Тамбера

Душевная рана

Имбата первый узнал о том, что дочь Ламбару ушла из дому, поссорившись с матерью, которая отказалась потворствовать ее причудам. Вскоре это происшествие стало известно всему кампунгу, пошли разные толки. О пропавшей девушке не было слышно уже несколько дней. Родители повсюду разыскивали ее, но тщетно, она словно в воду канула.

Загадочное исчезновение Ривоти, всполошившее лонторцев, не могло не обеспокоить старосту кампунга. Но голландская крепость, стены которой росли изо дня в день, тревожила его несравненно больше. Положение Имбаты было и в самом деле незавидным. Он видел, что все больше становится недовольных этой странной и даже подозрительной затеей иноземцев. Но беда была еще и в том, что ван Спойлт стал относиться к Имбате без прежнего дружелюбия. С того дня, когда Имбата был у него, чтобы объясниться начистоту, голландец как будто его избегал, и они почти не виделись.

На четвертый день после описанных событий к старосте пришел Гапипо. Имбата в это время спал, и гостя встретила Вубани.

— Зайди лучше позже, — попросила она. — Имбата спит и наказывал не будить его.

— Я не просто поболтать зашел, у меня к Имбате дело, — ответил Гапипо.

— Что-нибудь важное?

— Да.

— Ну, коли так, пойду разбужу.

Вубани вышла, а Гапипо сел на циновку в ожидании хозяина дома. Через несколько минут появился Имбата, лицо у него было заспанное, помятое.

— Что случилось, Гапипо? — спросил он.

— Я сейчас заходил к ван Спойлту поговорить о делах. А мне сказали, что его нет, он уехал в Грисе.

— Куда? В Грисе? — удивился Имбата.

— Значит, и ты об этом ничего не знаешь?

— С кем он туда отправился?

— Говорят, опять взял с собой племянницу.

— Не может быть! Когда же они отплыли?

— Вчера вечером.

— Странно!

— Я так и подумал, что он и тебе ничего не сказал об отъезде. А он должен был это сделать. Ведь ты — староста кампунга.

— Конечно. Он живет в нашем кампунге. Но, клянусь предками, я от тебя первого слышу, что голландец уехал в Грисе.

— Я пришел к тебе, Имбата, поговорить обо всем, что у нас происходит. Ты пойми меня, если я и решился вмешаться в твои дела, то только потому, что считаю себя твоим должником: ты ведь мне очень помог своими мудрыми советами. Да, времена изменились. Два-три года назад все у нас тут было по-другому.

— Это верно, — согласился Имбата.

— Раньше старосте кампунга было куда легче, — продолжал Гапипо, — а теперь сколько обязанностей лежит на твоих плечах! Верно я говорю? Тут, уж конечно, без помощников не обойтись.

— Верно, Гапипо, верно. Сейчас старосту кампунга ни во что не ставят. Каждый мальчишка считает себя умнее. Я уж это давно чувствую. Видно, не нужен стал нашим людям староста, отжил свой век!

— Вот я и пришел кое-что с тобой обсудить. Ум хорошо, а два лучше. Знаешь, Имбата, ван Спойлт не случайно уехал тайком, да, именно тайком, иначе не скажешь. Я боюсь, что это принесет нам немало хлопот и неприятностей. Ведь он, наверное, поехал за помощью; дела-то с крепостью пошли туго. Уж верно, он что-то придумал.

— Посмотрим, Гапипо, какие подарки он привезет нам из Грисе на этот раз.

— И помяни мое слово, Имбата, его отъезд только на руку Кависте. Вот кто теперь развернется вовсю. Такой огонь раздует, что и пожару вспыхнуть недолго. Как ты думаешь?

— Пожалуй.

И все это тебе одному расхлебывать! Ну ничего, у тебя есть друзья. Они всегда готовы помочь тебе, и самый верный твой друг — я. Если будут какие трудности, не стесняйся, иди сразу ко мне.

— Спасибо, Гапипо, — помолчав, проговорил Имбата. — А что ты сейчас можешь мне посоветовать? Я ведь как между двух огней.

