Тамбера

Блистающий мир тропиков Утуя Татанга Сонтани

Лазурные лагуны и вулканические массивы, встающие из синих вод теплых морей; жестяной шелест пальмовых листьев и мерцающие коралловые рифы; бамбуковые хижины с островерхими крышами, свайные постройки, прячущиеся в тени древовидных папоротников и опутанные цветущими колючими ротангами; райские птицы и зеленые попугаи; хлебные и дынные деревья; скользящие по зеркальной глади расписные ладьи — прау, груженные копрой, бананами, кассавой, мускатным орехом и мускатным «цветом»; коричневые люди в набедренных повязках, в огромных шляпах, женственно-прекрасные, изящные, будто статуэтки из сандалового дерева; тягучие мечтательные песни в короткий вечерний час, когда и небо и океан багровеют от ослепительно чистого заката…

Это и есть тот далекий, необыкновенно красочный, заласканный солнцем мир тропиков, в который вводит нас индонезийский писатель Утуй Татанг Сонтани своим романом «Тамбера». Малайский архипелаг, Молуккские острова… Этот мир экзотичен, он полон шума прибоя, он опутан, словно паутиной, густыми лианами, расцвечен орхидеями, он вечно юн и самобытно мудр. Но у Сонтани свое видение этого мира, и писатель меньше всего стремится зачаровать нас красотами экзотической природы.

В поле его зрения прежде всего человек с его взлетами и падениями. И хотя герои Утуя Татанга Сонтани отделены от нас дымкой веков, мы воспринимаем роман «Тамбера» и события, развертывающиеся на его страницах, как проекцию на современность. Такова сила художественного обобщения.

Действие в романе ограничено Молукками, вернее островом Лонтор архипелага Банда. Остров не особенно велик, и не всегда его можно найти на картах. Со всех сторон омывается он морем Банда. Отсюда до Новой Гвинеи рукой подать.

Когда-то Молукки называли Островами пряностей, «ароматными островами». Гвоздика, корица, черный перец, имбирь… При дворах королей Европы особенно ценился пряный вкус мускатного ореха.

Рассказы мореплавателей о родине мускатного ореха — Молукках — толкали авантюристов на поиски сказочно богатых островов Банда, Амбоины, Тернате, Тидоре.

Первыми из европейцев появились в этих местах португальские флибустьеры. Захватив в 1511 году Малакку, они открыли себе путь к Островам пряностей, обосновались на Северной Суматре. Попытки испанцев вторгнуться в сферу влияния португальцев окончились неудачей. Поскольку испанские конкистадоры могли рассчитывать лишь на помощь из Мексики, а Эрнандо Кортес не торопился оказать эту помощь, то испанцам пришлось убраться с Малакки. Вскоре, однако, у португальцев появился сильный соперник — голландцы.

В 1596 году в одну из бухт Явы вошла первая голландская эскадра под командой Корнелиса Хутмана. Султан могучего княжества Бантам ласково принял европейских гостей, щедро одарил их. Он готов был завязать торговые отношения с далекой заморской страной. Роскошь огромного дворца — кратона, обилие драгоценных камней, жемчуга, золота на одеждах придворных произвели сильное впечатление на голландцев. У алчного Хутмана и его спутников разгорелись глаза. Они решили захватить кратон и разграбить его. Ведь жители Бантама казались такими миролюбивыми, беззащитными! Произошло столкновение обезумевших от жадности голландских моряков с дворцовой стражей. Разгневанный султан приказал бросить Хутмана в тюрьму. Корабли обстреляли город. Но бантамцы, вооруженные мечами — клевангами — и копьями, на юрких лодках окружили эскадру. В конце концов голландцам пришлось уплатить за Корнелиса Хутмана значительный выкуп. Эскадра двинулась дальше на восток на поиски Островов пряностей. Но Хутману не повезло: команда взбунтовалась, и эскадра повернула в Европу. Когда через три года Хутман вновь оказался на Малайском архипелаге и вновь занялся грабежами, его схватили и казнили. Так и не удалось Хутману добраться до Молукк.

