— Это последний кусок хлеба, — предупредил Паллар, протягивая половину лепешки Арвэлу. Тот со вздохом взял — кусок был меньше ладони. Как они не растягивали запасы, но этот день, рано или поздно, должен был наступить. Пятый отщипнул крошку, закинул в рот, медленно прожевал — пустой желудок протестующе заурчал. Ему явно было мало.
— Может, снова попробуем вылазку? — предложил секретарь.
Арвэл покачал головой. Выделенный под посольство особняк взяли в столь плотное кольцо — птица не пролетит. Пара безмолвных, что пытались прорваться на вторую ночь, до сих пор в себя прийти не могут. Хорошо еще — убивать не стали. Вернули оглушенными, малость покалеченными, но живыми.
— Они нас тут до смерти голодом заморят! — искренне возмутился Паллар. Для любого огненного трусливо отсиживаться за стенами особняка было позором, но они сюда не драться приехали.
Тяжела доля дипломата, впрочем… Арвэл привык.
Императорский двор напоминал ему молодящуюся, усыпанную драгоценностями, изрядно одряхлевшую старуху — видел таких, когда ехал по столице — которая обожала изводить окружающих придирками и дурными приказами, пряча их под соусом заботы, законов и правил.
Асмас тоже не подарок, но там хотя бы не маскировали пытки под этикет.
— Вряд ли, — покачал головой Арвэл. Если бы имперцы действительно хотели их убить — сделали бы это еще на границе, но им позволили добраться до Кальерры — столицы. Под присмотром, конечно, но и без особых препятствий. Даже груз досматривали без усердия. По прибытии их разметили в неплохом доме в приличном районе города — Арвэл ожидал трущобы — и оставили отдыхать, мол, ждите, когда его императорское величество подготовится к визиту и примет во дворце. Ну а чтобы столь ценные гости случайно не пострадали во время прогулок, им рекомендовали не покидать дом. Рекомендация вылилась в полную блокаду.
Гостей в таких случаях принято кормить, однако шакринарцы выжидали, когда сероволосые унизятся просьбами о еде. Парни, маясь, ходили хмурыми — диета из воды и хлеба никому настроения не добавляла, но никто и не думал идти на поклон к имперцам. Хотя какого хлеба… Последний съели сегодня.
— Вода есть, без еды мы дней десять протянем, — Арвэл вернулся на кровать, сел, прислонившись к стене, щипая лепешку и растягивая более чем скромный обед. Обман, конечно, но так сытнее.
— На жизненных ресурсах протянем, — проворчал неодобрительно Паллар. — А что потом? Жрать самих себя? На радость уродам?
Пятый не ответил. Да и что отвечать. Парни знали, на что шли. Он никого с собой не звал — сам был не уверен, что вернется.
— И она того стоит⁈ — со злостью бросил на пороге Паллар.
— Родина? — вздернув бровь, уточнил Арвэл, прекрасно зная, кого Паллар на самом деле имеет в виду. — Если мы не позволим императору проглотить Асмас, то стоит.
Секретарь замер, осмысливая ответ. Медленно повернулся.
— Ты уверен, что он объявит войну? — спросил тихо. — Из-за какой-то девчонки?
— Из-за того, что мы посмели ослушаться и не прислали принцессу обратно — конечно, — последняя крошка исчезла во рту, Арвэл с сожалением посмотрел на пустые руки. — Патовая ситуация. Мы не можем отправить ее высочество домой — академии перестанут доверять, а нас станут считать слабаками. Ну а император без веских причин не будет отменять указ об учебе внучки в Лифгане. Его тогда сожрут за слабость. Свои.
Паллар тяжело вздохнул. Все это они обсуждали еще до отъезда, но тогда была надежда, что император проявит понимание, пойдет навстречу, ведь он осведомлен о характере внучки, но эта блокада, вкупе с невозможностью достать еды…
— Он в ярости, — секретарь с сочувствием посмотрел на начальство. Ему-то что. Бумажки собрать. Протокол составить. Речь подготовить. Но в логово к хищнику придется идти Пятому.