— По-моему, прежде всего ты должен немедленно объявить, что недоволен тайным отъездом ван Спойлта, который не имел права так поступать.

— Ну а потом?

— Потом предупреди Кависту, чтобы прекратил возмущать людей против голландцев.

— Поверь мне, Гапипо, толку от этого не будет. Кависта не послушает меня.

— Знаешь что, с Кавистой я, пожалуй, сам поговорю.

— Вот это было бы хорошо!

Во дворе показался Тамбера. Когда он подошел к лестнице, ведущей в дом, Имбата прервал беседу с гостем и окликнул его:

— Тамбера! Правда, что господина ван Спойлта нет на Лонторе?

— Правда, — коротко ответил юноша, поднимаясь на террасу.

— Где же он?

— Говорят, на корабле уплыл.

— Куда?

— Не знаю, не слышал.

Больше отец ни о чем не стал спрашивать сына и повернулся к своему собеседнику. А Тамбера прошел через террасу в комнату и сразу наткнулся на мать.

— Что это ты принес? — спросила она.

— Книгу.

— Клара дала?

— Да.

— Но Гапипо сказал, что она уехала вместе со своим дядей.

— Я взял ее в доме ван Спойлта.

Тамбера мог бы, конечно, сказать матери, что Клара перед отъездом оставила эту книгу у одного голландца и тот передал ее ему, Тамбере. Но он предпочел промолчать. Ему не хотелось об этом говорить с матерью. Даже когда Вубани спросила, зачем ему книга, он ничего не ответил и прошел на заднюю половину. Усевшись на бамбуковый лежак, он погрузился в чтение, По лицу Тамберы мать поняла, что он не хочет, чтобы ему сейчас мешали.

Занимаясь своими делами, Вубани нет-нет да и заглядывала в комнату сына, пытаясь понять, что сулит ей его новое увлечение. Неужели книга будет источником ее новых забот и печалей? Подумав, она рассудила, что, пожалуй, нет нужды особенно тревожиться еще и из-за этого — будет ли он сидеть день и ночь над листками бумаги, старательно выводя слово за словом, или над книгой — какая разница? Все лучше, чем забивать себе голову пустыми мечтами…

А Тамбера сидел на своем лежаке с книгой на коленях и внимательно всматривался в слова, прочитывал их, запоминал. Ему хотелось поскорее одолеть все буквы алфавита. Тогда он и писать будет хорошо. И еще ему очень хотелось прочитать всю книгу до конца, узнать, о чем в ней говорится. Надо сделать это самому, ведь Клары сейчас нет, а никто другой не поможет. Очень хорошо, что время за чтением летело быстро. Некогда было тосковать о Кларе.

Клара велела ему каждую свободную минуту упражняться в чтении и в письме. Он, конечно, так и будет делать, хотя это и не легко. Порой буквы, слова, строчки исчезали куда-то, вместо них перед глазами возникал образ девушки, которая оставила ему эту книгу…

С этого дня никто больше не отвлекал Тамберу от его дум и занятий. Мать как будто примирилась с его новым увлечением. Она даже радовалась тому, что сына никуда не тянет из дому и что он целыми днями у нее на глазах. Отец, правда, бывал недоволен, видя Тамберу весь день уткнувшимся в книгу. Чтобы реже видеть сердитую физиономию отца, Тамбера забирался в какой-нибудь укромный уголок и там читал. Его приятели давно уже не заглядывали к нему. Да и он сам выходил из дома лишь изредка. Словом, все оставили юношу в покое.

Но не только о Кларе были его мысли. Он вдруг стал замечать, что все чаще отрывается от книги и со все возрастающим волнением думает о строящейся голландской крепости. Он откладывал тогда книгу, подходил к окну и смотрел не отрываясь на растущую изо дня в день мощную каменную стену. Тамбера пытался запретить себе думать о крепости, брался снова за книгу, вспоминал Клару, но все это не могло отвлечь Тамберу от его грустных мыслей. То и дело он невольно спрашивал себя, что будет, когда крепость выстроят. Это тревожило Тамберу больше всего.

