— Ваше величество, — в дверь кабинета постучали.
— Входи, Юлия, — приветливо откликнулся Рельгар. Поднялся с места, приветствуя вошедшую ассару, перед которой он испытывал сильное уважение. Не каждая сможет настолько укротить стихию… Но глядя на жену Четвертого, Рельгар кроме восхищения испытывал банальную зависть. Он столько всего вынес, когда стихия принялась его обучать. Тенью себя ходил. Вздрагивал от малейшего шороха. Не смотрелся в зеркало. К камину не подходил. Огонь мог выдернуть его из любого места, даже из туалетной комнаты. Ему было плевать, что у подопечного болит голова или живот. На любое сопротивление он увеличивал давление, придумывая все больше издевательств. А эти походы в дома утех…
Рельгар поморщился, вспомнив свои страдания. Стихию не волновало, что он любит супругу и желает остаться верным. Ей нужно было разорвать его связь с женой, чтобы он мог жениться повторно.
Юлия же ухитрилась так построить отношения с огнем, что окружающие и не догадывались о том, что она проходит обучение. Никаких темных кругов под глазами. Изможденного лица. Похудения — он тогда почти в скелет превратился. Ассара имела цветущий вид женщины, у которой все хорошо, и мелкие неприятности не разрушают ее жизнь, а лишь добавляют красок. Конечно, ассару учили не всему и гораздо мягче, но Рельгар все равно не мог подавить недостойную правителя зависть.
— Простите, ваше величество, я задержалась с ответом, — ассара приняла его недовольство на свой счет.
— Не стоит извиняться, у этого дела не было срочности, — Рельгар взял себя в руки, напомнив, что эта женщина действует во благо государства. А зависть… низко и недостойно. — Присаживайся, — указал он на кресло у камина, сам сел напротив.
— Праздники, сумасшедшее время, — пожаловалась ассара, вытягивая ноги и откидываясь на спинку. Она единственная, кроме сыновей, кто позволял себе свободу в его присутствии. Ну еще ее земные родственники. Брат этот. Рельгар не сдержал усмешки, вспомнив тост Сергея на последнем празднике: «На брудершафт, ваше величество и пусть величество лишь растет!». Никакого почтения! Но тем и ценны эти отношения…
— Я вас не отвлекаю? — спохватилась ассара, взглядом указав на книгу, которую он продолжал держать в руках.
— Нет, — покачал головой король, — я перечитываю ритуал передачи власти.
— Не рано ли? — удивленно вскинула брови Юля.
— Знаю, что рано, — согласился Рельгар, — но меня эта книга успокаивает. Так что там с калкалосами?
Юлия помолчала, глядя в огонь. Из камина, потеснив поленья, высунулась мужская голова с лицом Альгара и, положив подбородок на ладони, уставилась на ассару.
Рельгар отвел взгляд. На него стихия так никогда не смотрела…
— Тридцать лет назад Драго не слишком интересовался делами стаи, так что ему пришлось обратиться к старейшинам.
… которые вообще не любят, чтобы их тревожили вопросами. Так что Драго пришлось постараться, дабы найти ответ для своей любимой личинки. И Юля подумала о том, что дети многое меняют в жизни. Заставляют взглянуть на мир другими глазами. Задаться вопросом: а каково им будет в нем жить? Безопасно ли?
Так что тот Драго, который избегал соплеменников, предпочитая проводить время с двуногими, остался в прошлом. Теперь он официально занимался внешней политикой стаи. Юля сказала бы: «Повзрослел», если бы так можно было сказать о том, кто живет в несколько раз дольше нее.
— Только передавать особо нечего, — Юля неодобрительно покрутила головой, она не любила загадки, которые могли принести неприятные сюрпризы, — старейшины сказали одно: «Смерть». И больше никаких пояснений.
— Смерть? — нахмурился его величество. — Черные корабли, которые сами смерть или несут смерть?
