Тайфун

Глава 21 ЗАПАДНЯ

«Портленд».

— И где вы думаете это осуществить? — спросил Браун, закрывая дверь «козлиного рундука».

У него на поясе висели две рации: обычная и еще одна.

— В радиорубке.

— Вахту несет Уоллес. Куда его отослать?

— Я попрошу Уоллеса проверить пособия в кают-компании.

— Хорошо. Но сначала я отправлю его вниз разбудить Энглера, — сказал Браун. — Вы понимаете, что когда Энглер, увидев Скавалло, поймет, что его провели, он придет в ярость?

— Понимаю.

— А она понимает?

— Лучше, чем кто-нибудь.

Они поднялись по трапу со средней палубы во владения офицеров. Стэдмен сделал было два шага в сторону кормы, но вдруг застыл на месте.

— В чем дело? — спросил Браун.

— Я оставил Треногу охранять дверь моей каюты.

В три прыжка Стэдмен очутился у своей каюты и дернул за ручку. Дверь по-прежнему была заперта. Стэдмен постучал.

— Лейтенант!

Браун в мгновение ока достал мастер-ключ. Он уже приготовился вставить его в скважину, но тут дверь распахнулась.

Скавалло ополоснула лицо в крохотном умывальнике и забрала свои длинные темные волосы в аккуратный хвостик.

Следы сажи у нее на затылке исчезли. В коридор повеяло приятным запахом ароматизированного мыла.

Скорее можно было найти на дне «Портленда» ухоженный розовый куст.

— Сэр, мне нужно было вымыться, — сказала Скавалло. — Я спустилась вниз и принесла своего мыла. Надеюсь, вы ничего не имеете против.

«Имею!» Но вслух Стэдмен произнес:

— Бедфорд вас сопровождал?

— Всю дорогу шел за мной, как привязанный. — Молодая женщина огляделась по сторонам. — Минуту назад он еще был здесь. Я слышала его голос.

— Пойду его поищу, — сказал Браун, спешивший найти предлог, чтобы уйти.

Боцман понимал, что нет абсолютно никаких оснований считать присутствие лейтенанта Скавалло в каюте старшего помощника подозрительным, но хорошенькая молодая женщина, источающая восхитительный аромат, заперлась в каюте — это выходило за рамки его разумения. Браун протянул вторую рацию Стэдмену.

— Дадите знать, когда все будет готово.

Скавалло недоуменно перевела взгляд с боцмана на Стэдмена.

— Все будет готово?

— Давайте поговорим. — Подтолкнув ее назад в каюту, Стэдмен закрыл дверь. В коридоре запах мыла был сильный. Внутри от него кружилась голова. — Я попытался докопаться до того, что же все-таки произошло в вентиляторной. Особых успехов я не добился. Нам удалось установить лишь то, что вы там находились и что-то произошло.

— Я находилась там не одна.

— Это вы так говорите.

— А что говорит командир?

— Он урезал Энглеру жалованье и понизил его в звании.

— За нападение на офицера?

— Нет. За неуважительное отношение ко мне и боцману.

Темные глаза Скавалло потемнели еще больше, став почти черными.

— Этот придурок набросился на меня с обрезком трубы.

— Нет никаких доказательств этого — если только вы сами не поможете нам их добыть.

Ее рука взметнулась к поясу.

— Зовите фельдшера. Я покажу ему следы, которые оставил на моем теле Энглер. Хотите взглянуть на разорванное нижнее белье? А как насчет кровавых царапин от его ногтей?

— Успокойтесь, Скавалло. Меня вам убеждать не нужно. Нам требуется заручиться помощью самого Энглера.

— В таком случае, можете обо всем забыть.

— Не торопитесь, — сказал Стэдмен. — Дайте все объяснить… — Изложив свой план, он закончил: — Решать вам, лейтенант. Не сомневаюсь, опять произойдет какая-то мерзость. Никто не может заставить вас пойти на это, и если вы откажетесь, я не стану вас винить.

— Будет ли этого достаточно? Я хочу сказать, обратит ли Ванн внимание на ваши доказательства?

— У него не будет выбора, — заверил ее Стэдмен.

— В таком случае я согласна.

Браун подошел к двери радиорубки. Увешанная предостерегающими табличками, она была заперта. Боцман постучал. Дверь сразу же открылась, и появилось вытянутое, остроносое лицо лейтенанта Уоллеса. В руках он держал толстую книгу.

— Старший помощник передает вам привет, лейтенант, — начал Браун. — Он приглашает вас в офицерскую кают-компанию, чтобы обсудить поправки к пособиям.

— Прямо сейчас? — удивился Уоллес. — Но я ведь на дежурстве.