Такой же вопрос задавали себе и его отец, и некоторые другие жители Лонтора, хотя причины для беспокойства у всех были разные. Отец, находясь дома, тоже время от времени посматривал в сторону владений ван Спойлта, лицо его хмурилось, и от этого на душе у Тамберы становилось еще тяжелее.

Пытаясь стряхнуть с себя гнетущее чувство неизвестности и опасения, Тамбера иной раз, оставив чтение, уходил из дому потолкаться среди лонторцев, занятых на строительстве. Он слушал, о чем они говорят, и удивлялся: ни у кого, казалось, эта крепость не вызывала мрачных предчувствий. Хотя труд был нелегкий, люди работали живо, с охотой, словно и не ведали, что происходит из-за этой проклятой крепости на острове.

Тамбере становилось легче.

Но однажды он зашел в дом к Амбало и случайно услыхал то, о чем в кампунге говорилось шепотом. Он узнал, что Кависта не перестал мутить народ. Гапипо пытался образумить его, но тщетно. Кависта уже собрал вокруг себя целую группу недовольных.

И снова Тамберой овладело беспокойство.

Как-то к Имбате зашел Гапипо и, говоря о делах в кампунге, заметил, что Кависта уж очень стал своевольничать и что пора найти на него управу, а заодно и на других смутьянов.

Тамбере снова стало легче дышать.

Наступил день, когда крепость была готова. Неприступно и грозно высились ее каменные стены, и Тамберу начали опять обуревать невеселые мысли, и не было им конца. Временами он даже считал, что прав Кависта, возмущавшийся этой затеей голландцев: ведь теперь не было видно даже крыши дома ван Спойлта. Правда, никто не запрещал Тамбере ходить в крепость, но он не решался это делать: чувствовал, что между голландцами и лонторцами появилась какая-то отчужденность.

Раньше его мучила мысль, что будет, когда выстроят крепость. Со страхом и нетерпением он ждал этого часа. А теперь его терзали сомнения, вдруг эти высокие стены разлучат их с Кларой. Скорей бы уж она возвращалась!..

Имбата тоже только и думал о возвращении ван Спойлта, но Тамбера знал, что отца волнует совсем другое. Он никогда не пытался открыть отцу свою душу, тот все равно бы его не понял. Впрочем, он никому в кампунге не мог бы сейчас доверить свои опасения и надежды. Слишком уж всех взбудоражила голландская крепость.

Только вечерним сумеркам, стирающим на горизонте границу моря и неба, могущественной Огненной горе да вольному ветру мог он открыть все, чем томилось его сердце.

В один из вечером Тамбера пришел на берег. Сев на обломок скалы, он устремил задумчивый взгляд в темнеющую даль, где край небосвода погружался в море.

Пока он сидел так, много людей прошло мимо за его спиной. Он слышал звуки их шагов, их разговоры, но не видел, кто это, и поэтому они не отвлекали Тамберу от дум. Вряд ли кому-нибудь показалось странным его поведение. Все уже привыкли видеть его в одиночестве. И никто не «нарушил его уединения, не помешал ему любоваться далеким дымком, вьющимся над вершиной Огненной горы, едва заметным колыханием притихшего моря.

И он тоже никому не мешает. Вон двое ребятишек неподалеку ищут раковины, и пусть себе ищут. А там, подальше, в тени большой скалы, — стайка девушек. Они болтают, задорно смеются. Но их веселье его не радует.

Ребятишки подбежали было поближе к Тамбере. Он недовольно нахмурился, но их в тот же миг как ветром сдуло, и он вздохнул с облегчением.

Затем на берегу показался юноша, один из тех, с кем Тамбера недавно ходил на свадьбу к Кависте. С того дня они почти не виделись. Проходя мимо Тамберы, он остановился и спросил чуть насмешливо и с легкой укоризной:

— С тобой опять что-то случилось?

Тамбера в ответ улыбнулся, хотя в тоне вопроса ему послышался упрек: «Разве можно так грустить по какой-то девчонке!» Юноша удалился, и снова стало тихо, и снова никто не мешал Тамбере предаваться мечтам.

