ЗАКЛЮЧЕНИЕ КНИГИ


О писец, да пошлет тебе доброе утро аллах!

Вот я узником стал, как перо у поэта в руках.

Этот род стихотворства превыше небесного свода.

Дал стихам мой калам все цвета, что являет природа.

Я алмазы расплавил, единым желаньем горя,

Коль не сделать кинжал, то хоть ножик сковать для царя.

Ибо в камне таилась руда для меча моих песен,

И кузнечный мой горн был для дела великого тесен.

Если б небо послало мне счастье, простив за грехи,

То полжизни своей не истратил бы я на стихи.

Сердце мне говорит, что я грех совершил в самом деле:

Под каламом моим этой книги листки почернели.

Здесь шатер новобрачных, и все, что таится внутри,

Под пером заблистало за три иль четыре зари.

Вот шашлык из ягненка — что ж дым ты глотаешь и ныне?

Что ты в вяленом мясе находишь, в сухой солонине?

Так иди же и сделай неспешность своим ремеслом,

А начнешь размышлять — размышляй с просветленным умом.

Если в слове моем отойти от добра — искушенье,

Это слово рукою сотри, я даю разрешенье.

Если поднял я стяг, где не истина знанья, а ложь,

То и слово мое, и меня самого уничтожь.

Если б я полагал, что мои сочинения низки,

То по всем городам я не слал бы в подарок их списки.

Стихотворчеством скован, я в этой сижу стороне,

Но все стороны света охотно покорствуют мне.

И сказало мне время: «Ведь ты не земля, — подвигайся!

Что бесплодно лежишь, как в пустыне земля? Подвигайся!»

Я сказал: «Сокровеннейшим, девственным мыслям моим

Не в чем выйти: по росту одежды не сделали им.

Есть лишь полукафтан, до колен он доходит, не боле,

Потому-то они на коленях стоят поневоле.

Им бы надо украсить нарядной одеждою стан,

Встать им было б прилично, забыли бы полукафтан».

Молодой или старый, в одном все окажутся правы:

Ничего до сих пор не добился я — разве лишь славы.

Ни волненья толпы, ни червонцев не вижу за труд, —

Знай торгуй на базаре! Добьешься ли большего тут?

Как петлею Гянджа захлестнула мне шею, однако,

Я, хоть петель не плел, покорил все богатства Ирака.

«Эй ты, раб! — этот крик повсеместно был поднят людьми. —

Что еще за Гянджа? И откуда и кто Низами?»

Богу слава за то, что дописана книга до точки

Прежде, нежели смерть отказала в последней отсрочке.

Низами эту книгу старался украсить как мог —

В драгоценных камнях утопил с головы и до ног.

Благодатно да будет, что щедрую россыпь жемчужин

Подношу я царю, что не менее с щедростью дружен.

Книгу птица пера в высоту от земли вознесла,

Над бумагою птица раскрыла два легких крыла,

Головою ступая, жемчужины с губ расточала:

О сокровищах тайн драгоценную книгу кончала[136].

Эту книгу пометить, чтоб верно судить о былом,

Надо первым рабйа и двадцать четвертым числом[137].

Пять веков пролетело со времени бегства пророка,

Года семьдесят два ты прибавишь для точности срока.


Загрузка...