Тайфун

Глава 38 ПОГРУЖЕНИЕ В БЕЗДНУ

«Портленд».

— Нам нужно снимать русских быстрее, — пробормотал Стэдмен.

— Господи, — ахнула Скавалло.

Вблизи «Тайфун» был похож не на корабль и вообще не на творение рук человеческих, а на гору, на черный извергающий дым стальной вулкан, который каким-то образом оказался посреди открытого океана. Огромная и мощная субмарина умирала: вода уже поглотила кормовую палубу и поднималась по краям высокого вертикального стабилизатора.

На ракетной палубе все еще оставались люди. Опустив взгляд, молодая женщина увидела обращенные вверх лица, качающиеся в темной полоске воды, разделяющей две подводные лодки. Двое русских моряков цеплялись за что-то, похожее на гитарный кофр. Те, кому посчастливилось забраться на плоты, могли лишь с сочувствием смотреть на своих товарищей, оказавшихся в ледяной воде.

Рев поднимающейся воды и пены усиливался. «Тайфун» погружался. Стэдмен понимал, что волны, холод, водоворот, поднятый тонущим огромным корпусом, расправятся со всеми, кто находится в воде, если их немедленно не поднять на палубу «Портленда».

— Идите со мной, — бросил он Скавалло, спускаясь с мостика на открытую палубу у основания рубки.

Толстый трос, который нужно было забросить на «Тайфун», так и лежал на палубе, свернутый в бухту. Стэдмен подхватил ее и сунул в руки Скавалло.

— Привязывайте!

Он указал на короткий трап, ведущий к открытой дверце.

Из главного рубочного люка показалась голова боцмана.

— Эй! — окликнул он Стэдмена, протягивая оранжевый спасжилет. — Надевайте, и живо!

Забыв про сломанный палец, молодая женщина принялась привязывать толстый трос к трапу, а Стэдмен тем временем натянул жилет. Схватив свободный конец, он шагнул к дверце и спрыгнул на палубу. Браун следовал за ним по пятам.

Трос стал своеобразным поручнем для десятков русских моряков, уже перебравшихся на палубу «Портленда». Спотыкаясь, они побрели к рубке. Скавалло встречала их у распахнутой дверцы.

— Быстро! Быстро! — говорила она по-русски. — Проходите в подлодку!

Не останавливаясь, чтобы подивиться на молодую женщину, приказывающую им спускаться вниз, русские моряки один за другим ныряли в открытый рубочный люк.

Боцману и Стэдмену удалось подтянуть один перегруженный плот к носу «Портленда». Русские моряки, забираясь на палубу «Портленда», спешили к рубке. Браун и Стэдмен тем временем подтянули к борту второй плот.

На ракетной палубе «Байкала» еще оставались люди.

— Пошли! — крикнул боцману Стэдмен.

— Куда… — начал было тот, но рядом с ним уже никого не было.

Старший помощник прыгнул в один из опустевших плотов.

— Черт, черт, черт!

Прыгнув вперед, Браун приземлился на плот рядом со Стэдменом. В руке он держал желтый трос, уходящий к «Тайфуну». Боцман принялся перебирать трос руками, подтягиваясь к гибнущей субмарине. Стэдмен хватал плавающих в воде людей и втаскивал их на плот. Из размокшего гитарного кофра хлынула вода. Боцман хотел было выбросить кофр за борт, но один из русских вырвал его и прижал к груди.

Набитый людьми плот остановился под возвышающимся отвесной черной скалой бортом «Тайфуна».

Увидев набегающую со стороны ушедшей под воду кормы высокую, пенистую волну, Стэдмен сложил ладони рупором и крикнул:

— Прыгайте! Живо!

Моряки, остававшиеся наверху, скользнули вниз, затем полетели в воду. Плот накренился, угрожая опрокинуть свое содержимое в море. Один, второй, третий русский моряк прыгали в него сверху. Четвертый, пятый…

Услышав грозный рев, Браун поднял голову. Зрелище было жутким.

