Соблазнение

Глава 7

В ту ночь он не пришел в "Русалку". Алтея едва могла должным образом обслуживать своих клиентов, все те минуты, что она проводила, наблюдая за дверью, желая, чтобы он вошел в нее.

Несколько раз поймав на себе хмурый взгляд Мака, она была уверена, что он испытал облегчение от того, что она увольняется. Благодаря щедрому предложению Бенедикта, ему не составило труда найти пару других девушек-служанок, готовых сменить ее. У одной даже была подруга, которая искала возможность поработать в "Русалке", так что это облегчило ее вину за столь внезапный уход.

Когда они закрылись на ночь, и все начали прибираться, Мак подозвал ее и указал на несколько монет, которые он положил на прилавок.

— Твой заработок за те ночи, что ты провела здесь.

Пересчитав их, она покачала головой.

— Ты не взял деньги за пиво, которое я вылила на головы посетителей.

— Я никогда этого не делаю. Я просто угрожаю, чтобы девушка дважды подумала, прежде чем облить какого-нибудь парня. Я считаю, что если она все же опрокидывает кружку, то он, вероятно, это заслужил. — Он подмигнул ей.

— Наверное, ущипнул ее за задницу.

Она улыбнулась ему.

— Мне нравилось работать на тебя. Спасибо, что нанял меня, хотя у меня не было никакого опыта.

— Ты придала этому месту немного класса. Удачи тебе на новом месте.

Она не сказала ему, что это была за работа, только то, что она заняла должность в другом месте. Рассовав монеты по карманам, она пошла помогать остальным, подметая, а затем вытирая пол. Она бы этого не пропустила.

Когда они, наконец, все оказались в переулке, Мак грубо попрощался с ней. Возможно, он все-таки будет скучать по ней. Полли обняла ее. Роб сказал ей как-нибудь зайти выпить пинту пива. Остальные просто помахали рукой, прежде чем тронуться в путь.

Она вышла на улицу и улыбнулась, когда увидела Гриффита, стоящего спиной к стене, одна нога согнута, ступня прижата к кирпичу, руки засунуты в карманы пальто, голова опущена. Услышав ее шаги, он оглянулся, выпрямился и улыбнулся ей в ответ.

— Я же говорил тебе, что больше не буду опаздывать.

Она не видела его с тех пор, как он ушел в доки еще до рассвета тем утром. Так всегда проходили их дни, с долгим отсутствием друг друга с рассвета до полуночи. Ей так много нужно было ему сказать.

— Мисс Стэнвик?

Посмотрев мимо Гриффита, она увидела кеб и водителя, сидящего на высоком сиденье. Она не должна была удивляться.

— Да?

— Мне заплатили за то, чтобы я отвез вас домой.

— Тревлав, я полагаю, — сказал Гриффит, не особенно довольный.

— Возможно.

Совершенно точно. Она готова была поспорить на две тысячи фунтов, которые ей еще предстояло заработать.

— Как вы узнали, что это я? — спросила она водителя, направляясь к нему.

— Джентльмен сказал мне ждать Красавицу, идущую из переулка.

Это не должно было радовать ее, не должно было заставлять ее щеки гореть. У нее было чувство, что, когда все будет сказано и сделано, она будет возмущена этим единственным правилом, за которое он будет цепляться.

Гриффит помог ей подняться в экипаж, прежде чем устроиться рядом с ней.

— Думаю, он не поверил, что я сдержу свое слово и не опоздаю.

Она подозревала, что это было больше связано с тем, что Бенедикт теперь считал себя ответственным за нее. Когда кучер пустил лошадь рысью, она вздохнула от радости, что ей не придется возвращаться домой пешком.

— Таверна принадлежит его сестре, не так ли? — спросил Гриффит.

— Герцогине Торнли?

— Да.

— Я передам ему через нее, что ты больше не нуждаешься в его помощи, что я вполне способен сопроводить тебя домой.

У ее брата было так много гордости. Необходимость иногда полагаться на доброту незнакомцев была одной из самых трудных вещей для любого из них. Она подумала о том, чтобы сказать ему, что никакого послания не требуется, но решила подождать, пока они не окажутся дома, на случай, если он начнет высказывать возражения против ее планов. У нее не было ни малейшего желания, чтобы кучер подслушал их спор.