В 1599 году на Молукки отправился некто ван Хеемскерк. Сперва из синевы моря поднялась высоченная огнедышащая гора, белая, словно призрачная, изборожденная лавовыми потоками. Затем показались гористые острова, сплошь покрытые зарослями мускатного ореха. Острова напоминали изумрудное ожерелье. Хеемскерк облюбовал Лонтор и бросил здесь якорь. Заросли мускатного ореха походили на тенистые дубовые рощи. Туземцы длинными палками с бамбуковой вилкой на конце срывали орехи, очищали их от мускатного «цвета» — сочной ярко-оранжевой мякоти, сушили на солнце. Темно-коричневые орехи, твердые, как камень, складывали в корзины из пальмовых листьев. Над островом висел густой аромат. В июне 1599 года ван Хеемскерк основал на Лонторе факторию. Когда Хеемскерк вернулся в Голландию, то после подсчетов оказалось, что груз, привезенный им с архипелага Банда, дал четыреста процентов прибыли!

Каким же образом ван Хеемскерку удалось за весьма короткое время получить столь значительный барыш? О методах ограбления индонезийцев голландскими колонизаторами лучше всего сказал буржуазный английский экономист Томас Стемфорд Раффлс, сам имевший опыт генерал-губернаторства на Яве. Он назвал голландский способ завоевания Индонезии «из ряда вон выходящим сочетанием вероломства, взяточничества, низости и кровавой расправы». Разумеется, английский способ мало чем отличался от голландского, но сейчас нас интересуют главным образом пути и методы проникновения Голландии на Малайский архипелаг. Эти пути обагрены кровью, усеяны трупами туземного населения. Один из первых голландских генерал-губернаторов на Яве Ян Питерсон Кун огнем корабельных пушек стер с лица земли Джакарту, насчитывавшую более трех тысяч домов, уничтожил ее жителей.

Примечательна в этом отношении история острова Лонтор, куда высадился ван Хеемскерк. Лонтор с первого дня появления здесь голландцев стал очагом борьбы против колонизаторов. Тому же Яну Питерсону Куну пришлось, уже после Хеемскерка, снарядить специальную экспедицию для покорения Лонтора. Лонторцы ответили большим восстанием, которое было поддержано населением других островов. Он задумал поголовно истребить лонторцев, а для сбора мускатного ореха завезти на Лонтор рабов с острова Бутон. План был осуществлен с чудовищной жестокостью: туземцев вешали, сжигали заживо, протыкали шилом языки, разрезали щеки. Тысячи лонторцев умерли голодной смертью в горах, но не сдались. И только немногим удалось бежать на лодках на южный Серам.

Таков исторический подтекст романа Утуя Татанга Сонтани «Тамбера». События в романе развертываются с того самого дня, когда на Лонтор приходит голландский корабль ван Хеемскерка. Якоб ван Хеемскерк, ступив на берег острова, руководствовался инструкциями, полученными в метрополии: создать военные опорные пункты на Молукках, чтобы, опираясь на них, захватить остальную территорию; вытеснить путем террора конкурентов, ввести торговую монополию; сеять раздор между местными раджами и султанами, разбить и подчинить их себе. Конкурентами в борьбе за торговлю пряностями в тот период, помимо португальцев и испанцев, были англичане. Жажда золота, стремление заполучить в Юго-Восточной Азии рабов порождали острое соперничество между европейскими нациями. «С начала столетия англичане, хотя они и были значительно слабее, следовали за голландцами по всему архипелагу, досаждая им наподобие слепней», — писал один буржуазный экономист.

Как только на Лонторе появляются голландцы, английский купец Веллингтон, обосновавшийся здесь еще несколько лет назад, немедленно покидает остров: он знает, что голландцы не потерпят конкурента, жестоко расправятся с ним.

Голландцы ведут себя на острове как хозяева. Они методично выполняют инструкцию: строят на побережье военную крепость, вводят торговую монополию, почти даром забирают у крестьян мускатный орех, создают на отторгнутых землях плантации. А когда недовольные лонторцы поднимают восстание, жестоко расправляются с ними.

