Стану смелой для тебя

Глава 34

Глава 34

Наверное, топтаться у подъезда Альбины Примеровой Санте было даже страшнее, чем когда-то ждать встречи с Данилой Черновым. Той первой, после которой всё закрутилось.

Но опыт подсказывал Санте, что страх чаще всего не оправдывается, а правильные шаги редко делать прямо-таки легко.

Только и в правильности своего «шага» Санта тоже сомневалась, но развернуться и уйти не смогла бы.

Чувствовала, что все ждут от неё именно этого. А ещё, что так поступить просто права не имеет…

Звонить в нужную квартиру – обрекать себя на брань и посыл нахер. Поэтому Санта ждала, когда кто-то из соседей подойдет к подъезду.

Сегодня – суббота. И был риск, что Примеровых нет дома. Но Санта хотела верить в свою удачливость.

Поднималась по лестнице, а не на лифте, не зная, какой ей нужен этаж, а ещё давая себе последние несколько минут, чтобы обдумать речь. Настроиться. Придать себе же уверенности.

Той самой смелости, которой боженька её немного обделил.

Она не говорила Даниле, что собирается сделать. Никому не говорила. Не делилась с мамой. Не думала о том, как забавно было бы подковырнуть Игната так же больно, как он поглумился над Еленой.

У неё была другая миссия. Цель другая.

Остановившись перед той самой дверью, Санта длинно выдохнула, закрыв глаза.

Ладони – мокрые. Внутри – легкая тряска. Адреналин бежит по крови не хуже, чем в то утро в квартире Данилы. Она сама застряла где-то между самоощущением отбитой дуры и супер-героини. И это даже смешит, неважно, что смех – истеричный.

Но тянуть бессмысленно, поэтому Санта буквально заставляет себя поднять руку к звонку, нажать…

На лестничной клетке совершенно тихо. Что происходит за дверью – непонятно. Всё пространство заполняет стук взбесившегося сердца…

Санта запоздало думает о том, что Альбина может элементарно её проигнорировать. Увидеть, кто за дверью. Решить, что Санта – плохой гость. Сделать вид, что дома её нет…

И дальше что?

Уходить, понурив голову? Набирать? Продолжать жать на звонок?

Каждая из альтернатив отдавала убогостью. Каждая преждевременно расстраивала…

И неожиданно для самой же Санты, услышав звуки открывающихся замков, она испытала… Облегчение.

Которое длилось долю секунды. А потом сердце защекотало гланды. Горло и тело сковало…

Альбина открыла дверь, поступив при этом так же, как сделал Данила. Одной рукой уперлась в косяк, другой – держала ручку.

Скользнула по Санте снисходительно-пренебрежительным… Мол, чё приперлась?

– Какие люди…

Протянула, давая понять яснее некуда: она настроена враждебно.

И в любой другой день Санта, вероятно, стушевалась бы. Пожалела. Разочаровалась бы в своей же идее. Развернулась и ушла.

Но сегодня…

Она прокашливается, расправляет плечи, смотрит на Примерову прямо. Открыто. Честно. На равных.

Переживает маленький триумф, отметив, что Альбина всё это замечает. И в её взгляде это отражается будто бы сомнением…

– Если ты пришла выдирать мне волосы за своего драгоценного Чернова – предлагаю сократить программу. Трахайтесь, сколько влезет. Вы мне не интересны…

Альбина сходу начинает вести разговор не туда. Не о том думает. Примеряет на себя. А Санте уже понятно: им с Данилой Аля не навредит. А вот себе…

– Я могу увидеться с Даниилом?

Игнорируя предложенную Альбиной тему, Санта задает вопрос, чувствуя, что сердце уже даже побаливает. Так недолго двинуть кони. Но это, пожалуй, самое сложное. Что бы ни случилось дальше – пути назад нет.

По Альбине видно: она огорошена. Глаза увеличиваются. Синтетически пухлые губы несколько раз расходятся, обнажая верхние зубы, и снова смыкаются. Дальше – она сжимает их…

– Зачем? – и задает вопрос после паузы, щурясь. Смотрит так, что Санту вот сейчас могла бы пробрать дрожь. Но поздно. Её пронзает боль. Потому что в этом вопросе – недоверие. Страх. Там ноль надежды на хорошее. Не от Щетинских.

– Я не дам впутывать своего сына в ваши грязные игры, ты меня поняла? – не дожидаясь ответа, Альбина продолжила, сильнее впиваясь в ручку, злее смотря. В ней снова проснулась львица, для которой не составит труда разорвать глупую лань к чертям.

