Соблазнение

Глава 6

Эта встреча, безусловно, приняла радикальный оборот, которого он не ожидал. Он предполагал, что она попросит еще несколько фунтов, экипаж для передвижения, новый гардероб. То, что она продолжала смотреть ему в глаза, указывало на то, что она серьезно относилась к своей просьбе.

— С какой целью? — наконец спросил он, скрестив руки на груди.

Она одарила его легкой, дразнящей улыбкой.

— Чтобы соблазнять.

— Я смертельно серьезен, мисс Стэнвик. Почему ты просишь меня об этом?

Он увидел проблеск сомнения в ее глазах. Она поставила свой бокал с хересом на низкий столик рядом с креслом, в котором сидела, а затем вызывающе вздернула подбородок.

— Потому что это даст мне свободу и возможность быть самой собой.

Она сделала шаг к нему.

— Ты жаждешь освободиться от своих нынешних обстоятельств. Помоги мне получить то, чего я желаю.

Еще один шаг.

Все внутри него побуждало его отодвинуться, но он не сдвинулся с места, когда она подошла достаточно близко, чтобы шелк, прикрывающий ее грудь, коснулся атласа его жилета. Его руки, когда-то расслабленные, теперь сжимались с такой силой, что он был уверен, что позже обнаружит синяки.

— Ты мог бы показать мне, как мужчинам нравится, когда их целуют—

Раньше он не замечал, какая у нее пухлая нижняя губа, какой мягкой она будет на ощупь. Если бы он опустил плечи, опустил голову, он мог бы взять этот рот нежно, сначала нежно. Затем, как только она привыкнет к нему, он полностью овладел бы ею и углубил поцелуй.

— касаются—

Платье открывало верхние выпуклости ее грудей. Он мог просунуть палец или язык между впадинками, где они встречались. Погладить одну грудь, затем другую.

— обнимают.

Голая, на кровати. Она не могла дотянуться до него всего, но ее голова доставала бы до его плеча, ее ноги чуть ниже его колен, этого было бы достаточно. Ее груди прижались бы к его груди. Его большие руки обхватили бы ее ягодицы.

Взявшись за один конец его шейного платка, она потянула, пока узел, который он тщательно завязал ранее, не исчез. Она слегка дернула его, и он немного приблизился к ней.

— Ты мог бы превратить меня в мужскую фантазию.

Как она могла не понимать, что уже достигла этой цели? Искушение, исходившее от нее, было едва ли не больше, чем он мог вынести.

Не отрывая от него взгляда, она приложила ладонь к его груди, где колотилось его сердце, и, без сомнения, вибрировало под ее пальцами.

— Ты. Ты мог бы научить меня, как доставлять изысканное удовольствие.

Но какой ценой? Получив ее, мог ли он отпустить ее?

Алтея не могла поверить, что у нее хватило смелости предъявить ему такое требование. Ее поражало, что он мог стоять так неподвижно и ничем не выдавать ни своих мыслей, ни чувств. Она хотела быть такой же.

— Я не думаю, что тебе будет трудно научить меня.

Она говорила низким, немного хриплым голосом, как у Джуэл, и могла бы поклясться, что услышала, как у него слегка перехватило дыхание.

Он опустил голову, и ее губы затрепетали в предвкушении того, как его рот завладеет ее ртом.

— Первый урок, — его голос был таким же низким, таким же хриплым, — не давать ничего слишком легко.

Когда он отступил, она, спотыкаясь, шагнула вперед, слишком поздно осознав, что опиралась на него. Она пыталась соблазнить его, и, похоже, именно ее соблазнили. Она могла бы смутиться, если бы он позлорадствовал или дал какой-либо намек на то, что знает, какой эффект произвел на нее. Но он просто изучал ее тем спокойным, оценивающим взглядом, который у него был.

Затем его взгляд переместился на ее руку, все еще сжимавшую один конец его шейного платка. Она выпустила его, как будто он внезапно загорелся.

— Мне нужно еще виски для этой дискуссии, — сказал он.

— Еще хереса?

По крайней мере, он не отклонил ее просьбу полностью.

— Да, пожалуйста.