Как только они оказались внутри маленького жилища с зажженной лампой, она подошла к камину и посмотрела на ведро, наполненное углем, и не могла отделаться от мысли, что удивила Бенедикта, появившись в его гостиной этим утром. Если бы он ждал ее, то не прислал бы столько угля. Как ни странно, это изобилие послужило не только подтверждением его щедрой натуры и того, что решение, которое она приняла, было правильным, но и укрепило ее решимость ввязаться в то, что может стать неприятной дискуссией.

— Я иду спать, — сказал ее брат, и она услышала усталость в его голосе, но это не могло ждать. Он уедет до рассвета, а дела нужно было уладить.

Она резко обернулась.

— Сегодня был мой последний день в таверне.

Он стоял возле стола, без сомнения, ожидая, когда она возьмет лампу, чтобы они могли продолжить свой ночной ритуал.

— Слава богу. Мне никогда не нравилось, что ты там работаешь, особенно так поздно ночью. Я буду чувствовать себя намного лучше, проводя свой день, зная, что ты просто надежно находишься дома.

— На самом деле, Грифф, сегодня утром мистер Тревлав предложил мне должность репетитора. Я приняла его предложение. Завтра — или уже чуть позже сегодня — я перееду в резиденцию, где буду преподавать.

— Преподавать? Ты не учитель.

Она не была ни швеей, ни продавцом в бакалейной лавке, ни очень опытной служанкой в таверне.

— Я считаю, что я достаточно компетентна в данном вопросе. Мистер Тревлав хочет помочь нескольким дамам улучшить свою жизнь, и часть этой помощи включает в себя обучение этикету. Он заплатит мне сто фунтов в год, питание и жилье включено. Я едва ли могла отказаться от такого щедрого предложения.

Его брови нахмурились так сильно, что она испугалась, как бы он не поранился.

— Это невероятно щедрое предложение. Зачем ему это делать? Чего он от тебя хочет?

— Я уже объяснила. Чтобы научить женщин утонченности, изяществу и этикету.

Он покачал головой.

— Нет, он хочет воспользоваться тобой, чтобы затащить тебя в свою постель. Я запрещаю.

Она не смогла бы откинуть голову назад сильнее, даже если бы он дал ей пощечину.

— Прошу прощения?

— Ты не станешь этого делать.

— Я уже дала свое согласие.

— Отправь ему сообщение, что ты передумала.

— Я не стану этого делать.

Он выглядел так, как будто она ударила его.

— Я твой брат…

— Да, но не мой отец, не мой муж, не мой король. Ты не властвуешь надо мной. Кроме того, я хочу это сделать. Я в восторге от этой перспективы. У меня есть для этого необходимые навыки. Я могу что-то изменить.

Произнося эти слова, она поняла, что все они были правдой, более правдивой, чем она предполагала. Будучи так сосредоточена на обеспечении своего будущего, она на самом деле не нашла времени подумать о том, что она чувствует по поводу того, что ей предстоит делать.

Он выглядел ошеломленным, когда опустился на стул за столом.

— Значит, тебя здесь больше не будет?

Ей пришло в голову, что он возражал не столько против ее положения, сколько против того факта, что теперь он будет один. Он будет просыпаться утром и возвращатся вечером в пустой дом. Присоединившись к нему за столом, она опустилась на другой стул и положила свои руки поверх его. Ей нужно было позаботиться о его ладонях, прежде чем они уйдут спать. После сегодняшнего вечера ему придется ухаживать за ними самому.

— Я подслушала ваш с Маркусом разговор прошлой ночью. Грифф, мне не нужна няня.

Со стоном он зажмурился.

— Алтея, я не имел в виду то, как это прозвучало.

— Я знаю. Посмотри на меня.

Он открыл глаза, такие же голубые, как у нее, и она увидела в них столько сожаления.

