Соблазнение

Глава 32

Две ночи спустя, лежа в своей постели, она внимательно прислушивалась к любому звуку за окном. В то утро она отправилась по адресу, который оставил ей Гриффит, и передала сообщение, которое, как он сказал, приведет их к ней. С тех пор она была на взводе всякий раз, когда скрипела половица, закрывалась дверь, где-то раздавался удар. Она оставила горящую свечу в окне, чтобы они знали, какая комната принадлежит ей.

Затем она услышала щелчок. Камешек на стекле. Она вскочила с кровати, бросилась к окну, когда раздался еще один щелчок, и выглянула наружу. Ее встретила только темнота. Она задула пламя свечи, схватила свою накидку и накинула ее, направляясь к выходу из комнаты. Быстро, но бесшумно она спустилась по задней лестнице на кухню.

Открыв дверь, она вышла на крыльцо.

— Маркус? Грифф?

Два больших силуэта бесшумно вынырнули из темноты, как призраки в ночи. Она могла бы закричать, если бы не ожидала их.

— Заходите внутрь. Никто не собирается нас беспокоить.

Она слишком хорошо усвоила, что голоса могут доноситься на улицу.

Вернувшись внутрь, она стала ждать. Так же бесшумно, как накатывающий туман, ее братья переступили порог, Маркус закрыл за ними дверь.

Она едва узнала их. Их черты были теми же, но они казались более существенными, чем раньше. Настороженность витала вокруг них, когда они осматривались вокруг, напряженная энергия покидала их. Они производили впечатление могущественных и опасных людей, с которыми приходилось считаться. Маркус, особенно. Он напомнил ей гадюку, которую она видела в зоологическом саду, готовую напасть при малейшей провокации.

— Не хотите ли немного скотча?

Она принесла бутылку раньше, поставила ее на стол, готовясь приветствовать их.

Маркус встретился с ней взглядом, его голубые глаза были ледяными, отчего по ее телу пробежала дрожь. Его соболиные волосы были длинными, почти такими же длинными, как у Бенедикта. Из-за тени его глаза выделялись еще больше.

— Нет, спасибо. Это притупляет чувства, замедляет рефлексы.

Она боялась, что им постоянно не хватает и того, и другого. Их куртки не облегали туловища гладко, и она подозревала, что пистолеты, ножи и другое оружие, с которым она не была знакома, были спрятаны под ними.

— Что тебе было нужно от нас, Алтея? — спросил Гриффит с ноткой раздражения в голосе из-за неудобств.

Значит, никаких объятий, никакого радостного воссоединения. Он изменился за месяцы, прошедшие с тех пор, как она видела его в последний раз, и она подозревала, что он больше не извинялся за свои действия. Его волосы были длиннее. Как и Маркус, он нуждался в бритве.

— У меня есть кое-что для тебя. — Она взяла завернутый в бумагу пакет, который положила на стол раньше, когда приносила скотч, и протянула его Маркусу.

Он заглянул в пакет, перебрал банкноты.

— Похоже, это около четырех тысяч фунтов.

Он пригвоздил ее к месту своим пристальным взглядом.

— Откуда они у тебя?

— Я заработала большую часть из них, обучая дам.

Она покраснела, не понимая, почему ей захотелось признаться в остальном, возможно, потому, что она хотела, чтобы они знали, что она тоже изменилась.

— Чуть больше тысячи я заработала за игровым столам.

— Ты играла в азартные игры? — спросил Гриффит, и на мгновение он напомнил ей брата, с которым она прожила три месяца, и она почти улыбнулась.

— Только один раз. Я подумала, что деньги могут помочь вам в ваших поисках… или даже сделать их ненужными.

— Это добрый жест, но ты должна сохранить их, Алтея. Тебе это может понадобиться, — сказал Маркус.

— Не понадобится. Я собираюсь замуж. Объявление появится в газетах через пару дней, но я хотела сказать вам, прежде чем вы прочтете об этом.

— Я не давал тебе разрешения на брак.

Слова были настолько суровыми, настолько абсолютными, что она издала грубый смешок.

— Мне не нужно твое разрешение, Маркус. Я жила сама по себе эти несколько месяцев и буду поступать так, как захочу.

— Кто вел переговоры об урегулировании? Каковы условия?

Несмотря на его черствость, казалось, что он все еще заботился о ней.

— Никакого урегулирования. Я в нем не нуждаюсь. Я люблю его, и он любит меня. Я никогда не буду нуждаться.

— Ты выходишь замуж за Тревлава, — уверенно заявил Гриффит.

Она взглянула на него, улыбнулась.

— Да, хотя, как оказалось, он сын и наследник герцога Глэсфорда.

— Черт возьми.

