Сверхмиазмы

19. Мерзость, что копошится за стеной

Черви.

Извивающиеся тела принялись поливать нас сверху сгустками алой слизи.

Рейн провёл щитом между нами и ними, перекрывая проход. Сгустки красноты стекли по барьеру на пол, а затем попытались самостоятельно пробраться за защиту, обползая щит.

Мерлин разрешений на сей раз не стал даже спрашивать — глаза полыхнули аспидной синевой, охватывая сразу несколько летучих чудовищ.

Пользуясь случаем, я разглядел врага, и логово за ним.

Новый вид червей разительно отличался от встреченных наверху. Эти больше напоминали муталисков. Вот те действительно очень любили превращать свои владения в живую комнату.

Летучие особи тоже выглядели иначе. Крыльев у них не было — скорее весь ланцет был сплюснутым червём, с тонким, но широким телом. Червь непрерывно змеился, чтобы зависать в воздухе, будто рыба в воде.

Маневренность у них была тоже не в пример лучше, так что из последовавших вслед за этим выстрелами магии и оружия, попала в цель только «рельса» Кота.

Черви мигом разлетелись, а затем вдруг ринулись на нас из пролома. Будто орда тараканов, они пролетели в разные стороны, обходя щит Рейна.

Затем сверху, непонятно откуда, обрушились странные пятиугольники плоти с круглой пастью по центру. Существа в падении раздувались и были вполне способны оттяпать голову.

— Бейте в логово! По площади! — крикнул я сквозь шум боя.

Этот вид червей оказался ещё и на редкость шумным.

Твари издавали какие-то совершенно невозможные звуки, от которых болела голова.

Не пожалев маны, я создал на входе мощную стену с прочностью листьев церу. На удивление, это помогло куда больше, чем я думал — ломиться к нам через неё ланцеты не стали.

Тех, кто успел проникнуть к нам, ловили и пытались прикончить ещё с минуту. Быстрые юркие твари всё равно умудрились как-то ранить Сайну и снести голову Рейну. К счастью, стихийному рыцарю было плевать — он просто перешёл в форму слайма.

Затем одну из жизней потеряла Белая — пятиконечная звезда всё же как-то умудрилась оттяпать ей голову.

Живучие и смертельно опасные твари. Другие бы здесь и не выжили. Хотя я всё равно не понимаю, как. Температурный миазм, который плавит металл, или всемогущая мёртвая магия против которой почти ничего не работает, или та же радиация, как мне казалось, должны были уничтожить любую жизнь.

Когда охота закончилась, я смог поближе рассмотреть напавшее на нас существо.

Летучий ланцет напоминал расплющенную коричневую печень. Глаз и других органов не наблюдалось. Как оно ориентировалось в пространстве — загадка природы. Зато пятиконечная пасть, напоминающая цветок, в последний момент открывалась.

Тварь видоизменялась перед атакой и становилась тем самым пятиконечником, переходящим в круглую глотку червя.

— Первый раз вижу таких, — признал я.

— Это неизвестный ранее вид ланцетов, — ответила Белая. — Мизостомиды.

— А наверху тогда были какие?

— Многощетинковые. Помнишь, сколько тогда было щупалец? — пояснила Белая. — А этих навык хантрея помог распознать.

Девушка подошла к одному из тел, сняла с пояса нож и перевернула одну из тварей на спину.

— Технически они ланцеты, — сказала она, — но набор иммунитетов и уязвимостей немного другой. Ох… ну и структура.

Нож у Белой был необычным, прежде я его не видел, но раньше она на моих глазах и разделкой не занималась. Пятнистое лезвие прорезало тело дохлого червя.

— Уязвимостей нет. Органы дублируются пять раз. Как и другие ланцеты, не выносят электричества. Но, в отличии от известных, химии не боятся. А ещё света, изнанки, астрала, эфира, если он не часть молнии. Души у существа нет. От физического урона защищены бешеной регенерацией. Они как твои растения, могут делиться из дохлой особи, так что лучше их чем-то сжигать…

Хантрей призвала ледяной шип и обрушила на вскрытого ланцета, пригвоздив к полу. Затем от шипа по всему телу пятиугольного червя пошла корочка заморозки.

