сказать жёстче. Надо строить что-то подобное социальному государству.

— Ага, с монархическим правлением. — Усмехнулась Изольда.

— Не ёрничай. — Отмахнулся я. — Тут вот что надо сделать: все природные ресурсы должны принадлежать государству. Так легче будет регулировать их расходы. А если появятся и другие страны, то и сдерживать цены на металл, нефть, уголь и прочее. Кроме этого, энергетика, тяжёлое машиностроение, связь, железнодорожный транспорт, а на будущее и авиация — всё это должно управляться государством. Точнее, принадлежать государству.

— Отмена частной собственности? Мы это уже проходили.

— Нет. Частная собственность не отменяется. Просто она ограничивается товарами широкого потребления. Пищевая, лёгкая промышленности, сфера услуг, фермерство, животноводство и прочее. Никто не запрещает иметь свою авиа-компанию. Но всё в рамках закона. Нужны законы, позволяющие всё это иметь, но с обязательным условием — государственной регулировки.

— То есть, под непосредственным управлением государства. — Уточнила магиня.

— Нет. Только законы. Нужен Госстандарт на все случаи жизни. Вышел за рамки закона — получи свою порцию.

— Сложно это. — Вздохнула Изольда.

— А никто не говорил, что будет легко. Здесь есть одно преимущество — магия. Но хотелось бы для начала понять, что это такое? Насколько ей можно доверять, и можно ли вообще доверять? Сколько простоят дома, созданные с применением магии? Можно ли создавать технологии на магической основе? И вообще, что можно делать с ней, этой самой магией?

— Можно ли при помощи магии влюбить в себя девушку или мужчину? — Подхватила магиня.

— Не утрируй.

— А я не утрирую. Я высказываю мысли вслух некоторых товарищей. Ладно. Пора перебираться в вагон.

Только тут я заметил, что карета уже некоторое время не двигалась.

— А теперь на поезде ещё часа четыре. — Тяжело вздохнул я.

— На "Кадиллаке" быстрее было бы?

— Разумеется.

— Дорогу для начала проложите, а потом об автомобилях мечтайте. — Посоветовала магиня.

— Жестокая ты женщина.

— Не жёстче вас. — Отпарировала Изольда. В купе она вдруг произнесла: — Я ведь только микроскопический файрвол использовала. А что было бы если б хотя бы средний? Я уж не говорю о мощном.

— По всей видимости, сработала защитная реакция на магию. Если б ты шарахнула большим файрволом, то, скорее всего, мы бы сейчас не сидели в этом уютном вагоне.

— Думаете, что проявилась бы реакция на агрессию?

— Думаю, да. — Согласился я, устраиваясь поудобнее. — В ответ так бы шандарахнуло, что мало б не показалось.

— Значит, вы всё-таки знали… Там, внутри! О последствиях применения магии.

— Ничего я не знал. Обыкновенная предосторожность.

— Я так и поверила.

— Можешь верить или не верить, твоё дело. Но я же пользовался там магией, и ничего не было.

— Возможно, это одна из разновидностей магии — агрессивная и не агрессивная. Или проще: строительная, созидательная, и враждебная, атакующая.

— Я уже сказал, твоё дело верить или нет. Кстати, а как насчёт временных поясов? — Резко сменил тему я.

— Хм!.. Вы имеете ввиду есть ли часовые пояса в ваших угодьях?

— В моей империи. Я собираюсь стать императором.

— Шутите?

— Нисколько. Так как насчёт поясов? Кто-нибудь интересовался этим вопросом?

— Разумеется. Все наши башни расположены приблизительно в одном временном поясе. Расхождение невелико. Кроме Нова-Патрия, там разница в час от Златограда. В Аркаимской Аратте разница составляет уже три часа. А вот небезызвестный вам Карамбрунг имеет расхождение пять часов.

— Гм!.. Выходит, Аркаим западнее? Или восточнее? — Уточнил я, пытаясь расположить перечисленные города на воображаемой карте.

— Западнее. Наши земли тянутся с севера на юг, вдоль меридиана, а Аркаим примыкает к нам перпендикулярно. Ла-Нова-Патрия ещё восточнее Златограда. Поэтому там время впереди на час. Всё это, конечно, приблизительно. Серьёзной привязки к астрономическому времени пока нет. Ребята из университета занимаются данным вопросом. Всем интересно знать, сколько часов в местных сутках.

— А у нас уже университет есть?