В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий. Нет, Тамбера не будет таким, думают крестьяне. Он благороден, чуток к чужой беде. Он не любит отца, осуждает его действия и даже намеревается покинуть родной кампунг. «В тех вещах, которые привозят европейцы, и правда будто сидит дьявол. Он и в отца, видно, тоже вселился», — говорит Тамбера матери. Казалось бы, Тамбере с его душевными качествами предназначено стать опорой лонторцев, защитником их прав.

Но происходит нечто противоположное: постепенно, почти незаметно Тамбера меняется, делает уступки своей совести и в конце концов превращается в перебежчика, в сторожевого пса, преданно служащего поработителям Лонтора, в изменника своего народа и родины. С большим внутренним тактом и мужеством, шаг за шагом, прослеживает писатель эволюцию падения Тамберы. Сперва — мелкие подачки, которые милостиво бросает сыну старосты голландский чиновник ван Спойлт, затем — острая влюбленность туземного юноши в красивую племянницу ван Спойлта Клару. Дело кончается тем, что в самый разгар борьбы крестьян с колонизаторами Тамбера открыто переходит на сторону голландцев, поселяется в крепости, надевает солдатский мундир, униженно прислуживает голландскому офицеру Риттеру. Рабская преданность врагам вытравляет из сердца юноши былую любовь к матери, опустошает душу. Чтобы не вызвать гнев Риттера, Тамбера отказывается даже присутствовать на похоронах матери. Тамбере кажется, что его никто не может понять: лонторцы с презрением отвернулись от перебежчика, отец и тот не желает с ним разговаривать, у голландцев отступник вызывает чувство брезгливости, они всячески помыкают им, зная, что Тамбере пути назад нет. Он предал самое святое — родину.

Вначале может создаться впечатление, будто к отступничеству Тамберу привела безрассудная любовь к голландской девушке Кларе. Сам Тамбера оправдывает свою измену якобы тягой к знаниям, к цивилизации. «Вот почему, мама, я ушел к голландцам, — говорит он матери. — Я хочу многое узнать и понять, чтобы потом всему этому научить мой народ. Я хочу, чтобы лонторцы стали просвещенными, культурными людьми. И если ты все-таки считаешь, что я не прав, так хоть не показывай на людях свое невежество». И еще: «Хоть бы уж скорее голландцы навели на нашем острове свои порядки. А то ведь какое кругом невежество!..» Тамбера берет на себя смелость судить о культуре своего народа. Лонтор — маленький остров среди тысяч островов Малайского архипелага. И на этих островах, которые населяют восемьдесят два миллиона человек, в незапамятные времена возник особый жизненный уклад, расцвела своеобразная, неповторимая культура. Когда голландцы еще ходили в звериных шкурах, индонезийцы уже создали систему мер и весов. Высока была техника ирригационного строительства. Как о том свидетельствует хроника, в 450 году правитель могущественного государства Тарумы всего лишь за двадцать дней смог прорыть канал длиной в пятнадцать километров! В то время архитектура и искусство Индонезии достигли таких высот, что намного превосходили лучшие образцы архитектуры и искусства Европы. Яванцы создали прекрасные величественные храмы Прамбанана, Панатарана, Боробудур. В X веке на Яве появились книги, написанные прозой и в ритмизированной форме. В осаде Малакки, захваченной португальцами, участвовало триста индонезийских кораблей, которые огнем своих пушек нанесли значительный урон колонизаторам. Издревле индонезийские мореходы вели торговлю с Арабским Востоком, Африкой, Индией, Китаем и другими странами. Культура этих стран оказывала влияние на культуру народов, населяющих Малайский архипелаг. Слабость Индонезии была не в отсутствии культуры, а в разобщенности, в наличии множества феодальных княжеств, которые беспрестанно вели между собой войны и не смогли объединиться для совместной борьбы против захватчиков. И голландцы всячески старались использовать в своих целях эту раздробленность, междоусобицу, искусственно разжигая раздор между раджами.

