Слепой царь (СИ)

Клик двадцать седьмой

Проспал я 30 часов кряду, а проснувшись, понял, что если прямо сейчас в мой желудок не кинуть чего-нибудь съестного, он очень сильно обидится, а я съем первого встречного без горячей обработки. Намацав телефон, набрал номер приёмной. Но там не брали трубку. Выходило, что сейчас либо ночь, либо поздний вечер. А может и раннее утро. Кто его знает, в какое время суток моё сознание вернулось в реальность. Сидя на диване с трубкой в руке, я размышлял, куда позвонить, чтоб узнать время. Но в голову ничего не лезло, и я решительно набрал номер кухни. Трубку сняли практически мгновенно. Я облегчённо вздохнул. Видимо, всё же дело к утру близилось.

— Пожрать принесите. — Сказал я, не отдавая себе отчёт в том, что и кому говорю.

В трубке помолчали, после чего не очень церемонясь, предложили научиться сначала вежливости, а потом звонить. Тут я сорвался и наорал на того, кто осмелился учить меня уму-разуму. К чести оппонента, она (а это была женщина) трубку не бросила, а терпеливо выслушала мои вопли после чего не повышая голоса сообщила, что с хамами она не разговаривает, и повесила трубку. В бешенстве, я снова набрал номер, и когда раздался голос на другом конце провода, заорал, Что я царь, и чтоб немедленно принесли мне прямо в апартаменты пожрать. И желательно побольше. Диспетчер несколько секунд молчала, потом сообщила, что всё будет сделано в кратчайшие сроки. И что звание царя никак не оправдывает хамство. Я обалдел. Рявкнув: "Извините", бросил трубку на рычаги.

Действительно, вести себя так с подчинёнными нельзя. И неважно, устал ты или нет. Люди ведь не виноваты, что у тебя много работы было. Да, они понимают, что для их блага, и всё же срывать на них своё настроение не стоит. Надо быть терпимее.

Зазвонил телефон. Я ещё трубки до уха не донёс, как услышал хриплый спросонья голос Сяо:

— Ты звонил на кухню? — Спросила она.

— Ну, я. И что?

— Ничего. Хамить людям не надо. — И разорвала связь.

— Хм?! — Сказал я. — И для этого надо было звонить?

Поднявшись с дивана, отправился в ванную. Боже, как давно я не мылся.?.. Нет, на самом деле, разумеется, я время от времени посещал душ, что располагается при моём кабинете. Но вот так, бес спешки, без постоянных мыслей о той или иной формулировке. Благодать!..

Когда я выбрался из душа, в дверь не просто стучали, колотили, может быть даже ногами.

— Подождите, сейчас! — Крикнул я. — Только штаны надену.

Наверное, звукоизоляция здесь была на высоте потому, что барабанить не прекратили. С трудом разыскав свою одежду, я с отвращением тут же выбросил её в корзину для стирки. Пошарил по шкафчику подле дивана, но ничего не нашёл. Пришлось идти в ванную, налапывать там мокрое полотенце, заворачиваться в него и лишь после этого отпирать дверь.

На удивление в комнату не ворвалась разъярённая китаянка, а вошёл дворецкий с несколькими официантками. Они быстро накрыли на стол и удалились кроме одной. Об этом событии мне сообщил дворецкий, сказав, что прислуживать мне будет некая официантка Ирина. Я пожал плечами, мол, какая мне разница, и попытался устроиться поудобнее. Вы когда-нибудь пробовали сидеть голышом, обёрнутым в мокрое полотенце за обеденным столом? И не пробуйте. Не советую. Это очень неудобно и не очень-то приятно. Одной рукой край держать надо, чтоб не оголиться окончательно, а другой есть. Вообще-то у людей две руки, и обеими желательно пользоваться, но вот при употреблении пищи, желательно всё же двумя руками работать.

Видя мои мучения, официантка предложила мне свою помощь. Я смутился. Но тут выяснилось, что это та самая официантка, которую мне пыталась предложить на корабле Сяомин. Правда, уже после того, как… Ну, в общем, мы уже были знакомы. Это сильно ускорило процесс воссоединения моего бедного желудка с вкуснятиной, сервированной на столе.

Уничтожая очередной бутерброд, я задумался, случайность ли это? Скорее всего, что нет. Что-то говорила Изольда о беременности Сяомин, но память не удержала эту информацию. Вполне возможно, что я её просто выдумал. Тогда почему Сяомин сама не пришла? А почему она тогда так резко ушла от близости под не очень убедительным предлогом? Нет, не спроста всё это. Не зря Ирочку прислали. Не зря.

Всё-таки два месяца воздержания при напряжённой работе головой оставили свой след в моей психике. Я пытался найти причину там, где её не было. А может всё же была? Так или иначе, но организм требовал своего, и я не собирался ему перечить.

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда последний кусочек, самый вкусный (корочка чёрного хлеба с домашним сливочным маслом) отправился на язык, дабы ощутить всю вкусовую гамму. Официантка поднесла дребезжащий от нетерпения телефон. Я взялся за трубку, опрокидывая последние капли чая в рот. Звонил Николай Никанорович.

— Доброе утро, ваше величество! — Приветствовал он меня. — Я бы хотел встретиться с вами как можно быстрей.

— К чему такая спешка? — Поинтересовался я, и тут же добавил: — Кстати, который сейчас час?

— Сейчас половина седьмого утра. — Ответила за десантника Ирина.

— Спасибо. Но вот влезать в разговор не советую.

— Простите. — Извинилась девушка, и вышла в другую комнату.

— Так я не слышу ответа? — Спросил я.

— Вы же с кем-то там разговаривали, я не хотел перебивать.

— Уже договорились. Я слушаю.

— Мне кажется, что эти телефоны прослушивают, поэтому я бы хотел конфиденциальной встречи, а не телефонного разговора.

— Договорились. Через час вас устроит?

— Вполне.

— Тогда жду вас в половине восьмого в моей личной приёмной.

— Лучше в общественной.

— Хм!.. — Неопределённо хмыкнул я, немного удивлённый таким поворотом разговора. — Хорошо, в половине восьмого в общественной приёмной.

— Буду. — Сказал Николай Никанорович, и отключился.

Позвать девушку я не успел. Она оказалась тут как тут, забрала телефон, и принялась убирать со стола. Я, чтоб не мешать, перебрался на диванчик. Забрался на него с ногами и принялся переваривать. В прямом смысле. Мне действительно было хорошо. Я был сыт. Правда была ещё одна не очень хорошая идея, но что-то останавливало меня в её реализации.

Официантка собрала посуду, и покатила погромыхивающую тачку к двери. Я подумал, что зря отпускаю её просто так, и сказал:

— Как отвезёшь, принеси кофе. Хочется кофейку с пирожным. Да, можешь и на себя взять. Составишь мне компанию.

— Царица будет недовольна. — Ответила официантка.

— Какая царица? — Не понял я.

— Её величество Сяомин.

— Чего?! С каких это пор Сяомин стала её величеством? У нас одна царица — Милисента. Другой пока что нет.

— Не знаю. Нам всем приказано так величать членов царской семьи без исключения.

— Интересно, интересно. А кто входит в царскую семью?

— её величество царица Милисента, её величество царица Сяомин, её светлость герцогиня Элина Сигизмундовна, её светлость Екатерина Петровна, миледи Альбина Ивановна, миледи маркиза Дженни Гарлисон.

— Любопытно, любопытно. По каким критериям это определялось?

— Не знаю, ваше величество.

— Ладно, разберусь. Так ты придёшь?

— Да, ваше величество. — Еле слышно подтвердила официантка.

— иди. Я жду. Да, и прикажи там принести мне чистую одежду. — Отпустил я девушку, а сам опять задумался: случайность или нет? Каким образом смена этой официантки совпала с моим пробуждением? Увы, таких совпадений не бывает.

Снова зазвонил телефон. Пришлось, покряхтывая, подняться с диванчика, скорее даже тахты, и отправиться на переговоры с неизвестным абонентом, еле передвигая ноги от переедания. Уселся в кресло, забравшись в него с ногами, поставил аппарат себе на брюхо и лишь после этого поднял трубку.

— Ваше величество, — раздался в наушнике голос Алёны. — Вас в приёмной ожидают послы какого-то государства. Я не очень поняла, на каком языке они говорят, но понятно, что они требуют вас.

— Доброе утро, Алёна Игоревна. Это во-первых.

— Извините, замоталась с этими послами. Доброе утро.

— Во-вторых, каким образом эти послы попали в цитадель? Откуда они знают дорогу сюда и кто их пропустил?

— Извините. Я опять неверно вас информировала. Послы ожидают не в цитадели. Гонец прибыл от Мурзикова из Карамбрунга.

— Откуда послы? Что за государство?

— Ничего не знаю. Я только что прибыла оттуда. Пыталась поговорить с ними, но языковый барьер не позволил.