— Ничего, — Арвэл беззаботно улыбнулся, подмигнул: — Асмас сила.
— Курсанты мощь, — по привычке отозвался Паллар. Махнул рукой — какая сила, когда они одни среди врагов. И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Улыбка сползла с губ Арвэла. Он откинулся на стену, прикрыл глаза, снова и снова прогоняя в голове то, что планировал сказать императору.
Первое посольство Асмаса. Можно сказать, на его глазах вершилась история, и он был частью ее. Весомой частью. Когда-нибудь в учебниках истории напишут о том, что первый посол Асмаса был храбр, невозмутим и бесстрашен. Наглая ложь. Он тоже боялся: за собственную жизнь, за тех, кто был рядом, но еще больше боялся подвести семью, страну и допустить войну на родную землю. И это чувство голода… Никак не удавалось от него избавиться.
За ними пришли на следующий день.
— Наблюдали сволочи, — сплюнул в бессильной ярости один из безмолвных, — узнали, что у нас еда закончилась, вот и заявились. Еще и улыбаться смеют.
Арвэл бросил предупреждающий взгляд. У этой игры были четкие правила: любые эмоции маскировать под доброжелательность, даже если очень хочется плюнуть второй стороне в лицо.
Стоя во дворе, они с полным уважением — новенького, который мог не сдержаться, затерли в задний ряд — выслушали приглашение императора явиться завтра утром во дворец, мол, стихия выбрала удачный для визита день. Перед уходом придворный не без ехидства поинтересовался, надо ли чего многоуважаемым гостям, но асмасцы дружно отозвались отказом, мол, все есть, все замечательно, жизнь прекрасна.
Когда кованые ворота закрылись за шакринарцами, Арвэл оглядел парней. Он был уверен во всех — не первый раз с ними в чужих краях, в команде был лишь один новенький, но и он себя неплохо показал, а что сдерживаться не научился, так парни подстрахуют.
— Со мной пойдут двое, — сказал он, вкинул руку, прерывая поднявшуюся волну возмущений. Поднял голову, посмотрел на серое небо — осень здесь была плаксивой дамой, падкой на промозглую хандру. Обвел взглядом небольшой мощеный двор, пару деревьев с пожелтевшими кронами — выделенный им особняк стоял в окружении куцего парка. Поежился — после теплого Асмаса он постоянно мерз.
— Двое, — повторил твердо. Если он не вернется, у остальных будет больше шансов пробиться в Асмас. На него посмотрели так, что стало ясно — парни предпочтут отомстить, чем уйти без него.
— Без пепла, — предупредил хмуро. — Если позволят уйти, просто возвращайтесь. Никакой самостоятельности.
— К жыргхве, — высказал общее мнение тот самый новенький, и Арвэл покачал головой, ощущая гордость за своих людей. Если что-то пойдет не так, империя пожалеет, что пустила их к себе.
Им выделили открытую повозку, мол, любуйтесь, гости дорогие, на богатство и мощь прародины. Сравнивайте, завидуйте и трепещите. Еще и во дворец повезли окружным путем, словно хвастаясь.
Пятый смотрел на мокрые мостовые — начал накрапывать неприятный мелкий дождь, на переполненные людьми улицы, на толчею, на сидящие друг на друге дома, на узкие проулки, в которых было не развернуться, на обветшалые кое-где особняки — возраст непросто скрыть. И думал о том, чем он может убедить «старушенцию» не смотреть на них свысока.
Первую тысячу лет после побега клана ракханов империя делала вид, что Асмаса не существует. Когда их присутствие стало невозможно не замечать, пошли разговоры о предательстве, о мерзких заговорщиках, которые обосновались на островах, подмяли под себя местное население, возомнили себя чуть ли не богами, еще и богомерзкий брак на троне придумали. Тем огневикам, кто отваживался ехать учиться в Асмас, чуть ли не на спину плевали. А после того, как академия Огня открыла у себя факультет менталистики — хилый, слабый, почти никакой — к хору возмущенных голосов добавился вопль Лифганы.
