Тайфун

Глава 7 ШЕПОТ

3 августа

Станция радиоперехвата Алерт.

Северо-западная территория, Канада.

Алерт находится в отдаленной глуши, даже по канадским меркам. Станция радиоперехвата представляет собой несколько сборных домиков, столпившихся вокруг аэродрома на крайней северо-восточной оконечности острова Эльсмира, всего в восьмистах километрах от Северного полюса. То есть Алерт является самым северным населенным пунктом в мире.

С апреля по сентябрь здесь забывают, что такое ночь. С октября по март солнца не бывает совсем. До берега моря Линкольна можно докинуть снежком, но, как правило, его нельзя различить под сплошной белой равниной вздыбившихся торосов.

Служба в Алерте всегда считалась очень тяжелым занятием. После окончания холодной войны большая часть станции была свернута. Из семидесяти трех закаленных полярников, остававшихся здесь, — «героев вечного холода» — лишь семеро по-прежнему занимались электронной разведкой, и все они работали на военно-морской флот Соединенных Штатов. Эти специалисты обслуживали СПИННАКЕР, новейшую сеть гидрофонов, рассеянных по стратегическим точкам и основным путям движения подводных лодок на вершине мира.

Сеть гидроакустического наблюдения СОСУС, развернутая в Атлантическом и Тихом океанах, действовала необычайно эффективно. В спокойную погоду, при отсутствии на поверхности моря волнения, чувствительные гидрофоны могли слышать самолеты, пролетающие над ними. Но сеть СПИННАКЕР была более совершенной, более действенной; она значительно эффективнее отфильтровывала естественные звуки океанских глубин, позволяя сосредоточить основное внимание на пульсации атомного сердца подводной лодки.

Толстый оптико-волоконный кабель системы СПИННАКЕР выходит из глубины моря Линкольна и, изгибаясь вокруг зала «Поларис», основного центра связи станции, идет прямо сквозь глухую стену небольшого домика, окруженного высокой оградой из колючей проволоки. Над домиком возвышается большая антенна спутниковой связи, защищенная от непогоды белым куполом.

На консоли управления системы СПИННАКЕР прозвучал сигнал. Затрещал принтер.

СПИННАКЕР уловил шумы подводной лодки в центральной части Баренцева моря. Шумы двухвальной лодки, то есть российской. Соединив точки, в которых была обнаружена российская субмарина, компьютер определил ее курс и скорость. Данные перехвата в зашифрованном виде были отправлены на спутник и вернулись в Норфолк, штат Вирджиния. Там самые мощные, самые быстродействующие компьютеры в мире изучили акустические отпечатки неизвестной субмарины и всего через несколько миллисекунд определили, что речь идет о российской ракетоносной подводной лодке класса «Тайфун». Эта способная нести межконтинентальные баллистические ракеты субмарина, чьи шумы не совпадали с имеющимися в базе данных, вышла в море и взяла курс на северо-восток.

«Портленд».

В море неподалеку от мыса Нордкап, Норвегия.

Тук!.. Тук!.. Тук!..

Шумовик стучал без устали. Пока «Портленд» двигался, грохот не утихал, а поскольку субмарину преследовали два российских противолодочных корабля, она вынуждена была двигаться.

Наконец на границе международных вод «Гриши» отстали. Для того чтобы убрать шумовик, лодка должна была всплыть, а Ванн ни за что не хотел делать это на глазах у русских. Оставаясь в подводном положении, «Портленд» направился к берегам Норвегии.

Грохот был невыносимым и в центральном командном посту, но в машинном отделении, расположенном в кормовых отсеках, ближе к тому месту, где прилип к корпусу шумовик, он просто сводил с ума. Стук напоминал шум упругой волны, путешествующей по трубам. Такой «водяной молот» разрывает сварные швы и выбрасывает из первичного контура радиоактивную охлаждающую жидкость, которая убивает на подводной лодке все живое; к счастью, американским субмаринам пока что не приходилось сталкиваться с этой проблемой.

Тук!.. Тук!.. Тук!..

Крохотная каюта Стэдмена находилась в носовой части, перед центральным постом, поэтому от шумовика старшего помощника отделял протяженный корпус «Портленда». Захлопнув дверь и закрыв глаза, Стэдмен почти мог убедить себя в том, что «Портленд» стоит пришвартованный у причала, а шум производят ремонтные рабочие, осматривающие корпус лодки.