В двух шагах от Тамберы прошла старуха, ведя за руку внучонка, которого она только что искупала в море. Она посмотрела на Тамберу осуждающе, словно хотела сказать: «Посмотрите на него, добрые люди, до чего он довел себя из-за какой-то чужеземной девчонки!» Но Тамбера, паривший в облаках, не заметил ее, в глазах его по-прежнему светилась тихая радость, рожденная умиротворяющей прелестью моря и заката. Нет, казалось, ничто в этот час не могло нарушить его покой.

Вдруг как из-под земли выросли перед ним трое парней — Кависта и его приятели. И Тамбера мгновенно опустился с небес на землю. «Слепцы! Как можно не замечать красоты, разлитой повсюду», — подумал он с досадой. Трое парней бесцеремонно обступили Тамберу, и он почувствовал, что настроение у него безнадежно испорчено.

— Глядите-ка, друзья! — воскликнул Кависта. — Вот как ведут себя слабые людишки. Размечтался, разнюнился. Ждет не дождется свою любимую. Глаз с моря не сводит, совсем забыл, что он мужчина!

Эти слова Тамбера еще мог бы пропустить мимо ушей. Но, помолчав немного, Кависта добавил язвительно:

— Думаешь, я не знаю, что тебя гложет? Крепость-то готова! Боишься, что она вам помешает, а?

От недавней умиленной радости Тамберы не осталось и следа. Кависта коснулся его самого больного места. Тамбера вспыхнул от обиды и негодования. А Кависта и его дружки как ни в чем не бывало пошли дальше. Один из них бросил на прощанье:

— А мы-то считали, что сын нашего старосты — настоящий мужчина!

Они уже скрылись из виду, а Тамбера все не мог прийти в себя. Как они смели так оскорбить его!

Тамбера не мог больше наслаждаться окружающей его красотой. Мягкие сумерки, ласковое море, освежающий ветерок — все это больше не радовало его. Тамбера встал с камня и побрел домой, хмурый, расстроенный.

Конечно, он попался под руку Кависте случайно. Не сиди он здесь в этот час, может быть, ничего подобного и не произошло бы. Но зато теперь он знает, что Кависта его враг. Пусть Кависта считает, что Тамбера ведет себя малодушно, как не подобает мужчине. Но это его, Тамберы, дело и никого не касается. Ведь вот он, например, никогда не говорил Кависте о его недостатках, никогда не задевал Кависту, даже когда считал его своим соперником.

Они с Кавистой разные люди. Вот и сегодня Тамбера не сделал ему ничего плохого. А тот нанес ему удар в самое больное место. Будь на месте Тамберы кто-то другой, его, быть может, и не обидели бы слова Кависты. А если бы самому Кависте осмелился кто-нибудь сказать подобное, Кависта тут же полез бы в драку. Но Тамбера не Кависта. Он не станет делать то, что считает неправильным. Однако и прощать грубости и оскорбления он не собирается. Он непременно отомстит Кависте.

И вот как: он отложит пока в сторону книгу и все свободное время будет проводить среди тех, кто не любит Кависту. Он будет слушать, что о Кависте говорят, и сам не преминет вставить словечко-другое. Невеселое это занятие, куда приятнее смотреть на небо и вздыхать о любимой девушке. Но что поделаешь? Прощать обидчикам Тамбера не намерен. В поединке с Кавистой он непременно останется победителем; он еще посрамит своего врага. Для этого вовсе не обязательно прибегать к оружию Кависты. Он бросит вызов Кависте. Но это будет особый вызов. Пусть тот издевается над ним, пусть оскорбляет сколько душе угодно. Тамбера обратит на это внимания не больше, чем на укус комара. Он не станет скрывать, что ждет возвращения Клары, что любит ее. Клара вернется — и он будет вознагражден. Это и будет его победа. А пока пусть Кависта говорит все, что хочет, о его слабостях, о недостойном мужчины поведении. Будущее покажет, кто прав. Да, они с Кавистой разные люди.

И вот настал наконец день, когда вернулась Клара, Все население Лонтора высыпало на берег. Имбата с сыном пришли одними из первых. Тамбера был несказанно счастлив. Сердце его пело: «Клара здесь, Клара со мной».

Староста же кампунга стоял озабоченный, встревоженный. Отец с сыном опять не могли бы понять друг друга.