— К энергии бездны не восприимчив вообще. У него нет желаний. К мёртвой магии, как ни странно, тоже. Хотя… у этого существа вообще нет мозга или эмоций. И похоже, у него есть иммунитет к пустоте.

Последнее вызвало особенный интерес: до этого времени полная невосприимчивость к мёртвой магии была лишь у бездушной низшей нежити, которая не способна испытывать ментальные проблемы.

— Ещё, в отличии от много и малощетинковых червей, невосприимчив к магии — он её жрёт, как этинии. Плевать хотел на тьму без физического проявления, то есть на любую кроме хищной. Боится, помимо молний, некротеческой энергии, переохлаждения и вампиризма.

— Вампиризма, говоришь… — задумался я. — Кстати, тебе это всё рассказала способность?

— Да, — ответила Белая. — У них очень низкий интеллект, так что навык срабатывает идеально.

— Получается, у них набор сопротивлений почти как у техноцита. Куча плюсов и почти нет минусов, — задумалась Сайна.

— Так мы к сороковому этажу начнём встречать неуязвимых тварей, — заметил Рейн.

— По логике даже раньше. Сколько в ланцетах цепей?

— Тройная био, — ответила Белая.

— Тройная?

— Да. Предположительно, процесс самоассимиляции в экстремальных условиях или как-то так. Это уже теории Змея.

— Погоди, я дошёл до двадцать седьмого и впервые слышу об этом.

— Удвоение цепи? — Сросила Сайна. — Я бы тоже послушала. О термине знаю, но без подробностей.

— Ребят, вы бы об этом наверху спорили. Там какая-то херь уже лезет, — послышался голос Мерлина.

С указанного направления медленно полз стелящийся у пола миазм странного вида, будто постоянно менявший цвет из серого в жёлтый.

— Сейчас, аппаратура его не регистрирует, — спохватилась механистка.

— Да пофиг! — бросил я. — Нужно чистить червей за дверью и валить наверх

Через связь с растениями, положив руку на искусственную стену, я заглянул в мир ланцетов.

За короткое время они уже успели облепить стену плотью. Но я не стесняясь отправил из стены тонкие ростки, которые вонзились в тела червей и принялись за попытку ассимиляции.

Растения пытались укорениться внутри тел и начать использовать их тела как источник полезных веществ. Но получалось это с трудом.

Агрессивная среда внутри организма червя была совсем не такой, как у прежних встреченных мне биологических существ. Здесь каждая часть тела ланцета была предназначена для боя. Тварь очень быстро мутировала и рты или едкие вещества появлялись прямо внутри тел.

На попытку забраться в их тела черви отреагировали очень агрессивно. Несмотря на все усиления и поддержку магией, все попытки пресекались.

Схитрить не получится. Только бой.

Но такой бой будет тяжёлым. И что ещё важнее — долгим. Придётся выложиться на полную, превозмогать и на последних морально-волевых ползти к терминалу в убежище.

Нет. Не подходит такой вариант. Даже если исключить нежелание ввязываться в такой бой, неведомый миазм подступал, а эдельвейс Сайны окрасился чёрным. Это означало или какие-то смертельные проклятия, или зараза, или хищная тьма.

Побеждать нужно быстро и с гарантией.

— Альма, сможешь воскресить эту дрянь? — я пнул тушу ещё одного червя и тут же пожалел об этом — на сапоге остался мерзкий бурый след слизи.

— Слишком много времени прошло, — покачала головой аалорн.

— Тогда сейчас. Нэсса, готовься.

Снова обратился к растительной стене. Древесным скульптором с добавлением маны резко изменил часть конструкции, и вырвал одно из прилипших тел червей на нашу сторону.

Девушка не подвела — копьё вошло в не успевшего что-то понять монстра.