Обшитая панелями искусственного дерева каюта имела восемь футов в ширину и десять в длину. Вся фурнитура была из яркой, сверкающей хромированной стали. В целом обстановка напоминала скорее внутренность жилого трейлера, чем помещение на военном корабле. Темно-синяя кровать была поднята к переборке. На откидном столике стоял раскрытый переносной компьютер.

Стэдмен мысленно прокрутил происшествие в Кольском заливе. Сообщение об американской подводной лодке, застигнутой и атакованной в российских территориальных водах, будет опубликовано на первых страницах газет. В старые времена инцидент можно было бы замять, но сейчас сенсационная новость с минуты на минуту появится на канале Си-эн-эн — если уже не появилась. А это значит, последуют дипломатические ноты со стороны русских и опровержения со стороны командования американского флота, ограничивающиеся стандартным «Мы никак не комментируем действия подводных лодок». Однако из этого вовсе не следовало, что не будет подробного разбирательства случившегося. Стэдмен прекрасно понимал, что ситуация безвыходная.

Послышался стук в дверь.

— Войдите.

— Сэр, разрешите? — Это была Роза Скавалло. Молодая женщина умылась и убрала волосы в хвостик. У нее в руке был сложенный пополам листок линованной желтоватой бумаги. — У вас есть свободная минута?

«А теперь еще ты», — раздраженно подумал Стэдмен. Бледсоу, налепивший на верхнюю губу лейкопластырь, стал объектом постоянных насмешек по поводу того, что его «отлупила» какая-то девчонка. Стэдмен намеревался во что бы то ни стало отговорить старшего радиста подавать рапорт о случившемся, но понимал, что сделать это будет очень нелегко.

— Через пять минут я буду ждать вас в кают-компании.

— Сэр, это дело личного характера. Я бы предпочла не обсуждать его на людях.

— Если речь идет о Бледсоу…

— Нет. Я хочу поговорить с вами о том, что случилось в Кольском заливе. — Прикрыв за собой дверь, Скавалло развернула бумагу. — Это расшифровка переговоров, которые я перехватила во время учений русских кораблей. Вы должны ознакомиться с этим, — закончила она и, спохватившись, добавила: — Сэр.

У Стэдмена мелькнула мысль: «Дверь закрыта, и Скавалло потом сможет рассказывать что угодно о том, что здесь произошло». Интересно, пришло бы это ему в голову, если бы Скавалло была мужчиной? Он начал читать. Первые три фразы были помечены: «ТЕЛЕФОН».

— …слишком далеко, «Кит». Лево руля.

— Да. Вас понял.

— Лево руля! Лево руля! Лево руля! Вы идете прямо на скалы. Уходите резко влево!

Стэдмен поднял взгляд.

— Это переговоры подводной лодки, покидающей бухту. Вы говорили об этом.

— До того, как меня отключили от связи. Читайте дальше.

Следующие три фразы были помечены «РАДИООБМЕН МЕЖДУ КОРАБЛЯМИ».

— Нам следовало бы избавляться от наших ракет, извлекая из этого хоть какую-нибудь пользу. Например, запуская их в Чечню.

— А почему не в Москву?

— Кто использует эту частоту?

Стэдмен удивленно посмотрел на молодую женщину.

— Русские действительно сказали, что уничтожают свои ракеты?

— Они использовали вполне определенное слово: «v'brosite». То есть «выбрасывать».

— По одному слову трудно о чем-то судить.

— И тем не менее можно, если знаешь, что оно означает.

— А другой лингвист услышал бы то же самое?

— Не знаю. Я единственный специалист по русскому языку, который есть у вас.

Стэдмен был удивлен. Скавалло думала только о своей работе.

— Как бы там ни было, похоже, вы правы. Неплохо сработано.

— Спасибо. Читайте дальше.

Третий раздел, как и первый, был помечен: «ТЕЛЕФОН».

— …понравился фейерверк? С нашей точки было видно прекрасно. Не далеко и не близко.

— Дальше мы пойдем сами.

— Удачи вам, «Кит». И не забудьте нас, когда вернетесь назад.

— Спасибо за помощь. Выпивка за нами. Я «Кит», связь заканчиваю.

