— Что у него с хвостом? — одними губами спросил Шиль, продолжая обнимать за шею калкалоса.
— Защитник, — так же одними губами ответил Аль. Он вспомнил, как сломя голову, холодея от страха, что не успеет, несся к Архычану — прикрыть.
Шиль тоже оценил степень везения — пламя могло и целиком сожрать, округлил глаза, сказав:
— О! Молодец, что успел.
— Жаль, не рассчитал, — тяжело — опять не доработал — вздохнул Аль.
На взгляд Шиля, оттяпанный кусочек хвоста был сущей мелочью на общем фоне проблем.
— Братишка, не переживай. У нас отличные целители. Придумают что-нибудь, — попытался он подбодрить Архычана.
Тот лишь обиженно заворчал, выворачивая шею, чтобы оценить ущерб. Похоже, он до конца не пришел в себя после атаки тленом. Даже ругаться сил не находил.
— Иди, я за ним присмотрю, — предложил Шиль, и Аль, согласившись, вернулся к поручению Четвертого. Асмасцы все глубже продвигались, растягивая линию фронта и зачищая территорию, так что у координаторов прибавилось работы.
Фильярг убедился, что все при деле. Калкалос не собирался совершать глупостей. Шиль успешно справлялся с ролью няни. Шестой работал с координаторами. Первый где-то в ущелье охотился на мертвяков, ну а Второй искал балахоны. И на самом деле именно они — балахоны — были настоящей целью операции. Какой толк убивать куклы, если кукловод потом наделает новых? Но и оставлять в тылу мертвых Фильяргу не хотелось. Так что парни вязли в бессмысленных драках, тратя силы на тех, кто и так был уже мертв.
Четвертый поморщился, раздражаясь от навязанного ему стиля боя. Одна надежда на Драго и чарксов. Калкалос как-то сверху вычислял врага, поливая его огнем. Чарксы похвастаться такой результативностью не могли, зато они прекрасно видели мертвяков, направляя на них магов. И все же надо было менять тактику, только Фильярг еще не придумал как. Его не оставляло чувство, что балахоны просто так не сдадутся, и это отступление было лишь отвлекающим маневром.
Тахор вскинул руки в молитвенном жесте. Рядом затянули песнопения братья. Но сейчас в их устремившихся в небо голосах не чувствовалось прежней силы, на лицах читалась неуверенность. Тахор отогнал мысль о том, что предложи он отступить — многие согласились бы. Отойти, выждать время, а потом ударить тленом. Но источник! Зажженное солнце не позволит тлену сработать так, как надо. Потому бегство — не выход, но братья не хотели этого понимать.
Внутри зашевелилась злость. Трусы! Первая настоящая трудность. Испытание огнем. А они уже готовы сдаться, лишь бы сохранить свои никчемные жизни и не встречаться лицом с богиней. Забыли, что истинный жрец всегда готов занять место жертвы, если та окажется неугодной. Ничего, он напомнит об этом правиле. Если понадобится, всех тут положит. Сам ляжет. Лишь бы ответила. Лишь бы пришла и разобралась с ненавистными огневиками.
Тахор заметил, как стоящий рядом жрец торопливо вытирает выступивший на бледном лбу пот. Скривился. Нет, он решительно не понимал, как можно бояться собственной богини! Ничего. Сейчас та разберется, кто здесь истинный слуга, а кто не достоин и рта открыть для ее восхваления.
Тахор откашлялся, повысил голос, личным примером показывая, как надо петь. А то на их испуганный писк она даже внимания не обратит.
Их богиня была женщиной, так что жрецы не скупились на похвалы. Какие только слова не использовали от «прекраснейшая» до «справедливейшая». Ну а какой еще может быть смерть⁈ Она дарит милость больному бедняге, забирает с собой дряхлого старика. А кто не видит ее милосердного нрава, тот не понимает величия ее силы. Ведь богиня может оборвать жизнь в один момент, а может и мимо пройти, даровав второй шанс.
Песнопения достигли нужного накала, и первым в круг шагнул совсем юный жрец. Мальчишка. Исихтор.
Это он потерял данную ему силу. Опозорил богиню проигрышем.
Тахор дал знак исполняющему, и тот одним отточенным движением перерезал мальчишке горло. На изумрудно-зеленый мох хлынула алая кровь. Тахор одобрительно кивнул. Молодец. Умер с улыбкой на губах, как и подобает истинному сыну богини.
Взмах руки — еще одно тело, содрогаясь, упало на землю. Пение, словно пересилив себя, окрепло. Понеслось к серому небу. Сразу бы так. А то испугались… затряслись за собственную жизнь, которая и так принадлежит владычице мертвых.
Сила потекла, насыщая воздух, делая его студено-прохладным, прогоняя удушающий жар, идущий от источника. И Тахор прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Жертвоприношения никогда ему не надоедали, хоть и совершал он их множество. Пусть во славу богини, получая по ее милости силу, но это чувство сопричастности могущества… Пьянило, позволяя ощущать себя выше и лучше остальных.
— Ваше смертейшество, чужаки замечены в сотне шагов, — еле слышный шепот за спиной. Тахор не позволил себе сбиться с пения. Ничего. У них пятая жертва. Успеют. Защиту он сам ставил. Их невозможно обнаружить с воздуха. Прервать же ритуал уже нельзя. Воздух тяжелел, наливаясь пронизывающим холодом. По ногам клубился серый туман. Серели и лица жрецов — мужчины ощущали приближение богини.
Щупальцы стужи обнимали за ноги, заставляя тело содрогаться, предчувствуя могильный холод. Стылый воздух обжигал легкие. Небо, казалось, опустилось на землю, покрыв все вокруг густым серым туманом. Тахор не видел, что творится вокруг сквозь колыхающуюся стену, но чувствовал, как дыхание смерти разливается вокруг. Сегодня будет много поцелованных. Возможно, каждый второй из братьев. Щедрая цена, которую они заплатят за помощь.
— Источник, — прохрипел Тахор, чувствуя, как голос вязнет в серости. — Он и те, кто рядом. Самые опасные.
Кожу защипало от впившихся в нее колючек холода. Мимо, потемневшим куском тумана, пронеслась тень богини, и Тахор смог вдохнуть. Жив. Остался. Зато огневикам не повезло. Что они смогут противопоставить самой смерти⁈