Затем сразу несколько событий выдвинули страну из политических задворок: признание права женщин на полноценное обучение, изобретение стабилизатора, торговля слезами калкалоса и, напоследок, создание мощного, уникального по методикам, факультета менталистики. Лифгана, захлебываясь от ярости, пыталась опорочить конкурента, но нарвалась на чешуйчатые неприятности.
Арвэл был уверен — первыми, к кому они побежали жаловаться, была империя Шакри-нару. Так что это был вопрос времени, когда ими заинтересуется крупнейшее и сильнейшее государство на материке. По совместительству — их прародина.
Заинтересуется настолько, что им станет выгодно отправить флот к берегам Асмаса. Пятый не сомневался — если бы не побег принцессы, вряд ли тогда все ограничилось демонстрацией силы.
Паллар не понимал, что Цветтара дала им шанс все уладить: примириться с империей, стать достойными для диалога. И Арвэл здесь для того, чтобы этим шансом воспользоваться.
А унижение… Что делать, если император не может без него унять гнев.
Дворец встретил их водой. Она была везде: стояла в глубоком рве, окружавшем постройки, стекала пенистыми водопадами, ручьями петляла в парке, билась в небо многочисленными фонтанами, закручивалась змеями-арками в парковых галереях и выстраивала целые беседки из прозрачных водяных стен. Пока они ехали, небо прояснилось, и окружающее их водно-шепчущее-пенящееся, играющее струями великолепие блестело, переливаясь в лучах пробившегося сквозь тучи солнца, рассыпая блики и оставляя в воздухе радужный след.
Арвэл и хотел бы сдержать эмоции, но не мог — такой уровень владения стихией вызывал уважение, давил своей мощью, заставляя ощущать себя мелким, никчемным и бесполезным. Огонь внутри заворчал, жалуясь.
— Рот закрой, — тихо посоветовал Арвэл секретарю, и тот звонко щелкнул челюстями, испуганно оглянулся по сторонам — не заметил ли кто.
— Прости, — извинился Паллар, судорожно вцепляясь в папку с бумагами.
Арвэл вздохнул — и это они еще не вошли во дворец. Впрочем, если приглядеться… Вода — это сырость, а сырость это… Он вдохнул глубже. Так и есть, потянуло еле заметным запашком плесени. А взгляд уже замечал облезлые углы, потрескавшуюся штукатурку, потемневший от времени мрамор, да и драгоценные камни, украшавший фасад, выглядели уныло от покрывших их трещин. Время безжалостно даже к самым великим.
Во дворец Пятый входил спокойным и готовым ко всему — морок имперского величия больше не кружил голову. И на лестницу — водопад с экзотическими рыбами — он шагнул так, словно видел ее тысячу раз.
Сопровождающий явно ждал восхищения от дикарей, но даже Паллар взял себя в руки, нацепив маску скукоты на лицо, мол, рыба это замечательно, вода тоже интересно, но в таком количестве перебор.
— Вы часто тут болеете? — уточнил он с искренней заботой в голосе.
Придворный запнулся на ступеньке, повернулся удивленно.
— Сыро у вас, — пожаловался Паллар, — столько воды, — и он ткнул пальцем в потолок, где висела впечатляющая масса воды, расцвеченная брюхами проплывающих там рыб.
— Не огненно, — морщась от бесстыдства гостей, согласился мужчина и нетерпеливо зашагал дальше.
Арвэл склонил голову, скрывая улыбку. Прислушался — показалось, что шелест, которым был наполнен дворец, усилился, превращаясь в шепот. Нет, не показалось.
«Какой хорошенький!» — явственно донеслось до Пятого. Спина сопровождающего закаменела, и Арвэл заподозрил, что шепот услышал не он один.
«Молоденький такой. Горячий!»
«Давненько сероволосых у нас не было».
«Бабка до сих пор одного вспоминает. Какой мужчина был… Огонь!»