— Есть, ваше величество, есть. — Подтвердила Изольда. — У вас много чего есть. Из-за вашей занятости, Алёна Игоревна многое не успевает вам сообщить. Ага. Вот и прибыли.

От станции до башни мы добрались пешком. Сколько можно было сидеть? Мышцы атрофируются от постоянного сидения.

— Хорошо, что лифт не успел заказать. — Поделился я всплывшей мыслью, поднимаясь по лестнице.

— А что, была такая мысль? — Поинтересовалась Изольда.

— Грешен. Была. — Ответил я отдуваясь. — Каждый раз бегать по ступеням вверх-вниз, задолбаешься. А теперь считаю это хорошей зарядкой. У меня и так мало движений. Надо будет походить в спортзал.

— Может в бассейн?

— А что? Есть такой? — Живо заинтересовался я.

— Разумеется. — Усмехнулась магиня. — Я же сказала вам, что Алёна не успевает вам сообщать многое.

— Блин! Где столько времени найти, чтоб за всем уследить? — Посетовал я.

— Зачем?

— Руководить легче будет.

— Вы лучше команду подберите хорошую. А они всё сами сделают.

— Ты хочешь сказать, что команда у меня плохая? — Невольно напрягся я.

— Нет. Но недоукомплектованная. А вам надо просто почаще спрашивать о происходящем в вашем государстве.

— Это правда. Согласен. Неупорядоченность. Плохая организация времени. Надо будет Алёну попросить заняться этим. — Сказал я и шагнул в портал.

Цитадель спала, но портальная площадка была буквально залита ярким светом. До того ярким, что даже я чувствовал эту освещённость.

— Интересно, как далеко видна эта иллюминация? — Задал я реторический вопрос.

— Не знаю, — сказала Изольда появляясь следом. — Но обязательно поинтересуюсь. Хотя?.. Какая разница? Мы в самом центре страны, от кого прятаться?

— А зачем демаскировать себя?

— От кого?

— Да какая разница? — Возмутился я. — Кто-нибудь, из степи случайно заметит свет. Заинтересуется. Пойдёт на огонь и что он обнаружит? Распахнутые ворота без охраны? А где гарантия, что после этого он не отправится куда-нибудь не туда, куда бы хотелось нам?

— А если никуда он не отправится?

— Тогда пойдут легенды о чёрном замке посреди степи. Тебе оно надо?

— Нет, ну вы поглядите на этих голубков?! — Раздался голос Сяомин, неслышно появившейся на площадке. — Четвёртый час ночи, а они любуются на вершине башни.

— Ты ещё всплесни руками для пущего эффекта. — Ворчливо посоветовал я.

— Я не только всплесну, я ещё и ножкой топну. — Пригрозила первая жена. — Они гуляют, видишь ли, а мы тут вкалываем за них.

— Успокойся. — Посоветовал я. — ты прекрасно знаешь, где мы были, и чем занимались.

— Что-то случилось? — Встревожилась Изольда.

— Случилось — не то слово. Милисента рожает. Срочно требуют тебя к себе.

— Что? Так и требует между схватками? — Не поверил я.

— Прекрати этот балаган. — Строго предупредила китаянка. — Моисей требует твоего присутствия.

— Требует, сделаем. — Сказал я, и повернулся к портальным входам.

— Ты погоди, не спеши. — Остановила меня Сяомин. — Это ещё не всё.

— Ну. Что ещё?

— Ты помнишь свой указ?

— Какой? У меня их много было.

— Один из первых.

— Откуда? Не помню, конечно. — Сказал я, пытаясь понять, куда клонит моя ночная собеседница.

— Указ о том, что все дети должны быть в цитадели?

— А-а-а! — Протянул я. — Что-то подобное припоминаю.

— Так вот. Я не послушалась тебя, и отдала приказ о создании родильных домов во всех городах. А так же инфраструктуры вокруг.

Я подумал, потом кивнул.

— Ты молодец. Я признаю, что был не прав.

— А знаешь почему?

— Не-а! — Легкомысленно ответил я.

— Потому, что сегодня после твоего отъезда, башни принялись рожать детей. — Выпалила китаянка.

— Чего?! — Не поверил я.

— То, что слышал.

— Неужели все башни? — На всякий случай уточнил я.

— Нет, разумеется. Из башни Первограда на этот момент было принято 17 тысяч детей, в возрасте от четырёх до семи лет.

— Ни хрена себе! — Ошеломлённо выдохнул я.