— Понятно. — Вздохнул я. — У меня, между прочим, встреча с Николаем Никаноровичем через пол часа. Так что придётся послам подождать.

— Не дипломатично. — Заметила секретарь.

— Плевать. Я своих военных уже сто лет не видел. Должен же я знать, в каком состоянии моя армия? Иначе как вести переговоры?

— Ваше право. У меня всё.

— Коли всё, тогда до встречи. — И я положил трубку.

На самом деле, что делать? Что за послы? Чего им надо от меня? Да и откуда могут быть послы? Я про них ничего не знаю. В смысле, про их государство. Я вообще ничего толком не знаю. Что вокруг? Какие страны? И есть ли они там вообще? Или там разрозненные поселения? С местной географией явные проблемы. Как-то же их надо решать? Но как? Когда? Какими силами? Где их взять? Местных Афанасьевых что-то не видать.

В дверь постучали. Завернувшись в злополучное полотенце, отправился открывать, предвкушая будущее. Однако это была Сяо с чистой одеждой для меня. Она сунула мне в руки свёрток и быстрым шагом удалилась к лестнице. Мне ничего не оставалось, как вернуться в комнату и, отыскав диванчик, облачиться в принесённое. Видимо этим поступком китаянка намекала, мол, не позволю без моего личного разрешения. Такое поведение первой жены начинало меня бесить: "И сам не гам, и другому не дам".

Пришлось отправиться в приёмную не дожидаясь официантки. Что-то здесь всё-таки не так. Какая-то игра хитрая, непонятная.

Кожемякин уже ждал меня. Здоровый, энергичный, слегка возбуждённый.

— Что случилось такое, что вы, Николай Никанорович, бросили армию и отправились ко мне на аудиенцию в такую рань? — Спросил я.

— О! — Воскликнул десантник, не рассчитав мощность своих голосовых связок, отчего я схватился за уши. — извините. Дел у нас очень много. И все дела очень нужные и полезные.

— Ни чуть не сомневаюсь. Рассказывайте, только умоляю вас, сдерживайте свой рык. — Улыбнулся я.

И он рассказал. Это действительно было интересно и познавательно.

Лабиринт, после зачистки его от живности, был изучен, зарисован, и подготовлен к дальнейшему изучению. Но! Один из коридоров вывел наших археологов на поверхность в каком-то ущелье. То, что это в горах, выяснилось очень скоро. И то, что зверушки все эти лезли сюда, прячась либо от своих врагов природных, либо от непогоды. Теперь выяснять это не имело смысла. В самом ущелье деревьев было не много. Зато их оказалось очень много на выходе из ущелья. Поднявшись наверх, наши учёные определили, что с этой стороны вход в ущелье закрывает сплошной лесной массив. Ширина самого ущелья составляла около полутора километров. Правда, на входе оно чуть сужалось, не больше километра. Зуд первооткрывателей сыграл свою роль, и, призвав на помощь два взвода солдат, решили пройтись по ущелью к другому его выходу.

Идти оказалось не просто. Дороги-то ведь не было. Приходилось расчищать тропу от камней, свалившихся с вершин. Но больших каменных завалов не было, что означало отсутствие обвалов в этом месте. Неприятно было то, что ущелье постоянно виляло, меняя направление. Но, как оказалось, длина его составила всего чуть больше двух километров. И упиралось оно в зелёную долину. Почему зелёную? Да потому что трава там была почти по пояс, и такая густая, что идти по ней не было никакой возможности. Решили взять косы и выкосить тропу к центру долины, но тут сработал инстинкт самосохранения. Не стоило раньше времени раскрывать своего присутствия кому бы то ни было. Решили всем в долину не лезть, а отправить дозорный отряд. Николай Никанорович отобрал самых смекалистых, самых подготовленных, и отправил тремя группами в разные стороны. Главная задача — удалиться на расстояние не более часа от основной группы, и понаблюдать за обстановкой если будет за чем наблюдать.

Обе группы, ушедшие по сторонам света, вернулись через три часа. По их наблюдениям, долина тянется километров на семь-восемь в обе стороны. Далее горы начинают сближаться, замыкая долину в кольцо. Поскольку задача не стояла на полномасштабный досмотр, то группы вернулись, не встретившись на противоположной стороне. Задача на следующий день была обследовать всю окружность долины, и выяснить, есть ли проход с обратной стороны. Если есть, то куда он ведёт. Малая разведка, без глубокого погружения, то есть на расстояние не более суток исключая любые контакты с местным населением, коли такое обнаружится.

Поздно вечером вернулась третья группа, уходившая к центру долины. Правда, их сообщение несколько запоздало так, как неугомонные археологи забрались по обрыву наверх и оттуда наблюдали за неким поселением. Поскольку биноклей у них не было, а расстояние всё же не маленькое, то удалось рассмотреть не так уж и много. Виден был шпиль, или мачта. Хотя с такого расстояния трудно определить, что это на самом деле. Пришедшая группа внесла ясность. Впереди был город. То, что не деревня, так это точно. Можно сказать очень большое село, но уж больно это селение сходило на город. Стены деревянные, выложены из брёвен. Пригнаны очень плотно. Один из разведчиков сумел добраться почти до стен. Помешал небольшой ров с кольями на дне. Но с того расстояния, где он был, удалось разглядеть некоторые детали. К примеру, забор не очень старый. Щели забиты или замазаны чем-то очень схожим на замазку, или местную траву. Никаких бойниц и других приспособлений для стрельбы по внешнему периметру не обнаружено. Высотой забор метров пять, не выше. Поверху так же имеются колья, торчащие вниз остриём. В некоторых местах были замечены механизмы с брёвнами для сбивания с лестниц желающих полакомиться за чужой счёт. По стене можно ходить. Но при наших разведчиках никто на стену не поднимался.

Была предпринята попытка обойти город вокруг, но к счастью не успели этого сделать потому, как один из глазастиков приметил вышку, стоящую не на стене, а немного поодаль. Прикрываясь травой, попытались немного отойти в сторону, но наткнулись на дорогу. Рисковать не стали. Сумели рассмотреть, что дорога упирается в всё тот же ров. За ним, вероятно, находятся ворота, но прикрытые подъёмным мостом. Интересная задумка. Мост служит дополнительной защитой для ворот. В другую сторону попробовали проползти, и тут выяснилось, что траву выкашивают, чтоб никто не смог подобраться незамеченным. Пришлось отходить от стен на километр, и попытаться осмотреть селение с другого ракурса. Результат был прежним. Кругом трава, выкошено метров сто. Причём, земля перекопана, или вспахана. Своеобразная контрольно-следовая полоса. До стен не добраться.

Так на пузе проползли километра два, и никаких изменений. Всё тот же забор, та же высота, тот же ров. И ещё одна вышка чуть в стороне от забора. Дальше идти не рискнули, пришло время возвращаться.

На следующий день выяснили, что долина всё же имеет выход с обратной стороны. Что обе дороги из города ведут каждая к своему выходу из долины. Сама долина имеет вид восьмёрки. Сужается как раз напротив селения. И оба ущелья исходящее и входящее практически совпадают. В этом месте ширина долины приблизительно тридцать, тридцать два километра. Людей из поселения так никто и не видел. Противоположное ущелье осмотрели после того, как закончили с долиной. Оно вело в степь. С ближайших доступных вершин никто ничего не сумел разглядеть. Из чего был сделан вывод, что поблизости никаких селений нет. Дальнейшую разведку отложили до тех пор, пока не разберутся с городищем в долине. А на это время решили ограничиться своим ущельем.

Тут выяснилось, что от Синегорска через лес до входа в ущелье более трёхсот километров. А по лабиринту, если не петлять, не больше километра. Этот странный феномен навёл нашего десантника на мысль построить две башни. Одну прямо над выходом из лабиринта, другую на горе при выходе в долину. Соединить их подземным переходом на всякий случай. Вот тут-то как раз и пригодились стройбатовцы. А я заодно узнал, что у нас имеется стройбат. Все необходимые сооружения были возведены в кратчайшие сроки, с учётом скрытности то есть башни, если не знать, что они есть и где находятся, увидеть нельзя. Они грамотно прикрыты рельефом местности.

В этом месте Николай Никанорович тяжело вздохнул и признался, что вышел за лимит выделенных денег. Пришлось потратить свои, а так же всего командующего состава на свой страх и риск. Но по мнению всех военачальников, сделать это было необходимо. Сейчас вроде как оно не надо, но подобные штуки могут сослужить плохую шутку при ведении военных действий. К нам в тыл смогли бы зайти, а мы б и не знали, откуда что берётся. Я согласился, и тут же приказал оплатить перерасход. Брудкевич повозмущалась, но оплату пообещала произвести.

Никанорович, уловив момент, тут же закинул удочку на предмет строительства подобной башни на выходе из дальнего ущелья в степь. Я скептически хмыкнул, и Кожемякин убавил прыть, попросив лишь создать секретку. На что я согласился.