Стэдмен перечитал последние строчки. Судя по всему, это было продолжение первого диалога. Буксир дает указания выходящей в море подводной лодке, помогая ей не налететь на скалы.

— Хорошо. Я все прочитал. И о чем это говорит?

— О том, что из Кольской бухты в это самое время выходила другая подводная лодка. Одна запускала ракеты, а вторая тем временем незаметно проскочила мимо нас.

— Из данных перехвата этого не следует.

— Это логичное заключение. Я пыталась предупредить командира, но он отключил меня.

— Именно тогда вы ударили лейтенанта Бледсоу?

— Если бы я ударила Бледсоу, он бы не ограничился одной полоской лейкопластыря на губе.

Стэдмен отметил, что на шее у молодой женщины гневно запульсировала жилка. Да, Скавалло боец, тут нет никаких сомнений. Но знает ли она, с кем и с чем сражается? Стэдмен протянул ей обратно листок желтоватой бумаги.

— Почему вы принесли это мне?

— Потому что, когда мы возвратимся в Норфолк, начальство захочет узнать, почему мы упустили вторую русскую субмарину. Моя задача заключается в том, чтобы предупреждать командира обо всем, что может говорить о присутствии поблизости подводной лодки противника. Мне не позволили выполнять свою работу, но я не хочу, чтобы суждение обо мне строилось на основе чужих ошибок.

Стэдмен снова перечитал перевод перехваченных разговоров, надеясь отыскать какие-нибудь изъяны в логических рассуждениях Скавалло.

— А что это за пометка «телефон»?

— Переговоры велись по сотовой цифровой телефонной сети. Именно в этом диапазоне их перехватила моя аппаратура.

— По-моему, мы не имеем права прослушивать телефонные частоты.

— Мы также не имеем права заходить в российские территориальные воды. Я могу указать в регистрационном журнале, что перехваченные переговоры велись в другом диапазоне.

— Вы готовы пойти на то, чтобы подправить регистрационный журнал?

— Сэр, я знаю, что произошло в Кольском заливе. Я предоставила командиру правильную информацию, а он ее проигнорировал. Имеет значение ведь только это, разве не так?

— Не менее важно строго выполнять приказы. Коммандер Ванн приказал вам отключиться от внутренней связи. Вы нарушили его приказ.

— Сэр, он был неправ.

— Вы — молодой лейтенант, не имеющий специальной подготовки для плавания на подводных лодках. Коммандер Ванн — старший офицер, обладает огромным опытом. С чего вы взяли, что имеете право судить его действия?

— Взгляните на то, что произошло, и сделайте собственные оценки.

«И при этом я должен буду стать на твою сторону, выступив против человека, который должен дать мне рекомендации».

— Хорошо, я скажу вам, что я сам думаю по этому поводу. На мой взгляд, вы заслуживаете благодарности за то, что так быстро разобрались в манипуляции с запуском и уничтожением ракеты…

— Я знала, что вы поймете…

— …и выговора за прослушивание запрещенных частот и предложение подправить регистрационный журнал для того, чтобы замести следы. Я еще не разбирался в том, что произошло у вас с Бледсоу. Так что пока что счет равный. Я обязательно обсужу вашу гипотезу о второй подлодке с капитаном.

— Это не гипотеза, сэр.

— Вы хотите, чтобы я назвал ваше предположение женской интуицией?

Тук!.. Тук!.. Тук!..

Лицо Скавалло залилось краской гнева.

— Благодарю за то, что уделили мне время. Не смею больше вас задерживать.

Она развернулась, собираясь идти.

— Подождите, — остановил ее Стэдмен. — То, что происходит на берегу, мне неподвластно. Но пока вы будете находиться на борту «Портленда», вас, плохо это или хорошо, будут судить только по вашей работе. Все остальное не имеет никакого значения.

— Вот как? А это уже ваша интуиция?

— Это мое обещание. Не думайте, будто все только и думают о том, как бы поставить вам подножку. В этом случае в походе, и без того трудном, вам придется гораздо тяжелее. А теперь можете идти.

Дверь захлопнулась. Гипотезы. Интуиция. Безумные предположения. Так или иначе, Стэдмен пришел к выводу, что сейчас его шансы получить свою собственную атакующую субмарину стали приблизительно такими же призрачными, как и надежды занять должность начальника штаба военно-морских сил.