Юля пожала плечами и предположила:
— Может, они заразны?
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, у вас не бывает эпидемий, вы успешно лечите любые инфекции, но что если это не так? Что если есть болезнь, устойчивая к магии?
— И те, которые на кораблях, ею болеют? И потому вывешивают черные флаги? — его величество недоверчиво покачал головой. — Нет, маловероятно. Если только они сами не создали эту болезнь и теперь желают заразить остальных. Но я в такое не верю. Впрочем, если калкалосы посчитали гостей угрозой, будем воспринимать их серьезно. Я отправлю предупреждение патрулям, чтобы они не смели к ним приближаться, а лишь наблюдали. Ну и в Такию сообщим. Пусть предупредят своих пиратов, чтобы не лезли.
— Как там Шестой? — спросил внезапно Рельгар. — Готов? Если нет, я решу вопрос с империей другим способом. Альгар не обязан проходить ритуал на год раньше.
Юля помрачнела, бросила взгляд на огонь, и голова «Альгара» радостно закивала, мол, готов, не сомневайтесь. Ассара поморщилась, не одобряя подобного энтузиазма.
— Он не откажется, — произнесла тихо, мучительно смиряясь с тем, что сыну придется жертвовать собой ради страны. И это только начало… Власть — тяжелое бремя. — Даже если вы ему запретите, все равно отправится на ритуал. Но я верю — он справится. Да и огонь подтверждает его готовность.
Последнее, пожалуй, было важнее всего.
— Хорошо, — его величество выдохнул и расслабился и даже словно помолодел. — Хоть я и был плохим отцом Альгару, надеюсь, наставник из меня выйдет хороший. Я подготовлю его к правлению.
Ассара тихонько вздохнула. Она хотела бы другой судьбы сыну: менее ответственной и спокойной, но сейчас ей остается лишь поддерживать его на сложном пути.
— Готовы ли твои дети к началу учебы? — поинтересовался его величество. — На балу они мне показались совсем взрослыми.
— Вам показалось, — не согласилась с улыбкой Юля, — но я искренне рада, что ректор пошел навстречу и разрешил им начать учебу в этом году.
И она скрестила пальцы на удачу. У Асмаса лишь одна академия Огня.
— Итак, еще раз, — Фильярг был серьезен и стоящие перед ним двойняшки тоже прониклись серьезностью. Смотреть на их непривычно сосредоточенные мордашки было непривычно, и Юля прикусила губу, стараясь не улыбаться. На диване тихонько всхлипывал Слава. Ему тоже хотелось в академию, и он всем обещал, что повзрослеет прямо завтра. Малыша удалось успокоить одним: оба высочества тоже не поступают, так что ему надо дождаться Седьмого с Восьмым, иначе им скучно будет учиться одним.
— Дисциплина в академии крайне важна, — продолжил наставления Фильярг, — если не хотите, чтобы вас часто наказывали — следуйте правилам. Запомните, рядом не будет ни папы, ни мамы. Вам придется решать все самим или обращаться за помощью к воспитателям с наставниками. Главное: не позорьте нашу семью слезами или нытьем. И помните: огонь не любит слабых…
— … но уважает умных! — хором дополнили дети любимый лозунг Асмаса.
Переглянулись, понимая друг друга с полуслова, и Юля искренне посочувствовала воспитателям. Эти двое умели добиваться своего.
В этом году академия открывала лишь два класса на первом курсе. Принимали детей королевской семьи: побочные ветви прислали своих отпрысков, детей Четвертого тэората, да тех, чей дар был врожденно нестабилен и мог принести проблемы.
Все остальные, повинуясь очередной реформе короны о смешанных классах, отправились в местные школы.