И пусть как ответить, чтобы усугубить, Санта знает: ведь в свои игры Альбина ребенка очень даже впутывает. Но сегодня она пришла сюда не самоутверждаться. И не продолжать их бессмысленную войну. Не подставить щеку. И даже не подать руку.

Она пришла для себя. А ещё немного для мальчика, который даже снился…

– Он – Щетинский…

Санта начала, Альбина «убила» взглядом.

– Он не Щетинский, Санта. Он – Примеров. До свидания…

Произнесла зло, будто выплевывая, после чего потянула дверь на себя. Могла захлопнуть, Санта знала, но когда сама сделала шаг, придерживая за ту же ручку, в которую Альбина натурально впилась, поняла, что Примерова тормозит…

Смотрит на Санту – зло и недоверчиво. На кончике языка копится новая порция яда. А в Санте – внезапное ощущение небывалой важности.

– Он – внук моего отца, Альбин… – она говорит тихо, по-человечески. Видит, что лицо Альбины чуть перекашивает. Но это определенно не гнев. Это боль…

Она закрывает глаза, делает несколько вдохов, когда открывает – они как стеклянные.

– Санта, – новое обращение – спокойное, но дающее понять: ничего не будет. Лучше смириться. – Это мой ребенок. Это не кролик подопытный. Я не позволю…

– Я хочу с ним познакомиться. Я не сделаю ему зла. Мне просто кажется… Мне просто кажется, ему тоже нужно… Папа хотел бы его знать. И я хочу. Я же ему… Тетя, получается…

В ее словах можно было бы найти эгоизм. Ведь какое Альбине к черту дело, что хотел бы её папа? Уж тем более, чего хочет она.

Но сначала Альбина колеблется. Потом её рука соскальзывает с ручки…

Примерова смотрит на Санту, явно прокручивая в голове варианты обидных отказов, но вместо них мотает головой, делает шаг назад.

Санта не сдерживается – выдыхает облегченно…

– Проходи, Санта Петровна…

И пусть звучит привычно снисходительно, Санта не чувствует протеста. Оказавшись в квартире, ждет пока Альбина закроет дверь, до конца не веря. Снимает обувь. Идет следом до одной из комнат, не озираясь, не обращая внимания ни на что…

Останавливается за спиной у хозяйки дома. Вскидывает новый взгляд – когда они стоят ближе, чем раньше.

Смотрят одна на другую. И они впервые не враги. В то же время – впервые настолько друг перед другом ранимы.

– Он не знает, кто его отец, Санта. И про деда ничего не знает. Осторожно. Поняла меня?

Альбина ставит ультиматум, Санта кивает.

У нее не стоит цель открыть маленькому глаза на правду. Она просто хочет на него посмотреть. Поговорить с ним. Прикоснуться.

Она не понимает, как можно отказаться от своего ребенка.

Но сама закрыть глаза на его существование не может.

– Я тебя поняла.

Реагируя на заверение Санты, Альбина усмехается криво, шепчет: «конечно, ты же умница», а потом открывает дверь в детскую.

Даниил сидит на полу. Он увлечен.

В руках – самолет. Перед ним – целый город из конструктора. Санта непроизвольно вспоминает слова Данилы о том, что Аля – хорошая мать. И это правда.

Мальчик поднимает взгляд далеко не сразу. Только реагируя на мамино: «молодой человек, на минутку можно?».

Дает понять – можно. А потом застывает взглядом на Санте. Она – на нём. И её снова бьет тем же током. Потому что даже поверить сложно, насколько он «свой». Это видно. Это чувствуется.

К нему тянутся руки. И сердце тоже тянется.

Если у Игната не так – его у брата попросту нет…

– Ой, кукла дядь Дани…

Малыш комментирует, а Санта улыбается, чувствуя, что её первые реакции без изменений: снова плакать хочется. За него снова чертовски обидно. И почти так же – за Альбину. Которая успела обозвать её куклой. Но это всё – от боли и бессилия. Она – тот ещё слон в посудной лавке. Она в отчаянии, наверное.

У неё ничего не получается.

Только сын – хороший…

– Я – Санта. Помнишь же?

Санта задает вопрос, Альбина фыркает, но им с Даней нет дела до реакций мамы. Они смотрят друг на друга. Они оба что-то чувствуют, Санта готова в этом поклясться.