— Ты что-нибудь слышишь? — тихо уточнил Арвэл у Паллара, начиная сомневаться в себе.
— Нет, только вода шумит, — так же тихо отозвался секретарь.
«Я бы тоже его попробовала». И мелодичный вздох наполнил собой коридор.
Шедший впереди придворный внезапно тихо выругался, помянув бесстыжих водных дев.
«Осторожнее, сестра, как бы он в порыве страсти тебя не испарил».
Арвэл, наконец, догадался поднять голову — на потолке мелькнула водяная струя. Зазвенел, рассыпаясь, девичий смех и посыпался сверху мелкий дождь из брызг.
— Что за… — начал было Паллар, отряхиваясь, но придворный взмахнул рукой, кожу Арвэла обожгло чужой силой, волной прокатилось заклинание и струи быстро, по-змеиному, заскользили прочь.
«Увидимся, сладенький», — донеслось напоследок, и Арвэл вздрогнул, ощущая, как внутри просыпается паника. К такому он точно не был готов.
— Шалуньи, — бросил, извинительно, через плечо сопровождающий.
И Пятый искренно порадовался, что их разместили не во дворце.
Императорский трон всегда принадлежал водникам или воздушникам. Маги земли не интересовались политикой и властью, предпочитая жить ближе к земле — среди аристократов их с трудом можно было отыскать. Ну а к огню здесь относились, как к неизбежному: вроде есть такое, даже полезное, но любить его никто не обязан.
Они всегда соперничали. Огонь и вода. Не могли ужиться рядом.
Говорили, что после бегства ракханов из империи, оставшихся сероволосых преследовали по всей стране, потом стали подозревать уже всех магов огня в заговоре против короны. В итоге, после долгих лет давления и подозрений число огневиков в Шакри-нару было меньше, чем в любой другой стране.
— Ваше высочество, — высокий блондин с тремя спутниками встал у них на пути, словно случайно столкнувшись с ними в галерее. Он радостно улыбнулся, приветствуя Пятого. Арвэл узнал его сразу — описание Цветтары было точным и склонился в уважительном поклоне, прижав, по традиции Асмаса, ладонь к груди.
Сопровождавший асмасцев придворный недовольно поморщился, не одобряя незапланированной встречи, но против лорда — мужа одной из принцесс — сказать ничего не посмел.
— Лорд Имхар, — поклонился он, не решаясь вступать в открытое противостояние, но тот на него даже не взглянул.
— Принц Арвэл, рад возможности познакомиться с вами лично, — лорд протянул ему руку, Пятый пожал ее, искренне обрадованный этой встречи — хоть один человек во дворце на его стороне.
Отец Цветтары был красив. Длинные светлые волосы волнами спускались по плечам, черты лица были тонкими, изящными, да и вся фигура… Арвэл рядом с ним себя богатырем ощущал.
— Не думал, что когда-нибудь увижу ракханов во дворце, — благодушно ухмыльнулся лорд — они пошли рядом по галерее, мимо выставленных полотен морских сражений. — Как она? — спросил Имхар и в голосе мужчины проскользнула искренняя обеспокоенность о дочери.
— Цветтара, то есть ее высочество, — поправился Арвэл, и его оговорка не ускользнула от внимания лорда, — передала вам послание.
Он вручил Имхару кристалл с запись.
— Если вкратце, она живет в комнате с невестой Шестого принца, но после Зимних праздников факультет менталистики переезжает в новое здание, так что у нее будет отдельная комната.
— Она счастлива?
Арвэл остановился, посмотрел в лицо лорда. Цветтара цветом волос и глаз пошла в мать, унаследовав от отца разве что изящность черт лица и взгляд: прямой, независимый.
— У вашей дочери сильный характер, Асмас ценит таких. К тому же лорд Кайлес отличный декан, а его жена за девочек, как за родных переживает. Не бойтесь, ей будет хорошо у нас.
Имхар расслабился, улыбнулся, потрепал Арвэла по плечу.