— Это ещё далеко не всё, дорогой мой. — Мстительно усмехнулась Сяомин. — Самое страшное не это. Любоградская башня преподнесла нам ещё больший сюрприз. Она принялась рожать грудничков от нескольких дней, до полугода.

— Стой! — Чуть не заорал я. — Ты что?! Спятила?! Любоградская башня не может рожать. Она не относится к первозданным.

— Это ты так думал. — Язвительно заметила китаянка.

— А ты нет? — Разозлился я, взбешённый её тоном.

— Я тоже. — Согласилась она. — Но вот Изольда Феодоровна почему-то так не думала. Поэтому и попросила меня ослушаться твоего указа.

— Изольда, это правда? — Обернулся я к девушке.

— Да. — Спокойно подтвердила магиня.

— На чём основывалась твоя уверенность?

— Ни на чём. Просто я подумала, что со временем цитадель окажется слишком маленькой для большого прироста. Людей у нас уже свыше десяти миллионов. Следовательно, рожать будут, и рожать будут часто. Особенно потому, что достаток позволяет.

— То есть, ты хочешь сказать, что про "шутки" башен ты не догадывалась? — Уточнил я.

— Разумеется. — Пожала плечами Изольда.

— Так как вы выходите из положения? — Обернулся я к жене.

— Как тебе сказать?.. — Замялась та. — Пока что справляемся, но очень тяжело. Маги срочно создают детские дома. Ядвига носится по городам, собирая потенциальных детских врачей, воспитателей, нянечек. Генриетта с фельдшерами готовят аппаратуру, на всякий случай.

— Какую аппаратуру? — Не понял я.

— Барокамеры.

— А это ещё зачем?

— А вдруг недоношенные появятся?

— Тьфу на тебя! Придумала ещё…

— Я пойду. — Напомнила о себе Изольда. — Я там сейчас нужней.

— А мне-то что прикажете делать?! — Вскричал я.

— Ты у нас царь, тебе решать. — Отпарировала китаянка. — Кстати, Изольда, толи я тебя давно не видела, толи это освещение, но мне показалось, что ты поправилась.

— нет. — Сказала, как отрезала, магиня. — Это освещение. Слишком резкое.

Она круто развернулась, и скрылась за дверью на лестницу.

— Хм. — Хмыкнула Сяомин. — Странно всё это.

— Что именно? — Уточнил я.

— Да всё. Башня, которая не может рожать, вдруг принялась это делать, как-будто недовыполнила план, и спешит войти в график. Семь тысяч грудничков приняли. Люди в живую очередь выстроились, чтоб передавать младенцев по рукам, иначе задавят друг друга.

— кто задавит?

— Младенцы. Их так много. Они появляются каждую секунду. А иногда и по пять штук разом. Ты представляешь, какой там сейчас бедлам?

— А почему Изольда пошла вниз, а не отправилась порталом? — Вдруг, ни с того, ни с сего, спросил я.

— Привести себя в порядок. — Ответила Сяомин. — Тебе тоже придётся спуститься вниз, и переодеться. Душ принять. В таком виде, как ты сейчас, к Милисенте нельзя.

— ты думаешь, что мне надо к принцессе?

— Разумеется.

— Но, как же здесь?

— Здесь мы с Изольдой справимся. Поторопись.

— А с кем я туда пойду? Я же заблужусь?

— Алёна Игоревна будет тебя сопровождать.

— Хм! Ты что? Поднимешь её с постели среди ночи?

— А ты думаешь, она спит?

— Всё равно. Она работает и не обязана бегать со мной по ночам внеурочное время.

— А я обязана?

— Да. Ты жена. Ладно. Пошли в апартаменты. — Сказал я, беря Сяомин под руку.

Спускаясь по лестнице, я подумал, что не худо бы поделиться своими наблюдениями с женой, и заговорил:

— Я думаю, что Дженни надо снимать с губернаторства. Она плохой организатор. Если не сказать жёстче. Это не её.

— Тогда и Альбину с Элиной надо снимать. А Элина герцогиня, между прочим.

— А Дженни с Альбиной маркизы. — Понимая, к чему клонит Сяомин, сказал я. — Помню, помню. Но что-то же делать надо?

— Надо. Им нужны хорошие замы.

— Владлен Владиславович и так дал им хороших помощников. — Пожал я плечами.

— А тебе не кажется, что Морозкин рассаживает на ключевые места своих людей. Это чревато последствиями.

— Не исключено. — Согласился я. — Но других-то вариантов у меня нет.

Мы вошли в нашу секцию, называемую мной апартаменты. Мои руки непроизвольно потянулись к китаянке. Но она резко отпрянула.