«Мы не должны воспринимать стабилизатор лишь принадлежностью женщин, — говорил в своем обращении к народу король. — На материке не делают разницы между тем, кому его ставить: мужчине или женщине. Вам прекрасно известно, что и мужчине бывает сложно стабилизировать дар и подчинить себе огонь. Нет ничего постыдного в том, чтобы поставить контур. Надо пользоваться всеми преимуществами этого изобретения. Поверьте, лучше он, чем видеть, как ребенок сгорает в огненной лихорадке. Сейчас мы можем с уверенностью говорить о том, что постановка стабилизаторам детям не несет никаких негативных последствий на развитии их дара».
Дальше, на созванном по такому поводу собрании именитых граждан, выступали ученые маги. Потом пошли прения. Звучали мнения за и против. Едва не дошло до рукоприкладства. Но все же здравый смысл победил. Не последним доводом прозвучало: «Даже ваша любимая Лифгана через посредников тайно закупила в этом году сотню камней, а вы хотите и дальше быть дикой страной, которая боится прогресса? Желаете позориться перед имперцами? Они теперь к нам часто будут приезжать, пока их принцесса учится у нас».
Так что смешанным классами решено было быть.
— Честно, я не верю, что ваши учительницы справятся с всплесками мальчиков, — проворчал Сэльс — их места на собрании оказались рядом. Юля посмотрела на ректора. Усмехнулась.
— Считаете, истерика подростка, которая только начала осознавать себя девушкой, слабее мальчиковых детских всплесков? Не смешите. Конечно, они справятся. Да и вы сами сформировали отряды экстренной помощи на случай осложнений. Крупные школы укомплектованы наставниками-мужчинами. Мы готовы.
— Очень хочется в это верить, — вздохнул Сэльс, — но я рад тому, что придется меньше времени уделять малышам, сосредоточившись на взрослых. Кстати, — он понизил голос, а взгляд сделался заискивающим, — вы ведь вернетесь в свои апартаменты? Мы и интерьер там обновили.
— Боитесь, что брошу вас с двойняшками? — понимающе кивнула Юля, пряча улыбку.
— Нет, что вы, — горячо отверг обвинение в трусости ректор, — переживаю, что таким маленьким будет тяжело без вас. Все же они начинают учебу раньше остальных.
В этом году корона решилась на еще один эксперимент: позволить малышам навещать семьи на выходных. Решение данного вопроса передали в руки наставников. Им предлагалось самостоятельно определять риски и стабильность дара подопечных. Родители были не против. Многие считали преждевременным отправлять сыновей так рано в академию еще и без возможности покинуть территорию в первый год обучения.
Асмас менялся, становясь мягче к своим детям.
Пусть смешанное обучение было таковым лишь частично — у мальчиков и девочек местами была разная программа — но все же это был прогресс. И Юля поддерживала подход: во главе обучения должны стоять способности учеников к магии и здравый смысл, а не желание насадить одинаковость во всем.
— Вы правы, мы планировали перебраться на это время в академию. Если вы не против.
— Что вы, буду только рад, — расцвел счастливой улыбкой Сэльс.
Они обменялись понимающими взглядами. Чета высочеств готова была разделить риски по обучению своих нестандартных детей, а академия помочь им в этом. В меру возможностей.
Пару месяцев спустя
Академия огня. Корпус первого курса
— Я слышал, ваша мать не местная!
Оля медленно повернулась от окна. Смотреть в окно на парк, где порхали прилетевшие с зимовки птицы, ей нравилось больше, чем на стены в классе. Да и что тут разглядывать? Она эти стены уже наизусть выучила. Но кто-то решил ее отвлечь…
Девочка, не торопясь, прошлась взглядом по однокласснику. Рядом, тревожно напрягшись, встал Иль, ухватил ее за руку.
Прошло время, когда они, раскрыв рот, ходили по академии. Когда судорожно боялись ошибиться. Страшились гнева наставников. Задрав головы, с благоговением смотрели на старшекурсников. Даже друг друга опасались, привыкая к непривычному распорядку, к четверкам, к тому, что мальчики и девочки живут не просто раздельно, но еще и в разных корпусах. Первокурсницы заняли корпус, принадлежавший раньше факультету менталистики и часть занятий, таких как танцы, музыка у них проходили в этом здании.
