Соблазнение

Глава 4

Лежа на куче одеял, она решила, что прошло достаточно времени с тех пор, как ее голова ударилась о кирпич, и что она могла спокойно заснуть, но сон ускользал от нее, и все из-за него. Зверя. Бенедикта. Бена.

Было странно обнаружить, что она жаждет его прикосновений, когда он просто слегка коснулся ее головы, провел пальцем по подбородку, затем ненадолго обнял ее, когда она покачнулась, и все же она чувствовала, как будто длина его твердого тела отпечаталась на ее теле. Или, по крайней мере, та его часть, которая упиралась в нее. Он состоял из значительно большего, чем она. Он был по крайней мере на полторы головы выше, и его ширина заставляла ее чувствовать себя невероятно изящной.

Если бы она все еще вращалась среди аристократии, пересеклись бы их пути когда — нибудь — кроме встречи на свадьбе?

Она, наконец, начала засыпать, когда услышала низкие мужские голоса за окном. Это была долгая ночь, и теперь, когда сон был на пороге наступления, ее соседи решили устроить жесткую дискуссию.

— Я не понимаю, почему ты не позволяешь мне помочь.

— Это слишком опасно.

— Я не ребенок.

Голоса, их интонации были знакомыми. Выбравшись из-под одеяла, она подползла к окну и приподняла голову ровно настолько, чтобы выглянуть через карниз и надеяться, что ее не увидят. Двое мужчин были тенями, но она узнала бы их силуэты где угодно. Более крупным из них был Маркус, другим — Гриффит. Почему ее старший брат навещает их сейчас, в этот нелепый час? Почему он не зашел внутрь, спасаясь от холода? Почему бы не зайти внутрь, чтобы он мог увидеть ее?

— Тогда не веди себя так, — сказал Маркус с отвращением в голосе.

— Господи, ты говоришь совсем как отец.

— Я совсем не похож на него, — тон Маркуса был жестким, ломким, и она была уверена, что он произнес эти слова сквозь стиснутые зубы.

— Я оговорился. Я прошу прощения. Я просто расстроен. Я ненавижу здесь жить, ненавижу работать в доках. Ненавижу чувствовать себя таким бессильным. Я хочу помочь тебе в твоих начинаниях. Ты хоть немного приблизился к разгадке, с кем отец был в заговоре против короны?

У Алтеи перехватило дыхание. Это были не те люди, с которыми Маркусу следовало связываться.

— Возможно. Наконец-то у меня есть кое-какие зацепки.

Он вздохнул.

— То, что я сказал о том, что ты ребенок. Я знаю, что это не так, и я ценю, что ты хочешь участвовать в этом предприятии, но важно, чтобы ты был здесь ради Алтеи, чтобы она не осталась одна. Кто-то должен присматривать за ней.

— Но тогда кто будет прикрывать твою спину?

— Ее спина дороже.

Ужас овладевал ею. Все их спины были одинаково ценны.

— Ты действительно веришь, что если ты обнаружишь, кто был вовлечен в заговор, корона вернет тебе титулы и собственность?

— Меня мало волнуют титулы или собственность. Меня волнует только то, что нас всех считают предателями. Ты забыл, каково это — быть арестованным, сидеть в чертовой башне и гадать, не собираются ли они повесить и нас?

— Я не забыл. Я никогда этого не забуду. Я едва могу заснуть, не просыпаясь в холодном поту.

Признание ее брата разрывало ей сердце. Она понятия не имела, что он так страдал.

— Я просто хочу вернуть нашу респектабельность, если не для нас, то для Алтеи, — сказал Маркус.

— Кто женится на ней, пока над нами висит эта пелена сомнений и подозрений? Она дочь герцога. У нее должен быть свой выбор женихов.

Она отодвинулась в угол и обхватила руками подтянутые колени. Они подвергали себя риску в значительной степени из-за желания улучшить ее перспективы? Хотя, улучшая ее перспективы, они улучшали и свои, но риск был слишком велик.

— Она это сделала. Она выбрала Чедборна.

— Этот подонок публично отвернулся от нее. Я должен был сделать больше, чем просто подбить ему глаз. Я должен был вызвать его на дуэль.