Когда подводная лодка находилась в двадцати трех милях от побережья Норвегии в районе мыса Вардо, в радиорубке прозвучал сигнал тревоги. Буксируемая антенна уловила код, поступивший на сверхнизкой частоте, который предписывал субмарине подвсплыть на перископную глубину и принять специальное сообщение по спутниковой системе связи.

— Акустик, говорит центральный пост, — сказал Ванн. — Рядом с нами что-нибудь есть?

— Один рыболовецкий траулер по пеленгу ноль пятнадцать. Я уже некоторое время слежу за ним, командир. Он находится за пределами восьмимильной зоны.

Шрамм занес данные в официальный журнал. Затем, достав тетрадь, записал время, а затем: «траулер, п — 015°, р — +08, доложил командиру».

Ведение второго, личного журнала являлось грубейшим нарушением правил. Если бы об этом стало известно, Шрамму пришлось бы очень несладко. Но когда «Портленд» вернется на базу, люди начнут задавать вопросы, кто виноват в срыве боевого дежурства в Кольском заливе. Официальные журналы можно подправить. Тетрадь Шрамма покажет, что старший акустик предупреждал Ванна насчет «Гриш».

— Подняться на перископную глубину, — приказал Ванн.

Взяв в рот большой кубик льда, он с громким хрустом разгрыз его. Командиры подводных лодок отбираются за их хладнокровие, точность, уверенность в себе. Агрессивность поощряется. Безрассудство — нет. Да, он слишком долго держал перископ поднятым над поверхностью, но какой у него был выбор? В небо поднялись баллистические ракеты. Что это было — учениями в обстановке, максимально приближенной к боевой? Или же какой-то сошедший с ума русский командир вздумал начать Третью мировую войну? Слава богу, сценарий не получил более неблагоприятного развития. Ванн вынужден был продолжать наблюдение за тем «Тайфуном», даже несмотря на риск быть обнаруженным, да при этом еще пытаться унять эту истеричную девицу.

Тук!.. Тук!.. Тук!..

— Глубина шестьдесят футов, командир.

Ванн яростно хрустнул кубиком льда.

— Поднять перископ.

Он отставил бумажный стаканчик.

Поисковый перископ вышел из шахты. Ванн обвел взглядом горизонт вокруг. На поверхности моря не было ничего, кроме серой дымки и серых волн.

— Отлично. Нас будет прикрывать туман. Что на радаре?

— Цель по пеленгу ноль шестнадцать, расстояние семь миль.

— Центральный пост, докладывает радист. Получено новое сообщение, — доложил лейтенант Бледсоу. Антенна спутниковой связи, установленная на перископе, уловила зашифрованный шепот, поступивший из Норфолка. — Запрашиваю подтверждение. Ответ будет через пару минут.

— Как только закончите, сообщите в Норфолк о том, что с нами произошло.

— Слушаюсь.

— Вахтенный офицер, произвести всплытие, — распорядился Ванн.

Громкоговорители внутренней связи заквакали: «Всплытие, всплытие, всплытие».

С шумом и свистом сжатый воздух начал вытеснять из балластных цистерн «Портленда» воду. Атакующая субмарина стала подниматься к поверхности. Вскоре в центральном командном посту почувствовалась качка. Для людей, привыкших к неподвижным, как скалы, палубам подлодки, это ощущение было неприятным.

— Давайте поскорее снимем эту дрянь с нашей спины, — сказал Ванн. — Пусть боцман Браун и старший помощник поднимутся ко мне на мостик.

Когда Стэдмен подошел к трапу, ведущему наверх, Ванн и два наблюдателя уже поднялись на открытый мостик. Нижний рубочный люк распахнулся внутрь, верхний — наружу, открывая прекрасный круг жемчужно-серого света. Какой подводник может спокойно смотреть на небо, вдыхать свежий морской воздух?

Стэдмен поднялся по трапу на тесный открытый мостик. Наблюдатели заняли свои места, хотя в такой сильный туман работы у них было немного. На поверхности сыро и промозгло, но после искусственной атмосферы «Портленда» свежий воздух воспринимался с наслаждением. Земли нигде не было видно. Низкий густой туман полностью скрывал солнце. Субмарина покачивалась на маленьких волнах. Вода с шелестом поднималась по черным бортам, затем срывалась вниз полосками пены.