Вот к этой разделенности двойняшки привыкали дольше всего. Помогали визиты мамы по вечерам, которая заглядывала сначала к дочери, а потом к сыну, находя каждому по ласковому слову утешения. Ну и на выходных их пока отпускали по домам, а там можно было забраться в одну постель и делиться наболевшим.
— И что с того? — уточнила Оля, разглядывая посмевшего бросить ей вызов. Худой, можно сказать тощий, с подвижным живым лицом, светлыми, практически белыми волосами, которые торчали вокруг головы непослушными прядями. Боковая ветвь. Какой-то там юродный кузен, а гонора на целого короля хватит.
Пацаны давно уже «покусывали» друг друга, проверяя на слабо. Вдохновленные речами родителей, они мечтали стать лидером в классе, а если повезет, то и на курсе. Да и зарождающийся дар требовал побед. У многих уже пробивались первые искры, но пламенем пока никто не обзавелся.
Шестой покинул академию, проводя все время на стажировках. Его гвардия готовилась к выпускным экзаменам, и академия осталась без явного лидера. Так что у каждого появился шанс подхватить знамя лидерства.
— А то, — выпалил пацан, страшно гордый от того, что весь класс бросил свои дела и уставился на них, — что она… — и он выплюнул грязное ругательство, которое категорически запрещалось говорить даже взрослым.
Вместо ответа Оля стиснула ладонь брата и ударила силой. Мальчишку снесло, впечатав в стену. От сильного удара сверху, с полки, посыпались книги. Лицо пацана искривилось от боли и страха, он вдруг зарыдал в полный голос, хватаясь за грудь, второй рукой прикрывая голову, на которую сыпались книги.
— Что? Здесь? Происходит? — в класс влетел воспитатель. Окинул взглядом помещение, метнулся к рыдающему малышу. Быстро просканировал. Встал, хмуро посмотрел на двойняшек: — Четвертые. Кто бы сомневался. И что опять не поделили?
Четвертые. Это прозвище прицепилось к ним почти сразу. Они везде ходили вдвоем и в переделки тоже попадали вдвоем. По фамилии их звать не решались — королевская, однако. По именам — долго. А «Четвертые» — всем сразу понятно, что речь о детях Четвертого высочества.
Двойняшки насупились. В классе стояла тишина, нарушаемая лишь всхлипыванием пострадавшего. Мужчина досадливо хмыкнул, раздраженный их молчанием.
— Курсант Горлес, в лазарет. Живо. Сам.
Мальчишка взглянул испуганно, но ослушаться не посмел. Постанывая, поднялся и заковылял прочь из класса.
— А вы за мной.
— К ректору? — спросила с надеждой Оля.
— Нет! К родителям, — отрезал воспитатель.
— Он тебя обозвал, — голос Оли чуть дрожал, но маме можно было все рассказать, она поймет. Просто стыдно, что ей опять за них краснеть и извиняться.
— Обозвал, — вздохнула Юля, — а вы его ударили. Силой. Почему не пожаловались воспитателю?
Глупый вопрос, и на нее уставились с возмущением.
— Ты сама говорила, что ябедничать плохо, — проворчал Илья.
Ну да, говорила. Только где та грань, когда надо уже бежать за помощью ко взрослым, а когда можно разобраться самим? Ладно, об этом в следующий раз. Сейчас важно прекратить избиение одноклассников, иначе они соберутся и наваляют двойняшкам сообща. Или не наваляют, а все превратится в массовое побоище, которое спровоцирует парочку выбросов. Кажется, воспитатели начинают ее тихо ненавидеть. Уже и детей таскают сразу к ней, а не к ректору.
— Силой владеете только вы из класса, понимаете?
Детвора дружно кивнула и снова опустила головы, внимательно изучая пол у себя под ногами.