— Ну что же, ваше высочество, в таком случае нам остается лишь одно: не допустить вашей гибели. Это существенно осложнит ситуацию.
— Все так плохо? — не разделяя веселья лорда, поинтересовался Пятый.
Тот посерьезнел, понизил голос. Рядом напряженно сопя, топтался их сопровождающий. Он разрывался между долгом: быстрее отвести гостей в приемный зал и боязнью заполучить во враги влиятельного лорда.
— Я слышал о вашем положении, — Имхар посмотрел с сочувствием, — все, что могу для вас сделать — это отправить еды вашим людям, пока ослабили охрану особняка. Лично вам, насколько я знаю, приготовили ритуал терпения.
Пятый удивленно вскинул брови, напрягая память. Кажется, что-то такое он читал перед поездкой.
— Меня не допустят до императора?
— Допустят, — и лорд скорбно поджал губы, — но ваш огонь попробуют потушить, как у нас говорят. Готовьтесь, легко не будет.
— Спасибо за то, что позаботитесь о моих людях, — с признательностью склонил голову Арвэл. За себя он переживал меньше, а вот голодные парни не давали покоя.
— Это самое малое, что я могу для вас сделать, — кивнул лорд и удалился, не прощаясь.
В этом зале не было воды. Не было мягких стульев. Даже окна отсутствовали — только стены, с узкими от низа до верха отверстиями. Темно-серый пол. Покрытые шершавым, отталкивающим взгляд порошком, стены. Низкий потолок. И двери: идеально-белые, с инкрустацией герба империи. Они откроются, если правитель сочтет его унижение достаточным.
Это не комната — клетка. Арвэл словно в безысходность шагнул. Остановился. Взгляд прикипел к выделяющейся среди серого белоснежности. До слуха донесся шорох одежд, возбужденный шепот.
Его зверем на показ выставили. На радость жадных до зрелищ придворных.
Чужое злорадство ударило по нервам, огонь внутри отозвался бунтом: сжечь, наказать, уничтожить.
Арвэл стиснул зубы, беря под контроль стихию. Бунта от него и ждут.
«Дикарь», — слышалось за стенами.
Несдержанный, вспыльчивый, иными словами — огненный. Такими запомнила империя ракханов, такими считает до сих пор.
Но время, словно вода, меняет даже камень.
Они стали другими. Обрели мудрость. Сжились со своей огненной натурой. Выстроили жесткую, в чем-то жестокую систему обучения, и привитая с детства дисциплина, умение не бояться сложностей, выживать, не жалуясь, игнорирование слабости и боли, внутренний контроль помогают им сдерживать порывы стихии.
Огонь продолжал играть важную роль в жизни асмасцев, но перестал быть помехой даже для женщин.
Так что Арвэл гордо вздернул подбородок, посмотрел с насмешкой на щель в стене, где мелькнуло розовое платье и приготовился ждать, чтобы в следующий миг со стоном рухнуть на колени — чужая стихия придавила, точно потолок сверху упал, на плечи водрузили по камню, шею согнуло, кости затрещали от напряжения. Он захрипел, не в силах вздохнуть. На упрямстве, дыша через раз, уперся ладонями в пол, не позволяя согнуть себя до конца.
Хихикание за стеной стало откровенно злорадным.
Ракхан на коленях. Что может быть лучше⁈ Возомнили себя какими-то асмасцами. Вулканы, говорят, подчинили. Камни используют для стабилизации дара. Ерунда все это. Империю им никогда не превзойти. Шакри-нару была и будет сильнейшей страной на континенте, да что там говорить — во всем мире не найти второго такого государства. Правильно, что дикари стоят на коленях. Пусть знают свое место и преклоняют колени перед сильнейшим. А этому так вообще полезно постоять, укрепляя смирение. Пусть искупает вину за предков, которые предали родину, посмели восстать против власти императора и сбежали, спасая свои никчемные жизни.
Долго пришлось выжидать, пока изменники одумаются, приползут обратно, но империя умеет ждать. Вода и камни точит.