Схватив ее маленький бокал, он направился к графинам. Она опустилась в кресло, посмотрела на огонь, думая, что пламя, вероятно, сейчас холоднее, чем ее кожа. Она надеялась, что не покраснела под его изучающим взглядом.

Он поставил ее бокал на стол рядом с ней, и она подумала, не сделал ли он это для того, чтобы избежать любого риска, что она прикоснется к нему. Его шейный платок все еще болтался свободно; он не потрудился его завязать. Ей нравился его немного растрепанный вид, но она с трудом могла поверить в то, что начала его раздевать. Что на нее нашло?

Она сделала глоток хереса. Она никогда не пила так рано. Возможно, это повлияло на нее.

— Существуют другие способы получить средства и свободу.

Он откинулся на спинку кресла, держась от нее на расстоянии, и она испугалась, что разрушила те легкие дружеские отношения, которые они наконец установили.

— Важно, чтобы у меня был защитник.

В противном случае ее братья продолжали бы чувствовать ответственность за нее. Она стремилась освободить их так же сильно, как и себя.

— Если я опытна, смогу доставлять удовольствие, я смогу сама выбрать того единственного лорда, которого я буду приветствовать в своей постели, и я смогу быть разборчивой в отношении мужчины, чьи благосклонности я приму. Для этого мне нужно стать одной из самых востребованных куртизанок во всей Англии. А это значит, что я должна овладеть искусством соблазнения.

— Профессия, которую ты выбрала, не из легких. Зачем идти по этому пути, если ты могла бы быть гувернанткой, компаньонкой леди, кем-то респектабельным?

Никто из аристократии не собирался нанимать ее иначе, как в качестве партнерши по постели, но она поняла, что у нее было больше причин, чем это.

— Я не хочу быть респектабельной. У меня это уже было. У меня были друзья, которых я любила, я думала, что они любят меня, но когда я нуждалась в них больше всего, они отвернулись от меня. Из-за чего-то, в чем не было моей вины. Я хочу вернуться в Общество на своих условиях. Как любовница лорда, я буду обладать некоторым подобием власти.

— Зачем тебе нужен защитник?

Она разочарованно закатила глаза.

— Почему ты задаешь так много вопросов?

Он снова наклонился вперед, и она была благодарна, что их разделяло меньшее расстояние.

— Если я должен сыграть определенную роль в том, чтобы ты обрела ту жизнь, которую ты ищешь, я хочу быть чертовски уверен, что ты понимаешь все последствия этого. С тобой будут обращаться так, как если бы ты была предметом, собственностью, арендованной на время, которую можно использовать по прихоти покупателя.

— Даже в самых величественных домах с женщинами часто обращаются как с собственностью. Разве ты не знаком с законами, регулирующими брак, которые применяются к женщинам?

Его вздох был долгим, протяжным.

— Как только ты встанешь на этот путь, двери, которые сейчас открыты для тебя, начнут закрываться.

— Они уже закрыты. Без титула, богатства, власти и влияния моего отца за моей спиной ни один лорд не женится на мне. У меня нет приданого. К тому времени, как я заработаю ваши щедрые фунты, независимо от того, к какому сроку я уложусь, мне исполнится четверть века, и я буду пылиться на полке.

— Как я уже упоминал, я знаю немало людей без титула, которые накопили состояния, которые соперничают с состояниями аристократии, а в некоторых случаях даже превосходят их. Они обнаруживают, что их принимают в пэры, приглашают участвовать в их делах. Ты могла бы выйти замуж за одного из них. Вернуться в Общество в качестве жены джентльмена, который, возможно, обладает большей властью, чем некоторые из окружающих его аристократов.

— Этот успешный человек, который так усердно трудился, чтобы занять свое высокое место в обществе, — насколько сильно он будет ненавидеть меня, когда ступеньки лестницы будут выпилены у него из-под ног, и он упадет обратно на землю, потому что он продемонстрировал дурное решение, женившись на дочери предателя? А наши дети? Неужели ты думаешь, что они не будут страдать, что над ними не будут издеваться и дразнить? Будут ли слуги гордиться тем, что служат нашему дому? Разве ты не видишь, сколько людей будет запятнано любой связью со мной?