— Как вы успели всё сделать за два месяца? — Удивлялся я. — И строй бат создали. И башни построили. А подземный ход, связывающий башни… Там же почти два километра. Да, наверняка, в граните.

— Стройбат мы организовали с самого начала. — Сообщил Кожемякин. — Вы не интересовались, а я забыл информировать.

— И где же вы людей столько набрали?

— Как где? — Неподдельно удивился Николай Никанорович. — Из башен. Сейчас ещё из Аркаима вербуем. Народ идёт с охотой.

— Но ведь там нужны специалисты? Инженеры?

— Правильно. Все фортификаторы у нас в командующем составе. Инженеры более низкого уровня занимаются непосредственно строительством, а заодно и обучением состава. Так что специалистов, в смысле строителей, у нас вполне достаточно. На сегодня стройбат насчитывает около пятнадцати тысяч рядовых, и почти тысячу двести инженеров разного уровня подготовки. Кадры мы сами готовим.

— Ну не фига себе?! Это как же вам удалось обойти наших менеджеров по подбору кадров?

— Они просто собирают людей, а мы зарплату предлагаем.

— А они, что? Не предлагают?

— Не знаю. — Ответил бывший десантник.

Дальше выяснилось, подземный ход помогли создать маги. Без них его пробивали бы несколько лет. Вторая башня не имеет выхода наружу. В неё можно попасть только из первой, что стоит на выходе из лабиринта. Спуститься из окон так же не получится потому, как высота там не менее пятисот метров. Высота башни у леса, конечно же, скромнее. Да и стоит она на не очень большом возвышении. Но и её укрепили по максимуму. На случай подрыва стены, обе башни укрыты магической защитой. Если её снять, сработает разрушение башни с последующим завалом входа в лабиринт и подземный ход. Короче, предусмотрели всё что можно предусмотреть.

С башни у выхода в долину при помощи биноклей удалось рассмотреть городище. Чем там жили люди, разобраться не удалось. Возле каждого из домов (скорее землянок, чем домов) просматривались огородики и малюсенькие садики. Но далеко не подле каждого дома. Всё это ближе к окраинам. В городе есть животные. И наши наблюдатели видели, как косили траву для их пропитания. Так что вполне возможно, что косят траву не для защиты города от нежелательных посещений, а для прокорма скота. Но тут не понятно, почему город закрыт? Почему ворота открывались лишь пару раз? Да и то с противоположной стороны от нас. Два раза из города выходил караван и отправлялся в степь. Столько же караванов вернулось. Что везли, не понятно. И те ли вернулись, что отбыли, или другие прибыли?

Высмотрели строение с постоянно вьющимся дымком. Решили, что это кузница. В центре селения имелась площадь, а на ней небольшое деревянное здание. Явно административное. У дальних ворот так же имелась площадь. Предположили, что это постоялый двор. К сожалению больше ничего не удалось разузнать.

— Да и то не мало. — Сказал я, потирая руки. — Как бы нам поговорить с этими людьми из города??

— Пока никак. — Ответил Кожемякин. — Не идти же к ним с оружием?.. Не так поймут. Да и без оружия не понятно, как они станут реагировать?

— А если организовать купеческий караван? Напрячь Морозкина, а?

— Можно. Но какой товар им нужен? С какой целью идти?

— Действительно. Цели пока нет. И товаров нет. Хотя там классно было бы устроить нашу цитадель. Это же надо, со всех сторон укрыта горами. Два прохода, которые легко перекрыть. Ни одна крыса не доберётся.

— Тогда придётся уничтожать лабиринт. — Заметил Николай Никанорович.

— Жертвовать чем-то всегда приходится.

— Но лабиринт уникален. Его же никто не создавал. А работает, как наши башни.

— А вот тут ещё вопрос, как он работает. Надо будет Изольду попросить. Пусть посмотрит повнимательней. Что-то мне подсказывает, что работает он на другом принципе. Темпоральные башни я изобрёл. В том смысле, что создал. Когда-то читал, и решил в жизнь воплотить.

— Да это понятно.

Зазвонил телефон. Я поднял трубку.

— Да.

— Ваше величество, вы не забыли, что вас ожидают послы? — Заговорила трубка голосом секретаря.

— Дьявол. Забыл, конечно. Ладно. Сейчас иду. Кстати, подготовили группу для переговоров?

— Разумеется. Надо лишь утвердить.

— Хорошо. Я сейчас заканчиваю.

— Я понял. — Сказал Кожемякин. — Аудиенция окончена.

— Да, только вот погоди. Тут у нас очередное веселье намечается. Возможно, ты в комиссии по переговорам. Сейчас узнаю. Не исчезай пока.

Кожемякин вышел, и тут же вошла Алёна с папкой в руках.

Как я ненавижу рутину: выбирать, отбирать, согласовывать, отсеивать, рассматривать, оценивать, увязывать, совмещать и так далее. Ладно бы с предметами, но это же люди!.. Тут столько нюансов, столько подводных камней!.. И все их надо учесть, обойти, сгладить. А сколько для всего этого надо знать, чтоб не ошибиться в решении?.. Бедная моя головушка. И какой садист наградил тебя таким даром?.. Вопрос, конечно, риторический.

Членов комиссии по переговорам мы согласовали достаточно быстро. Одно меня напрягло: в списке не было Изольды. На мой вопрос, где магиня? Алёна ответила, что у неё много работы в магистрате. Она проводит какой-то эксперимент, и прервать его никак нельзя. Мне показалось, что Санина недоговаривает, или даже скрывает что-то. Но на все мои уловки выяснить это Алёна не попалась.

В Карамбрунг я всё же решил не ходить. Послы прибыли на территорию Аркаима, вот пусть и отправят их в Аратту. Там во дворце и побеседуем. Да и марку ведь держать надо. Царь я или нет? С какой стати бежать на край света для встречи с какими-то непонятными послами? Алёна согласилась с моими аргументами. Тогда я отдал приказ на организацию помещения для переговоров, Заодно приказал не проводить послов башнями, не фиг им знать наши секреты, а привезти поездом. Ничего, сутки, может двое (тут я точно не знал время в пути) потрясутся в вагоне, почувствуют громадность наших территорий, вести себя дружелюбнее станут.

Таким образом высвободил себе ещё сутки, а сам отправился к Милисенте. Надо было хоть повидаться с женой в первый раз за два месяца. Нет, даже больше чем два. Да и малышку я давно не видел. Что-то захотелось покачать её на руках. Видимо, старею. Отцовские чувства вдруг просыпаться начали.

Однако, насладиться игрой с ребёнком, и пообщаться с женой не позволила другая жена. Блин, как эти султаны жили с целым гаремом жён?

Я только вошёл в детскую, не успел и шагу сделать, как следом влетела китаянка и громким шёпотом потребовала немедленно вернуться в цитадель. У меня тут же возникло громаднейшее желание возмутиться, но в голосе Сяомин послышались странные нотки, и возражать расхотелось. Ей было не до шуток. Мы одновременно покинули покои Милисенты, и лишь за дверью я спросил в чём дело. Оказывается, граждане Ла-Нова-Патрия потребовали, а не попросили, присвоить статус государственного своему языку. Я даже растерялся сначала.

— Какой статус? Тьфу ты чёрт. Какому языку? — Переспросил я.

— А вот здесь как раз и порылась собака, как говорил кто-то из писателей. — Ответила Сяомин. — Дело в том, что там ведь языков куча.

— Не языков, наречий, или диалектов. Я не знаю, как правильно. И в чём дело? Пусть сначала проведут у себя голосование, определят, какой язык главный, а потом и поговорим. Стоило меня из-за этого отрывать от ребёнка.

— Всё не так просто. Им так и предложили.

— И что?

— А то, что у них началась гражданская война.

— Чего?! — Офигел я.

— Да. Самая настоящая гражданская война. Они не могут определить, какой язык главный.

— Та-ак! — Протянул я, не зная, что делать. Вот и первая ласточка. Что же я упустил в национальном вопросе? Странно, но я вообще даже не задумывался об этой стороне дела. — Они все говорят по-русски?

— Разумеется. Ты же всю флотилию пропустил через свой портал. — Ответила Сяомин.

— А что говорит Кожемякин?

— А что он может сказать? Ввести войска, значит, кучу народа положить. Да и военные не без потерь выйдут из этой мясорубки.

— Да. Это не выход. — Согласился я. — Придётся вновь задействовать наших магов.

— Ты что-то придумал? — Поинтересовалась китаянка.

— Сейчас посмотрим. — Сказал я, входя в портал. — Там явно кто-то мутит воду. Иначе с какого рожна им возмущаться?