Затем она применила атакующий навык и попробовала ударить своей аномальной стихией анти-пустоты.

Это было плохое решение, но полезное в целях понимания механики. Энергия созидания прошлась по раненому червю, залечивая ему раны.

Но воспользоваться этим подарком враг не успел — девушка уже вонзила копьё Летаргии второй раз и сработал эффект.

Существо болезненно сжалось, сморщилось и издохло.

— Ну, у кого есть идеи, чем его?

Мерлин подошёл к копью и попытался учуять состав.

Сайна была чуть быстрее — копьё выхватила Вереск и бросила ей. Та остановила его магнетизмом и не беря в руки сунула наконечник в неизвестное устройство.

Миазм подбирался всё ближе, а вдалеке появился ещё один — по виду таки хищная тьма, но будто не такая, как обычно.

Ещё одна аномалия…

Знакомиться со странным явлением решительно не хотелось.

— Я не могу определить точную структуру, — разочаровала девушка. — Но понимаю направление действия. Копьё смазано очень сильным антибиотиком. Хотя, обычный человек бы его пережил, в отличии от ланцета.

— Этот вид уже не первый раз демонстрирует слабости их внутренней среды, — сказал я.

— Описание изменилось, — сообщила Белая. — Должны работать все сильные антибиотики. Но учтите что они почти сразу адаптируются, потому бить нужно наверняка.

— Это всё тоже говорит навык?

Девушка кивнула.

У природы были свои, природные антибиотики. Это не было особой редкостью ни в одном миров, так что выбор генетики был обширным. Начиная от обычного чеснока и коры муравьиного дерева, заканчивая экзотикой из иных миров.

В эту сторону я пока не копал, не было нужды, но состряпать гибридный антибиотик посильнее мог.

Времени было совсем мало. Как и маны — изменения были слишком глобальными, чтобы стоить дёшево. Но мне удалось прорасти по всему логову ланцетов. Существа действительно были очень тупыми — их нисколько не смутило то, что растения отвоёвывают себе пространство.

Не нападают? Нельзя сожрать? Значит, не интересно.

Так я прямо у них под носом провёл несколько гибридизаций, наладил симбиоз растений, и сразу же, как только это стало доступно — отдал приказ расстрелять усиленными шипами с антибиотиком. Пришлось постараться и дать растениям в последний момент самую каплю магии крови — чтобы выдавить на поверхности шипов руны.

Это мгновенно переполошило чудовищ — кровь, даже верданта, они почуяли сразу. Но было уже поздно.

По ту сторону стены я активировал древесного скульптора и перегородка между локациями снова стала аркой.

Помещение утопало в кромешном алом тумане.

— Это тот миазм, который превращает всю биологию в паштет, — предупредила Сайна. — Только здесь концентрат.

Я вырастил длинный шест и сунул внутрь локации в алый туман. Обратно доставал уже налипшую розовато-алую массу из крошечных пятиугольных червей. Они быстро мутировали и срастались прямо на моих глазах в единую биомассу, которая начала грызть дерево.

Очень плохой знак. Они почти мгновенно адаптируются! Не удивительно, что там столько защит и иммунитетов!

В ответ я модифицировал растения и начал распылять антибиотик в виде пыльцы по всей локации. И это сработало — черви гибли, а пространство вокруг зелени начало освобождаться от красноты.

Первой вошла Альма с аурой.

Рядом был Рейн и Белая на случай неприятностей, но их почти не было.

Была слабая попытка ланцетов броситься на них остатками сил, но враг был так ослаблен действием антибиотика внутри и вокруг, что опасности уже не представлял для Альмы даже без прикрытия. Плюс ещё и аура.

— Сайна, смотри миазмы, — начал отдавать приказы я. — Рейн — тащи Эстель. Сильван говорит, что она уже в порядке. Сейчас открою убежище. Остальным…

Я хотел было приказать обследовать локацию, но понял, что это совершенно бессмысленно. Ланцеты, миазмы и прочее не оставили от локации ничего. кроме стен.

