Суженая мага огня

60 Развод

Голова шла кругом от усталости.

— О каком расторжении брака, ты говоришь, пап?

— Вы решили разойтись с Даренфорсом перед самой твоей гибелью… из-за того, что не могли иметь детей, — вздохнул отец. — И ты стала монахиней.

Разошлись?!.. Монахиней?!..

Я начала вспоминать…

— Генри, — произнесла я, войдя к нему в спальню в ту роковую ночь.

За окном бушевал ветер и мела метель. Снежные карнизы нарастали и час от часа обрушивались с крыши замка с глухим рёвом.

Паладин отложил трубку и повернулся. Он сидел на кресле в выпущенной из штанов сорочке — совершенно по-домашнему. Лицо его освещали всполохи камина. В глубоко расстёгнутом вороте густились завитки тёмных волос на круглых крепких мускулах. Хотела прикоснуться, ощутить твёрдость и одновременную мягкость его груди, как прежде, но запретила себе глядеть и отвернулась к окну.

— Невозможно больше тянуть… — вздохнула я, подбирая слова.

Тревожно закусила нижнюю губу.

— Согласен. Иди сюда, — Генри похлопал по бедру, приглашая сесть, и поглядел на меня потемневшим взором.

Слишком тёплый и уютный. И я бы снова поддалась, если бы не принятое решение.

— Нет, — проглатывая ком в горле, произнесла я.

Генри нахмурился, почувствовав всю серьёзность грядущего разговора.

— Что случилось, Трис?

— Я хочу расторгнуть брак.

— Как это?

— Ты жаждешь детей, а я не могу их дать. Ты ждёшь невозможно. Этого никогда не случится. Я выбрала магию. Подожди-подожди! — прервала его попытку заговорить. — Я рассказала магистру Ристусу о том, что во мне пробудился дар огня…

— Что?! — разразился громом паладин и рывком поднялся с кресла, оказавшись напротив меня. — Не стоило говорить!

— Ты отказался учить меня! Что ещё оставалось?!

— Зачем мне было учить тебя, если ты должна была стать матерью и расстаться с магией?!

— Я решила не расставаться с магией! — выкрикнула в лицо Генриху, и гневный воздух моих лёгких растрепал волосы на его лбу.

— Ристус — Первый магистр! Он отправит тебя на суд! А ты не умеешь ничего! Не сможешь поднять щит и защитить себя! Ты вынесла себе приговор, Трис!

Под звук его грохочущего голоса с крыши сорвалась очередная снежная лавина. Я вздрогнула, но тут же собралась.

— Ристус обещал хранить магию в тайне, пока я не буду готова! Я отбуду на остров Лисмор, где меня будут ждать в тихом священном месте, я буду обучаться. Нет, помолчи и убери руки! Ристус сказал, что ты никогда не позволишь мне стать магистром. Ты не веришь, завидуешь, хочешь подавить меня! А я стану магистром, вот увидишь! Но мне придётся расстаться с тобой и принять монашество.

Генри стиснул челюсти, я услышала как заскрежетали зубы. Паладин впервые проиграл битву, и не где-то на полях сражений, а у себя дома, в собственной спальне.

Генри сделал тяжёлый успокоительный вдох и не глядя на меня больше, прошагал к столу и опрокинул бокал вина в глотку.

— Ты хочешь, чтобы я расторг брак?

— Женщина не имеет права подать прошение первой… — ответила я.

— Хорошо, Беатрис, — паладин поглядел через плечо и наполнил новый бокал. — Я подам прошение.

— Спасибо, Генри… — едва сдерживая слёзы, произнесла я. — Я напишу отцу, что не возражаю, и что мы договорились мирно.

Я развернулась и зашагала прочь из его спальни. Грудь стискивало. Я задыхалась, слёзы струями бежали по щекам.

Но разве я могла поступить иначе? Разве могла удерживать его рядом с собой, ведь не могла дать ему ребёнка!

Так будет правильно и честно. Он женится на другой девушке и уже через год будет нянчить малыша, а меня забудет…

А я… Я никогда не забуду его.

Я закрыла дверь в свои покои. Аромат вербены бесследно растаял, и в воздухе повеяло горьким запахом свежих чернил. Вычерченные моей собственной рукой знаки подсыхали на желтоватом пергаменте.