— О боже!

Крутая волна, выше палубы «Портленда», откатилась назад, оставляя за собой бездонную яму. Она подхватила плот, поднимая его к небу, а затем низвергла вниз в лавине зеленой воды, затянувшей его по самые борта.

Желтый трос лопнул с громким хлопком.

Плот закружился как сумасшедший. Весь мир накренился, уходя вниз, вниз, а плот скользил по стенам могучего водоворота, неумолимо приближаясь к его черному сердцу. У боцмана мелькнула мысль, что огромная субмарина затянет их вслед за собой, но вдруг из глубины поднялся бурлящий шар воздуха и пены, отбросивший плот назад. Накренившись, он едва не опрокинулся, но вес находившихся в нем людей явился чем-то вроде живого киля, и плот выровнялся.

Водоворот продолжал бушевать. Когда он наконец закончился, Стэдмена на плоту не было.

Стэдмен неистово работал руками и ногами, но при этом не двигался с места. Благодаря спасжилету ему некоторое время с трудом удавалось удерживать голову над волнами, но затем он не смог делать и этого. Успев сделать большой глоток воздуха, Стэдмен ушел под воду. Ему показалось, что океан под ним внезапно исчез, и он безудержно летит прямо на дно Авачинского каньона.

Подняв взгляд, Стэдмен увидел, как яркая зеркальная поверхность моря отступает все дальше. Его засасывало глубже, глубже, глубже. Давление на барабанные перепонки усиливалось. Вдруг он ощутил, как что-то скользнуло по его лицу — растрепанный конец лопнувшего троса. Стэдмен судорожно вцепился в него, не зная, что это такое, не желая знать, к чему привязан трос — к тонущему «Тайфуну» или к «Портленду».

Трос обмяк, но вдруг натянулся резким рывком, так, что Стэдмен едва его не выпустил. И все же он не разжал руки, не зная, куда увлекает его натянувшийся трос — вверх или вниз.

— Быстро! Быстро! Проходите в подлодку!

Проводив в рубку последнего русского матроса, Скавалло обернулась туда, где только что был «Тайфун».

Огромной подлодки уже не было, но Скавалло разглядела крохотную оранжевую точку, кружащуюся в водовороте белой пены, который бурлил там, где скрылся под водой черный корпус «Байкала». Молодая женщина не знала, кто это, но если бы и знала, это не имело бы значения. Схватив рацию, оставленную Стэдменом, она крикнула:

— Рулевой, переложить руль влево до отказа! Самый малый вперед!

— Это еще что за чертовщина?

Матросы-рулевые в центральном посту переглянулись. Теперь эта женщина уже приказывает и им!

— Черт побери, рулевой, выполняйте команду!

Матросы бросились к органам управления. Один повернул штурвал, другой перевел ручку машинного телеграфа.

«Портленд» медленно повел носом туда, где на маслянистой поверхности моря качалась одинокая фигура.

— Переложить руль прямо! Полный назад!

Гребной винт завращался в обратную сторону, вгрызаясь в море и замедляя поступательное движение лодки.

— Стоп машина! — крикнула Скавалло.

Она улыбнулась. Оранжевый спасжилет был уже близко, и молодая женщина разглядела лицо того, на ком он был надет.

Боцман заметил на поверхности моря обрывок желтого троса, которым были связаны две подводные лодки.

Вдруг конец дернулся и скрылся под водой.

Не раздумывая, боцман нырнул за ним. Ледяная вода ударила ему в лицо, но он этого не заметил. Схватив трос, он поплыл назад к плоту, а затем, взобравшись на борт, стал тянуть.

На противоположном конце что-то было. Плот, «Портленд» и пловец встретились в одной точке почти одновременно. Перегнувшись через борт, Браун ухватился за спасжилет и втащил на плот Стэдмена.

