Сокровищница тайн

Человек, что дороже счастливых и страстных ночей!

Человек, что мгновенней, чем отсвет рассветных лучей!

Долго ль, тени подобный, склоняться ты будешь в печали?

Поднимись, будто знамя, и двинься в безвестные дали.

Если шахи идут в новый край или в новый поход,

То поклажу они посылают обычно вперед.

Если с шахом ты схож, собирайся, — поклажа готова,

Отправляйся в поход, что богаче похода земного.

Ты вперед с нужной кладью немедлящих слуг посылай,

Снедь на завтрашний день ты сегодня, о друг, посылай.

Улей медом наполнен, гуденьем наполнен веселым,

Потому что предвиденье мудрым даровано пчелам.

Муравьям боевым в этом деле неведома лень.

Дружно пищу они собирают на завтрашний день.

Ты прозри, человек! Ты не медли в усладе беспечной!

Муравью и пчеле уподобься в работе их вечной.

Тот, кто хочет, живя, каждый встретить безгорестно час,

Запасается летом, зимой поедает запас.

В этом искусе жизни не всякий ли смертный — меняла,

Чьи сокровища хрупки и мельче смарагда и лала?

Нашим замыслам жадным грядущее знать не дано.

Что дано нам предвидеть? Лишь только мгновенье одно.

Но стоянку мы знаем, и нас небосвод не обманет.

Вот стоянка твоя: размышленье о том, что настанет.

Из живущих существ — а ведь их бесконечные тьмы, —

Размышлять о последствиях можем одни только мы.

Хоть минутной усладе, как сладостной жизни, мы рады,

Но уменье предвидеть отрадней минутной услады.

Мы, познавшие сердце, чей пламень для нас запылал,

Мы добыты из глины, но все ж мы сверкающий лал.

Нам сиянье грядущего в реющей мгле заблистало,

И о многом таимом душе нашей ведомо стало.

Прочитать мы смогли, хоть наш разум пределами сжат,

Девяти звездных школ[102] раскрывающий тайны абджад.

Ты и я — только мы были высшим отмечены роком,

Ты и я — первый плод из садов, что на небе высоком.

Тот, кто прах твой месил, тот из лучших отобранных трав,

Чтобы сердце возникло, целительный создал состав.

Прах твой с горечью смешан, но все же сокровищ немало

В сердце праха таится. Они — постиженья начало.

Этот прах оцени. Ты о сердце людском не забудь.

Благодарность забыл. Благодарным и радостным будь.

Вот стоянка твоя. Ты скажи, все окрест озирая,

Как сюда ты пришел, как уйдешь ты из этого края?

Что скрывается в том, что из далей пришел ты сюда?

И куда ты уйдешь и зачем ты уйдешь навсегда?

В дни, когда на земле ты еще не томился, печален,

И служил не тебе этот мир безнадежных развалин, —

Ты блаженство знавал, то, что знает лишь только Хума,

Ты не знал в светлом небе, что где-то находится тьма.

И любовь твоя крылья в безмерную ширь раскрывала,

Но ведь вечность безмерная также предела не знала.

И, устав, ты спустился, покинув пустынную сень,

И на землю и на воду бросил крылатую тень.

И когда ты, мятежный, земными наскучишься снами,

Снова солнце захочешь узреть под своими стопами.

Но, забыв обо всем, от всего отказавшийся, ты

Вновь стремишься в безвестность. Твои беспокойны мечты.

Быть в движенье бессменно! Желать ты не хочешь иного.

Ты свой путь забывал, и о нем позабудешь ты снова.

Ты и нищ и богат, и ладонь многощедра твоя,

Вечно новый, издревле идешь ты путем бытия.

Ты не чти эту землю — убийцу живущих на свете,

Ты покинь эту мать. Об отцовском ты помни завете.

Ты скажи, простодушный: «Тебе повинуюсь, Адам,

И, припомнив твой путь, по твоим поспешу я следам».

Ждешь покоя зачем? Что несет ожиданье такое?

В этой жизни земной мы не можем мечтать о покое.

Если б нашей алчбе краткой жизни сочувствовал миг,

Облик жизни растраченной вновь бы пред нами возник.

Погрусти и уйди — разве ты не из этой же глины?

Ты, что радостен здесь, иль грустить не нашел ты причины?

Ну, кому ж небосвод молвил весело: «Радостен будь»?

Не тебе и не мне. Нет, о радости ты позабудь.

Мы на землю пришли, чтобы ведать невзгоды и беды,

В этот край мы пришли не для мирной и сладкой беседы.

Мир продажи и купли! Он полон тревоги большой,

Полон вечной неверности, вечной клянусь я душой!

Почему ж ты грустишь и грустнее тебе год от года?

Хоть сюда ты пришел, но ведь время наступит ухода.

О, навеки, навеки нам эти печали даны:

Появленье, отбытье, в которых мы так не вольны!

Что ничто есть ничто, в этом, право, сомнения мало.

Бытие есть ничто — вот что душу печалью объяло.

Не спеши уходить, ведь сюда ты неспешно пришел,

В сеть недавно попал. Претерпи этот горестный дол.

Крикнут нам: «Проходи! Будь в аду или в светлом эдеме».

И чекан наш изменят и выбьют на новом дирхеме.

Стародавнюю глину по-новому станут сбивать.

То, что было разбросано, собранным станет опять.

Дней грядущих побойся. Ты их устыдись. Ты ведь ныне

Ничего не стыдишься в своей непустынной пустыне.

Нам грозят испытанья. Об их одоленье радей.

Посмотри, терпеливый: изранено сердце людей.

Только вера есть конь в этой мертвой пустыне. И только.

Только вера. Так будет и было доныне. И только.

В этом трудном пути все вперед погоняй ты коня,

Не кори неразумных, свое милосердье храня.

Вот старания зеркало. Твердо, в упорстве великом

Ты, глядясь в эту гладь, будь обрадован пламенным ликом.

Ты покайся в грехах, им указом господним грозя,

И припомни о том, что судьбе покоряться нельзя.