— Не хочу умалять твое умение обращаться с оружием, но если бы ему каким-то образом удалось убить тебя, его бы провозгласили героем.

— Это так. Послушай, мы будем видеться реже. Это становится немного более…

— Опасно?

— Рискованно. Если обнаружится, что я был не совсем честен в своем желании заменить отца… Я не хочу, чтобы кто-то преследовал тебя или Алтею.

— Я ненавижу быть чертовой няней. Я хочу быть в самой гуще событий. Я хочу помочь тебе.

— Тогда убедись, что ты не даешь мне повода беспокоиться об Алтее.

Она дрожала к тому времени, когда они затихли, и она поняла, что Маркус ушел. Она услышала, как вдалеке открылась и закрылась дверь, та, что вела в сад, сопровождаемая эхом шагов. Пауза в коридоре. Еще одна дверь открывается и закрывается.

Она смутно осознавала, что слезы текут по ее щекам, собираясь лужицами в уголках рта. Она никогда не считала себя особенно близкой со своими братьями, и все же они делали все, что было в их силах, чтобы защитить ее. Как будто у нее не было средств защитить себя, как будто брак был ее единственным выходом. Мысль о том, что она может потерять кого-то из них, вызвала острую боль в ее груди.

Маркус подвергал себя опасности. Он нуждался в ком-то, кто прикрывал бы его спину, нуждался в Гриффите гораздо больше, чем она.

Она определенно не была ребенком, нуждающимся в няне. Хотя сегодняшний вечер, черт возьми, доказал, что ей нужен защитник. За исключением того, что у нее был один, и это был не Гриффит. Она могла бы обойтись без него, и тогда, возможно, Маркус не был бы в такой большой опасности. Или, если опасность не уменьшится, по крайней мере, он не столкнется с ней в одиночку.

У Бенедикта Тревлава было к ней предложение. Возможно, ей следовало бы, по крайней мере, ознакомиться с условиями.

Позже тем же утром, после беспокойного сна, Алтея постучала в дверь дома для прислуги в Мейфэре. Дверь открыл молодой лакей.

— Леди Кэтрин дома?

Он нахмурил брови.

— Разве вы не должны входить через главный вход?

Больше нет.

— Не могли бы вы, пожалуйста, сообщить ей, что пришла Алтея Стэнвик?

Кивнув, он закрыл дверь. Она предпочла бы не называть своего имени, потому что гарантия, что ее подруга окажется дома для нее, была бы выше, но было сомнительно, что она подошла бы к входу для прислуги, не зная, кто ее ждет.

Глядя на зимний сад, Алтея боролась с воспоминаниями о тех временах, когда она пила чай со своей подругой среди зелени. Как часто они смеялись. Сплетни, которыми они делились. Кэт была первой, кому она рассказала, когда у нее появилась привязанность к Чедборну. Кэт была единственной на последнем балу, который она посетила, кто не повернулся к ней спиной. Или не повернулся полностью. Она опустила глаза и выглядела так, как будто хотела быть где угодно, только не там, где была. Но тогда Алтея желала того же.

Когда дверь снова открылась, она обернулась и выдавила из себя улыбку.

— Привет, Кэт.

— Алтея, какой… сюрприз.

— Я хотела спросить, могу ли я перекинуться с тобой парой слов.

— Да, конечно. Моих родителей здесь нет, так что они не будут возражать против твоего присутствия. Пожалуйста, входи.

Как только они оказались внутри, Кэтрин нервно огляделась.

— Ты не возражаешь, если мы поговорим в столовой для слуг? Сейчас там никого нет, и если мои родители вернутся…

— Я смогу сделать поспешный и незаметный уход.

— О, Алтея.

— Все в порядке.

Она сжала руку Кэт.

— Я просто рада, что ты хочешь поговорить со мной.

— Конечно, дорогая подруга.

Кэт сжала ее руку в ответ.

— Я думаю, это ужасно несправедливо, что тебе приходится страдать из-за отсутствия здравого смысла у твоего отца. Следуй за мной.

Когда они направились в столовую, Кэт позвала горничную, чтобы принесли чай.

Как только они уселись за дубовый стол с чаем и пирожными перед ними, Кэт спросила:

— Так о чем ты хотела поговорить?