Войска мы всё-таки ввели в город, но не для того, чтобы убивать, а для наведения порядка, и предотвращения разбоя на улицах. И вообще, любое посягательство на жизнь должны были останавливать наши патрули. А вот дальше началось самое интересное. Мы собрали по нескольку делегатов от каждой группы, претендующей на главенство языка, и предложили им для начала построить небольшие селения, в которых будут проживать их сторонники. Где они и будут пользоваться своим языком. Потом посмотрим, какой язык начнёт преобладать, тот и назначим главным.

— А кто ж тогда в городе останется? — Спросил кто-то из присутствующих.

— В городе останутся те, кто не присоединится ни к одной из групп. — Ответил я. — Те, кто станет общаться на общедоступном языке.

— То есть на вашем? На русском? — Уточнил один из переговорщиков.

— Разумеется. На нашем государственном языке, который никто не отменял. Ясно?

Собравшиеся немного по обсуждали, но в конце-концов согласились, что так будет лучше, и люди гибнуть не будут, и споров лишних не надо, всё выяснится само собой.

Немедленно вызвали магов (хотя если честно, они здесь уже были, я заранее их пригласил), для помощи в строительстве. Кушаков к этому времени доставил контейнеры с зародышами домов сельского типа. После чего главы враждующих сторон отправились подбирать новые места для жилья. На самом деле, они отправились осматривать давно присмотренные мной (моими помощниками) небольшие оазисы, разбросанные достаточно далеко друг от друга. Им неделя понадобиться, чтоб уладить все свои дела, и моего присутствия для этого не требовалось. Решив, таким образом, проблему (я надеюсь навсегда) мы вернулись в цитадель. Стояла глубокая ночь, а завтра предстояла встреча со странными послами.

Утро меня порадовало. Проснулся я сам, но стоило лишь подумать о сегодняшних проблемах, как зазвонил телефон, и милый голосок Алёны Игоревны вынудил меня выбраться из постели.

— Умеешь ты испортить настроение. — Сказал я ей, входя в приёмную. — Я только собрался поваляться чуток, а ты тут как тут со своими проблемами.

— Мне всё-таки кажется, что проблемы ваши. — Возразила Алёна.

— Когда кажется, креститься надо. — Посоветовал я, и закрыл за собой дверь в кабинет.

Здесь стояла тишина и прохлада. Сидеть за столом совсем не хотелось. Хотелось поваляться, расслабиться.

"А не пойти ли мне в бассейн?" — мелькнула мысль и тут же огорчилась. Да, бассейн, конечно, штука хорошая, но на него всё же надо время. А у меня его не было. Надо было готовиться к переговорам. Опять же, как готовиться, если нет никаких отправных точек. О чём говорить? Кто они? Какие у них возможности? Чего они вообще от нас хотят? И, насколько я понял, здесь есть местные жители, и пришельцы. Мы относимся к пришельцам. Неужели я умудрился наступить кому-то на мозоль? Нет, вряд ли. Территории, которые я подбирал, зачастую были бесхозными. А те, у которых были хозяева, сами уходили под мою руку. Не исключено, что были и другие, но мне об этом забыли сообщить. Проще говоря, я об этом не знал.

Странно. Пора бы всё-таки разобраться — это игра? Цифровой мир? Или другой, реальный мир? Нет, реальным он быть не может. Какая к дьяволу магия? Что это такое? Нет, с физическими законами здесь не всё в порядке. Они явно отличаются от земных. Но это не даёт никакого права существовать какой-то магии. Не бывает так. Или это просто моё сознание не может принять окружающий мир за реальность? нет, запутался я окончательно. А концы искать надо в телефоне. Я его не придумывал. Он сам появился. Выходит, его кто-то придумал. Вот тот, кто придумал, наверняка знает всё. Ну, если не всё, то гораздо больше меня.

В дверь осторожно постучали. Вошла Алёна.

— Люди собрались. Звать? — Спросила она.

— Да, конечно. И сделай мне, пожалуйста, кофе, покрепче, и без сахара. Остальным по желанию.

Говорили мы много, долго и бесплодно. Ни о чём толком так и не договорились. Не считая тактики ведения переговоров. Обозначили стратегию возможного развития. А главное, мне удалось убедить всех в необязательном моём присутствии. Даже наоборот. Моё присутствие понижает наш статус, в том числе и мой. Но для координации решили прибегнуть к некоторым техническим хитростям. Но это так, на всякий случай.

Отобедав в цитадели, мы толпой отправились в Аратту. Там к нашему появлению должны были закончить приготовления к переговорам. Надо было осмотреться, внести коррективы если понадобится. По всем расчётам к тому времени послы должны были уже прибыть. Мы решили прямо с колёс начать с ними говорить, пока они не успели освоиться. Я понимаю, что это не дипломатично. Даже неприлично, не гостеприимно. Но мы их в гости не звали. Да и дипломатического этикета у нас пока ещё не существует. А брать за исходный образец земной вариант без осмысления и глубокого изучения не имело смысла. Можно было напороться на подводные камни. Да и не знал я его, если честно. Даже в приблизительном варианте.

Мы успели как раз вовремя. Одуревших от жары и поездки в душных вагонах, послов только-только разместили во флигеле у правого крыла дворца. Успели ли они поесть или нет, я даже не поинтересовался. Сразу после нашего прибытия их пригласили в переговорную комнату. Я же устроился на тахте в соседнем помещении. Изначально планировалось сделать несколько слуховых дыр, чтоб удобнее было следить за ходом переговоров. Но мне показалось это не совсем эстетично, да и не хотелось портить стены. Они были приличной толщины. Нарушать их звуконепроницаемость в мои планы не входило. Тогда было предложено устроить меня под открытым окном. Тут я совсем возмутился. Мало того, что я под окном подслушивать буду, так ведь оттуда ещё и плохо слышно. Разборчивость нулевая. А совать слуховую трубку вообще из рук вон. К тому же происходящее в переговорной комнате буду слышать не только я, но и прочие, кто окажется достаточно близко к окну. На предложение поставить недалеко охрану, пришлось на пальцах объяснять, что и у охраны уши имеются. В результате, решили, что Мурзиков время от времени будет выходить, и информировать меня о ходе переговоров. Но всё пошло наперекосяк с первых же секунд.

Как только все заняли свои места, один из прибывших начал говорить, тыкая пальцем то в одного из прибывших, то в другого. О чём он говорил никто не понял. Попросили повторить. Но тот вылупился на наших, как баран на новые ворота. И тут все поняли, что послы не говорят по-русски. Ещё бы, мы их через портал не пропускали. Послы, видимо, так же поняли в чём дело, и стушевались. Надо было срочно решать проблему. Но как? Сяомин попыталась объясняться жестами, но при помощи рукомахания много не наговоришь. Спас положение Мурзиков, отправившийся ввести меня в курс дела.

— Нужен переводчик. — Заявил он с порога.

— и где его взять? — Поинтересовался я. — Вы хоть поняли, на каком языке они говорят?

Разумеется, у Матвея Ивановича ответа не могло быть. И тогда мне в голову пришла гениальная мысль.

— Срочно! — Сказал я. — Соломенную шляпу, с громадными полями. Так, чтоб на физиономию тень падала, и рассмотреть лицо не представлялось бы возможным. Бамбуковую палку, похожую на посох. Можно железную, но лёгкую, не тяжёлую. Плащ путешественника, или паломника. Чёрную повязку на глаза, но так, чтоб уши не закрывала. Накладную бороду, усы, брови. Да, можно клипсу в ухо.

— Может серёжку? — Невпопад предложил Матвей.

— Ещё чего?! — Возмутился я. — Не хочу прокалывать уши. Я не цыган, и не казак.

Мурзиков от удивления даже рот раскрыл.

Через пару минут в переговорную комнату двое охранников ввели слепого бродягу. Усадили подле Николая Никаноровича на маленький стульчик, и покинули комнату. За спиной убогого остался только граф Мурзиков. Наши изумлённо переглядывались. Послы недоумённо разводили руками. Эта немая сцена была не долгой. Ровно до тех пор, пока толмач не заговорил. Обалдевшие наши прикрылись ладошками, дабы скрыть расползшиеся по лицам улыбки. Послы же продолжали недоумевать.

Сяомин, пришедшая в себя первой, сообразила, что надо делать. Она жестами предложила послу повторить то, что он говорил с самого начала. На удивление тот понял её, и заговорил. И это было удивительно. Нет, не то, что он заговорил, а то, что я прекрасно его понимал. Посол принялся представлять нам своих товарищей по несчастью. В смысле, по переговорам.

— Хальва. — Сказал он, тыкая пальцем себе в грудь.

— Как? — Не понял я. — Повторите пожалуйста.

— Хальва. — Повторил посол.

— Это в значении халява? Или халва?

— Нет. — Возразил посол. — Мой диктатор так назвал меня. Теперь это моё имя.

— Простите, а до этого у вас какое имя было? — Не удержался я от вопроса?

— Это не имеет значения, холоп.