Тот плюхнулся на дно, бледный, с синими от холода губами.

— Боцман, это вы?

— Да, — широко улыбнулся Браун. — Надеюсь, в следующий раз вы сами захватите с собой персональное плавательное средство.

«Байкал».

Марков открыл люк в центральный командный пост, и в главный механический пост ворвалась удушливая смесь пара и дыма, окутавшая пятерых моряков ядовитым, обжигающим туманом.

— Всем надеть противогазы!

Отовсюду слышались стоны и треск корпуса: ворвавшаяся вода сминала переборки, срывала двери и люки. Однако в центральном командном посту по-прежнему горел яркий свет — не аварийные лампы, а обычные люминесцентные над головой.

Увидев это, Гаспарян подумал: «Господи, Финогенов остается на своем посту!» Он обернулся к Маркову.

— Командир! Финогенов отрезан в пятом отсеке!

Марков взглянул на мигающие цифры глубиномера над рулевым постом. Как и освещение, приборы работали. Глубиномер уже показывал 52 метра.

«Байкал» скрылся с поверхности моря. Даже рубка ушла под воду. Если Финогенов остался на своем посту, он обречен.

— Я должен его найти!

Гаспарян развернулся, чтобы бежать в кормовые отсеки, но Марков буквально схватил его за шиворот.

— Нет! Тащите сюда Грачева! Мы воспользуемся спасательной капсулой!

Командир подбежал к трапу, ведущему на «балкон», поторапливая остальных.

Первым наверх поднялся Лысенко, затем Демьяненко втащил Грачева по трапу, словно куль муки. Когда ботинки старшего механика застучали по верхней палубе, Гаспарян поднял взгляд и увидел задраенный рубочный люк. «Хоть одно ты сделал правильно», — подумал он, имея в виду Федоренко.

Послышались раскаты отдаленного грома. Палуба содрогнулась. Не успев подскочить к трапу, Гаспарян уже оказался распластанным на «балконе», не вполне представляя, как он там очутился.

Марков крикнул:

— Забирайтесь в спасательную капсулу!

— И ты поторопись! Времени в обрез!

— Живо в капсулу!

Марков посмотрел в сторону кормовых отсеков. Он чувствовал, как корабль погружается все быстрее, ощущал ускорение. Послышался громкий треск, палуба содрогнулась. Марков испуганно обернулся, ожидая увидеть, что корпус раскололся.

Убедившись, что этого пока что не произошло, командир вернулся на свое самое привычное место, в синее крутящееся кресло посреди центрального командного поста. В свое кресло.

Сейчас, несомненно, в последний раз в жизни, он оказался здесь один. Яркий свет вырисовывал силуэт Маркова на фоне дыма и тумана. Тени меняли формы, словно призраки всех тех, кто жил и трудился здесь, собирались отправиться вместе с «Байкалом» в последний десятикилометровый путь вниз на дно Авачинского каньона.

— Командир! — снова окликнул его Гаспарян.

Взяв табличку с изречением «ПОДВОДНАЯ ЛОДКА — ЭТО НЕ СЛУЖБА, А РЕЛИГИЯ», Марков сунул ее в карман робы.

Раздался новый оглушительный треск.

Подбежав к трапу, Марков проворно взобрался наверх. Крышка спасательной капсулы была открыта. Марков нырнул в люк, и Демьяненко тотчас же захлопнул за ним крышку.

Грачев полусидел на скамье, привалившись к голой стальной стенке. Лысенко повернул маховик-кремальеру. На переборке рядом с пусковой кнопкой был закреплен механический глубиномер. Его стрелка, быстро двигаясь вниз, уже прошла отметку сто метров.

Всплытие к поверхности будет очень стремительным.

— Всем сесть! — приказал Марков. — Держитесь крепче!

Остальные едва успели занять места, как Марков открыл серую металлическую коробку и ударил всем кулаком по красной кнопке.