Она заходит в комнату, приседает перед городом, протягивает руку…

Когда мальчик вкладывает в её ладонь свои пальцы, улыбка растягивает губы сама собой…

– Только без глупостей…

Альбина произносит как-то глухо. Это заставляет Санту обернуться, но разобрать причину изменений в голосе у неё нет шансов.

Предупредив напоследок, Примерова развернулась, быстро шагая куда-то по коридору.

Куда – можно выяснить. Но зачем?

Санта снова смотрит на мальчика, у которого глаза самого любимого в мире мужчины. Глаза человека, которого она больше в жизни не увидит, но который будто повторился…

– Самолеты любишь, да?

Вместо ответа на свой вопрос, Санта получила неопределенное движение головой. Потом – хитрый взгляд…

– Поезда больше…

Поняла, что мальчик будто берет на слабо, а сама она непроизвольно шире улыбается. Если придет ещё раз… Если её ещё раз пустят… Она принесет самый большой из возможных поезд…

– Можно с тобой поиграть?

Реагируя на вопрос еле знакомой «куклы», Даниил пожимает плечами. Возвращается к игре, «летит» куда-то…

Потом чуть двигается…

Это такое приглашение. Она им пользуется.

Садится рядом, смотрит с интересом…

– Мама в ванной закрылась… – Слышит замечание, задерживается на личике… – Зачем?

Чуть цепенеет на вопросе. Слишком взрослом…

Слишком наблюдательном.

Но это их семейная черта – внимание к мелочам.

– Выйдет скоро, не переживай…

И пусть чувство, что при львице львенка руками лучше не трогать, продолжает присутствовать, Санта не в силах сдержаться.

Ее рука ложится на темную макушку, скользит вниз…

– Машинками едь. А я лечу…

Даниил уворачивается – он слишком «мужчина» для нежностей. А ещё большой начальник, которого Санта не посмела бы ослушаться…

Девичьи пальцы тянутся к машинке. Они больше не дрожат.

Альбина Примерова не строила из себя радушную хозяйку. Санта этого и не ждала. Да и не нуждалась.

Между ними – не любовь. Не дружба. Даже не приятельство.

Она пришла к Даниилу. Она с ним познакомилась. Она им налюбовалась. Узнала немного.

По прошествии сорока проведенных вместе минут Санта чувствовала себя одновременно полной сил и разбитой. Перегибать не стала бы.

Когда в дверном проеме снова показалась Альбина, сообщая сыну, что по расписанию у них обед, помогла собрать игрушки, снова напоследок проехалась по волосам.

Напрашиваться за стол даже не думала. Сама пошла в сторону входной двери…

Обувалась, чувствуя на себе взгляд женщины, которую в жизни не представила бы такой, какой она была сейчас.

Ей броня походила на яичную скорлупу. Стукнешь разок – рассыплется. Она ещё пытается делать вид холодного человека. Но у неё глаза красные. Она там плакала.

И за это не хочется стыдить. Над этим не хочется глумиться.

Обувшись, Санта выпрямляется, смотрит максимально сухо и по-деловому.

Говорит:

– Спасибо, что пустила. Я могу когда-то ещё прийти или сходить с ним погулять? Если тебе действительно нужно на собеседования, я могу брать Даниила на пару часов к себе. У меня нет опыта, но я обещаю, что буду очень аккуратна.

Санта готовит себя к отказу. Получает же…

Прерывистый вздох. Судорожный кивок. Долгий взгляд суки-Альбины в сторону. После чего – в глаза.

– Я хочу извиниться.

Её голос снова не такой, как всегда. Санте кажется, что с Примеровой сейчас происходит то же самое, что с ней. Только язык у Али отнимает не нехватка смелости, а непобедимая горделивость. А может невозможно задетое самолюбие. Но она – тоже человек. И она умеет даже извиняться…

– Это не обязательно…

Только Санте извинения не нужны. Она пытается отмахнуться, но её руку ловит налету женская. Им обоим странно друг друга касаться.

Обе будто не до конца верят, молча глядя на то, как пальцы Али сжимают кисть Санты.

Обе тут же рвут контакт, а потом чувствуют жжение там, где их кожи соприкоснулись.

На кухне включается телевизор – это Даня. Это мультики.

– Извини меня, Санта…

Альбина повторяет, смотря чуть иначе – неожиданно мягче. Неожиданно, будто правда сожалеет. И от такого извинения отмахнуться совесть не позволит. Поэтому Санта кивает.

– И ты меня…

И просит в ответ.

– Я не знала тогда…

Санта имеет в виду, конечно же, свое «не достойна», но тут отмахивается уже Аля.