Тут я удивился ещё больше. Откуда этому представителю, явно местного разлива, было известно это слово? И я не удержался снова, задав вопрос:

— Вы хоть имеете представление о смысле этого слова?

— А как же! — Немного растерялся посол. Наш диктатор учит нас своему языку.

— Вы можете сказать несколько слов на его языке? — Попросил я.

— КОньешно. — Ответил посол на русском языке.

Насколько я мог понять, присутствующие офигели от этого "коньешно". Посол тем временем продолжал представлять свою команду:

— Радджа Капура, Маслям Мукамоен, Игла Бубулькалай, Али бабуин, Чань Хусунь, Мики Мойшя.

После очередного произнесённого имени каждый названый приподнимался и кивал, а лично я едва сдерживал дикий хохот. Этот их диктатор либо был полным идиотом, либо данные посланцы напропалую перевирали произношение. Как себя чувствовали сидящие за столом с нашей стороны, даже предугадывать не надо. Позже мне рассказали, что все женщины, как по команде, извлекли носовые платочки и принялись тереть носы, будто у них насморк. Мужики кто хмурился, рассматривая что-то под столом, а кто уткнулся в свои блокноты, записывая имена прибывших. Им было легче. Они могли прикрыться. Я же был наведу, да ещё в роли низкокастового. Переспрашивать, а, тем более, уточнять у меня не хватило бы сил. Точно, заржал бы, как конь. Затем начались представления с нашей стороны. Я старался чётко и внятно произносить имена и звания, вызываемых Сяомин. Прибывшие слушали, кивали, но не переспрашивали.

Наконец знакомство закончилось, и в зале повисла тишина. Первым слово взял Хальва. Он долго и радостно (насколько я мог судить) рассказывал нам, какой прекрасный человек их диктатор. Умный, красивый, грамотный, чуткий, добрый, справедливый… В общем, почти бог, да и только. Лишь после столь продолжительного восхваления он приступил к рассказу о своей стране. И тут мы узнали много интересного.

Однажды к дому Хальвы подъехала железная карета без быков. Из неё вышел диктатор. Народ испугался гремящего транспортного средства и разбежался, попрятавшись кто где. Даже детишки испарились в неизвестном направлении. Диктатор некоторое время постоял у дома, покрутил головой, выискивая хоть кого-нибудь, но не нашёл. И тогда он вошёл в дом Хальвы. И приказал ему собрать всех старейшин.

В этом месте меня так сильно подмывало поинтересоваться: каким образом хозяин дома и гость поняли друг друга? Ведь Хальва, как и старейшины, не знали языка диктатора, а он, в свою очередь, скорее всего не мог знать язык аборигенов. Но статус не позволял влезать в разговор, а наши, как в рот воды набрали. Сидели, слушали, и не замечали не состыковок.

Посол, между тем, продолжал свой рассказ. И повествование это обещало затянуться очень надолго. Мне же оставалось лишь переводить. Подумать толком не было никакой возможности, всё внимание сосредотачивал на речи посла. Потихоньку втянулся в сам перевод, а вот отвлечься не получалось. Даже вникнуть в переводимое не мог нормально. Как это профессиональные переводчики делают? Не понимаю.

В общем, старейшины изначально пытались сопротивляться, опираясь на заветы предков. Но согласились мгновенно, стоило лишь новому диктатору пристрелить парочку особо упрямых. Вот тут мой язык опять зачесался. Ну, уж очень мне захотелось выяснить, каким это образом диктатор пристрелил парочку старейшин? И почему это остальные согласились, а не возмутились и не подняли восстание? Но, увы. Пришлось молчать.

С тех пор главой государства стал единолично руководить диктатор. Он перестроил городище. Провёл в него водопровод, научил пользоваться им. Показал, как надо строить более надёжные и удобные дома. А чтоб избавиться от грязи на улицах после дождя, показал, как надо укладывать дороги с пешеходными дорожками. Потом он воздвиг больницу, и многие старики, благодаря этому новшеству, живут до сих пор.

— Теперь у нас большое государство. Очень много людей. Мы сами распахиваем землю, сеем пшеницу, овёс, клевер, ячмень, просо и многое другое. В городищах уже забыли, что такое голод. — Рассказывал посол. — У нас есть своя армия. С её помощью мы отбираем землю у глупых старейшин, и присоединяем к нашим землям. Поначалу люди упираются. Некоторые даже убегают. Но через время возвращаются. Потому, что у нас есть работа, за которую платят. А за получаемые деньги можно купить любые продукты, вещи, даже дом новый можно купить. Про лошадь, корову, овец, коз и ослов с верблюдами даже говорить не надо. Всё теперь можно купить и продать, если в хозяйстве лишнее. Жить люди стали богаче. Детишки в школу ходят. Грамоте там учатся, языкам разным. А совсем недавно диктатор научил наших умельцев добывать железо, и ковать из него всякие очень нужные вещи. Раньше ведь мы их покупали у соседей. Но уж больно дорого они продавали. Теперь у нас своё железо, свои плуги, ножи с мечами, шлемы, и даже латы есть. Правда, кареты без лошадей сделать мы пока что не можем, но диктатор обещает, что время придёт, и мы не только такие кареты научимся делать, но много лучше. По воздуху летать будем.

Тут я не выдержал и спросил:

— А железная дорога, как у нас, у вас есть?

Подобной наглости со стороны нищего переводчика посол никак не ожидал, а потому запнулся, подумал чуток, и признался:

— Нет. Таких карет у нас нет. Зато у нас есть балеты.

— А что это такое? — Снова поинтересовался я.

— Балеты — это такие штуки, что стреляют железными стрелами, и убивают сразу наповал.

— Арбалеты сделали. — Тихонько ахнул Матвей.

— Ты хочешь сказать, что у нас нет арбалетов? — Так же шёпотом переспросил я.

— У нас проблема с пружинами. А на жилах далеко не уедешь.

Посол сделал вид, что не заметил нашего перешёптывания, подождал, пока мы наговоримся, и завершил свой рассказ неожиданным предложением:

— Наш диктатор предлагает вам присоединиться к его землям, и стать _ци_ви_ли_зо_ван_ны_ми_.

Это странное, трудновыговариваемое слово, посол произносил по слогам, опасаясь переврать правителя.

— Мы, — продолжал посланник диктатора. — Обещаем со своей стороны всемерно помогать вам в развитии. Построим школы. Научим добывать железо и серебро. Покажем, как надо лечить людей. Детишек учить станем.

Посол замолчал, видимо, ожидая реакции с нашей стороны. Но все молчали, обдумывая предложение. Первая нашлась Сяомин.

— Мы благодарны вам, господин посол, — заговорила она, а я принялся переводить теперь уже наоборот. — Но согласитесь, что ваше предложение несколько неожиданное. Железо, как вы могли видеть, мы давно добываем сами. Наши земли хорошо родят. У нас нет голодных и неграмотных. Дома мы строим из камня. И не в один этаж, а в несколько. И армия у нас есть. И очень сильная. И население наше совсем не маленькое. Так что причин для присоединения к вашему государству мы не видим. Может у вас будут более внушительные аргументы?

— У нас есть книги. — Нагло перебил Сяо Хальва.

— У нас они тоже есть. И немало. — Немного резковато ответила китаянка.

— Мы сами их печатаем. — Начинал злиться посол.

— Мы тоже печатаем сами. И книги, и журналы, и газеты. Учебники для школьников. Ходим по морям.

— У вас есть корабли?! — удивился посол. На мой взгляд, он не только удивился, он явно был ошарашен.

— Есть корабли, — спокойным, уверенным голосом ответила Сяомин.

— Деревянные? — Уточнил один из представителей посольства.

— Есть и деревянные. Но в основном железные.

Посольство вдруг разом загомонило. Я не знал, кого переводить, а потому просто слушал, о чём они лопочут. А говорили они почти все об одном: "Надо возвращаться". Однако их главный, а в данном случае Хальва, не желал этого делать. Он упорствовал, настаивая на том, что без новых земель возвращаться никак нельзя. И что его за ослушание постигнет та же участь, что и упрямцев.

Разобравшись о чём они гутарят, я быстренько перевёл основной смысл всем. Тогда Сяомин легонько хлопнула ладошкой по столу, привлекая к себе внимание, и прекращая ненужные дебаты.

— Господа послы, — заговорила она. — Я предлагаю вам, дабы вы убедились в нашем могуществе, небольшую экскурсию по нашему государству. Вы посетите несколько наших городов, а не городищ, где проживают десятки тысяч людей. Вы прокатитесь на наших кораблях. Вы посмотрите, как стреляют наши пушки…

Дальше она закончить не успела, как послы загалдели так, что аж уши заложило. Они не спросили, что такое пушки, и это означало, что их диктатор говорил им о подобном виде оружия. Все, как по команде, поднялись из-за стола, и принялись раскланиваться, прощаясь. Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Господа послы, — громко заговорил я. — Скажите, что вы намерены делать? Если уезжать, то как? Ваши телеги остались на границе, и ехать туда верхом на лошадях, которых у вас, кстати, нет, больше семи дней.