Ее улыбка стала шире.

— Да, я думаю, что он отреагировал точно так же, когда узнал правду.

Она снова обратила свое внимание на Маркуса.

— Я знаю, что одна из причин того, что ты делаешь, заключалась в том, чтобы убедиться, что у меня есть хороший спутник. Я его нашла.

Самостоятельно.

— Так что, если ты подвергаешь себя опасности из-за меня, пожалуйста, знай, что в этом нет необходимости.

Черты его лица смягчились, глаза потеплели, и она увидела проблеск брата, которого когда-то знала.

— Честь отца не восстановить, но мы можем восстановить честь семьи. Ты захочешь этого для своих детей.

Она сделала шаг к нему.

— Чего я хочу, так это чтобы мои дети знали своих дядей.

— Но что есть у их дядей без чести?

Слезы защипали ей глаза.

— Значит, ты не придешь на свадьбу в следующем месяце, чтобы проводить меня к алтарю.

— Я сомневаюсь, что к тому времени все будет улажено. Важно, чтобы мы держались в тени и не общались с аристократией. Это может навлечь на тебя опасность, если тебя увидят с нами. Будет лучше, если те, с кем мы сейчас… общаемся, поверят, что мы порвали все связи с нашим прошлым. Но я действительно желаю тебе всяческого счастья.

Она ничего не могла с собой поделать. Она обвила руками его шею, крепко обняла.

— Пожалуйста, будьте уверены, что вы не сделаете ничего такого, что помешает моим детям когда-нибудь узнать вас.

Его руки были уверенными и сильными, когда он заключил ее в свои объятия.

— Не беспокойся. Мы вернемся в твою жизнь раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Она очень надеялась на это.

Когда он отпустил ее, Гриффит прижал ее к своему сильному, стройному телу.

— Кто бы мог подумать, что я буду скучать по тебе?

Ее руки надежно сомкнулись вокруг него.

— Прикрывай его спину и свою. Я люблю вас обоих. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы не разбить мне сердце.

Он отступил назад.

— Ты тоже береги себя. Дай Тревлаву знать, что если он будет плохо с тобой обращаться, он ответит перед нами.

— Этого не случится.

— Я знаю. Я видел, как он смотрел на тебя той ночью, но все равно это нужно было сказать.

— Мы должны идти, — заявил Маркус, — но мы возьмем средства. Они окажутся полезными.

— Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится от меня…

Он кивнул ей.

— Мы знаем.

Он открыл дверь. Она последовала за своими братьями через нее и с грустью смотрела, как они исчезают в темноте.

Они поженились в Церкви Святого Георга. В церкви было так много людей, что Алтея сказала Зверю, что не может решить, забыли ли они, что сделал ее отец, забыли, что она его дочь, или решили, что ее не следует заставлять страдать за тяжкие поступки, на которые она не имела влияния.

Но последовавший за этим завтрак в резиденции герцога и герцогини Глэсфорд был более эксклюзивным мероприятием, на котором присутствовали только члены семьи и близкие друзья, так что его мама чувствовала себя комфортно.

Тем не менее, это было довольно официально с белыми кружевными столами, накрытыми по всему большому обеденному залу. Зверь и Алтея сидели за длинным столом лицом к залу. Они сидели за одним столом с его мамой и родителями.

Когда подали еду, он наклонился к Алтее и прошептал:

— Я бы предпочел полакомиться тобой.

Хотя она покраснела, ее глаза потеплели.

— Может быть, нам следует поесть быстро.

— Как ты думаешь, кто-нибудь заметит, если мы просто… исчезнем?

Он не занимался с ней любовью с тех пор, как она согласилась стать его женой. Он с нетерпением ждал возможности взять ее медленно, потом быстро, потом снова медленно.

— Поскольку мы почетные гости, я думаю, что да.

Стук по стеклу привлек его внимание, и он понял, что его отец встал. Когда все замолчали, герцог сказал:

— Прежде чем мы начнем, я хотел бы сказать несколько слов. Когда мне было шестнадцать лет, однажды вечером, ближе к сумеркам, я посмотрел через долину и увидел Мару, резвящуюся в ручье… и это было все для меня. Я безумно влюбился, больше никого не хотел. Я представлял себе детей, которые у нас будут, свадьбы, на которых мы будем присутствовать, внуков, которых мы будем баловать.

Он покачал головой.

— Но судьба такая непостоянная. Мечты, которые снились нам с Марой, прекрасное будущее, о котором мы шептались под луной всякий раз, когда тайком выбирались из окон наших спален и встречались у ручья… Что ж, им не суждено было сбыться.