— Я не знаю точно, что делает Маркус, но я услышала достаточно, чтобы понять, что это невероятно опасно, и я знаю, что ты нужен ему больше, чем мне. С моей новой должностью мне не грозит никакая опасность. Никаких пьяных джентльменов, собирающихся безобразничать. Никаких прогулок в одиночестве поздно ночью. Я буду спать в кровати. Мне будет тепло. Я буду в безопасности. Если ты решишь, что ты более нужен в другом месте, ты сможешь уйти, не испытывая никакого чувства вины.

Она сжала его руки.

— Если ты все-таки решишь присоединиться к Маркусу в его начинаниях, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, береги себя. Мне невыносима мысль о том, что я могу потерять кого-то из вас.

Он криво улыбнулся ей.

— Я думаю, мы оба видим в тебе ту раздражающую маленькую девочку, которая хотела, чтобы мы присоединялись к ней на чаепитиях с этими крошечными чашечками, в которых было не более трех капель жидкости.

Они никогда не принимали ее приглашений, хотя она всегда предполагала, что они возражали против маленького столика и кукол, занимающих стулья.

— В наши дни я далека от того, чтобы интересоваться чаепитиями.

— Маркусу, вероятно, это не понравится. С другой стороны, я думаю, ты права в том, что эта новая должность создаст меньше беспокойства для него… и для меня. Похоже, этот парень, Тревлав, уже взял на себя обязательство приютить тебя, чтобы убедиться, что ты цела и невредимы.

— Из того, что я наблюдала, когда он пришел в ”Русалку", и из того, что мне рассказывали другие, похоже, что он сделал делом своей жизни заботу о том, чтобы с людьми не обращались несправедливо.

— Без сомнения, это из-за того, что он незаконорожденный. Должно быть, ему было нелегко расти. Хотя, осмелюсь сказать, имя Тревлав в наши дни пользуется большим уважением, чем наше. Представь себе это.

Это прозвучало так, как будто это представление оставило кислый привкус в его рту, и она не была уверена, было ли это потому, что Тревлав стал синонимом ублюдка или потому, что Стэнвик стал синонимом предателя, и что большинство населения предпочло бы ассоциацию с Тревлавом ассоциации со Стэнвиком. Что ранее было невозможно представить.

Он взглянул на камин.

— Полагаю, это он прислал уголь.

— Он настоял на том, чтобы развести огонь прошлой ночью, поэтому отправил его взамен того, что он использовал.

— Судя по всему, с процентами. Похоже, он действительно позаботится о том, чтобы о тебе хорошо заботились.

Она решила не говорить ему о дополнительных деньгах, которые она заработает, потому что не хотела, чтобы он понял, что это временно, максимум на три месяца. Это знание может помешать ему помочь Маркусу и вынудит ее раскрыть свои планы на будущее. Ее планы не одобрит не только Маркус, но и Гриффит тоже.

— Я действительно чувствую, что приняла правильное решение относительно своего трудоустройства. Он ожидает, что я приеду в десять утра, так что я провожу тебя на рассвете.

— Я пойду с тобой.

Ее сердце слегка дрогнуло.

— Прошу прощения?

— Я провожу тебя к твоему новому жилищу, чтобы знать, где тебя найти.

— Я могу просто дать тебе адрес.

— Я хочу убедиться, что это приемлемое, респектабельное жилище.

— Боже милостивый, Грифф. Посмотри, где мы сейчас живем.

Она взмахнула рукой.

— Свинарник был бы более приемлемым местом, чем это.

Он побледнел, как будто она огрела его садовой лопатой по голове. С того момента, как она переступила порог этого скудного, холодного, отвратительного жилища с выцветшей и облупившейся краской, потрескавшимся и поцарапанным деревом, скрипучим водяным насосом, который испытывал ее мышцы каждый раз, когда ей приходилось пользоваться этой проклятой штукой, она не показывала своего отчаяния того, что они пали так низко.

— Есть места и похуже, Алтея. Я предполагаю, что Маркус сейчас живет в одном из них — если он вообще где-то живет. Насколько я знаю, он спит на улице.

Она глубоко вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, пытаясь вернуть себе немного тепла, которое потеряла, когда отреагировала так, как отреагировала. В своем новом жилище она сможет снять свой плащ. Она больше не будет вынуждена ходить внутри, как будто все еще снаружи.