Послышался слабый щелчок — и больше ничего.

Болты, удерживающие капсулу, не отстрелились.

«Ханчжоу».

Вертолет опустился на навесном полубаке китайского эсминца «Ханчжоу». Встретивший Федоренко офицер сразу же проводил его на мостик. Там, сквозь толстое стекло Федоренко увидел на юге у самого горизонта огромное облако белого пара, обозначившее последнее погружение «Байкала».

— Добрый день, капитан Федоренко.

Федоренко оторвался от иллюминатора. В кормовом проходе стояли двое мужчин в возрасте. Их безукоризненные черные мундиры были украшены таким обилием галунов и наград, что этого металла хватило бы, чтобы утопить небольшую подводную лодку. За ними толпились офицеры свиты.

В российском флоте эсминец типа «Ханчжоу» считался бы кораблем второго ранга, и, соответственно, его командир имел бы звание капитана второго ранга. Однако в китайском военно-морском флоте, судя по всему, дела обстояли иначе, ибо перед Федоренко стояли командир «Ханчжоу» контр-адмирал Ли Сюкань и его начальник адмирал Ван Яньцзе, командующий флотом Восточного моря.

— Чжень вомень чжоу, — сказал адмирал Ван Яньцзе.

Федоренко попытался понять, что означает довольно резкий приказ следовать за адмиралом. Даже без вежливого «пожалуйста»? Он прошел за адмиралами в скудно обставленную кают-компанию, расположенную под мостиком. Свита, состоящая из старших офицеров, закрыла за ними дверь, оставшись в коридоре.

— На вашу долю выпали трудные испытания, — начал по-китайски адмирал Ван Яньцзе. — Вам не нужна медицинская помощь?

— Мои раны могут подождать. Сейчас необходимо действовать без промедления.

— Действовать?

— Как вам известно, в «Байкал» были выпущены торпеды.

Адмирал Ван Яньцзе вздрогнул, словно ужаленный, услышав это упоминание о своей ошибке.

— Шай чжуде хой сю цзеньфа!

— Я как раз и хотел сказать о наказании виновных, — подхватил Федоренко. — Я имею в виду американцев.

Китайские адмиралы молча переглянулись.

— Американская подводная лодка выпустила в «Байкал» две торпеды сначала в Баренцевом море, — продолжал Федоренко. — Затем две подо льдами и еще две только что здесь, в Беринговом проливе.

— Это настоящий морской разбой!

— Совершенно верно, — подтвердил Федоренко. — Разумно ли будет допустить, чтобы они воспользовались плодами своих преступлений? Торпеда поразила наш корабль, направлявшийся для передачи в военно-морской флот Китайской Народной Республики. Возникнет много вопросов, если выяснится, что эту торпеду пустила рука русского. Или китайца.

Федоренко увидел, какое впечатление произвели его слова на китайских адмиралов. «Они сами только что обсуждали именно это, — подумал он. — Их головы полетят вместе с моей».

Ван Яньцзе сразу же понял, к чему он клонит.

— Командование американского флота узнает, что их лодка не имеет к этому отношения. Она обязательно направит донесение о случившемся.

— Но только не в том случае, если американская подлодка окажется на дне рядом с «Байкалом».

— Тинцзилай, ни той ни тонбао дай сеньминь бо цзенси, — сказал адмирал Ван Яньцзе. — Вы слишком пренебрежительно относитесь к жизням ваших соотечественников.

Федоренко покачал головой.

— Во сюо дай си чжуаньбай вайсен. — Затем, на тот случай, если его не поняли, повторил по-русски: — Я предлагаю превратить катастрофу в победу.

Китайские адмиралы переглянулись, и контр-адмирал Ли Сюкань сказал:

— Ни кейю чжоу.

Дверь за спиной Федоренко открылась. Его отпустили.