— Остальным ничего, — повторил я. — Я ищу выход, потом будем обследовать или делать новый. Сейчас даже культуру не определить…

— Стена защищает локацию от миазмов только когда в ней нет проходчиков, — сказала Белая. — А на живых существ её защита не распространяется вообще.

— Поэтому здесь нет трупов… — задумался я.

— Там есть запрет на пересбор вместе с мгновенной смертью пересобираемого. Трата ресурсов впустую.

— А как же склейки на двадцать пятом?

— Скорее всего пересбор происходит одновременно дважды. Когда конфликт ещё не успел произойти.

— А почему только там? — спросил я.

— Баги, — пожала плечами Белая. — Откуда берутся они, это уже ты обещал узнать.

Тем временем, Эстель отыскала вход и пометила бирюзовой подсветкой. Посланные туда растения быстро раскопали из-под останков дохлых ланцетов проём арки и стальную дверь.

— Я же говорила, что она есть! — обрадовалась Сайна.

— Что по миазмам? — повторил я.

— Прости я… пока не нашла ни одного кроме красного.

Дверь проржавела из-за слизи, выделяемой червями. Сейчас она была намертво склеена, как монолитная стена. Впрочем, средство для неё было известно.

Вспышка импульсара, и дверь была уже открыта. А с той стороны нас уже приветствовали ионические дроны с прожекторами.

Я вышел наружу из ланцетной локации и следом за мной пошли все остальные.

На той стороне уже было готово всё для подъёма.

Здесь мы столкнулись с ещё одной пакостью. Дроны её не заметили, но она была — странный миазм, который вызывал невыносимую боль в ногах. Принцип работы был непонятен абсолютно, но тем не менее он работал.

Оказалось, что костюм от невидимого миазма тоже страдал.

Но дроны не летали так низко, чтобы ощутить эффект на себе. Зато ощутили его мы.

Ничего страшного, но пришлось менять лестницу, так чтобы вообще пола не касаться и влезть наверх сразу у входа.

На этом вторая попытка спуска в миазмы была окончена.

И результаты наверное впервые разочаровали меня, но почему-то сильно обрадовали Синицу.

— Тебя так радует наше поражение, или просто отсутствие угрозы? — спросил я.

— У меня есть решение! — просияла она. — Я не знаю, как это реализовать на практике, но решение есть!

— Уже интересно.

— Арк. Не двигайся, — произнесла Альма, направив на меня одну из купленных у семнадцатых импульсных пушек эридианцев и нажала на спуск.

Меня окатило белёсой пудрой, обеззараживающей всё, что не вычистила её аура.

— И сюда тоже! — бросила Сайна и указала на заляпанные красными сгустками и пульсирующими телами ланцетов части костюма.

Ирий нажала на спуск второй раз и тот же порошок окатил и её.

— Возвращаемся в убежище, — сказал я. — И на всякий случай пройдите обеззараживание все.

— Так как пройти через эту хрень? — первым не удержав любопытство, спросил Мерлин.

— Повторюсь, это только теория, очень примерная… — все обступили механистку и та продолжила. — Меня всё не оставляло в покое непонимание, как эти твари выживают в миазмах. Вот как по твоему, Арк?

— Они сверхадаптивные и имеют уйму читерных резистов?

— Это тоже, но… это защищает далеко не от всех миазмов. Их здесь слишком много. Мне казалось я сумела внести в списки и определить их все, но по итогу мы опять несколько раз встречали неопознанное и неопределяемое. Даже при всей выживаемости червей, они бы живую базу построить не смогли.

— Может, система их принимает за часть локации? — задумался я. — Помните муталисков? Там же были натуральные живые комнаты из плоти и костей. Это подпадает под правило о защите локаций силами Стены?

— М-м… возможно, — неуверенно ответила Белая. — Но ведь там были и монстры. На них — нет.

— По-моему, они научились славно управляться с собой, чтобы становиться частью локации, — мрачно усмехнулся я. — Так что им сверхмиазмы — дом родной.