Склонный к философствованиям отшельник Свамин, дядя Тамберы, все сводит к мирским соблазнам. Тамбере нравится Клара, нравятся голландские вещи, нравятся даже солдатские мундиры. «Когда я вижу в крепости голландских солдат в красивой одежде, мне хочется быть там, среди них, и я думаю только об одном: я хочу, чтобы скорее пришел день, когда голландцы одержат победу над Кавистой…» — так размышляет Тамбера. Для отшельника Свамина вся жизнь человека — освобождение духа. Если человек заботится лишь о желаниях своего тола, он перестает быть человеком.

Утуй Татанг Сонтани видит причину грехопадения людей, подобных Тамбере, совсем в другом. В историческом романе индонезийского писателя Абдула Муиса «Сурапати» есть сходная ситуация: главный герой Сурапати влюбляется в европейскую девушку и даже женится на ней; однако это не помешало Сурапати, балийскому рабу, стать вождем мощного восстания на Яве, много лет держать в страхе чиновников Нидерландской Ост-Индской компании.

Причина грехопадения Тамберы имеет социальные корпи, — вот что хочет сказать своим романом У. Сонтани. Разложение родового строя, расслоение лонторской деревни приводит к появлению «местной аристократии», к которой причисляет себя выборный староста Имбата. С ним заигрывают иноземцы, преподносят ему дорогие подарки, и староста Имбата начинает думать о том, что он человек особой породы, стоящий на общественной лестнице гораздо выше нищего мархаэна — народа. Заключая сделки, решающие в итоге судьбу лонторцев, Имбата даже не находит нужным советоваться с ними. Он признает только силу. А сила в руках голландцев, в руках англичанина Веллингтона. Имбате и невдомек, что иноземцы вынуждены считаться с ним лишь потому, что за его плечами стоит народ. Когда народ выбирает нового старосту, голландцы быстро забывают все заслуги Имбаты перед ними.

«У рябого отца и сын рябой», — гласит индонезийская пословица. «Они думают, что я такой же, как другие лонторцы…" — возмущается Тамбера грубым отношением к нему голландцев. В этих словах разгадка поведения Тамберы. Он никак не хочет мешать себя с невежественным мархаэном, он претендует на особое отношение, хочет походить на иноземцев. Потому-то с таким восторгом и надевает мундир голландского солдата. Тамбера начинает смотреть на односельчан глазами Клары и ван Спойлта. А для этих двоих лонторцы — дикари, прирожденные рабы.

Не Тамбера, а сын бедняка Кависта возглавил восстание лонторцев. И хотя восстание было подавлено в самом зародыше, а Кависту вместе с другими повстанцами, закованного в цепи, отправили в ссылку, вся логика романа убеждает нас в том, что поражение потерпели не Кависта и его единомышленники, а Тамбера. Образ мужественного, волевого Кависты, не идущего ни на какие компромиссы с иноземными захватчиками, несомненная удача писателя. Кависта не намного старше Тамберы. Но как отличны друг от друга эти два характера. Созерцательный Тамбера, бездельник, мечтающий о какой-то красивой, легкой жизни в заморских странах, и энергичный Кависта, добывающий пропитание тяжким трудом. Отец Кависты, бедняк Маруко, постоянно поглощенный мыслями о том, как разбогатеть, не затрачивая больших усилий, плохой помощник в работе, и все заботы о большой семье лежат на плечах Кависты. Его ненависть к эксплуататорам разного рода безгранична. Политическая проницательность Кависты изобличает в нем подлинного вожака масс. «Надо быть последним глупцом, чтобы верить словам голландцев, — говорит он крестьянам. — …Они привезли сюда своих солдат, чтобы запугать нас, чтобы им легче было утвердить здесь свою власть. Мы должны выгнать их с нашего острова…» И от слов Кависта немедленно переходит к делу: создает повстанческий отряд. От рук голландцев гибнет отец Кависты, гибнет жена, падают сраженные пулями товарищи, и все-таки Кависта остается победителем. Его дух не сломлен. «На своей земле мы хозяева, а не вы, подлые голландские псы!..» — бросает он на допросе в лицо ван Спойлту.