Пот заливал лицо. Руки дрожали. Ныли предплечья. Сердце стучало в ушах.
Пятый понимал, что от него требуется — упасть лицом ниц, распростершись, точно распятая туша под ножом мясника. Там, у самого пола, давление стихии ослабевало и можно было спокойно дышать, только валяться под насмешливыми взглядами — хуже смерти. Вот он и стоял. Вопреки собственному же решению пройти через любые унижения, чтобы попасть на прием к императору. Здравый смысл нашептывал, что он еще пожалеет об упрямстве, только тот же смысл заверял, что с валяющейся на полу тушей никто не станет разговаривать всерьез. Потому что здесь, как и в любой другой стране, уважали силу.
Ну а стояние на коленях… Пусть будет уважением к пожилому человеку, который давно сидит на троне. Вдобавок, Асмас отчасти и сам виноват. Соблазнил учебой любимую внучку императора, обойдя Лифгану. Привлек к себе внимание, устроив обман с месторождением кристаллитов. Посмел создать угрозу империи растущим богатством.
После такого он просто обязан доказать, что это не случайность и с ними стоит считаться.
О том, сколько еще он выдержит, прежде чем упадет, Пятый старался не думать. Тело превратилось в сплошную боль, а мышцы жгло точно каленым железом.
Шелеста за стенами стало меньше. Насмотрелись на ракхана. Надоел. Остались лишь те, кто ждал, что упрямец вот-вот упадет, желая насладиться его полным унижением.
Арвэл и сам не знал — выстоит ли, помогала вера, что вместе с ним сейчас держится весь Асмас.
— Помочь, красавчик? — по спине скользнула прохлада, и давление уменьшилось.
Арвэл перевел дух. Чуть расслабил сведенные от напряжения мышцы. Поднял голову, вставая ровнее. Взгляд оказался на одном уровне с гербами на двери. Символично. Шепот сделался удивленно-нервным, и Пятый едва смог сдержать довольную ухмылку.
— Почему вы мне помогаете? — спросил еле слышно. Не его стихия, но здесь, где сам воздух, казалось, был пропитан водой, он мог обращаться к ней напрямую.
— Сестры о тебе сильно просили, — хихикнули над головой. Горящее от напряжения и вспотевшее лицо словно мокрой рукой обтерли, а губы тронула вода. — Пей.
И он жадно, давясь и обливаясь, начал пить.
Шепот за стенами стал гневным.
— Сестры? — удивленно переспросил, отрываясь от воды.
Зал наполнился серебристым смехом, а потом знакомый голос произнес:
— Прошу, проследи за мальчиком. Знаю, ты не обязана, но мы неплохо ладили последнее время. Да и не за себя он просить поехал, а за твою воспитанницу. Сделай милость, не дай его в обиду, а то сердцем чую — сожрут его там и не подавятся. А нам Пятый живым нужен. Куда мой Совенок без такого таланта. Не справится ведь.
Ассара, — не удержался от хмыканья Арвэл. Всегда и везде думает о детях. И в первую очередь об одном, уже почти взрослом бугае, который готовится занять трон. Она так до старости его опекать будет.
А вода между тем сменила голос на другой, более властный, требовательный:
— Знаю, ты сама меня сюда отправила, но я не против. Огонь не так уж и страшен, как мне рассказывали. Да и климат лучше. Осень, а все еще тепло. И вода в океане — парное молоко. Но дед… Старый упрямец. Его даже мой отец не сможет переубедить, если тот упрется. Не хочу разрушать эту страну. Поэтому прошу, помоги ему. Не позволь деду погубить посланника. Пусть они договорятся. А я… В долгу не останусь.
Пятый улыбнулся, сердца коснулась нежность. Она беспокоилась о нем. Помнила. Переживала. Он даже о боли забыл от таких мыслей.
И стало понятно, как принцессе удалось удрать от сопровождающих, пробраться на эскадру, попасть в Асмас… С помощью стихии. Сговорились дамы.