— Слушай, сексуальный маньяк. — Заговорила она, глотая слоги от волнения. — У тебя жена рожает, а ты?..

— Что я? Я хочу немного женской ласки, только и всего. — Оторопел я от такого обращения.

— Не время. Займись собой. Я сейчас позвоню Алёне Игоревне, так что постарайся побыстрей.

— Дьявол с тобой. — Ругнулся я, Направляясь к себе.

— Кстати, — крикнула мне вдогонку Сяомин, — У Кати неплохо получается. Она может составить конкуренцию твоему Морозкину.

"Блин! А ведь правда, — подумал я, закрывая за собой дверь. — Надо будет попросить Катю, чтоб подобрала заместителей на свой вкус. Тоже перегиб в некотором роде. Но тут уж ничего не попишешь.

В чём состояла необходимость моего присутствия в Аратте, я так и не понял. Видимо, обычный пиар, типа, царь лично присутствовал. Хотя всё равно меня к роженице не пустили. Спорить с охраной я не собирался, к тому же ни к чему бы это не привело. А разыскивать Мурзикова желания не было. Да и не очень-то я стремился в помещение, где боль и кровь. Мне и так не совсем уютно было.

Устроившись, с подобием комфорта в углу кожаного дивана для посетителей, я отключился. Бессонницей мой организм не страдал. Зато всю прелесть своего положения я осознал, проснувшись. Всё тело затекло. Руки и ноги не разгибались. Шея трещала, в башке стоял такой звон!.. Ко всему, как только я попытался разогнуться, по конечностям забегали отвратительные мурашки. От такого дискомфорта я даже застонал, и попытался размять мышцы. Увы… Это было неудачное моё решение. Тут кто-то мне помог, занявшись массажем верхних конечностей. Это было не очень приятно, но эффективно.

— Что ж вы не сказали? — Услышал я голос над собой. — Я бы в кресло пересела.

— Блин! — С трудом выдавил я из себя. — Алёна. Да я вроде не собирался спать, просто хотел посидеть, подумать.

В приёмную вышла Генриетта. Увидев, что здесь твориться, исчезла на минуту и появилась с двумя массажистками. Я только удивился: что она, и этим девчонкам спать не давала? Зачем? Но профессионалки знали своё дело, и через пару минут мои руки разогнулись, а сам я поднялся на дрожащие ноги.

— Твою мать!.. — Выругался я, слегка покачиваясь. — Что там, Генриетта?

— Всё нормально. Проходите.

Она взяла меня за руку, и повела внутрь. Мы прошли в коридор, повернули направо, прошли ещё несколько шагов и, свернув ещё раз направо, вошли в палату, где лежала Милисента.

— Ваше величество, — заговорила Генриетта, непонятно к кому обращаясь. — Король к вам.

— Зараза, убью. — Едва слышно зашипел я, но медик услыхала.

— Попробуйте. Меня не так-то просто убить. Моисей воскресит.

— Ваше величество, тихо-тихо заговорила Милисента, сорванным голосом. — Я родила.

— Блин, как будто отчиталась. — Пробурчал я, подходя к кровати и аккуратно присаживаясь на край. Взяв в свои ладони руки второй жены, я осторожно приблизился и поцеловал их.

— Спасибо, дорогая. — Прошептал я. Отдыхай. — Генриетта, где Моисей?

— Моется. Скоро будет. Но обряд не закончен.

— Какой ещё обряд? — Не понял я.

— Вам предстоит дать имя ребёнку. — Прошептала Милисента.

— Во-те раз! Да вы хоть скажите, это сын или дочь?

— Дочь. — Ответила роженица.

— и как я должен её назвать?

— Это ваше право, дать имя своей дочери. — Прошептала Милисента. — У ложа матери.

— Понятно. — Я Поднялся с ложа роженицы, и тут же мне в руки, вернее на руки, положили маленький свёрток. Я прислушался. Свёрток едва слышно сопел, потом заворочался. Видимо, я не очень аккуратно его держал.

— Блин! Вы бы хоть предупредили меня заранее. — Посетовал я. — А то мне в голову всякая чушь лезет, типа, Василиса премудрая, или Елена прекрасная.

— Время, ваше величество. — Поторопила меня Генриетта. — Королеве отдохнуть надо. Она много крови потеряла.