“Приветствую тебя, мой дорогой отец, светлый наш король Орвин! Мы с герцогом Даренфорсом приняли решение расторгнуть брак по обоюдному согласию. Причина в том, что я не способна родить детей. Я не противлюсь этому решению и отправляюсь в святилище на Лисмор, чтобы стать монахиней и служить Свету. Твоя дочь, Беатрис”.

Я встряхнула головой, отгоняя воспоминание.

Генри замер в шаге от меня. Я уставилась на его сапоги, страшась поднять взгляд. Меня разрывали страшные чувства. И глубочайшей любви, вины и обиды!

— Трис… — хриплым голосом произнёс он. — Это ты? Ты вернула лицо?

Поборов нерешительность, я подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Я, Генри… Я… Только не говори, что не узнал меня раньше!

— Трис… — Лицо паладина выражало волнение, не меньшее, чем то, что горело у меня в груди.

Я поднялась на ноги, по-прежнему выдерживая шаг, разделяющий нас.

— Скажи мне только одно, Генри, — оборвала его. — Ты ведь знал с самого начала, кто я. Почему не сказал?

Глаза паладина засеребрились искрами. Он неуверенно взмахнул руками.

— Да, я сразу узнал. Не мог не узнать. Но ты приняла монашество, — глухо произнёс он. — Я не хотел тебя отпускать, не в этот раз! Я не имел на тебя права, но решил: так будет лучше для нас, если я удержу тебя. Я не хотел причинить тебе боль. Веришь мне?

Генри протянул руки, но я оттолкнула его, увернулась от прикосновений.

— Не прикасайся! Не имеешь права!

— Трис! Я молчал, потому что хотел защитить тебя от Тёмного! — стиснул зубы Генри. — Я уверен, кто-то из близких предал тебя и передал ему!

— Да, твой дядя! — выпалила я.

— Нет, его лишь использовали, — прошипел паладин. — Тут замешан кто-то, кто знал про твой огонь! Про твою магию!

Самуэль и отец с нарастающим напряжением глядели на нас, переводя взгляд то на меня, то на паладина.

— О чём вы говорите, Генрих?! — строго спросил король.

Пока Генри подбирал слова, я опередила:

— Он воспользовался тем, что я потеряла память и бессовестно трахал меня! Держал у себя дома в Вейгарде в полном неведении, кто я!

— Генрих, как ты мог?! — рявкнул король. — Она же монахиня!

Генри беззвучно выругался и опустил голову. Разъярённый вид отца меня не на шутку испугал, и возникло желание заступиться за паладина. Всё же, я участвовала в этом добровольно.

С желанием.

И с удовольствием.

— Папа, не надо. Он бы погиб, если бы не сделал этого!

— Он ведь носил траур! Проклятье Салаира, Генрих!

— Но я ведь не была мертва…

— Только это и может служить оправданием тебе, Генри, — отец повернулся к паладину, но тот всё ещё не поднимал смиренно опущенной головы перед королём.

— Наставник! — выкрикнул Самуэль. — За оскорблённую честь сестры-монахини я вызываю тебя на дуэль!

— Не надо, Сэм, — фыркнула я. — Я прощу ему обман. Но пусть уходит. Уходи, Генри, слышишь!

— Трис, — Генрих поднял голову, шагнул ближе и вновь потянул ко мне руки, предлагая примириться.

Я отпрыгнула. Избавить его от обвинений в посягательстве на мою честь — это одно, а совсем-совсем простить — совсем другое! Мне было больно! Слишком больно оттого, что любимый мужчина обманул меня! Позволил мне обманываться!

Король подал знак паладину уйти. Генри заискрил глазами, сильнее сжимая челюсти от негодования. Казалось, воздух от напряжения сейчас закипит. Но противиться приказу короля паладин не посмел.

— Да, мой Лорд, — наконец горячо выдохнул он, развернулся и зашагал к рыцарям, которые приветствовали его торжественными криками.

— Значит, ты — огненный маг, Беатрис?! — прищурился отец.

— Да! — гордо вскинула подбородок я. — И ещё целитель!

— Я верю, что твоя сила первородна, но после того, как ты побывала в руках Тёмного, необходим суд…

— Я согласна на суд! Поедем домой, отец.