Через несколько секунд на мостик вслед за Стэдменом поднялся Браун. Боцман держал в руке черный ломик. Он уже надел и зашнуровал свой оранжевый спасжилет. Второй спасжилет был у него перекинут через плечо.

Даже на открытом мостике Браун не расставался со своей радиостанцией, через которую держал связь с отсеками лодки. Боцман никогда не стоял на месте без дела. Он постоянно совершал обходы, бывая везде и нигде. Одну минуту он в центральном командном посту, другую — уже в машинном отделении, потом в столовой, на гидроакустическом посту, в торпедном отсеке, в радиорубке. Как любил шутить Браун, в его ведении находилось больше помещений, чем в средней гостинице.

— Боцман, я хочу как можно скорее избавиться от шумовика.

— Так точно, командир. — Помахав ломиком, Браун посмотрел на Стэдмена. — Старпом, вам уже доводилось видеть эту штуковину вблизи? Быть может, другого шанса у вас больше не будет.

Стэдмен понял, что боцман хочет о чем-то поговорить с ним наедине. Он взглянул на Ванна. Тот кивнул.

Старший помощник собрался было перелезть через ограждение открытого мостика, но боцман протянул ему спасжилет.

— Старпом, до берега вплавь очень далеко.

Стэдмен послушно надел спасжилет, гадая, как Браун догадался захватить с собой ломик, хотя никто не говорил ему об этом? И откуда боцман знал, что Стэдмен оставил свой спасжилет внизу?

Боцман и старший помощник спустились на палубу и закрепили в специальных углублениях так называемые «обезьяньи хвосты», страховочные концы.

— Сэр, вам следует следить за своими привычками. Спасжилет должен быть на вас в ту самую минуту, когда вы только собираетесь подняться наверх. И тут дело не в том, что об этом надо подумать. Все должно быть…

— На автомате?

— Видите ли, если станет хреново, вашу шкуру спасут не мысли. Тут приходится полагаться только на привычки.

— Постараюсь запомнить это.

В подводном положении «Портленд» был смертельно опасным хищником. Но на поверхности, даже в спокойную погоду, подлодка казалась огромной сосиской, низко сидя в воде. Ее корпус, покрытый резиновыми плитками, был скользким от влаги, и одного неверного шага было достаточно, чтобы оказаться за бортом. А Баренцево море даже в августе настолько холодное, что самое непродолжительное пребывание в воде могло привести к смерти.

Длинный черный корпус субмарины плавно понижался и сужался к корме. Лодка сидела слишком глубоко в воде, чтобы можно было увидеть шумовик. Волны перекатывались через корпус перед высоким черным рулем.

— Как идут дела у Скавалло? — осторожно закинул удочку Стэдмен.

— Плохо, — откровенно признался боцман. — Все началось в ту самую минуту, когда она поднялась на борт, и с тех пор не прекращается. Сэр, девчонка попала в общество парней, которые не имеют понятия, как себя вести с ней, и ей просто некуда спрятаться. Прошу прощения.

Браун что-то произнес в микрофон, так тихо, что Стэдмен не разобрал слов.

Палуба вздрогнула. Открылся клапан, направляя сжатый под высоким давлением воздух в кормовые уравнительные цистерны, выталкивая из них воду. Субмарина чуть поднялась над поверхностью воды.

— Значит, вы считаете, что женщинам не место на подводных лодках?

— На нашей лодке все будет в порядке, потому что я прослежу за этим. Но если вы хотите знать мое личное мнение, сэр, — нет, не место. По крайней мере, до тех пор, пока командование флота не захочет этого.

— Но ведь Скавалло направило сюда высшее командование.

— Да, но в Вашингтоне должны были понимать, что направить ее на корабль Ванна равносильно тому, что бросить мышку в террариум со змеями. Это уже не эксперимент. Тут исход заранее известен.

— Вы полагаете, ее подставили?

Шумно набрав в грудь воздух, Браун медленно выдохнул.

— В старые времена такой человек, как я, мог бы рассчитывать только на то, что ему доверят чистить картошку на камбузе. Но подводные лодки — это другое дело. Здесь каждому приходится проходить через одни и те же испытания. — Расстегнув спасжилет, боцман похлопал по эмблеме с дельфинами, закрепленной на нагрудном кармане. — Только это и имеет значение. Еще никто и никогда не обрекал меня заранее на неудачу. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Проблема внутри?