Я приподнял свёрток на уровень груди, легонечко прижал его к себе, и не очень громко, но твёрдо сказал:

— Во имя отца и сына, и святого духа; пред ликом Иисуса Христа нашего, нарекаю тебя Еленой! Живи во славу нашу, храни заветы господа нашего, и стань главной добродетельницей народу нашему. Живи в здравии и счастии! Аминь! — Я протянул свёрток нянькам. — Во как выдал! Крещение через сорок дней назначаю.

— Благословляем вас! — Раздалось у меня за спиной. — Во имя отца и сына, и святого духа…

Тут до меня дошло, что это духовенство пожаловало. Скорее всего патриарх, или кто у них там?.. Затрещали свечи, запахло ладаном, служба началась прямо в палате. Я попятился, освобождая место для обряда. Алёна Игоревна молодец. Сразу сообразила, что моё величество надо бы куда-нибудь задвинуть подальше от кадил и свечей. Поэтому она, не особо церемонясь, потянула меня за рукав сорочки, и потихоньку вывела из палаты. Всю церемонию мы простояли за распахнутой дверью в коридоре. Правда, до самого конца мы всё-таки не выстояли. Подошёл Моисей Абрамович, и шёпотом попросил меня об аудиенции. Мы вышли из бокса, и отправились в кабинет главврача, если так можно назвать большую комнату между отделением палат и операционными помещениями. Я ещё и усесться не успел, а хирург уже заговорил.

— Ваше величество, королева Милисента очень слаба. Боюсь, что вторые роды ей не вынести. При условии, что она выживет.

— Есть шанс, что она не выживет? — Уточнил я.

— Не просто шанс, а очень большая вероятность. У неё произошли большие сдвиги. Таз у неё слишком узкий. Я же не акушер.

— Кесарево?

— Нет. Обошлись. Но разрывов и прочих прелестей хватает. Если б не местная повитуха, не знаю, чем бы закончилось.

— Ребёнка-то хоть не повредили? — Испугался я.

— Нет. Всё прошло более или менее стандартно.

— С местной знахаркой рассчитайтесь.

— Они денег не берут. Всё ради любимой королевы.

— Тогда отблагодарите от моего имени. Если не деньгами, то подарком каким. Напрягите Мурзикова, или Егорова. Пусть выяснят, что дорого и важно этой повитухе.

— Хорошо. Сделаю.

— Ладно. С этим покончили. Теперь дальше. Что вы предлагаете?

— Я предлагаю вам задуматься о наследнике. Принцесса Милисента… Простите, королева…

— Царица! — Рявкнул я. — Сколько можно одно и то же говорить.

— Простите, — Извинился доктор. — Царица Милисента не сможет больше рожать. Боюсь, что и в остальном вам придётся пользоваться услугами других женщин.

— Неужто всё так плохо?

— Очень плохо. Очень. Вы даже себе не представляете насколько плохо.

— Чем я могу помочь? Конкретно.

— Пока не знаю. Скорее всего, ничем.

— Кровь нужна?

— Спасибо. С кровью проблем нет. Знаете, сколько здесь желающих доноров? Только намекните, тонну крови наберём. Но нам столько не надо. Я уже отобрал нужное количество людей, и посадил их в карантин.

— Правильно. Как с оплатой?

— Какая там оплата?! — Удивился Моисей Абрамович. — Я же сказал, что они денег не берут. Даже обижаются, когда предлагают. Они готовы даром всю кровь отдать. Вы не понимаете, это же их символ! Они жизнь готовы за неё отдать. На плаху лечь, или на жреческий жертвенник.

— Ладно, я понял. Как с оплатой у вас и прочих врачей?

— Всё нормально. Нам вполне хватает.

— Тогда зачем вы меня сюда притащили?

— Чтоб подготовить, на всякий случай.

— К чему?

— Царица может уйти из этого мира. В любой момент.

— Так. И что? Все мы смертны.

— Дело не в нашей смертности. Дело в том, что королевство Аркаим выйдет из-под вашего влияния.

— А! — Облегчённо вздохнул я. — Это меня как-то не очень волнует. Наследница-то всё равно остаётся у меня. И куда им деваться? Не думаю я, что Милисента не предусмотрела такого варианта развития событий.

— В таком случае у меня больше нет никаких вопросов. — Завершил беседу Штейнбергер. — Рад был побеседовать с вами.

— Я тоже. Спасибо вам, Моисей Абрамович. Младенца немедленно к нам в цитадель. Милисенту, как минует кризис, туда же.

— Я так и собирался сделать.

— Передайте Мурзикову — это мой приказ и обсуждению не подлежит.