— Они должны были как-то научиться улавливать приближающийся миазм чтобы знать, когда нужно прятаться и пережидать, а когда — спокойно жить в окружении миазмов.

— Адаптивный организм утроенной цепи способен на такое, — задумчиво сказала Белая.

— Самое время поведать нам, что это значит, — напомнил я.

— Ничего особенного. Это когда цепь превосходит свою суть и переходит во что-то новое, технически родственное изначальному виду.

Я активировал мышление аурала и мудрость верданта.

— Ты говорила, что это как удвоение цепи с самой собой.

— Технически ланцеты это отдельная ветвь эволюции био цепи. Жизнь — самая плодовитая цепь, склонная к самостоятельной эволюции. Муталиски, удвоенная био цепь — делают это вдвое быстрей. Ланцеты, утроенная цепь, ещё быстрей. Но от знакомой вам биологии там уже очень мало что осталось.

— Но не мгновенно же, как мимики? — Мерлин мрачно посмотрел через дыру в полу на клубящиеся под нами миазмы.

Они уже изменились — теперь там всё заволокло тёмно-зелёным ядом и чем-то светящимся жёлтым. Завораживающее зрелище, сколь и опасное.

— Муталиски адаптируются в течении всей жизни. Ланцеты сделали полную перестройку тела естественной способностью. Цепь позволяет им очень быстро пользоваться всеми её благами. Одна особь может в течении жизни сотни раз перестраивать своё тело, полностью меняя его структуру.

— Ничего себе червячки… — покачал головой Мерлин.

— А что до мимиков… Во времена Змея они были отдельным видом биологической цепи. Он не строил теорий на их счёт. Возможно, так и есть. Но метаморфы появляются намного раньше. Классический сундук-обманка — это мимик с четвёртого. Даже после той массовой миграции ланцетов.

— Похоже, что именно отсюда и бежали самые слабые ланцеты во время тех прорывов с удильщиком.

— Только между этажами за десяткой и сверхмиазмами лежит ещё Чёрная Дорога, владения Короля и Земля Аномалий, — напомнила Белая. — Технически всё же маловероятно, но в остальном это выглядит похожим на правду.

— И много таких видов? — спросил я.

— В одном из циклов были удвоенные энергеты. Их называли средоточия. Живые источники энергии. Здесь эта цепь спит…

— А из тех, кто есть сейчас? — уточнил я.

— Таких всего три. Один тип тебе хорошо знаком. Амальгаммы. Это аномальные существа сшитые из множества осколков разных духов и призраков. Буквально умноженная духовная структура. У тебя из таких кусочков состоит второй магический источник.

Белая ткнула пальцем мне в грудь.

— Это на самом деле очень редкое явление. Очень не многие цепи способны формировать такие структуры. Вторые в списке — астралы. Правда, это строится только на теории Змея. Астрал и Изнанка очень близки. Это как бы сверх-сущность по отношению к духам изнанки. Можно сказать, астральное существо это следующий уровень эволюции для духов.

— А последний?

— Иониты.

Сайну это известие не удивило.

— Серьёзно?

— Методы вычислений ионитов и логические операции ионической воли на порядок превосходят примитивные системы ложной математики.

— Очень спорно, — скривился Мерлин. — У вас даже два плюс два будет дробное число с кучей всего после запятой.

— Ты не умеешь видеть красоту чисел. Ваша система не в состоянии её отобразить без…

— Хватит! — прервала их перепалку Белая. — Ваша ссора неуместна!

— Не, ну признать что иониты отличаются от остальных механизмов, вполне можно.

— Это только теории Змея, — пожала плечами Белая. — Когда он был жив, иониты жили на одиннадцатом этаже и были настоящим кошмаром проходчиков.

— Сложность растёт, — с грустью сказал я. — Если мы не сможем пройти Стену и понять, что произошло и как это исправить, другого шанса уже не будет ни у нас, ни у других.