Его челюсть была так напряжена, что задние зубы, должно быть, болели от силы, с которой он их сжимал.

— А ты не думаешь, что лорда, который возьмет тебя в любовницы, не постигнет та же участь?

— Я буду его… У моей матери был термин для этого…

Она закрыла глаза, представляя лицо своей матери до того, как ее постигла болезнь, которую Алтея считала результатом ее стыда за действия мужа. Она открыла глаза.

— Жена-акварель, потому что меня можно будет легко смыть. Он может иногда сводить меня в театр или на дерби, но я никогда по-настоящему не буду частью его жизни. Он может желать меня, но он не будет любить меня или жертвовать своим положением ради меня.

— Зачем тебе это нужно?

Теперь она была той, кто наклонился вперед.

— Недавно я узнала, что мои братья принимают решения, которые ставят по крайней мере одного из них в опасную ситуацию. Они делают это в попытке позаботиться обо мне, увеличить мои шансы найти мужа — как будто брак — это все, чего я должна хотеть от жизни. Но я не хочу зависеть от мужа. Если я чему-то и научилась у своего отца, так это тому, что муж может подвести тебя так же легко, как и любой другой.

На те деньги, которые ты мне заплатишь, я смогу арендовать дом, определить, кого я там принимаю. Я могла бы установить условия того, во что обойдется пребывание в моей компании мужчине. Драгоценности, платья, слуги. Мужчины щедро одаривают своих любовниц. По крайней мере, это делал мой отец. И если мой любовник разочарует или поведет себя глупо, я могу легко избавиться от него.

Она будет эксклюзивной, только с одним любовником за раз и, надеюсь, на длительный период.

— Как только я стану успешной в этом деле, мой брат может закончить это опасное задание, в котором он находится, — если оно не закончится до этого. Но если он продолжит, то это будет не потому, что он стремится облегчить мне жизнь.

— Ты много думала об этом.

В его тоне было немного удивления, немного благоговения и восхищения.

— Честно говоря, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.

Его глаза расширились от этого, и, как будто он был на грани того, чтобы уронить свой стакан, он поставил его на столик рядом со своим креслом.

— Я думал, благородные леди ничего не знают о сексе до первой брачной ночи.

— Ты когда-нибудь слышала о Харриет Уилсон?

— Нет.

— Она была куртизанкой во времена правления принца-регента, была любовницей некоторых из самых известных и влиятельных лордов своего времени. Леди Джослин, которая когда-то была моей самой близкой подругой, раскопала копию опубликованных мемуаров скандальной куртизанки. Она отказалась рассказать, как они оказались у нее, хотя я всегда подозревала, что она украла их из-под кровати своего старшего брата. Мы по очереди читали вслух каждую главу. Харриет Уилсон описала одного любовника как проявляющего ‘неуправляемую страсть’. По какой-то причине это застряло у меня в голове, и я подумала, что когда-нибудь я хотела бы испытать такой уровень голода по поводу чего-то, чего угодно. До сих пор это ускользало от меня.

Но другой аспект ее истории также запомнился мне: власть, которой она обладала над мужчинами. Они практически прослушивались на место ее любовника. Если они ей не нравились, она двигалась дальше. Я знаю, что это не произойдет в одночасье, но у меня есть представление о независимости, которая ждет меня, если я пойду по этому пути. Всю свою жизнь я была во власти мужских прихотей. Пусть они для разнообразия будут в моей власти. Научи меня, когда прикасаться, где прикасаться, как ласкать, как свести мужчину с ума от экстаза.

Между ними повисла тишина, пока все, что она могла слышать, это тиканье часов на каминной полке, время от времени шипение огня. Не отрывая от нее взгляда, он потянулся назад, схватил свой стакан, постучал по нему пальцем и сделал глоток. Как этому человеку удавалось скрывать каждую мысль, каждую эмоцию?

— Если бы я был твоим братом, я бы сломал себе челюсть и нос, прежде чем подбить глаз для пущей убедительности за то, что я серьезно обдумываю твое предложение, а не сразу отклонил его.