— Совершенно правильно.

В водовороте белой пены показался магнитный шумовик. Грубо сработанная ржавая банка со стабилизирующим оперением на одном конце и отверстиями для течения воды на другом. Он оказался на удивление небольшим: размером с детское ведерко.

— Какая маленькая штуковина! — заметил Стэдмен.

— Достаточная, чтобы потопить командира. — Браун посмотрел на волны, плещущиеся вдоль черных бортов. — Нашему командиру пришлось здорово потрудиться, чтобы подняться после «Батон-Ружа». Один раз его простили. Но это вовсе не значит, что его простят дважды.

— Следственная комиссия, разбиравшая инцидент с «Батон-Ружем», полностью оправдала Ванна.

— Да, я читал отчеты.

— Вы были вместе с Ванном в том походе. Комиссия что-то упустила из виду?

Браун задумался, подыскивая подходящие слова для того, чтобы сказать что-то трудное, что-то очень неприятное. Вздохнув, он начал:

— Сэр, мне довелось поплавать под командованием многих капитанов. В общем-то, у меня была возможность их изучить. Одни из них стараются стать лучшим другом для подчиненных. Я называю таких «улыбающимися угрозами», потому что настоящий командир должен стоять на своем. У коммандера Ванна прямо противоположная проблема. Он сует свой нос во все дела своих подчиненных, потому что никому полностью не доверяет и боится, как бы его не подвели.

Стэдмен вспомнил плакат с обращением Ванна к экипажу лодки. «БЕЗ ОШИБОК».

— Но ведь Ванну удалось навести порядок на «Портленде». Что в этом плохого?

— Сейчас я вам объясню. Понимаете, на подводной лодке кто-то всегда совершает какие-нибудь ошибки. Задача командира состоит в том, чтобы создать эффективную систему выявления и исправления этих ошибок. А не превращать малейшие оплошности в тягчайшее преступление. Такой подход приводит лишь к тому, что подчиненные начинают скрывать свои ошибки, а вот это уже по-настоящему опасно.

— Именно в этом и кроется причина того, что произошло с «Батон-Ружем»?

— Да, черт побери. Я вовсе не хочу сказать, что акустик не должен был предупреждать Ванна о близости к айсбергу. Но задайтесь вопросом: а почему он этого не сделал? Что помешало ему вопить, как резаной свинье, о том, что «Батон-Руж» вот-вот налетит на лед?

— Паника?

— Знаете, что страшнее любого столкновения? Человек, который боится сказать в глаза своему командиру, что тот неправ.

Набежавшая волна окатила шумовик. Тот забулькал, загромыхал, окутанный белой пеной.

— Все произошло очень быстро, — продолжал Браун. — Мы сидели на хвосте у того «Тайфуна», и вдруг этот русский разворачивается и мчится на нас, словно он — тяжелый грузовой состав, а мы сидим перед ним на рельсах. Командир приказал резко заложить руль вправо, и через пятнадцать секунд мы налетели на айсберг. Прозвучал сигнал аварийной тревоги, сообщающий о возникновении течи. Соленая морская вода вступила в контакт с аккумуляторными батареями, и отсеки начали заполняться ядовитым газом. Мы резко нырнули вниз. У меня на глазах замечательные люди плакали, а капитан тем временем учинял разнос акустику за то, что тот не предупредил его об айсберге.

— Ванн не попытался спасти лодку?

— Да, наверное, что-то спасти он действительно пытался. — Браун отстегнул страховочный конец. — Если я свалюсь за борт, не забудьте бросить мне конец.

— Без боцмана «Портленду» никак не обойтись.

— Вспомните об этом, когда вам дадут свою лодку.

Осторожно спустившись по палубе, Браун подсунул ломик под магнитную защелку и нажал на него. Шумовик сразу же оторвался от борта.

— Боцман, — сказал Стэдмен, — я хочу, чтобы вы досконально разобрались в том, что произошло между Скавалло, Бледсоу и Энглером.

— Энглер служил на «Портленде» еще до прихода Ванна.