Послы тут же упали на свои места. Только характерный шлепок раздался в помещении.

— Вы нас повесите? — Дрожащим голосом спросил Хальва.

— Зачем? Нет. — Сказала Сяомин. — Если вы собрались уезжать, то я прикажу подать вам кареты. Но, перед тем, как вы покинете наше государство, послушайте меня и запомните, что я скажу.

— Вы правительница этого государства? — Поинтересовался кто-то из послов.

— Нет. — Ответила Сяо. — Я не правительница. Но я могу многое. Очень многое. Наша королева недавно родила, и не может присутствовать на этой встрече. Поэтому я замещаю её.

— О! Здоровья вашей королеве и ребёнку её! — Воскликнул Хальва. Все прибывшие тут же повторили за ним.

— Так вот. Передайте вашему диктатору, что мы готовы с ним заключить мирный договор и торговать. Может у нас найдутся и другие совместные интересы, но для этого необходимо совсем другое посольство. Извините, но не вы. Воевать мы не хотим. Но если кто вздумает на нас напасть, мы дадим достойный ответ. Так и передайте вашему правителю. Мы хотим мира, а не войны.

Послы обрадовано зашушукались. Поднялся Хальва, поблагодарил Сяомин за приём, и попросил доставить их делегацию на границу к их каретам.

Сяомин поинтересовалась, на всякий случай, не желают ли послы всё же посмотреть наши города? Но те явно желали как можно скорее убраться отсюда. Они не были глупы. Что надо, они узнали. И что надо передадут своему правителю. Сяомин кивнула, соглашаясь, и послы, непрерывно кланяясь, покинули помещение. А мы задержались ещё ненадолго.

— И что это было? — Спросил я, когда закрылась дверь за последним представителем посольства.

— Переговоры. — Ответил Николай Никанорович.

— Это по-вашему переговоры? — Не унимался я. — Я как-то иначе представлял себе дипломатическую работу.

— Что вы хотите? Это же не высокоразвитая цивилизация. — Возражал Кожемякин.

— И тем не менее. Вы напугали их. Зачем? — Поинтересовался я.

— Вы хоть шляпу снимите. — Попросила Сяомин.

— И эту жуткую повязку с глаз. — Добавила Алёна Санина.

— Не занимайтесь ерундой. — Отмахнулся я. — Мне и так нормально.

— Как это напугали? — Решил уточнить на всякий случай Мурзиков.

— "У вас есть корабли? А у нас пушечки имеются". - передразнил я китаянку. — "Давайте мы вас ещё больше напугаем. Покажем наши города".

— А как по-вашему надо было сделать? — Напряглась Сяомин.

— Предложить им отдохнуть. Погулять по нашим паркам, магазинам. Ознакомиться с нашими товарами, а мы, за это время подумаем, что вам ответить. Через башню протащили бы. Хоть говорить по нашему стали бы. — Ответил я.

— Точно! — Хлопнул себя по лбу Николай Никанорович.

— Хорошая мысля приходит апосля. — Добавил Мурзиков.

— А главное, что надо было договариваться о личной встрече с их диктатором. Сдаётся мне, что он такой же попаданец, как и мы. Ладно, проехали. — Подвёл итог дискуссии я. — Сделанного назад не вернёшь. Будем теперь ждать, и надеяться, что диктатор их проявит больше благоразумия, чем мои высокоцивилизованные поданные.

Послов решили всё-таки не проводить через башни. Незачем все секреты раскрывать перед потенциальным соперником. Отправили паровозом, как и сюда. Не думаю, что послы будут в обиде. Чаще в окна будут заглядывать, дабы убедиться в услышанном от китаянки. К тому же будет больше чего рассказать диктатору. Тот, если не дурак, сделает нужные выводы.

Задерживаться в Аркаиме я не стал. Дома дел хватало. Да и отдохнуть хотелось, жуть как. Поэтому, наскоро распрощавшись, башней отправился домой.

Уже спускаясь по лестнице в башне цитадели, вспомнил об Элине. Стало как-то не очень уютно. Надо же, забыл о своей первой женщине. Разве так можно? Да ещё и самой преданной. План посещения бассейна тут же был отложен на ближайшее будущее.

Оказавшись у себя в приёмной, вызвал Алёну и попросил пригласить ко мне Генриетту Рудольфовну. Вскоре выяснилось, что нашего глав врача нет на месте.

— Интересно, где это она шастает? — Неподдельно удивился я.

— Моисей Абрамович говорит, что отправилась на отбор лекарственных растений. — Последовал ответ секретаря.

— Странно?! Почему это делает она лично, а не её помощники?

— А вы думаете, что у неё много помощников?

— Так, Алёна Игоревна. — Разозлился я. — Немедленно найти Генриетту, и приволочь её сюда.

— Поняла, выполняю. — Ответила Савина и положила трубку.

Ждать пришлось долго, но за это время было над чем подумать, и что обмозговать. Ну, и заодно успокоиться. Когда же в приёмной появилась наш глав врач, мне пришлось услышать много малоприятных вещей. Своих промахов и недочётов. Было над чем поразмыслить. Но времени на это уже не было. Я его профукал.

— Ладно, Генриетта Рудольфовна, — Сказал я, выслушав её весьма объёмный доклад. — Я вас понял, исправлюсь. Нет, не так, уже начинаю исправляться.

Подводя итог четырёх часового обсуждения, разработали целую программу действий на ближайшие несколько месяцев. Егорову было дано задание на розыск любого, имеющего в прошлом хоть какое-нибудь отношение к медицине. Благо, его архив с досье практически на каждого жителя имелся в наличии. Брудкевич обязали профинансировать сбор лекарственных трав населением, и сдачу этих самых трав на пункты сбора. Определить цену, найти людей, знакомых не понаслышке с ботаникой, и могущих заняться оценкой качества принимаемого товара. Кроме этого, было дано задание на розыск людей, имеющих фармацевтическое образование, то есть тех, кто умеет составлять лекарства. Они должны будут организовать аптеки на местах, где и будут созданы пункты приёма лекарственных трав. Как говорится, не отходя от кассы. Ко всему Я лично от себя предложил организовать лабораторию по разработке, испытанию и внедрению новых лекарств в повседневную жизнь наших жителей. Правда, у нас имелись медицинские справочники с полным технологическим циклом приготовления большинства существующих лекарств, что существенно облегчало задачу этой самой лаборатории.

В общем, покидая мой кабинет, баронета Пфендельдорф была не просто восторженна, будущими перспективами, она парила на крыльях счастья, воодушевлённая не просто мечтой, а надеждой.

Уже в дверях, я остановил её:

— Генриетта Рудольфовна, ещё мгновение. Я полагаю, что титул баранеты для вас немного маловат. Поэтому, сдайте, пожалуйста, ваш документ и получите новый.

Генриетта, не ожидавшая от меня никаких гадостей, насторожилась. Однако книжечку свою, хранимую, как выяснилось, на груди, вероятно в лифчике, извлекла и протянула мне. Я принял документ, который тут же исчез, растворившись в воздухе. Зато в другой руке у меня уже появилась новая, где золотой вязью было выведено: "Баронесса Пфендельдорф Генриетта Рудольфовна, медик высшей категории царства Акардийского".

— С сегодняшнего дня вы баронесса. — Сказал я, вручая удостоверение врачу. — Кстати, Прокоп Егорович, будьте так добры, передайте и вы мне вашу книжечку.

— Так ведь я и так баронет? — Не понял наш главный полисмен, но книжку отдал.

— Держите. — Протянул я ему другую, где так же золотой вязью было начертано: "Барон Егоров Прокоп Егорович, министр внутренних дел царства Акардийского".

Закончили этот день мы грандиозной пьянкой, обмывая новые титулы.