Он был таким невероятно мрачным, таким серьезным.

— Я не собираюсь рассказывать Гриффу об этой части нашего соглашения. Я собираюсь сказать ему только, что я буду жить здесь, преподавать этикет. Я даже не собираюсь раскрывать, что это бордель.

Еще глоток скотча. Ей очень хотелось хереса, но она не хотела показывать, что ее пальцы дрожали, пока она ждала его ответа.

— У меня есть строгое правило, которого я придерживаюсь, и которое я никогда не нарушал. Женщины, находящиеся под моей защитой, мне запрещены. Я не пользуюсь ими в своих интересах. Я с ними не сплю. Ты будешь под моей защитой.

Разочарование захлестнуло ее.

— Что, если бы я не жила здесь?

— Я бы все равно считал себя ответственным за тебя.

Возможно, дамы могли бы научить ее. Хотя как ей привыкнуть к прикосновениям мужчин, если мужчина не будет прикасаться к ней? Она не хотела признаваться, что предвкушала его ласку, что хотела чувствовать прикосновение его пальцев не только к нижней части ее подбородка.

— Конечно, ты мог бы научить меня тому, что мне нужно знать, без полного завершения. Я думаю, это пошло бы мне на пользу. Быть опытной, но невинной.

Он изучал ее, словно пытаясь представить себе это. Женщина, которая была противоречием, которая знала, как доставить удовольствие, но никогда не получала полного удовольствия.

— Так же как ты хочешь избавиться от этого бизнеса, — тихо сказала она, надеясь, что ее слова могут быть услышаны из-за грохота ее сердца, — я стремлюсь овладеть им.

Его великолепная челюсть напряглась, и она задалась вопросом, может ли соблазнение заключаться в том, чтобы провести по ней бритвой, послушать скрежет удаляемой щетины, а затем поцеловать гладкую кожу.

Наконец, он медленно, медленно кивнул.

— У меня есть возможность научить тебя, как быть соблазнительницей, не нарушая моих принципов.

Он был почти уверен, что этими словами только что обрек себя на скорую смерть. Потому что искушение прикоснуться к ней, не обладая ею полностью, убьет его.

Когда она судорожно вздохнула, откинулась на спинку кресла и устремила взгляд на огонь, как будто хотела избавить его от вида облегчения, наполнившего ее глаза слезами, он точно знал, что прав: он был мертвецом.

Он вскочил на ноги и шагнул в угол, отчаянно нуждаясь в еще одной порции виски. Он, вероятно, проведет остаток своей жизни, задаваясь вопросом, какого дьявола он согласился на ее условия. Может быть, это было потому, что он не мог смириться с мыслью о том, что она обратится за помощью к кому-то другому, и становилось все более очевидным, что она встала на этот путь, и никакие аргументы, которые он предлагал, не могли переубедить ее. Или, возможно, дело было просто в том, что с первого момента, как его взгляд упал на нее, он хотел ее с яростью, которая бросала вызов всякой логике.

Ирония не ускользнула от него. Он хотел вывести из бизнеса шесть женщин, и для достижения этой цели ему придется ввести в него еще одну. По крайней мере, она будет более избирательна, более эксклюзивна. Он задавался вопросом, передумает ли она, если он заплатит ей зарплату в тысячу фунтов. Но тогда это ничем не отличало бы его от других мужчин в ее жизни, стремящихся контролировать направление, в котором она двигалась.

Он допил виски, налил еще и снова повернулся к ней. Она вернулась к окну, лучи позднего утреннего солнца образовали вокруг нее ореол. Нежный ангел. Это было то, что он подумал, когда впервые увидел ее. Но, черт возьми, внутри нее была сталь, а также немного дьявольской натуры.

— Хочешь еще выпить?

— Нет, мне нужно на работу через пару часов.

Он подошел к окну, прислонился плечом к наличнику, с удовольствием ощутив прикосновение его твердого края. — Я попрошу своего адвоката составить условия нашего соглашения.

Она пристально посмотрела на него.

— Как ты назовешь дополнительное соглашение, которое мы заключили?