— У него проблемы. От него ушла жена. Я только что видел радиограмму. Она ушла, не заплатив за квартиру, и в следующий понедельник домовладелец вышвырнет вещи Энглера на улицу. Как вы думаете, что нам делать?

— Я подам кое-кому дымовые сигналы и посмотрю, как нам быть.

— До Норфолка далеко.

— У нас есть свои средства. — Под этим Браун имел в виду сеть боцманов, истинных хозяев Военно-морского флота Соединенных Штатов. — Энглер — тот еще фрукт, но он все-таки один из нас. Ладно, пора возвращаться. Отнесем командиру его приз.

Стэдмен и боцман поднялись к Ванну на открытый мостик. Браун протянул шумовик.

— Командир, что с ним делать?

— Выбросьте в океан, боцман. Мы не охотники за сувенирами.

— Слушаюсь, сэр.

Браун зашвырнул металлическую коробку далеко за борт. Подняв фонтан брызг, шумовик напоследок еще раз издал гулкий стук, не желая признать свое поражение, и скрылся под водой.

«Байкал».

Подводная возвышенность Персей.

Центральная часть Баренцева моря.

Передав управление кораблем старшему помощнику Гаспаряну, Марков прошел в носовые отсеки, чтобы поговорить с глазу на глаз со старшим механиком.

Главный машинный пост занимал отсек, расположенный непосредственно перед внушительной рубкой, зажатый между центральным командным постом и ракетным отсеком. Всеми механизмами огромной субмарины можно было управлять из одного места, и Грачев сидел, словно паук, в центре своей атомной паутины.

Марков вошел в тесное помещение через дверь со стороны кормы. Спереди, за большим круглым водонепроницаемым люком, находился ракетный отсек. Две другие двери в переборках по правому и по левому борту соединяли машинный пост с двумя основными прочными корпусами лодки, в которых размещались кубрики экипажа. Остальная часть машинного поста, вплоть до последнего квадратного сантиметра, была занята управляющей аппаратурой, датчиками, тумблерами, переключателями и рядами одинаковых циферблатов. Перед приборными панелями стояли четыре кресла, обтянутые дешевой синей махровой тканью. Свободный участок переборки над датчиками температуры реакторов был завешан фотографиями молодых красивых женщин: это были финалистки поисков невесты, которые вел с помощью почты Грачев. Каждый член экипажа имел право голоса. Марков прочитал имена финалисток: Анжелика из Севастополя и Фатима из Бишкека.

На фотографии Анжелика стояла на берегу небольшой речки, прислонившись к скале. Две тончайшие розовые полоски ткани изображали купальник. Киргизка, чувственная молодая женщина с длинными черными волосами и большими карими глазами, была в строгом черном платье и туфлях на низком каблуке.

— Ну и как? — указав на фотографии, спросил Марков, усаживаясь рядом с механиком.

— Анжелика ведет с большим отрывом.

— Я вижу, почему.

— И это увидят все. Поставишь все премиальные на такую девушку, а потом появится какой-нибудь бандит, сделает ей более заманчивое предложение — и прощай, Анжелика. С другой стороны, какое-то время, наверное, с ней будет очень забавно.

Марков сменил тему.

— Я хочу, чтобы ты подготовил для Федоренко программу обучения. Он спрашивал, не хочешь ли ты остаться вместе с ним в Шанхае?

— Терпеть не могу этого ублюдка!

— Значит, ты ответил «нет»?

— Слушай, если нам платят деньги за то, чтобы привести этот корабль в Китай, я ничего не имею против. Но учить китайцев управлять им? Нетушки! Ты сам ведь ни за что не согласишься на это.

— Я до сих пор думаю.

— Думаешь! — презрительно фыркнул Грачев. — Как только мы придем в Китай, ты сойдешь на берег и отправишься домой вместе с матросами-срочниками.

— Почему ты так в этом уверен?

— Все очень просто. Я тебя хорошо знаю.

Встав, Марков потрепал старшего механика по плечу.

— Ты прав.

— Подожди, — окликнул его Грачев. — Ты еще не проголосовал.

Марков посмотрел на двух лидеров, а также на многочисленных Татьян, Ирин и Светлан.

— Девчонка из Бишкека надежнее.

Грачев улыбнулся. Судя по всему, сам он склонялся к той же мысли.

— Надежность дорого стоит, — сказал старший механик. — Я знал, что ты меня поймешь.