Откровенно говоря, мне совсем не хотелось напиваться. Но так уж вышло. После первой рюмки мне стало как-то уютно, по-домашнему, что ли?.. Неторопливая беседа за столом ни о чём с людьми, приятными мне. Николай Никанорович, отказывающийся пить, Матвей Иванович слегка пригубивший, Егоров, принявший на душу полный гранённый стакан. И тут меня зацепило. Я стал доставать сначала одного, потом другого. В результате через пару часов мы так набрались… Откуда-то появились балалаечники, точнее один балалаечник и два гитариста, которые дружным трио принялись наяривать цыганочку. У одной из официанток проявился шикарный голос. Позже выяснилось, что она когда-то заканчивала музыкальное училище по классу вокала. Я, никогда в жизни не танцевавший, и даже понятия не имевший, как это делается, принялся лихо отплясывать с новоиспечённой баронессой, вальсировать с Алёной Саниной (чего я, честно говоря, на утро совершенно не помнил), водил хоровод из всех присутствующих на обеде. Нет, это уже был не обед, и даже не ужин. Это было празднество. Такого у нас ещё не было. В целом, всё прошло хорошо и очень весело. Сяомин, появившаяся в тот момент, когда мы с Николаем Никаноровичем пытались осушить по бокалу сока, выдавая всем напиток за вино, тут же попыталась отобрать у нас забаву. Но мы, смеясь, бросились от неё врассыпную. Тогда моя вторая жена, нет, первая, организовала аттракцион. Ну, тут уж все так навеселились, что чуть животы не надорвали от хохота. Последнее, что я помнил очень, ну очень смутно, моя попытка станцевать яблочко. Что там приключилось, мне старательно не рассказывали. Однако чуть позже я подловил официантку Ирочку, которая по большому секрету рассказала мне, что при первых аккордах танца моё величество попыталось пойти в присядку, но не удержалось на ногах и свалилось прямо в центре зала. Все сразу поняли, по храпу, раздавшемуся в тот же момент, что царь сильно устал. И потому, вызванные два дюжих охранника, на носилках из медцентра перенесли меня в апартаменты Сяомин, где и уложили отдыхать замаявшегося от государственных дел правителя.

Многим известно состояние человека, принявшего на душу накануне слишком большую дозу алкоголя. Поэтому слушать о том, как мне поутру было плохо, никому не интересно. Да и не так уж мне и было плохо. Просто состояние очень неприятное. Голова туго соображала. Вернее, вообще не работала. Сплошной "Туман-18", как писал один украинский письменнык. Качало меня. Пить хотелось неимоверно, а вот двигаться вовсе не хотелось.

Вылечила меня, как это не удивительно, выписанная утром из медцентра Элина. Она появилась в апартаментах Сяомин неожиданно. А мне стало ещё хуже. Ведь я вчера забыл даже поинтересоваться её состоянием. Ведь специально для этого вызывал Генриетту, и забыл, увлёкшись государственными делами. Сволочь, да и только. Всегда же считал сам, и другим говорил, что человек — это самое главное, а дела любого уровня могут и подождать. Кстати, где-то я уже это слышал: "Европа может подождать". Хм… Имеется ли здесь Европа, я не знал. Ну, ладно, пока отложим, а потом подумаем.

Увидев, в каком состоянии находится моё величество, она тут же потребовала немедленной передислокации царских телес из секции первой жены в личные покои. Я стерпел это издевательство над собой, и заявил, что теперь меня с моего дивана никто не поднимет даже домкратом. Однако, появившаяся вслед за мной Элина была иного мнения. Она принесла с собой бутылку водки, стаканчик и малюсенький солёный огурец. А дальше началась настоящая экзекуция. Герцогиня Гречанова налила стограммовый стаканчик до краёв и потребовала от меня сиюминутного употребления этой гадости внутрь. Я сопротивлялся, как лев, но разве можно устоять перед любимой женщиной? Вот и я не устоял. Зажав нос левой рукой, набрал воздуха в грудь побольше, правой взялся за ненавистный стакан и одним движением опрокинул его содержимое в рот. Скривился, выдыхая, и хотел было что-то вякнуть, но тут в моей руке оказался вновь наполненный стакан. Я хотел, было, возмутиться, но Элина возражений не принимала. Она просто моей же рукой поднесла стакан к моим губам и мне пришлось влить в себя ещё одну порцию этой отравы. Наградой за такие мучения был солёный огурчик, которым я радостно захрустел. За ним последовал малюсенький бутербродик, и ещё сто грамм водки. После чего я блаженно вздохнул, и отключился до вечера.

Проснувшись через несколько часов с удовлетворением обнаружил, что никаких отрицательных ощущений не испытываю, зато очень хочу спать. И это было удивительно. Ведь я только что проснулся, и снова хотел спать. Увы, Элина предусмотрела и этот вариант. Она заставила меня подняться, спуститься во двор цитадели и пройтись немного по свежему воздуху. Эта прогулка затянулась на два часа, после чего я, разбитый, как последний грузчик, перетаскавший тонн десять мокрой соли, вернулся к себе, принял душ и отключился до утра.

На следующий день, проклиная всё на свете, молча материл себя за потерянные сутки. Да и сегодня мой организм ещё не был готов к возвращению в обычный рабочий режим. Выходило, что придётся пропустить ещё один очень ценный день. И я уже настроился к валянию на диване, как заверещал телефон. Я срочно понадобился нашим военным.

Звонил Кожемякин. Просил немедленно принять его в любом состоянии моего духа и тела. Я насторожился. Опять какая-нибудь гадость. Пришлось подниматься, приводить себя в подобие порядка.

В приёмной, на удивление, никого не было, кроме Алёны. Это меня насторожило ещё больше.

— Алёна Игоревна, — Начал я, заговорщицким шёпотом. — Что стряслось?

— Где? — Не поняла та.

— Здесь? Почему приёмная пуста? Где этот нахал, поднявший меня с постели? И вообще, расскажи, хотя бы коротко, чего я такого утворил на вечеринке?

— На вечеринке вы, ваше величество, ничего предосудительного не утворили. Не наглели, женщин и девушек не лапали, целоваться не лезли, голым не бегали по залам.

— Фу-у-у! — Облегчённо выдохнул я.

— Далее, — продолжала секретарь. — Николай Никанорович попросил всех выставить за дверь на время ваших переговоров. Сам Николай Никанорович в данный момент находится в вашем кабинете, пьёт чай.

— Благодарю. — Сказал я и вошёл в кабинет.

То, что мне предстояло услышать, в голове никак не помещалось. Кожемякин не стал щадить меня, а дождавшись, пока я усядусь в кресло, едва слышно заговорил. И тут выяснилось, что в лесу, километрах в семидесяти пяти от Лесного обнаружен деревянный блокгауз. А в нём установка "град" с полным боекомплектом и десятью запасными комплектами.

— Всё новенькое, с иголочки. — Завершил свой рассказ бывший десантник.

— Не фига себе. — Выразился я, удивляясь, но не очень беспокоясь.

— Видимо, ваше величество, вы ничего не поняли. — Сокрушённо качая головой, заметил Николай Никанорович. — Это же очень опасная штука. И главное, что подобные вещи нигде не встречаются. Вы же сами пытались создать огнестрельное оружие, причём, с куда меньшими возможностями. И что?

— И ничего. — Согласился я. — И это развеется.

— Увы. — так же шёпотом, продолжал разговор Кожемякин. — Ваше величество, в Первограде, рядом с вашей башней стройбатовцами был выстроен подземный склад, куда загнали вашу машину и самолёт.

— Не понял? Это тот?

— Именно.

— Но!.. Ведь он должен был давно развеяться?

— Должен, не обязан. — Криво усмехнулся военный. — Не развеялись ни машина, ни самолёт. Теперь туда отправили и эту находку. И что-то мне подсказывает, что и она не исчезнет.

— Но… Как вам удалось доставить её да ещё с таким боекомплектом?

— Запасные снаряды отправили телегами до железной дороги. Там погрузили на крытые платформы и отправили в Первоград. А саму установку своим ходом перегнали.

— ПО степи? И никто не видел?

— Ночью, и с охраной. Все дали подписку о неразглашении.

— Ну и дела!

Только теперь я понял, почему такая предосторожность. Мне и в голову не пришло проверить состояние того самолёта. Если честно, я вообще забыл про него. Про машину я думал, пока сопляк живой, она будет целёхонькой. Но самолёт не развеялся, не рассыпался на молекулы, как должно было произойти. Это означало, что те, кто создал эти игрушки здесь жив, согласно моим выводам. А иначе, как всё это объяснить?

— Плохие новости, Николай Никанорович, — задумчиво произнёс я. — Очень плохие. Что намереваетесь делать дальше?

— Это ещё не всё. — Ещё тише сказал бывший десантник. — Там же в лесу, совсем недалеко от этой находки, нашли пусковую установку для " точка-У". А в небольшом бункере десять аккуратно упакованных ракет в полной боевой.

— Но!.. Там же для пуска необходимо три системы наведения? Или как оно правильно?..

— Я же говорю, всё в полном комплекте. Только экипажа не хватает.

— А следы?

— Никаких.

— Дьявол. — Выругался я. — И вы перетащили всё это на склад поближе к моей башни?

— Именно так.

— Твою мать… Что там наши дельтапланеристы говорят? Надо обшарить местность основательно. Сверху-то лучше видно.

— Увы. Сверху как раз ничего не видно. Лес.

— Твою же налево… И что делать?

— Не знаю. Я пока что отдал приказ на розыски охотников и егерей, если таковые найдутся среди попавших. Озадачу их поисками непонятных объектов, но заострю их внимание лишь на обнаружении… Вскрывать их мы будем сами.

— Не боишься разглашения?