— Совершенно невинно. Я немного подумаю над этим. Моя главная забота связана с финансовыми договоренностями, чтобы все было ясно, и мы не могли использовать друг друга в своих интересах.

— Я верю твоему слову.

Он иронично скривил губы.

— Разве ты не та женщина, которая только что посетовала, что мужчины — ненадежные существа, когда дело доходит до того, чтобы всегда поступать правильно?

Она улыбнулась, покраснела и посмотрела в окно.

— Я полагаю, что да. Мне придется поработать сегодня вечером. Они рассчитывают на меня. Но я скажу Маку завтра об увольнении. Надеюсь, начиная с завтрашнего дня, он сможет попросить одну из других девушек заменить меня.

— Я заплачу пять фунтов за любую твою смену, отработанную кем-то другим, пока он не найдет тебе замену.

Изучая его, она прикусила нижнюю губу.

— Может ли одна из ваших дам занять эту должность?

— Они зарабатывают больше, работая здесь. Это одна из проблем, с которыми ты столкнешься. Немногие профессии для женщин также оплачиваются, поэтому тебе нужно определить, чем каждая из них может быть увлечена. Потому что, если это не принесет им столько денег, то хотя бы должно приносить им радость.

— Возможно, мне следовало знать это до того, как я согласилась на твои условия.

— Пока контракт не подписан, ты можешь уйти.

— У меня нет никакого желания уходить.

Она взглянула на часы.

— Я должна идти. Я могла бы переехать завтра, если тебя это устроит.

— Более чем. Я бы хотел, чтобы дамы начали как можно скорее.

— Хорошо. Есть ли какое-то конкретное время, которое подойдет лучше всего?

— Я мог бы прислать за тобой экипаж около десяти.

— У тебя есть экипаж?

— Нет, но у брата есть. Я могу одолжить его. Это облегчит транспортировку твоих вещей.

— У меня очень мало вещей, которые нужно перевезти. Они буквально вышвырнули нас, оставив лишь одежду, надетую на нас, и несколько личных вещей. Я возьму кеб.

Он кивнул.

— Ты хочешь посмотреть свою комнату, прежде чем уйти? На случай, если при виде нее ты передумаешь?

— Если там есть кровать, я не передумаю.

Ему было неприятно сознавать, как мало у нее осталось. Дочь герцога, вынужденная довольствоваться объедками. Она обнаружит, что в этой резиденции не будет никаких объедков. Все, что она хочет, она получит. Он проследит за этим.

В прихожей он снял с вешалки ее плащ и накинул на ее узкие плечи. Он влез в свое пальто.

— Тебе не обязательно провожать меня домой, — сказала она.

— Я и не собирался этого делать.

Она выглядела одновременно разочарованной и довольной, как будто жаждала независимости, но также и мужчины, который заботился бы о ней достаточно, чтобы присматривать за ней.

Он испытал радость от ее смеха, когда ловил кеб для нее.

— Я должна был догадаться, что ты не позволишь мне идти домой одной.

— Я не подумал спросить. Как твоя голова?

— Лучше. Область раны все еще чувствительна, но шишка уже не такая большая.

— Хорошо.

Он дал водителю ее адрес.

— Подожди, пока она соберется, а потом отвези ее в “Русалку и Единорога". Этого должно хватить на оплату твоих услуг.

Он протянул монеты.

Мужчина бросил на них быстрый взгляд, снял шляпу.

— Вполне, сэр.

— Ты не обязан этого делать, — сказала она.

— Теперь у нас есть договоренность. Кроме того, разве ты еще не усвоила, что, когда ты говоришь мне, что я не должен что-то делать, это меня не останавливает?

— Я очень надеюсь, что в течение следующих трех месяцев у нас не будет разногласий.

— Я очень сомневаюсь, что они будут.

Он помог ей сесть в кеб.

— Пошли сообщение, если тебе что-нибудь понадобится.

— Мне не нужно ничего, кроме того, о чем мы договорились.

Когда кучер пустил лошадь рысью, Зверь скрестил руки на груди и смотрел, пока она не скрылась из виду. Он с нетерпением ждал возможности доказать, что она ошибается.