Мы вышли из кабинета и отправились в общественную приёмную дворца. Умничка Алёна не задавала лишних вопросов. Просто выполняла мои капризы. А мне хотелось убедиться, что в стране всё по-прежнему, всё в полном порядке. И что никакие слухи не начали расползаться. Как бы отвечая на мои мысли в голове зазвучал голос, декламирующий стихи: "Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам".

— М — да. — Произнёс я неожиданно вслух. — Поинтересуйтесь у профессора Стравинского, что такое "шизофрения"? И на старуху бывает проруха.

— Что? — Не поняла моего монолога Алёна.

— Извини. Это я так. Про себя.

Секретарь промолчала. Мне подумалось, что она пожала плечами в недоумении. Но это были лишь мои предположения.

На диво, народу в приёмной было очень много. Все ждали официального объявления о рождении наследника. Пытаться выдать девочку за мальчика смысла не имело, но и шарахать по башкам новостью, что родился не наследник, тоже было как-то стрёмно. Посоветоваться не с кем было, и потому я взял всю ответственность на себя. Зайдя в кабинет для приёмов, вызвал писаря, точнее церемониймейстера и, составив текст при помощи Алёны, подписал приказ, и вручил его для оглашения. Царедворец оказался хитрецом ещё тем, или идиотом полным, смотря с какой стороны смотреть. Он не стал оглашать приказ в приёмной, а распорядился размножить текст, после чего разослал глашатаев по всем площадям города. Алёна утверждала, что придворный не удосужился ознакомиться с текстом приказа перед его распространением, иначе бы он вряд ли бы так поступил. Но, сделанного, как говорится, не вернёшь. Толи он был преданнейшим человеком бывшей принцессы, толи глупцом полным.

Так и не встретив Мурзикова, мы отправились домой. И были сильно удивлены, столкнувшись с толпой людей, топчущихся у запертых дверей общественной приёмной. По-хорошему Алёне достаточно было бы просто пройти и отпереть дверь самостоятельно без меня. Произвести некоторые манипуляции с очередью и всё быстро бы наладилось. Но она не могла оставить меня одного. Спас положение Егоров, вынырнувший из толпы. По его окрику все расступились, пропуская нас к дверям. Лишь тут я сообразил, что можно было бы пройти и другим путём, но говорить не стал. А ещё через несколько минут выяснилась причина такого количества ожидающих. Оказывается, всё это юристы, специалисты по законодательству. Они подготовили свод законов для нашего государства. Здесь был и КЗОТ, и УК, и даже конституция. Я очумел. Предстояла работа с ознакомлением всего этого добра. С одной стороны — это было прекрасно, с другой — я совершенно ничего не смыслю в законах. Читать-то я их читал, но вот трактовка всегда оставалась слабым местом в любом законе. На всякую мелочь закон не напишешь, а всякую мелочь не пропишешь. Мало ли чего в жизни случается. Во все времена люди трактовали будь то параграфы закона, будь то статьи конституции каждый по-своему. Это и напрягало. Пришлось заняться изучением предложений. А поскольку я понятия не имел, о законотворчестве, то пришлось не просто читать статьи, но вникать в каждую из них, выслушивать трактовки, отбрасывать противоречащее моим представлениям, разрабатывать заново, формулировать, оформлять приложения дабы не было разночтений и так далее, и тому подобное. В общем, влип я по самое немогу. Если б предлагаемые бумаги были просто подписаны без ознакомления и проработки, неизвестно чем бы всё закончилось. А поскольку я сунул туда свой нос, то подпись была отложена до полного разбирательства и понимания предлагаемого.

Короче, два месяца с небольшим я не вылезал из своего кабинета. Про Катю и свои предложения забыл. Наследницу вообще не видел вместе с матерью. Да что там говорить!.. Я так был занят, так уставал, что падал на диванчик в кабинете, не имея сил добраться до апартаментов.

Наконец, всё было прочитано несколько десятков раз, разобрано на составляющие, осмыслено и переосмыслено, сформулировано, исправлено, зафиксировано. Эта гора бумаги была подписана мною, заверена Сяомин, и даже Милисента нашла в себе силы и время ознакомиться с предлагаемыми документами. Как Егоров собирался распространять этот документ, я не знал, да и не хотел знать. Я так устал, что когда была подписана последняя страничка, швырнул ручку в корзину для мусора и отправился к себе в апартаменты. Добравшись до кровати, точнее дивана, упал, и забылся долгим, тяжёлым сном.