Сопротивление натиску вооруженных до зубов колонизаторов выдвигало из среды индонезийского народа руководителей — таких, как Кависта. В истории Индонезии можно найти немало примеров героической борьбы народа за национальную независимость. Взять хотя бы известное восстание Паттимуры на отдаленном островке Молукк Сапаруа. 15 мая 1817 года крестьяне Сапаруа ворвались в голландскую крепость и перебили весь гарнизон. Вскоре повстанцы уничтожили гарнизоны на Амбоине, Тидоре, Сераме, Харуку, Нуса Лауте. Весь архипелаг был охвачен пламенем восстания. На Яве всенародное восстание возглавил Дипонегоро, на Суматре — Имам Бонджол, Теуку Умар. Только в XIX веке в Индонезии произошло двадцать семь крупных восстаний против голландского владычества.

Писатель Утуй Татанг Сонтани очень рано понял, что история его родины — это не история ее колонизации, как то пытаются изображать буржуазные историографы, а история освободительной борьбы индонезийского народа.

И все же невольно задаешь себе вопрос: почему У. Сонтани, исконный житель Явы, сунданец, выросший в эпоху особенно ожесточенных классовых боев на всем архипелаге, обратился к событиям давно минувших веков, избрал местом действия в своем романе далекий островок Лонтор, сделал заглавным персонажем повествования отступника, а не руководителя народного восстания Кависту, заслуживающего, казалось бы, более пристального внимания?

Для того чтобы ответить на это, необходимо обстоятельно охарактеризовать то время, когда создавался роман «Тамбера», в какой-то мере раскрыть социальные идеалы писателя, попять устремления индонезийского общества накануне провозглашения Индонезии республикой.

Утуй Татанг Сонтани принадлежит к тому поколению писателей, которое вместе с народом прошло замечательный путь борьбы за независимость, способствовало и способствует своим творчеством и повседневными делами на культурном фронте преодолению тяжелого наследия колониального прошлого, воспитанию общества в духе национально-освободительных традиций.

Родился Утуй Татанг Сонтани в 1920 году на Западной Яве в городе Чианджуре, в живописном краю жителей гор сунданцев. Чианджур находится на полдороге между Богором, знаменитым на весь мир своим ботаническим садом, и Бандунгом. На языке оунда говорит почти шестнадцать миллионов человек. Существует мнение, что сунданцы так же красивы, как тот край, который они населяют. Здесь почти все названия деревень и городов начинаются на «чи»: Чианджур, Чибулан, Чиканджанг — «чи» по-сундански значит «вода», «реке». Поднимитесь на перевал Пунчак, и перед вашими глазами засверкают реки в долинах, затопленные рисовые поля, пруды. Над зарослями древовидных папоротников и чайными кустами, над гигантскими фикусами и бамбуками, над кронами пальм и пятидесятиметровых белых деревьев расамала встают могучие вулканы, затянутые аспидно-черными тучами, Салак, Геде, Пангранго… Один из поэтов сказал о Чианджуре:

«У жителей Чианджура добры и спокойны лица, щедра земля в Чианджуре, всходам не страшен зной…»

В этих местах и прошло детство У. Сонтани.

В конце тридцатых годов в газетах появляются его первые рассказы на языке сунда. Постепенно Утуй Татанг Сонтани переходит к драматургии. Сунданцы — большие любители театра. Они почитают классическую драму ваянг-оранг, театр марионеток, представления на исторические темы — кетопрак; у них существуют весьма красочные и выразительные сунданские танцы, например танец бабочек, исполняемый девушками.