— Я не хотела показаться неблагодарной. Ни ты, ни Маркус не виноваты в том, что мы оказались там, где мы сейчас. Проводи меня завтра, если таково твое желание, но знай, что никакие твои слова не удержат меня от выбранного пути.

В большую сумку, сделанную из ковра, которую она использовала, когда они сбежали ночью три месяца назад после того, как у них забрали все остальное, она запихнула оставшуюся у нее одежду, расческу с жемчужной ручкой и зеркало, а также маленький флакон духов с ароматом гардении, которыми она пользовалась так редко, что сомневалась, что кто-нибудь на самом деле мог почувствовать его запах, но нанося их за каждым ухом всегда заставляло ее чувствовать, что еще не все потеряно. Она оставила одеяла аккуратно сложенными в углу, потому что была уверена, что Гриффит, а возможно, и Маркус, смогут ими воспользоваться. Поверх стопки она положила свой заработок от "Русалки", три соверена, которые дал ей Бенедикт Тревлав, и несколько пенсов, оставшихся от двух предыдущих попыток устроиться на работу. Она знала, что у Гриффита слишком много гордости, чтобы взять деньги сразу, но если она оставит монеты здесь, когда он придет за одеялами, у него не будет другого выбора, кроме как добавить их в свою казну. Она чувствовала себя лучше, зная, что, возможно, они хорошо послужат ее братьям.

Она даже не подумала о том, чтобы положить в карман несколько монет на оплату кеба, потому что знала, просто знала, что они ей не понадобятся.

Когда она вместе с Гриффитом вышла из дома, она увидела, что оказалась права.

— Доброе утро, мисс Стэнвик, — крикнул со своего места водитель, который привез их сюда прошлой ночью.

— Доброе утро, сэр.

Гриффит помог ей забраться в экипаж, затем последовал за ней, держа ее сумку на коленях. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как проснулись. Она ненавидела, что отношения между ними были такими напряженными.

Она изучала его профиль, стараясь запомнить его на случай, если их пути больше никогда не пересекутся. Этот человек был в ее жизни с самого рождения, и все же она могла описать Бенедикта Тревлава более подробно, чем своего собственного брата.

— Что ты собираешься сказать им в доках по поводу своего отсутствия сегодня утром?

— Ничего. Я устал работать в доках. Я получу свою зарплату сегодня днем, а потом поеду дальше.

— Ты собираешься искать Маркуса?

Наконец он перевел взгляд на нее и криво усмехнулся.

— Да. Я чувствую себя виноватым за то, что испытал такое облегчение…

— Избавившись от меня?

Он покачал головой.

— Никак нет. От возможности помочь ему. Я просто надеюсь, что у тебя все получится.

— Так и будет. Я оставила тебе одеяла и, — она не планировала говорить ему о деньгах, но хотела убедиться, что он действительно вернется в дом, действительно зайдет в ее комнату, — и все мои заработки.

Как она и предполагала, он выглядел не очень довольным этим.

— Они могут тебе понадобиться.

— Не понадобятся. Я попрошу его выдать мне аванс за эту неделю, и все будет в порядке.

— Ты, безусловно, очень доверяешь ему.

— У меня не было причин не доверять.

— Ты и раньше переоценивала человека.

Она знала, что он имел в виду ее жениха.

— Это несправедливо. И мы все ошиблись в отце.

Это, казалось, отрезвило его.

— Да, это так.

Экипаж замедлил ход и остановился перед ее новым домом.

— Я знаю это место, — сказал Гриффит. Он резко перевел взгляд на нее.

— Это бордель.

— Ты навещал его?

— Нет.

Он перевел взгляд на здание, затем снова на нее.

— Кое-кто из парней с работы предлагал это. Ты же не думаешь, что я позволю тебе войти туда.

Она вздохнула.

— Ах, Грифф, я уже была там дважды. Я иду туда, чтобы учить, а не делать… что-то еще.

Дверцы кеба распахнулись, и она выбралась наружу. Она обхватила пальцами ручку своей сумки.

— Отпусти.

Крепко держа ее сумку, он выпрыгнул и положил ее к ее ногам.

— Алтея—

— Со мной все будет в порядке. Я обещаю.

— Мне подождать вас, сэр? — спросил водитель.