— Это, как бы объяснить, разный уровень. Он вам слово, а вы ему силовой удар. Итог: трещина в ребре и ушиб груди. Так и серьезно покалечить можно. Надо действовать на равных. Он обозвал, вы тоже, — Илья посмотрел вопросительно, и Юля торопливо поправилась: — Только не его маму, его самого. Он ударил, вы ударили в ответ. Но не силой, а кулаком. И лучше постараться решать все словами. Вы же умные!
— Мы да, — согласилась Оля, — они нет.
Юля закатила глаза, чувствуя, как у нее заканчиваются аргументы. Поймала улыбку на лице мужа и разозлилась.
— Не хочешь ничего добавить? — она поднялась с колен, разъяренно уставилась на Фильярга.
— В академии первые курсы всегда дерутся, это огонь, — пожал тот плечами.
— Огонь, да, — прищурилась Юля. — Думаешь, твой сын зачинщик драк? Будущий воитель? Такому положено драться, да? Не будь слепым. Посмотри, — и она подтолкнула Олю вперед. — Вот твоя воительница. Будешь потакать, скоро в академии не останется ни одного не избитого ею парня. И где, скажи, мы тогда ей мужа искать будем? Кто такую задиру замуж возьмет?
— Самый смелый и сильный, — смеясь, предположил Фильярг.
— Можешь начинать искать его уже сейчас, — хмуро посоветовала Юля.
— Ты опять к нему?
Вопрос застиг Цветтару на пути к входной двери. Она досадливо поморщилась, покосилась на глубокое кресло, которое с самого начала оккупировала себе Майра и… решила не злиться. Невеста Шестого — не худший вариант. Остальные две соседки были в разы, гм, неприятнее. Одна — заучка-моралистка, обожающая поучать всех направо и налево, вторая — сплетница, да такая, что кажется ее рот не закрывается никогда.
— Опять, — согласилась Цветтара. Почти каждый вечер она тайком — так ей казалось — пересекала территории двух академий, успевая на последнюю кабинку, идущую в город, чтобы потом на одной из первых вернуться обратно. Утомительно? Пожалуй. Но она ни о чем не жалела.
— Он тебя хотя бы в приличное место водит? — ворчливо осведомилась Майра.
Цветтара могла бы и не отвечать, но ссориться в столь прекрасный вечер ей не хотелось.
— Он снял нам домик на берегу моря, — мягко ответила Цветтара.
Они встречались в Тальграде. Пятый отправлялся туда из дворца Третьего тэората, она после всех занятий и отработок спускалась из академии. Они были почти семейной парой. Со своими делами, проблемами, но с совместными вечерами и ночами, полными теплоты и любви.
— Надеюсь, там хотя бы чисто, — так и не сменила ворчливый тон Майра, добавив: — Осторожнее, не попадись нашим, — и выразительно посмотрела на потолок.
Ну да… Девчонкам только дай повод посплетничать.
Цветтара не питала иллюзий о том, что преподавателям или лорду Кайлесу не известно об ее отлучках. Фактически, это был сговор. Взрослые делали вид, что ничего не происходит, и девушка была благодарна им за это…
Она подозревала, что его величество специально ищет повод для Пятого остаться в Асмасе и отложить посольские дела. Сначала это был ритуал Шестого, потом день рождения наследного принца, которое, к досаде Цветтары, не стали отмечать широко. Корона пошла на компромисс: хоть Шестой и прошел ритуал совершеннолетия, но официально станет взрослым в тридцать лет, вот тогда и будет торжественный праздник.
Жаль. Она рассчитывала на приглашение на бал. Но и так… Встречаться тайком от всех в уютном домике тоже было хорошо.
— Перышко с собой берешь? — Майра высунула нос из кресла, кивнула на висящую на боку сумку.