— До сегодняшнего дня. Мы вернули нашего сына. Мы присутствовали на его свадьбе. И, да, мы снова мечтаем побаловать одного-двух внуков. Но нас бы здесь не было, к нам бы не вернулись наши мечты, если бы не Этти Тревлав. Ты дала нашему парню семью, которую мы не смогли. Ты сдержала обещание, данное Маре, любить его как своего собственного. Что, я думаю, судя по имени, которым его называют так много людей, было нелегкой задачей.

Зверь ухмыльнулся, когда смех эхом разнесся вокруг него. Когда снова стало тихо, его отец продолжил:

— Мы благодарим вас за это от всего сердца. И мы благодарим его братьев и сестер. Очевидно, что у вас есть особая связь, которую вы все, кажется, не принимаете как должное. И теперь у Бенедикта есть прекрасная жена, с которой мы с нетерпением ждем знакомства.

С этой целью я хотел бы даровать нашему сыну и нашей новой дочери шотландское благословение. Поскольку в этой комнате так много англичан, я избавлю вас от шотландской версии и дам вам слова, которые вы сможете понять.

Он поднял свой бокал с шампанским.

— Пусть лучшее, что вы когда-либо видели.

Будет худшим, что вы когда-либо испытали.

Пусть мышь никогда не покинет вашу кладовую

Со слезинкой в глазу.

Пусть вы всегда будете бодрыми и здоровыми

Пока не станете достаточно взрослымы, чтобы умереть.

Пусть вы всегда будете такими же счастливыми

Как мы с твоей мамой хотели бы, чтобы вы были.

Он поднял свой бокал повыше.

— Слаинте.

— Слаинте, — эхом разнеслось по залу, когда подняли бокалы и пригубили шампанское.

Когда Зверь поцеловал свою жену, раздались радостные возгласы.

Шотландия

Неделю спустя

— Мне кажется, я влюбляюсь в Шотландию.

Сидя в кровати, заложив одну руку за голову, Зверь улыбнулся словам своей жены, сказанным, когда она стояла обнаженная перед окном, глядя на утренний туман, окутывающий долину. Его родители остались в Лондоне, дав ему и Тее некоторое время побыть наедине в поместье, прежде чем присоединиться к ним.

— Мне самому очень нравится этот вид.

Со смехом она развернулась.

— Я думала, что к этому моменту ты уже устал от него. Мы почти не носили никакой одежды с тех пор, как приехали.

Потому что они редко покидали эту комнату. На второй день он повез ее кататься верхом, чтобы посмотреть озера, холмы и леса. Ранним вечером они часто прогуливались по саду. Но он редко надевал что-то большее, чем брюки и рубашку. Она не утруждала себя корсетом.

Это облегчало быстрое снятие одежды, когда они возвращались в комнату. Им предстояло наверстать упущенное за недели воздержания.

— Как думаешь, мы будем здесь жить?

— Часть года, но мы займем другое крыло. Я не могу допустить, чтобы мои родители услышали твои крики экстаза.

Крики, которые сводили его с ума. Здесь им не нужно было молчать, и они не сдерживались.

После первого поспешного сближения они делали все медленно, изучая друг друга так, как будто каждый аспект был новым и незнакомым. В каком-то смысле так оно и было. Теперь во всем была определенность. Она была его женой и всегда будет ею.

Медленными, чувственными движениями она подошла, забралась на кровать и оседлала его бедра.

— Мой огонь нужно развести.

Смеясь, он запустил пальцы в ее волосы и притянул ее рот к своему, требуя его прикосновения своим языком. Он все еще не мог держать от нее подальше свой чертов рот, что ее вполне устраивало, поскольку она, казалось, не могла оторвать от него свой. Они были идеальны вместе. Их потребности равны, их желания схожи. Их желание угодить другому идентично.

Со стоном она приподняла бедра и опустилась на его твердый стержень. Он застонал, когда она погрузилась глубоко. Он никогда не устанет чувствовать, как ее мышцы сжимают его.

Ее судорожные вздохи стали громче, и он знал, что удовольствие овладевает ею так же, как и им. Они были так настроены друг на друга.

Когда ее крики начали эхом отдаваться вокруг него, его собственные присоединилось к ним, создавая мелодию, которую он надеялся слышать до конца своих дней.

Она таяла от него, и он прижимал ее к себе, пока их дыхание замедлялось, а тела остывали.

Прошло несколько минут, прежде чем он смог двигаться, а потом это был только его голос.

— Знаешь, что я подумал, когда увидел тебя в первый раз?

Слегка приподнявшись, она поймала его пристальный взгляд и покачала головой.

— "Ей здесь не место." Но я был неправ, мо кридхе. Твое место там, где я.

Когда она завладела его ртом с пылом, который соответствовал ее любви к нему, он понял, что принадлежит ей, где бы она ни была.