— Нет.

Как только лошадь и экипаж тронулись в путь, Гриффит криво усмехнулся ей.

— Я не думаю, что Тревлав заплатит за мое возвращение домой. Если здесь все пойдет не так, как ты ожидаешь, или если мы тебе понадобимся, — он вытащил из кармана клочок бумаги, положил его ей на ладонь, сомкнул ее пальцы вокруг него, — иди по этому адресу, постучи в дверь и скажи джентльмену, который откроет дверь, что у тебя есть посылка для Вольфа, которую нужно забрать немедленно. Известие дойдет до Маркуса, и в ту ночь ты услышишь стук в свое окно. И мы встретимся снаружи. Но обращайтесь к нам только в том случае, если это очень важно.

Как будто она попала в мир преступников, шпионов и интриг. Если бы не действия их отца, Маркус стал бы герцогом Вулфордом. Она задавалась вопросом, не было ли это причиной того прозвища, которое он выбрал для себя. Волк.

— Вот как ты связывался с Маркусом.

— Всего пару раз. Для него будет лучше, если они поверят, что он отвернулся от всего, что ему когда-то было дорого.

Она сделала то, чего никогда раньше не делала. Она крепко обняла его, обняла так, как будто у нее больше никогда не будет такой возможности. Когда его руки осторожно обняли ее, она чуть не заплакала.

— Пожалуйста, береги себя. И если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Он высвободился из ее объятий и кивнул в сторону здания.

— Иди внутрь.

Подхватив свою сумку, она направилась к ступенькам, поспешно поднялась по ним, положила руку на дверную ручку и оглянулась, чтобы помахать ему на прощание.

Он уже растворился в толпе прохожих, направлявшихся на работу, домой, в магазины и на встречи. У нее мелькнула тревожная мысль, что в Гриффите было много черт, о которых она не подозревала.

Дверь открылась, и прежде чем она успела среагировать, сумку взяли у нее из рук.

— Он не казался особенно счастливым, — сказал Бенедикт Тревлав. Она представила, как он прижимается носом к окну, ожидая ее прихода, наблюдая, как она прощается со своим братом.

Ей не следовало радоваться мысли о том, что он с нетерпением ждал ее возвращения. Между ними не могло возникнуть ничего серьезного. Он не должен был стать частью ее постоянных планов, ее будущего. Он был просто средством для достижения цели, точно так же, как она была для него. Они помогут друг другу в достижении своих целей, а затем мирно расстанутся и продолжат жить своей жизнью.

Он отодвинулся, и она переступила порог.

— Я сомневаюсь, что его недовольство тем, что он узнал в этом месте бордель, о котором ему рассказали приятели, продлится долго. Теперь он избавился от меня и волен делать все, что пожелает.

— Его потеря — это моя выгода. Давай устроим тебя в твоей комнате. Затем мы отправимся на встречу с адвокатом, чтобы подписать соглашение.

Он провел ее через большое фойе, мимо гостиной, к лестнице.

— Все дамы отдыхают. Мы закрываем бизнес в шесть. К тому времени они обычно хотят есть, поэтому завтрак подается перед тем, как они ложатся спать. Если ты не любишь вставать рано, я могу попросить повара приготовить для тебя еще одно блюдо позже.

— Поскольку я вставала задолго до рассвета, чтобы приготовить еду для Гриффа, прежде чем он отправится в доки, я подозреваю, что продолжу просыпаться рано утром.

— Ты готовишь?

— Я бы не стала заходить так далеко для описания своего мастерства. Мы ели в основном сыр, хлеб и вареные яйца — все, что требовало небольшой подготовки.

— Здесь у тебя будет лучший выбор. Я мог бы завлечь тебя этим.

— Тебе и без этого это удалось.

Он начал подниматься по лестнице.

— Начиная с завтрашнего дня, твое утро будет принадлежать тебе, и ты сможешь делать все, что тебе заблагорассудится. Остальные спят до половины двенадцатого или около того. Обед подается в час дня. Ты начнешь свои уроки в два. Я подумал, что несколько часов в день будет достаточно, хотя ты можешь скорректировать расписание в соответствии с твоими потребностями. Мы ужинаем в половине седьмого. Женщины готовятся к работе. Двери открываются для посетителей в восемь.