– Я сама виновата. И я не против, чтобы ты… Вы…

Не договорив, Альбина кивнула куда-то за спину. Что имеет в виду – Санта поняла.

Между ними снова повисло неловкое молчание. Потому что друг к другу, кажется, они в жизни не проникнутся. Но им обеим есть, за что друг друга держаться…

– Я тогда постараюсь заранее… Напишу…

Санта предложила, Альбина пожала плечами. Мол, без разницы…

Она из последних сих продолжала прятаться за напускным равнодушием. А Санте и не нужна её участливость. Она мнется ещё пару секунд, потом разворачивается. Обсуждать больше нечего. Самой хочется переварить. Альбине, наверное, тоже…

Оклик: «Сант» заставляет обернуться уже после того, как девушка переступила порог.

– Скажи мне честно, ты Данилу любишь или пользуешь просто?

Вопрос звучит серьезно. Во взгляде – настоящее волнение. И сам Данила сейчас ответил бы: «не твое дело, Аль…».

Но Санта – чуть другая. Альбина пошла навстречу ей. Ей не сложно ответить тем же.

– С детства люблю…

Признаваться в таком постороннему человеку – непросто. Тем более такому, как Аля. Она ведь может преобразить правду, сделав ножом, и ударив прямо в сердце. Но сейчас, кажется, не собирается делать этого.

Не усмехается иронично, по взгляду видно – не прокручивает в голове шуточки, которые из этого можно выжать.

Сначала по глазам проверяет, потом кивает…

– Ты его береги, он заслуживает лучшего. Не предай только, он же ради тебя многим рискует сейчас…

Санта и сама это знает. Пообещать ещё и Альбине – не проблема.

Но ответить нечего. Поэтому она направляется к лифту, на сей раз жмет кнопку, хотя вниз спускаться вроде как проще…

Смотрит на закрытые створки, краем глаза отмечает, что Альбина не двигается. Не отступает. Не закрывается…

Может, хочет убедиться, что гостья уехала. А может…

– Сант… – Снова окликает. Дожидается, когда Щетинская повернет голову и посмотрит вопросительно. – Ты правда умница. Я была неправа. Прости меня. И спасибо тебе.

Говорит быстрее, чем её обычный темп речи. Ответа не ждет. Улиткой заныривает в свою же квартиру. Хлопает дверью и щелкает замками.

Да и Санта не ответила бы.

Ступая в лифт – всхлипнула, глядя под ноги расфокусировано из-за новых внезапных «безразличных» слез.

Поднимаясь вечером в субботу в лифте на свой этаж, Данила ожидал всякого. А встретила его cидевшая на подоконнике у окна Санта. Не предупредившая, что собирается в гости. Сделавшая… Вроде как сюрприз?

Только какой-то грустный. Потому что сама – грустная.

Прошлым вечером, когда Данила сказал, что в субботу допоздна занят, особого расстройства умница не выразила. Отмахнулась. Мол, это даже хорошо. Потому что кое-какие планы есть у самой. Какие – он не уточнял. Себя держать нужно в руках. Но даже не предполагал, что «планы» заведут её сюда…

– Привет.

Поздоровавшись, Данила медленно направился к ней, Санта ответила на приветствие легким кивком и вяленькой улыбкой.

Подставила для поцелуя губы. Устроила будто тяжелые руки у него на плечах, разрешила за талию себя придержать и вклиниться между коленок.

– Ты по пожарке что ли?

Реагируя на вопрос, пожала плечами, смотря чуть в сторону и вниз. Понятно: в глаза не очень хочет. С глазами тоска-печаль…

– Сказала номер квартиры, фамилию твою. Меня пустили… Смотрели с интересом, но подняться дали…

Санта поделилась своим смелым приключением преодоления охраны дома, Данила же усмехнулся только. На него ведь внизу тоже смотрели «с интересом», теперь хоть понятно, почему…

– Я кекс лимонный привезла. Будешь?

Санта кивнула на картонную коробку рядом с собой, потом наконец-то посмотрела в лицо мужчины. С такой надеждой, что даже если бы Данила съел на ужин поросенка, от её кекса не отказался бы.

– Почему не предупредила? Я бы раньше приехал…

Данила потянулся к лицу Санты. Проехался носом по щеке, втягивая воздух. С закрытыми глазами делать это было особенно приятно. Ярче запах. Не мешает свет и декорации.