— Куда я без нее? — пожала плечами Цветтара. Интересно, что скажет дед, когда она притащит зверя во дворец. — Как там Альгар после ритуала? — спросила, пользуясь повисшей в гостиной атмосферой доверия. Весна размягчала не только промерзшую после зимы землю, но и сердца.
Майра фыркнула, мотнула головой и пожаловалась:
— Лучше спроси, как я.
— А я тебе предупреждала, — усмехнулась уголками губ Цветтара. — Меня с пятнадцати лет готовили к трону. Так что не жалуйся, что за тебя взялись лишь сейчас. И поверь, от зубрежки этикета еще никто не умирал. Но ты всегда можешь отказаться, — провокационно предложила она.
— Ну уж нет, — насупилась девушка, — от Альгара я никогда не откажусь. Даже ты по ночам к своему бегаешь, хотя… — и она осеклась, посмотрела виновато на подругу и спохватилась: — Беги, давай, а то опоздаешь.
Цветтара кивнула и вышла в томный, пахнущий мокрой землей и свежей травой вечер. Поправила сумку. Перышко уверенно набирала вес, грозясь превратиться в пышную даму.
«Хотя…». Принцесса усмехнулась. Кто знал, что огневики столь сентиментальны. Не будь этого «хотя», им бы не позволили так легко быть вместе. А так… И она торопливо зашагала к мосту. Ее уже ждали.
Кайлес проводил взглядом тоненькую фигурку, уверенно шагающую к выходу из академии. Мечтательно вздохнул, пробормотал с ностальгией: «Где мои двадцать семь?».
Ее высочество недавно отметила очередной день рождения, к которому и был приурочен приезд ее семьи.
В свои двадцать семь Кайлес, как ему помнилось, активно отбивался от домогательств, жаждущей оставить у себя перспективного студента, Лифганы. И на что только не шли… Подкупали, обещали, обольщали… Но чем больше становилось давление, тем сильнее он ему сопротивлялся.
Жалел ли он о своем отказе?
Кайлес задрал голову, посмотрел в усыпанное звездами небо, вдохнул трепещущий первым теплом весенний воздух и понял, что весна его не трогает как раньше. А все почему? Потому, что рядом, в отдельном домике готовились ко сну две его драгоценности: жена и сын. Так что никакого сожаления.
Да и кем бы он был в Лифгане? Талантливым, но одним из многих. А здесь? Единственный и неповторимый с собственной академией.
Кайлес ушел с балкона, прошелся по темным коридорам учебного корпуса. Этот обход уже стал ритуалом. Он спустился на первый этаж, заглянул в изрядно опустевший после начала учебного года крольчатник и застыл, уловив шепот. Голос был детским и до боли знакомым:
— И что? Никто не понял, что у тебя болит после прыжка лапка? Вот эта? Дай разотру. Ах ты, хитрюга. Еще и уши подставляешь.
Кайлес ощутил, как спина холодеет, а мысли начинают путаться и возникает устойчивое чувство, что этот квест он уже проходил. Только тогда положение спасла Юля, а сейчас ее здесь нет.
Выругался про себя — полегчало. Встряхнулся, напомнив, что он тут главный, а кое-то нарушает режим. Прикинул время — час до отбоя. Первокурсницы в это время должны быть у себя, под присмотром воспитательниц, а не сидеть — он тихонько заглянул в комнату — на коленях среди дремлющих кроликов.
Увидев хозяина крупный кроль обрадованно навострил уши, скакнул навстречу, и Кайлес приложил палец к губам — не вспугни. Феи-принцессы очень осторожные создания, гостья еще обернется птицей и упорхнет в окно.
Прокрался, встал за спиной у девочки, наклонился и тихонько поинтересовался:
— Нравится кролик?
Оля вздрогнула, повернула голову, посмотрела на него с испугом, но быстро взяла себя в руки.
— Прошу прощения, лорд Кайлес, я не специально задержалась, — вскочив на ноги, она сделала идеальный поклон. Только вот вскочивший вместе с ней и прижавшийся к ноге девочки крольчонок взглядом изобразил все те эмоции: от испуга до досады, которые постаралась скрыть Оля.