— Что вы изучаете?

— Ю-Эс-Си-38, боцман. Приемник спутниковой связи. Никак не могу разобраться в разъемах, по которым сигналы идут с мачты.

— «Мудрость почиет в сердце разумного, и среди глупых дает знать о себе».

Уоллес недоуменно заморгал.

— Притчи Соломона, глава четырнадцатая. Вы знаете Священное Писание?

— Я ищу помощь везде, где могу найти. Как написано в этой умной книге: «Без совета предприятия расстраиваются, а при множестве советников они состоятся».

— Да, мне бы сейчас хорошие советники не помешали.

— Считайте, вам повезло. — Отстранив Уоллеса, Браун прошел в радиорубку. — Схему разъемов Ю-Эс-Си-38 я могу нарисовать с закрытыми глазами. Когда вместе со старшим помощником разберетесь с бумагами, найдите меня. Я с удовольствием вам помогу.

— Благодарю вас. Но кто будет дежурить в мое отсутствие?

— Энглер. Спуститесь вниз и поднимите его. Я подожду здесь.

Судя по всему, Уоллес не обрадовался перспективе будить человека, заводящегося даже не с половины, а с четверти оборота.

— Энглер?

— Послание к ефесянам, глава четвертая, стих двадцать седьмой: «И не давайте места диаволу». Пусть займется честной работой. Перемена пойдет ему на пользу.

Рассмеявшись, Уоллес, почерпнув силы в Священном Писании, отправился в преисподнюю матросских кубриков на нижней палубе.

Подождав, когда за ним закроется дверь, Браун начал искать место, где спрятать рацию. Уютная рубка, залитая холодным голубоватым светом люминесцентных ламп, была заставлена стойками с аппаратурой, коробками для документов, мерцающими экранами и тихо гудящими принтерами. Боцман остановился на пустом месте на полке, где до этого стояла инструкция приемника Ю-Эс-Си-38.

Отстегнув от пояса рацию, Браун засунул ее в щель между двумя книгами. Маленькая черная коробочка поместилась там великолепно. Достав ее, он включил микрофон.

— Все готово.

Зафиксировав клавишу передачи в нажатом состоянии, боцман засунул рацию на место.

Через пару минут раздался стук в дверь. Это была Скавалло. Впустив ее в радиорубку, боцман закрыл дверь.

— Лейтенант, вы уверены в своих силах?

— Нет.

— Искренний ответ. Просто помните: я буду слушать. И старший помощник тоже. Если вам только покажется, что требуется помощь, орите благим матом. Уяснили?

— На автомате, — улыбнувшись, ответила молодая женщина.

Услышав свою собственную излюбленную присказку в устах такого совершенно неожиданного источника, Браун тоже улыбнулся.

— Лейтенант, хотя от вас все еще пахнет не так, как должно пахнуть от настоящего подводника, вы уже начинаете говорить правильно.

С этими словами он вышел из радиорубки и направился в каюту старшего помощника. Крючок с наживкой заброшен. Остается ждать, когда клюнет рыбина.

Говорят, что подводная лодка представляет собой миниатюрное жилое сообщество. Командир является мэром, офицерская кают-компания выполняет функцию городского совета, а боцман исполняет обязанности шерифа. Специалисты из числа старшин — это в основной массе своей законопослушные граждане.

В самом низу этой общественной иерархии находятся простые матросы, еще не получившие квалификацию. Большинство этих неприкасаемых обитает на нижней палубе вдоль густо населенного прохода впереди вспомогательного машинного отделения.

Это место известно под многими названиями. Те, кто живет там, называют его «крысиным проходом», а себя — «крысами». Все офицеры званием выше энсина знают жилые отсеки нижней палубы, как «фабрику головной боли». Из этого названия ясно, что в случае каких-либо неприятностей именно сюда, как правило, надо направляться в поисках виновных.

Среди этих людей Энглер занимал особое положение. Старшина первого класса, квалифицированный радист, он не обязан был жить среди неприкасаемых. Энглер сам выбрал это. Репутация драчуна и острослова, умеющего безнаказанно издеваться над офицерами, сделала его героем.

В «крысином проходе» всегда было тусклое освещение. И именно в этот полумрак отважился спуститься лейтенант Уоллес. Он тихо проскользнул вдоль занятых коек по коридору, оглашаемому нестройным громким храпом.

Вдруг одна из занавесок приподнялась.

— Это Младенец Иисус!

По всему проходу стали раздвигаться занавески. Через считаные мгновения весь отсек наполнился криками, улюлюканьем и свистом.