Лучше сразу перейти к сути дела, пока ее родители не вернулись и она не была вынуждена поспешно — и незамеченно — уйти. О, с чего начать? Она сделала глоток чая.

— Ты дружишь с герцогиней Лашинг.

— Бывшая герцогиня Лашинг. Селена предпочитает, чтобы ее называли миссис Тревлав. Я не могу поверить, что она вышла замуж за человека незаконного происхождения, но она безумно влюблена в него.

— Ты хорошо знаешь семью Тревлав?

Она знала, что они посетили несколько балов, когда она все еще посещала их, особенно в начале года, когда они представляли свою сестру Фэнси Обществу. Но Алтея не могла припомнить, чтобы видела Бенедикта на каких-либо мероприятиях, кроме свадеб. Хотя она знала, что он был человеком слова. Уголь был доставлен утром. Его хватит больше, чем на месяц, дольше, если не зажигать костер каждый день. Казалось, этот человек был щедр до крайности, заменив гораздо больше, чем использовал.

Кэт пожала плечами.

— Достаточно хорошо, чтобы разговаривать с ними на балах.

— Что насчет Бенедикта? Некоторые люди называют его Зверем. У тебя была возможность познакомиться с ним поближе?

Кэт изучала ее целую минуту, прежде чем сказать:

— Тот, что похож на Хитклиффа?

— На Хитклиффа?

— Высокий, темноволосый, задумчивый.

— Он действительно такой задумчивый? Тихий. Наблюдательный. Ненавязчивый. Возможно, не из тех, кто ищет внимания.

— Я охотно признаю, что он тщательно взвешивает свои слова, но задумчивый?

Поставив локоть на стол, Кэт положила подбородок на ладонь и ухмыльнулась, как кошка, которая слопала все сливки.

— Похоже, ты знаешь его лучше, чем я. Интересно, как это получается?

Вздохнув, Алтея начала понимать, как глупо было приходить сюда. Странно, поскольку вся ее цель в разговоре с Кэт заключалась в том, чтобы убедиться, что она не собирается совершить какую-нибудь глупость.

— Я работаю в таверне, и он иногда заходит.

Было больно признавать, что она работает, еще больнее, когда глаза Кэт наполнились жалостью.

— Мне просто было любопытно, сложилось ли у тебя какое-то мнение о нем во время встреч, которые у вас могли быть, или не слышала ли ты о нем о нем что-нибудь неприятное.

Если она собиралась принять его предложение, то хотела убедиться, что не попадет в гораздо худшую ситуацию, чем та, в которой оказалась сейчас. Но если он бы стал ее защитником, тогда Гриффит мог бы присоединиться к Маркусу в стремлении вернуть честь семьи. И Маркус сказал правду. В их нынешних обстоятельствах никто не женился бы на ней. Ей было уже двадцать четыре года. К тому времени, когда это дело будет улажено — если оно когда — нибудь будет улажено, — она будет так высоко на полке, что ни один джентльмен никогда не дотянется до нее. У нее не было никаких причин откладывать себя на замужество. С таким же успехом она могла бы сделать все, что в ее силах, чтобы избавить своих братьев от беспокойства о ней, чтобы они могли сосредоточить свои усилия на том, чтобы никому из них не причинили вреда, поскольку они продолжали то, что, как она боялась, было безрассудным предприятием.

Отодвинув чашку в сторону, Кэт взяла Алтею за руки, как бы желая придать ей силы, потому что знала, что ее дорогая подруга подумывает о чем-то довольно скандальном.

— Я ничего не знаю о нем конкретно, но что я знаю о Тревлавах, так это то, что, несмотря на то, что они родились не на той стороне одеяла, они обладают порядочностью, которой можно восхищаться. Возможно, это глупо с моей стороны, но я часто думала, что если бы мне нужно было отдать свою жизнь в чьи-то руки, это были бы их руки.

Алтея нашла эти слова чрезвычайно утешительными, потому что со вчерашнего вечера она начала верить в то же самое относительно Бенедикта. Непреднамеренно она отдала свою жизнь в его руки — и он заботился о ней, как о чем-то драгоценном, даже если она была несколько агрессивна по отношению к нему.

Насколько хорошо он мог бы относиться к ней, если бы она была более приветливой?