— Нет. Все будут предупреждены, что если хоть слух пойдёт, расстрел на месте. И не дай бог вскрыть находку. Лично буду жарить на костре. НА медленном костре. — Добавил Кожемякин.

— погано. Ой, как погано. — Сказал я, раздумывая над сложившейся ситуацией.

Вякнул спикерфон.

— Да. — Ответил я, вдавливая кнопку.

— Ваше величество, почта. — Напомнила Алёна.

— Подождёт. — Рявкнул я и хотел было отключится, но секретарь опередила меня.

— Вам лично. Анонимка, похоже.

— Чего? — Я так удивился, что чуть со стула не свалился. — И здесь?!

— Не знаю. Прочесть отсюда, или зайти?

— А ты уже прочла?

— ещё пока нет. Всё запечатано.

— Стоп! — Сказал Николай Никанорович. — Письмо на предмет безопасности проверить надо.

— Я сам проверю. — Успокоил его я. — Давай, заноси, посмотрим, что это ещё за анонимка.

Письмо, как вскоре выяснилось, совершенно безопасное. Во всяком случае мои магические возможности не обнаружили ничего опасного для жизни. После всех обследований решено было вскрыть конверт. Но тут Кожемякин настоял на том, что это сделает он и никто другой.

— На всякий пожарный. — Сказал он, разрезая бумагу своим десантным тесаком.

Ну, насчёт тесака — преувеличение. У Николая Никаноровича был и другой нож. Каким именно он вскрывал конверт, я, честно говоря, не знал. Да и не интересовался.

Осторожно, кончиками пальцев он зацепил листок и, вытащив из конверта, развернул над пепельницей и потряс. Ничего не случилось.

— Ну? — Спросил я. — всё нормально? Можно читать?

— Да. — Ответил Кожемякин, передавая письмо секретарю.

— Кстати, а как письмо попало в цитадель? Да ещё в мою приёмную? — Поинтересовался я, пока эти голубки разбирались с извлечённым листком.

— По почте. — Ответила Алёна.

— А у нас что? Почта уже есть? — Ехидно уточнил я.

— Разумеется. И давно. Вы же сами давали указания по данному вопросу. — Ответила секретарь.

— Ладно, читай давай. А то я сейчас умру от любопытства.

Содержание послания было весьма пространным. Составлявший текст тщательно избегал использования своего полового признака. Хотя Алёна утверждала, что писала несомненно женщина. Кожемякин, изучив почерк, согласился с ней. Я решил всё же после тщательного ознакомления с текстом, попросить Егорова взглянуть на это письмо профессиональным глазом. И ответить на вопросы (если получится, конечно): пол, возраст автора, давность написания текста, обстоятельства написания текста (стресс, состояние аффекта или наркотического опьянения). У него наверняка имеются почерковеды, которые сумеют по наклону и размеру букв, направлению, силе нажима, по размашистости, по характеру написания слов, сделать общую оценку, в конце концов, дать более или менее конкретный портрет писавшего.

В тексте несколько раз упоминались мужские имена — Гена или Гера. После второго или даже третьего прочтения, мне показалось, что всё же Гена и Гера — разные люди. Но больше всего меня насторожил тот факт, что этот самый Гена был слеп, и утонул, спасая людей. Бред какой-то. Я примерил ситуацию на себя. Кто-то тонет. И как его найти? В воде звуки распространяются очень специфически. Как впрочем, и над водой. Плывёшь, вроде, к берегу, а оказывается, вдоль. Не, враньё. Нельзя определить направление звука на воде, находясь не близко от утопающего. Может в двух, трёх метрах и можно, но чем дальше, тем сложнее. Хотя общее направление чем дальше, тем точнее услышишь. Поэтому лично я бы даже не рыпнулся. Самому легче на дно пойти, и никого не спасёшь. А тут прям рассказ о героическом слепце. Чушь какая-то.

— А какой адрес на конверте? — Поинтересовался я, когда всё уже обговорили и не по одному разу.

— Царю. — Коротко ответила Алёна.

— Хм! И дошло?

— Как видите, ваше величество.

— Меня не это интересует. Меня интересует, где оно осело? С какой почты попало сюда?

— С какой первоначальной почты, не скажу, не знаю. — Ответила Алёна Игоревна. — А к нам оно попало из Любоградского отделения почты.

— Да, понятно. Но я спрашиваю, как оно туда попало? И почему там решили, что письмо должно попасть сюда? — не отставал я.

— Все письма с непонятными адресами направляются в Любоград. Там академики просматривают письма на предмет возможной опасности, а заодно и уточняют адресата.

— Понял. Спасибо за лекбез. — Поблагодарил я. — Только непонятно, зачем мы, вернее вы, парились над конвертом целый час? Его же в академии уже давно проверили и явно не по одному разу. — Высказался я и задумался.

И было над чем. Письмо не содержало ничего особенного. Никаких сведений, указаний. Но явно намекало на общность слепого Гены и меня. Нет, я на все сто процентов был уверен, что никогда не был Геной, и даже близко не походил на такого. На Геру так же. Общего между нами была лишь слепота. А Гера так вообще выпадал из этой обоймы.

— Скажите, — заговорил я, обращаясь к Николаю Никаноровичу и Алёне. — Вы сумели выявить общую нить текста?

— Точнее. — Попросила Алёна.

— Ну, что общего между мной и этим Геной? Кроме слепоты.

— Слишком мало данных. — Ответил бывший десантник. — Не нахожу ничего общего. Даже слепота сюда никак не клеится. Не понимаю, зачем надо было писать?

— Может почерковедческая экспертиза разъяснит хоть что-нибудь? — С надеждой в голосе, высказал я своё пожелание.

— Вряд ли. Но!.. Кто его знает?.. Всё может быть. — Сказала, как отрезала, Санина.

— Отвечать будем? — Поинтересовался Кожемякин.

— Шутите?! — Подняла бровь Алёна.

— Николай, ты чо? — Засмеялся я. — Куда отвечать? На деревню дедушке?

— Блин. Забыл. — Улыбнулся тот.

— Бывает. — Согласился я, и хлопнул ладонью по столу. — Всё. Коли вопросов больше нет, то пора и честь знать.

Следующие несколько дней я решил посвятить восстановлению своей физической формы. Посещённый мной спортзал, озадачил меня, но не насторожил. Самая обыкновенная утренняя гимнастика показала, что моё физическое состояние в крайне плачевном положении. Уже на половине выполненных упражнений я пыхтел, как паровоз. А к концу вообще свалился на мат и минут десять пытался отдышаться. Матвей, наблюдавший за моими потугами, предложил для начала пешую прогулку. Сказав, что она вполне может заменить утреннюю гимнастику. Обрадованный, я тут же согласился. Вот же дурак… Шило на мыло поменять решил. Но коварства в предложении Матвея не заподозрил. Да и что там каких-то десять километров по периметру цитадели?.. Да ещё по хорошо утрамбованной дорожке?.. Ну, и пошёл. Не побежал, а именно пошёл. Условия Матвей не ставил. Наоборот, настаивал на обычном пешем шаге. Единственная просьба — не останавливаться.

Боже, какой же я всё-таки идиот?! Уже через пару километров в мою черепушку закралось подозрение, а ещё через километр уверенность в подлянке со стороны Матвея. Лучше бы я пыхтел в спортивном зале. Там хоть маты есть, и отлежаться можно. А тут же ещё и условие — не останавливаться. Чёрт бы побрал мою самоуверенность. Ну, а Матвею, обязательно припомню.

Первых пять километров, как мне показалось, я прошёл вполне себе прилично. А вот вторые!.. Честно признаться, не думал, что сумею добраться до ворот. Казалось, вот прям сейчас свалюсь и сдохну. Но шёл, шёл, едва передвигая ноги. Иногда даже помогая руками переставить их. Короче, до ворот я всё-таки дошёл. Правда, это знаменательное событие в моей памяти практически не сохранилось. В последствии, пытаясь припомнить события того дня, всплывали лишь смутные образы Лины и Николая Никаноровича. Кажется, последний даже ругался на Матвея. Хотя… Не очень-то и ругался. Так, для видимости. Но именно эти события подвигли меня на ежедневные физические нагрузки. А то сидячий образ жизни мог закончится весьма и весьма печально. А вот ходить вокруг цитадели я не бросил. Наоборот. Просто стал планировать свои прогулки более тщательно. Да, поначалу это было трудно. Очень трудно. Но постепенно втянулся. Да и занятия в спорт зале с бассейном даром не прошли.

Вот так однажды, на седьмой или восьмой день подобных занятий, я блаженствовал в бассейне, приводя свой организм в норму, когда появилась Алёна и потребовала, не попросила, а именно потребовала, моего немедленного присутствия у неё в приёмной. Время релаксации только началось, и у меня не было никакого желания прерывать его. Но Алёна настаивала. Причём, настолько упорно, что мне пришлось всё же выбраться из воды и принять душ. После чего потопать во дворец.