— Господи всемогущий! — воскликнул кто-то дрожащим гнусавым голосом. — Дайте мне кто-нибудь змею! Я должен передать змею господу!

— На, бери.

— Козел, это же гидравлический шланг!

— Придурок, это мой член!

Призвав все до последней молекулы командного духа, о существовании которого он даже не подозревал, лейтенант Уоллес понизил голос на пол-октавы и сказал:

— Тихо!

Улюлюканье стало более диким, крики — более оскорбительными, свист — более презрительным. Внезапно чей-то голос разом прекратил весь гомон, словно задул свечу.

— Молчать! Ведите себя почтительно! К нам спустился младший офицер связи!

Энглер сбросил ноги с койки. Он был без рубашки. В косом свете лампы для чтения над его койкой мышцы торса и плеч казались огромными.

— Простите, лейтенант. Чем можем вам служить?

Он нацепил на нос очки.

— Я хочу, чтобы вы подежурили вместо меня в радиорубке, пока я займусь делами со старшим помощником. Как только мы закончим, я вас освобожу.

— А кто освободит меня? — насмешливо спросил кто-то.

— Твоя правая рука, болван.

— Я сказал молчать! — повелительным тоном крикнул Энглер. — А как насчет того, что я из-за вас лишусь положенного сна?

— Послушайте, — умоляющим голосом произнес Уоллес, — сейчас все спокойно. У радистов никакой работы нет. А я в следующий раз отпущу вас с дежурства на час раньше.

Послышались скандирующие крики:

— На два! На два! На два!

Энглер беспомощно пожал плечами.

Уоллес обреченно поднял руку.

— Ну хорошо, на два.

«Крысиный проход» огласился торжествующими воплями.

Уоллес уже собрался было уходить, но вдруг заметил какое-то движение у себя под ногами: тонкая черная резиновая трубка скользнула назад в темноту так стремительно, что он, наверное, решил бы, что ему померещилось, если бы трубка не оставила после себя след. Уоллес оказался в лужице какой-то жидкости. Палуба была мокрой.

— Младенец Иисус только что пописал на палубу!

Уоллес попытался выбраться из лужицы, но она быстро растекалась.

— Господи, лейтенант, — с деланым сочувствием произнес Энглер, осторожно обходя Уоллеса. — Нельзя вам было показывать, как сильно мы вас напугали.

«Крысиный проход» взорвался хохотом. Энглер ушел, оставив Уоллеса стоять в растекающейся лужице мочи.

— У нас все готово, — сказал боцман, закрывая за собой дверь в каюту Стэдмена. — Дело за Энглером.

Выкрутив громкость портативной рации на максимум, Стэдмен положил ее на колени и уселся на койку, откинувшись на выгнутую переборку. Браун положил вторую рацию и магнитофон на столик и включил оба устройства.

Каюта наполнилась шумом дыхания Скавалло. «Сколько времени потребуется на то, чтобы добежать до радиорубки и остановить Энглера?» — подумал Стэдмен. Им с боцманом придется пробежать по короткому коридору, ворваться в центральный командный пост — слава богу, лодкой управляет не Ванн, а Уэлли, — и выскочить через задний люк к радиорубке. «Десять секунд? Пятнадцать?»

Послышался громкий щелчок.

«Вот тебе на! Как поживаете, лейтенант?»

В крошечном динамике раздался стук захлопнувшейся двери.

— Отлично, — отметил Браун.

Стэдмен молча следил за тем, как крутится кассета.

Затем прозвучал голос Скавалло:

«Что вы здесь делаете? Сейчас же не ваше дежурство».

«Младенец Иисус попросил заменить его. Кстати, вы тоже не должны здесь находиться».

«Будьте добры называть его лейтенантом Уоллесом».

«Да. Как скажете. Вы свободны? Нам надо кое-что выяснить. Я не хочу, чтобы между нами оставались недоразумения».

«Никаких недоразумений нет, Энглер», — сказала Скавалло.

«Понимаю, моя маленькая шутка не совсем удалась, но, знаете, мы с ребятами постоянно друг друга подкалываем».

«По-вашему, наброситься на меня с обрезком трубы — это шутка?»

— Говори, говори, — прошептал Браун.

«Нет, я имел в виду пакетик с чаем. Так разыгрывают всех во время первого похода. У вас просто начисто отсутствует чувство юмора».

«Объясните, что смешного было в том, что вы расстегнули ширинку и положили член мне на плечо. Наверное, я что-то не понимаю».

«Это была просто шутка».

«Ну а вентиляторная? Там вы тоже всего лишь шутили?»

«Твою мать, ты едва не спалила мне задницу».

— Отлично, он у нас в руках, — сказал Стэдмен.