Она задавалась вопросом, все ли бордели работают с такой эффективностью или этот был просто отражением своего владельца.

На лестничной площадке она бросила быстрый — и виноватый — взгляд вдоль обычного коридора на ряд дверей, за которыми происходило основное действо. Были ли в комнатах большие кровати, зеркала, алые атласные простыни, обитые шелком стулья?

— Ты можешь посмотреть, если хочешь, — сказал он с юмором в голосе, заставив ее понять, что она остановилась, пока он продолжал идти, и теперь опирался на балюстраду несколькими ступенями выше.

— Они не кусаются.

Унижение согрело ее кожу.

— Нет, я просто… Я бы предпочла увидеть свою комнату.

Она вздохнула немного легче, когда они достигли следующего этажа.

— Мой кабинет.

Он указал на закрытую дверь в дальнем конце коридора.

— Обычно ты сможешь найти меня там.

Он подошел к открытой двери.

— Библиотека. Ты будешь заниматься здесь с дамами.

Заглянув внутрь, она почувствовала, как ее охватывает удовлетворение от знакомого заплесневелого запаха и полок с книгами, так много книг.

— Я не ожидала, что в борделе будет библиотека.

— Этот этаж не считается частью борделя. Это считается нашей резиденцией.

Он огляделся.

— И я люблю книги.

— Значит, они все твои?

— Все до единого.

Они, должно быть, обошлись ему в целое состояние. Она не смогла удержаться и подошла к широкому, высокому книжному шкафу, который занимал одну из стен. В нем было поразительное количество томов в кожаных переплетах. Она была удивлена разнообразием и количеством, а также тем, как многие из них выглядели новыми.

— Их можно читать?

— Можно.

Она снова подошла к нему и мягко улыбнулась.

— Ты, вероятно, мог бы заполучить меня за половину стоимости, если бы показал мне это.

— Тебе нравится читать?

— Очень нравится.

Ее ответ, казалось, понравился ему.

— Встретимся здесь сегодня вечером в десять. Мы начнем твои уроки.

Ее уроки обольщения. Она ожидала, что они будут происходить в постели или, по крайней мере, рядом с ней, но воздержалась от расспросов об этом, потому что ей вдруг стало невыносимо жарко.

— Нам стоит пойти дальше, — тихо сказал он.

— У нас не так много времени, прежде чем нам нужно быть у адвоката.

— Да, конечно.

Он подвел ее к двери в конце длинного коридора, распахнул ее и показал, чтобы она вошла первой. Расправив плечи, она пронеслась мимо него и сразу же почувствовала его запах. Сандаловое дерево, корица и что-то более темное, насыщенное, соблазнительное — аромат, присущий только ему. Аромат, который наполнил бы ее легкие, если бы она вдохнула его кожу. В библиотеке. В постели.

Возможно, библиотека должна была стать просто отправной точкой, и они окажутся здесь. На кровати с балдахином, с бледно-сиреневым покрывалом и темно-фиолетовыми подушками.

Как будто было грехом смотреть на кровать, размышляя о том, что может там произойти, она резко отвела от нее взгляд и внимательно осмотрела остальную часть комнаты. Стены были оклеены обоями лавандового цвета. Кресло из сиреневой парчи с вышитыми фиалками, конечно же, фиолетового цвета, стояло у камина. Одну стену занимал шкаф из темного красного дерева. У окна стоял письменный стол из красного дерева и деревянный стул с прямой спинкой и мягкой фиолетовой подушкой. Она представила, как сидит там и пишет письма, а утренний солнечный свет заливает комнату. Если у нее остались какие-нибудь друзья или родственники, которые были бы рады получить от нее весточку. Но не только все друзья бросили ее и ее братьев — за исключением Кэт, которая тоже была на грани, — но и все родственники.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Что-то связанное с напоминанием о ее потере, должно быть, проявилось в ее внезапно застывшей позе. Борясь с этим, приходя в себя, она оглянулась через плечо. Он ждал по другую сторону порога, хотя поставил ее сумку на пол внутри комнаты.