Он вроде как пожурил, хотя на самом деле, был рад. Ему приятно, что она вот так – сама…

– Не хотела торопить. Мне не сложно было подождать. У вас тут… Уютно…

Санта подобрала слово, заставившее Данилу криво усмехнуться.

Вздохнуть, оторваться от кожи, взять в руки коробку, второй потянуть на себя умницу.

Которой нет смысла продолжать сидеть на общественном подоконнике.

В его квартире полно не менее удобных горизонтальных поверхностей.

– Случилось что-то?

Санта шла за Данилой, он спросил, обернувшись, уже у квартиры.

Не то, чтобы особо ждал длинного рассказа. Открывал замки, слушая тишину и чувствуя, как Санта мнется…

– Я к Але ходила…

Потом же выпаливает и застывает.

Он тоже. С ключом в руках.

Поднимает взгляд на неё. Не злится, но сильно удивлен. А по тому, как смотрит она, ясно: Санта ждет чего-то похожего на «ну я же просил!». Которого не будет.

Только тяжелый вздох…

– Поругались опять?

И вопрос, в ответе на который Данила не сомневается.

Очень зря. Потому что на сей раз вздыхает Санта. А потом перевод голову из стороны в сторону…

– Она разрешила мне видеться с Даниилом.

Услышав слова, мужчина даже не сразу поверил ушам.

Открыл квартиру, хмурясь, впустил Санту.

Сам зашел следом, проговаривая про себя.

Зажег свет…

– Ты хочешь с ним видеться?

Переспросил, будто не веря, получил в ответ осторожный, грустный, взгляд через плечо.

Такой, что словами можно уже не отвечать.

Хочет, конечно.

Очень хочет.

Её душу рвет на клочья не только несправедливость, которая коснулась лично их с Леной. Любая рвет. Просто эта – ближе некуда. А она не умеет оставаться в стороне…

Опустив гостинец на полку, Данила потянул Санту на себя.

Обнял, почувствовал, что подрагивает.

Уткнулся в волосы, поцеловал.

– Это твое дело, Санта. Я не вмешиваюсь. Делай, как считаешь нужным.

Вероятно, его одобрение – это именно то, в чём нуждалась Санта. Получив его – наконец-то начала расслабляться. Стала чуть мягче. Вжалась сильнее. Тоже обняла…

– Одного понять не могу…

Снова напряглась, услышав незаконченную фразу Данилы. Даже дыхание задержала, кажется. Он же – улыбнулся.

– Трусиха где? Верните мне… За неё я так не волновался…

Спросил, не зная толком, чего стоит ждать. Санта же долго молчала. В какой-то момент обняла сильнее, голову запрокинула…

– Плакать хочется…

Призналась, улыбнувшись. Хотя снова можно без слов – глаза-то уже мокрые.

Но это не пугает. Это даже приятно. Ей хочется плакать – она идет к нему. Смелая трусиха. Всё на месте.

Данила улыбнулся в ответ, провел по щеке…

– Я бы сначала поел, если ты не против…

Предложил, вызывая уже другую улыбку – куда более живую.

Следил, как Санта пытается проморгаться, глядя вверх. Потом на него – спокойно. Тянется к губам… Приоткрывает свои…

Он, конечно же, принимает приглашение. Они целуются в его коридоре. Не спешат, но распаляются. И чем закончится – очевидно. Для обоих желанно. Но её бы правда для начала накормить. Влить немного вина. Разговорить там… В себе же копит. Ни с кем не делится. К нему несет.

– Я понял…

Когда Данила оторвался, Санта потянулась за его губами. Вызвала новую улыбку. Посмотрела в ответ с укором…

Как бы говоря: мне не особо-то сейчас важно, что ты понял. Целуй лучше. Но он вроде как старше. Ему вроде как видней…

– Едим. Занимаемся сексом. Плачем.

Каждую из «позиций» их будущего «меню» Данила произнес через паузу, которую заполнил поцелуем в кончик носа, подбородок, губы.

Санта снова улыбнулась. Ему снова стало приятно.

Его свет умеет греть по-разному. Сейчас – от него немного тускло, но всё равно тепло. Чтобы чувствовать – нужно прижиматься. Но нет сомнений, что так – только ему.

– Может даже плакать не придется…

Её замечание вызвало улыбку у обоих. Она снова потянулась, ясно давая понять: не против чуть сменить очередность.

– Было бы прекрасно…

И каким бы мудрым ни был Данила, аргументы противоположной стороны его устраивают. Он подталкивает Санту вглубь квартиры.

Поужинают в спальне. Не проблема.