«Первая степень привязки», — отметил про себя Кайлес, чувствуя, как от восторга начинает покалывать кончики пальцев.
— Ничего, тебе всегда здесь рады, принцесса, — широко улыбнулся он, отслеживая эмоции кролика, так как поганка отлично умела держать лицо, несмотря на малый возраст.
Какая смена растет! — восторг захлестывал, и Кайлесу пришлось постараться, чтобы взять разбушевавшиеся эмоции под контроль.
Какая ответственность! — проснулся здравый смысл, гася энтузиазм.
Ах, какой бы научный труд получился! Все коллеги в обморок от зависти попадали бы, — продолжало надрываться тщеславие, но тут воображение нарисовало образ разъяренной ассары, и Кайлес слегка отступил от будущего объекта исследования. Вряд ли Юля обрадуется, если он начнет изучать ее детей.
— Скажи, а твой брат тоже умеет слышать кроликов? — он улыбнулся — так как умел — и присел на корточки, излучая доверие и открытость.
Девочка расслабилась. Крольчонок перестал вздыбливать шерсть и скалить зубы.
— Нет, — покачала головой, — он их не слышит.
Что же, — чуть успокоился Кайлес, — хоть какая-то норма. Только один из двойняшек имеет ярко выраженный ментальный дар. Но столь раннее развитие… Потрясающе. Впрочем, если подумать, его давно напрягала их манера общаться без слов. Теперь ясно, кто был инициатором связи. У мальчишки скорее всего тоже есть ментальный дар, но слабее, да и полноценно он проснется позже.
А с этим дарованием что делать?
Подумалось, что Лифгана не остановится, чтобы заполучить девочку к себе. И надо ли осложнять жизнь Четвертого беспокойством о дочери? У него и без того проблем хватает.
— Знаешь, что, милая, — Кайлес протянул руку, потрепал за уши крольчонка, легко увернулся от укуса, — ты можешь приходить сюда, когда захочешь, но… — он взглядом изобразил сочувствие, — этого симпатягу я отдать тебе не могу. Не положено. Вот подрастешь, — лицо девочки закаменело, в глазах блеснули слезы, — пойдешь ко мне учиться, тогда выберешь любого. Но, — он сделал паузу, — я вижу, этот малыш к тебе привязался, так что на выходные и каникулы можешь брать его с собой.
Все решат, что девочке просто понравился зверь, а он был настолько добр, что разрешил взять его домой. Не так уж и подозрительно.
Лицо Оли просияло. Кролик, — Кайлес замер, пытаясь не слишком коситься в его сторону взглядом, — ощерил зубы, тоже пытаясь улыбнуться. Мужчина ощутил, как ему не хватает воздуха. Кажется, он ошибся с оценкой уровня привязки. И, пожалуй, он все же попробует изучить эту парочку. Хоть немного. Не привлекая внимания ассары.
— Спасибо, дядя Кайлес, — Оля радостно повисла на его шее.
Ректор растеряно похлопал по спине девочки. С такой благодарностью он никогда не знал, что делать. Другое дело, если его благодарили женщины…
— Ой, мне пора, а то хватятся, — и будущая звезда менталистики метнулась к двери.
— Тебя проводить? — спохватился Кайлес. Все-таки темно на улице. Такой малышке должно быть страшно.
— Спасибо, меня тени проводят, — донеслось в ответ, и Кайлес осел-таки на пол. По-мальчишечьи хихикнул: интересно, а «тени» знают, что их видят? Жаль, спросить нельзя.
Вздохнул: тяжело все-таки найти бриллиант. Даже похвастаться нельзя, потому что могут отобрать.
— Ладно, брат, можешь не бояться, я тебя никому не отдам, — и он потрепал крольчонка по ушам, — у тебя ведь уже есть хозяйка…