— Еще не совсем, — возразил Браун.

«Чем я могу сквитаться?»

«Четырьмя годами в тюрьме в Квантико».

«Проклятие! Ты сама напросилась сюда. Если не можешь играть в мужские игры, беги домой и поплачь в жилетку своей подружке».

«Однако я никак не могу вас понять. Вы носите обручальное кольцо. Вы женаты. Не могу себе представить, что может заставить женщину жить с таким психопатом, как вы».

Браун встрепенулся.

— Вы ей говорили?

— Нет.

У Стэдмена внутри все оборвалось. Скавалло только что переступила черту.

«Оставь мою жену в покое, сучка!»

«Как вам удается ее удержать? Вы держите ее взаперти в подвале и постоянно избиваете обрезком трубы?»

«С нее достаточно и вот этого».

Скавалло рассмеялась.

«Если вашей жене хватает для счастья и этого, держитесь за нее крепко. Поверьте мне, таких женщин надо поискать».

«Ах ты долбаная стерва, твою мать!»

Мгновение назад Скавалло сидела в кресле и говорила Энглеру, что таких женщин, как его жена, надо поискать. В следующее мгновение твердый, как камень, кулак ударил ее в грудь, с силой и яростью, опрокидывая на палубу. Молодая женщина налетела на что-то затылком, и у нее перед глазами закружили люминесцентные лампы.

Усевшись на ней верхом, Энглер просунул руку ей под шею и оторвал от палубы ее голову так, что рот широко раскрылся.

В руке у Скавалло по-прежнему был зажат карандаш, которым она делала пометки. Взмахнув рукой, молодая женщина что есть силы вонзила заточенный конец Энглеру в бедро.

Судорожно распрямив ногу, радист отлетел к стойке с аппаратурой.

— Черт побери, Энглер! Встать! Живо!

Это был капитан Ванн.

Выдернув из бедра карандаш, Энглер швырнул его на палубу. Конец потемнел от крови.

— Командир!..

— Во имя всего святого, что здесь произошло?

Энглер с трудом поднялся на ноги.

— Лейтенант Скавалло упала со стула и…

— Я разберусь с тобой позже. Убирайся с глаз моих!

Ванн подождал, когда Энглер закроет за собой дверь.

Подойдя к ней, он резко задвинул засов. Теперь в радиорубку можно было попасть, только выломав дверь.

Взгляд молодой женщины постепенно вновь сосредоточился на окружающем. Она уселась на палубе, прислонившись к стойке с аппаратурой.

Ванн постоял перед ней, разглядывая ее с чувством, похожим на жалость.

— Я не позволю вам пачкать мою репутацию. Я не допущу, чтобы вы побежали к своим друзьям в Вашингтоне с жуткими россказнями. Ничего того, что, как вам кажется, произошло с вами на борту «Портленда», на самом деле не было. Абсолютно ничего. Вы будете молчать. До конца похода вы будете вести себя тихо. А когда мы вернемся домой, когда бы это ни произошло, вы расстанетесь с нами и забудете о том, что когда-либо поднимались на борт. Я говорю все это ради вашего же блага.

Скавалло посмотрела на него, не в силах поверить собственным ушам.

— Даже не надейтесь.

— Подождите, я еще не закончил. Вы подготовите заявление, в котором признаетесь, что вступали в неподобающие отношения с членами команды. Фамилии пока что не указывайте. Если понадобится, я сообщу их позднее. Вы подпишете этот документ, и я уберу его в надежное место. Никто и никогда его не увидит — если только мне не придется предъявить его следственной комиссии.

— Вы не сможете заставить меня лгать.

— А мне и не придется ни к чему вас принуждать, — улыбнулся Ванн. — Вы сами, по доброй воле дадите мне показания, заверенные подписью.

— Ни за что.

— Лейтенант, вы передумаете. Видите ли, вам придется еще какое-то время побыть с нами. Если вы пойдете мне навстречу, несколько недель пройдут для вас без каких-либо приключений. В противном случае… ну, я не могу находиться везде. — Улыбка исчезла. — Ваше заявление должно лежать у меня на столе через час. Я буду ждать вас вместе с лейтенантом Бледсоу. Вы подпишете документ в нашем присутствии.

Отодвинув запор, Ванн обернулся.

— Вы здесь чужая. Когда мы вернемся, это станет очевидно и для всех остальных. И решающим будет не мое слово. А ваше собственное. Вы поможете нам решить массу проблем.

Не дожидаясь ответа, он вышел.

Поднявшись на ноги, Скавалло, шатаясь, подошла к рации, запрятанной между книгами.

«Нет, — подумала она, — это ты только что решил мои проблемы».