Осмыслив классические традиции индонезийского театра, У. Сонтани пошел своим путем, стал создателем своеобразного жанра: пьесы-повести. Вскоре у него появились последователи и подражатели. Широкой известностью на всех островах Индонезии пользуются одноактные пьесы У. Сонтани «Цветок из ресторана», «Авал и Мира», одноактная драма в стихах «Флейта». Его перу принадлежит несколько сборников коротких рассказов — «Горожане» и др. Утуй Татанг Сонтани — писатель, ратующий за изображение современной жизни общества, за злободневность, за социальную тематику. Он всегда на переднем крае идеологической борьбы. На злобу дня был написан и роман «Тамбера», хотя его события и обращены в прошлое.

Будущему писателю было всего шесть лет, когда на Западной Яве, в Бантене, Джакарте, началось крупное вооруженное восстание; вскоре оно перекинулось на Центральную Яву, в угольные районы Западной Суматры.

Ему было тринадцать лет, когда восстал корабль «Семь провинций», прозванный индонезийским «Броненосцем «Потемкиным». И хотя голландские колонизаторы потопили оба восстания в крови, в сознании индонезийского народа крепла идея единого национального фронта как силы, способной смести иноземное иго.

Роман «Тамбера» создавался в 1943–1945 годах, в тот период, когда в Индонезии хозяйничали японские оккупанты. Демократические и прогрессивные силы индонезийского народа поднялись на борьбу с японской военщиной. В то же время некоторая часть индонезийского общества, особенно средние слои и интеллигенция, поддалась пропаганде, утверждавшей, что японская оккупация несет Индонезии освобождение от многовекового голландского гнета. В самом начале японского вторжения индонезийский народ в какой-то мере был одурманен демагогическими лозунгами, которыми японцы прикрывали свои агрессивные цели, — «Азия для азиатов», «Великая Восточная Азия», «Япония — старый друг» и т. п. Многие буржуазные лидеры пошли на открытое предательство, надеясь получить от оккупантов выгоду лично для себя. Некоторые литераторы стали сотрудничать с японской администрацией. С резкой отповедью отступникам, перебежчикам в 1943 году выступает в печати молодой прогрессивный поэт Хайрил Анвар. Его стихи «Я», «Дипонегоро», «Мы готовы» звали к оружию:

К политическому протесту Хайрила Анвара присоединились и другие поэты и прозаики, ставшие именовать себя после победы Августовской революции «поколением сорок пятого года». Среди них был Утуй Татанг Сонтани. Несмотря на жестокий полицейский режим, на беспощадную цензуру, на беспрестанные репрессии, Утуй Татанг Сонтани решил написать роман-предупреждение. Предупреждение всем тем, кто за подачки предает интересы народа, тем из индонезийцев, кто вступает в созданные японцами военно-полицейские организации «Тига А», «Хококаи», «Кумиаи», тем, кто добровольно помогает оккупантам строить форты, насыпи, траншеи. Такие организации, вербовавшие среди индонезийцев дешевую рабочую силу, получили название «Ромуша». В военизированных организациях «Пета» и «Хейхо» индонезийская молодежь объединялась в воинские подразделения и обучалась военному делу.

Боль и гнев водили пером истинного патриота Утуя Татанга Сонтани. Он отчетливо представлял, что японское владычество ничуть не лучше голландского. Народные массы быстро почувствовали звериную хватку японских фашистов: рабочим и крестьянам приходилось трудиться под угрозой штыков японской охраны; принудительный труд сопровождался истязаниями, издевательствами. И хотя сопротивление оккупантам росло с каждым месяцем — вспыхнули восстания в Бантене, Сингапарне, Индрамайю, Блитаре, Мадиуне и других местах, — до победы было еще далеко. В этих условиях роман «Тамбера» приобретал особо важное значение, так как еще не все индонезийское общество прониклось идеей сопротивления, идеей создания единого национального фронта.