— Безусловно. Спальня просто замечательная. Честно говоря, я думала, что здесь будет только кровать.

Его глаза потемнели, ноздри раздулись, и она не могла не задаться вопросом, не заставило ли его то, что он увидел ее с кроватью позади нее, пожалеть о своем правиле.

— Ты можешь добавить любые личные штрихи, повесить что-нибудь на стены.

Она не собиралась оставаться здесь так долго. Было неразумно делать что-либо, чтобы превратить комнату в место, по которому она будет скучать. И все же она хотела быть любезной.

— Спасибо.

— У нас есть две горничные, которые будут поддерживать порядок в твоей комнате. Лакей, который может принести тебе все, что угодно, — посылки, медную ванну, горячую воду для ванны. Прачка. Как ты можешь себе представить, тут приходится перестирывать большое количество постельного белья. Но она также позаботится о твоей одежде. Я представлю их всех позже.

— Кажется, ты все продумал.

— Я очень в этом сомневаюсь. Если тебе что-нибудь понадобится относительно твоего жилья, ты можешь поговорить с Джуэл. Как я уже упоминал ранее, она управляет всем, в том числе персоналом. Все, что тебе еще может понадобится, ты можешь попросить у меня. Если на данный момент у тебя нет вопросов, я оставлю тебя обустраиваться. Нам нужно будет выехать не более чем через двадцать минут.

Внезапно приступ нервозности охватил ее при осознании всего, что она делала.

— Этого времени более чем достаточно. Как видешь, у меня не так уж много вещей.

Что — то промелькнуло на его лице, что она не могла точно определить: печаль, гнев, разочарование — Боже милостивый, она надеялась, что это была не жалость. Она не вынесет, если он будет жалеть ее.

— Встретимся в гостиной, когда будешь готова.

Затем он ушел, и она снова смогла дышать. Взяв свою сумку, она положила ее на покрывало. Комната и близко не была такой элегантной или шикарной, как те, в которых она спала под крышей своего отца в поместьях или в Лондоне. Но это заставило ее почувствовать, что она снова начала обретать почву под ногами.

Глядя в окно гостиной с недопитым скотчем в руке, Зверь изо всех сил пытался отвлечь свои мысли от ее образа с кроватью, маячащей на заднем плане. Как легко было бы повалить ее на него. Как приятно начать свои уроки с того, что она никогда не забудет.

Он топтался в дверях, не решаясь войти в комнату, потому что боялся поддаться искушению. Он задавался вопросом, сколько раз его правило будет опасно близко к тому, чтобы быть нарушенным. Он не мог припомнить ни одного случая в своей жизни, когда бы так сильно томился по женщине.

Как одурманенный мальчишка в коротких штанишках, он стоял у этого самого окна, ожидая ее прибытия, и когда наконец появился экипаж, ему пришлось сдержаться, чтобы не выбежать навстречу ей. Что, как оказалось, было в его интересах, если сжатые кулаки ее брата были каким-либо признаком того, как Зверь мог быть встречен.

Он не был уверен, что она точно понимает, насколько Гриффит Стэнвик не хотел, чтобы она жила в этом доме. То, что она сейчас была наверху, было свидетельством ее способности уговаривать, или, возможно, веры ее брата в ее суждения, или степени его желания видеть ее счастливой, или силы его собственной потребности быть свободным, чтобы делать то, что для него важнее всего.

Что для Зверя было важнее всего, так это сдержать свое обещание не ложиться с ней в постель. Через три месяца — он почти не сомневался, что она достигнет этой цели, — с деньгами в руках она может передумать относительно своего желания быть любовницей. Она могла бы понять, что брак все еще был для нее вариантом, и он не хотел уменьшать ее шансы обрести счастье, отнимая у нее то, чего многие мужчины желали в первую брачную ночь. Он не собирался губить ее.

Он услышал тихие шаги. Что-то изменилось в резиденции теперь, когда она была здесь. Она казалась не совсем такой… безвкусной.

Обернувшись, он наблюдал, как она скользнула в гостиную, в ее глазах светилось предвкушение, на щеках играл румянец. Он отставил свой стакан.

— Давай сделаем это соглашение между нами официальным.

После чего пути назад уже не будет.