А вода вдруг заговорила звонким детским голосом:
— Прошу, помоги дяде Арвэлу. Он хороший, добрый, ласковый. Конфетами нас угощает и всегда из поездок что-нибудь привозит. Я слышала, дед в той стране, куда он отправился, жутко вредный, а еще он подданными питается, когда те его не слушаются. Умоляю, сделай так, чтобы он нашего Пятого дядю не сожрал. И не слушай брата. Давиться дядей ему не обязательно. Пусть он совсем его не тронет и скорее отправит домой.
Арвэл вдруг ощутил, как глаза защипало, а по щеке потекло что-то горячее. Грудь сдавило от волнения. Он словно на мгновение перенесся в Асмас, оказавшись дома. Двойняшки. И когда только успели дорасти до общения со стихией? Надо будет с ассарой поговорить — она вообще в курсе, чем ее дети занимаются⁈ В таком-то возрасте, когда им в куклы еще играть надо, а не совать нос во взрослые дела.
Сестра… Как же. Дайте только вернуться, он этой «сестре» уши открутит, чтобы не подслушивала.
Тишина за стенами сделалась столь оглушающей, что Арвэл заподозрил подданных в массовой прослушке своего разговора с водой, а потом щелкнул замок и обе створки дверей поползли в разные стороны, а из-за них донеслось недовольное:
— Заходи давай, поганец, пока ты меня совсем не опозорил.
Зал за дверьми оказался совсем не парадным, скорее кабинетом для личных встреч. Арвэл заходил в него медленно, едва переставляя одеревеневшие от долгого стояния ноги и чувствуя себя, как минимум, ровесником того, кто смотрел на него с усмешкой из глубокого кресла.
И первым, после хозяина, в кабинете его внимание привлек камин, в котором сейчас ярко горел огонь. Это было так неожиданно, что Арвэл сначала не поверил своим глазам.
— Только внутрь не лезь, — предупредил с усмешкой император, проследив за его взглядом, — ты хоть и огневик, но сгоришь, как обычный водник.
Арвэл предупреждению внял, доковылял до камина, с наслаждением вытянул руки, вбирая родное тепло. Показалось, что пламя изменило цвет горения?
— Я вот к старости тоже его полюбил, — император со вздохом вытянул ноги ближе к огню, прикрывая глаза. — Садись, давай. После того, как ты меня в поедании подданных обвинил, какой уже протокол. Смех, да и только.
Фразу: «Это не я», Арвэл молча проглотил. Сел в кресло. Подобрался, понимая, что расслабляться не стоит — все только начинается.
— Значит, ей там действительно нравится, — задумчиво произнес его величество, глядя в огонь. — Про вашего декана слышал, можешь не рассказывать. Говорят, он ко всем одинаково относится, учит даже тех, у кого крупицы дара. Редкой души человек. Лифгане стоило бы поучиться у такого растить таланты, а не снобизм у своих учеников. Последний выпуск… Ты бы их видел. Нос задирают так, что больно на них смотреть, а по факту ничего не умеют. Ваша девчонка вон побила их студента на играх. Молодец. Уважаю. Это правда, что она невеста Шестого?
— Да, ваше императорское величество, — кивнул Арвэл, — Цветтара ее соседка по комнате, уверен, они уже подружились.
— Скромно там у вас, — поморщился император, — но комнаты дело десятое. В который раз убеждаюсь, что для страны важен не размер, а те, кто ее правит. Однако вернемся к тебе. Ты знаешь, какое у нас принято наказание за предательство и заговор против короны?
Арвэл ощутил, как холодеет в груди. Император даже тон голоса не изменил, лишь сверкнул испытующе ярко-синими глазами, а у него словно смерть за спиной встала. Впрочем, почему «словно»? Заговорщиков в империи ждала именно казнь.
— Я изучал ваши законы, — признался Пятый, во рту снова пересохло, а горло перехватило.
— Тогда ты готов принять смерть и искупить вину своих предков?