Скрупулезно прослеживает писатель истоки ренегатства. Он хочет сказать своим романом, что японцы, высадившись на индонезийской земле, действуют точно так же, применяют те же методы, что и голландцы, пришедшие некогда в эти края. Голландцы охотно привлекали в колониальный аппарат управления, в низшие его звенья, индонезийцев из привилегированных слоев, пытаясь демагогическими лозунгами привить им патриотизм голландского подданного. Так же поступают японцы. И при голландцах и при японцах чиновник-индонезиец получает в десять раз меньше чиновника-колонизатора. Те же, что и при голландцах, форты, военные крепости, репрессии, тот же подневольный труд… И те же отступники, предатели, не верящие в силы народа. Их видел еще старейший индонезийский писатель Марах Русли, автор известного романа «Ситти Нурбая», вышедшего в 1921 году[1]. Один из персонажей этого романа, Самсулбахри, в какой-то мере является литературным прообразом Тамберы. Самсулбахри, возлюбленный Нурбаи, человек будто бы мягкий, отзывчивый, подверженный разочарованиям, уходит в голландские войска и становится душителем своего народа, участвует в подавлении восстания крестьян. На романе «Ситти Нурбая» воспиталось несколько поколений индонезийской молодежи, в том числе и Утуй Татанг Сонтани. Но если в романе «Ситти Нурбая» линия отступничества заглавного героя проходит где-то на втором плане повествования, то Утуй Татанг Сонтани в своем романе выдвигает ее на первый план. Итог деградации людей, подобных Тамбере, подводится уже в наши дни другим известным индонезийским писателем, Прамудиа Анаита Туром, в рассказе «Жизнь без надежд». Каджан, потомок богатых предков, не в пример Тамбере и Самсулбахри, не терзает себя раздумьями над смыслом жизни; он хочет брать от нее все, что возможно, не пренебрегая никакими средствами. Он продает свою сестру японскому офицеру, преданно служит японцам, голландцам, после изгнания захватчиков прикидывается чуть ли не революционером, ловко жонглируя политическими фразами, и в конце концов сходит с ума. Таков жизненный итог человека, лишенного национального самосознания, лакея, приспособленца.

Роман «Тамбера» Утуй Татанг Сонтани писал на родном сунданском языке и сам же перевел его на индонезийский, которым владеет в совершенстве. Роман пользуется большой популярностью в стране, имя Тамберы стало нарицательным. За свои произведения писатель неоднократно удостаивался национальных премий. После провозглашения республики 17 августа 1945 года он работал в государственном издательстве, органе министерства воспитания, образования и культуры, «Балей пустака» в Джакарте, где печатаются книги на разных языках. Здесь через его руки проходили произведения молодых писателей-сунданцев, группирующихся вокруг журнала «Варга» и газет, школьные хрестоматии, исследования о национальных обычаях и культуре сунданцев, У. Сонтани тесно связан с театром, с композиторами и художниками. Пожалуй, трудно назвать область культуры, где так или иначе не сказывалось бы его влияние.

В 1958 году исполнилась давняя мечта Утуя Татанга Сонтани — он побывал в Советском Союзе. Для У. Сонтани Советский Союз — не только страна, где воплощены все социальные чаяния человеческого общества, страна строящегося коммунизма, но также страна, народ которой выиграл войну с фашизмом, разгромил основные вооруженные силы Японии и тем самым создал исключительно благоприятные условия для освободительной борьбы индонезийского народа. Утуй Татанг Сонтани — искренний друг Советского Союза. Он хорошо знаком с советской литературой, несущей человечеству высокие идеалы гуманизма и, по мнению прогрессивных писателей Индонезии, облегчающей индонезийской интеллигенции борьбу за достижение полной независимости и подлинной демократии, за прочный мир. В составе индонезийской делегации У. Сонтани принял участие в работе Ташкентской конференции писателей стран Азии и Африки. Это был праздник международной солидарности деятелей культуры, праздник идей интернационализма.

Мы с сожалением закрываем последнюю страницу романа «Тамбера». С сожалением потому, что успели сродниться с своеобразным ярким укладом жизни далеких островов, полюбили простых тружеников крестьян, свободолюбивых, гордых, преисполненных решимости отстаивать свободу. Но еще долго перед нами будут сиять лагуны, качаться веера пальм и подниматься грозные белые вулканы этого удивительного мира тропиков Утуя Татанга Сонтани.

М. КОЛЕСНИКОВ