За то время, что он провел в кают-компании, «Ханчжоу» и его собрат «Фучжоу» остановились. Но две подводные лодки «Кило» продолжали двигаться. Их округлые, тупые носы с мощными торпедами, предназначенными для того, чтобы топить корабли, были направлены на юг.

«Байкал».

Гаспарян следил за стрелкой на небольшом циферблате глубиномера, продолжавшей неудержимый обратный отсчет.

— Глубина шестьсот метров.

Марков буквально чувствовал, как огромный корабль набирает скорость, погружаясь. Теперь, когда нос «Байкала» был направлен вертикально вниз, сила земного притяжения превратила подлодку в стрелу весом сорок тысяч тонн, нацеленную в дно Авачинского каньона.

— Можно попробовать перебраться в другую капсулу, — предложил Марков.

— Семьсот метров, — сказал Гаспарян.

Циферблат глубиномера был градуирован до тысячи.

Маленькая капсула наполнилась звуками умирающего корабля. Поток воды, стремительно ворвавшейся под высоким давлением, ударил в люк, словно понимая, что в капсуле прячутся люди, пытающиеся спастись за жалким листом тонкой стали. Словно предупреждая, что скоро море придет за ними.

— Сорвало рубочный люк, — пробормотал Демьяненко.

— Восемьсот метров.

Грохот воды оборвался таким резким треском, что Марков вздрогнул. Как это произойдет? Ворвется стена воды, твердой как сталь? Или стенки капсулы просто сомнутся и раздавят тех, кто находится внутри?

— Тысяча метров.

— Слушай, Сережа, заткнись, — проворчал Грачев. — Скоро тебе придется считать столбы, ведущие к вратам Святого Петра.

Марков посмотрел на старшего механика. Ну зачем он пришел в себя в этом стальном шарике, идущем на дно?

— Извини, Игорь. Болты не отстрелились.

По стальной оболочке капсулы пробежала сильная дрожь, словно шар лежал в кузове грузовика, мчащегося по неровной дороге. Дрожь усиливалась, пока, наконец, не возникло ощущение, что она исходит отовсюду.

— Турбулентные завихрения, — заметил Марков. — А мы погружаемся очень быстро. Узлов сорок — пятьдесят, а то и больше.

Капсула накренилась так сильно, что сидеть на деревянной скамье стало невозможно. Палуба превратилась в переборку, переборка — в палубу.

Оказаться смятым чудовищным давлением, утонуть. Маркову не было страшно. Если честно, он подумывал о том, чтобы отправиться на дно вместе с «Байкалом». Сейчас его огорчало только то, что вместе с ним погибнут такие замечательные люди.

Раздираемый корпус лодки издал низкий, животный стон, завершившийся пронзительным криком, отрывистым хлопком: какой-то элемент конструкции не выдержал стремительного погружения.

— Знаете, — начал рассуждать вслух Гаспарян, — а если мы достигнем дна, возможно, болты оторвутся при ударе.

— Капсула не выдержит глубину восемь тысяч метров, — возразил Марков. — Она и две тысячи не выдержит.

Гаспарян посмотрел на циферблат глубиномера. Стрелка дошла до упора и остановилась.

«Портленд».

Приняв на борт лишнюю сотню человек, «Портленд» превратился в сумасшедший дом. Русские моряки стояли плечом к плечу на всех трех палубах от торпедного отсека в носу до люка, ведущего в атомный реактор, на корме.

Попросив Скавалло разыскать командира русской лодки, Стэдмен передал управление «Портлендом» Уэлли, строго заметив:

— Ведите лодку к берегам Японии, и как можно быстрее. Опуститься на глубину двести футов. Переложить руль вправо до отказа. Держать скорость шесть узлов.

— Да, но…

— Никаких «но», Уэлли. Выполняйте приказ.

Нырнув под воду, «Портленд» отвернул от земли в открытый океан, бывший ему настоящим домом.

— Рулевой, держать курс приблизительно двести, — распорядился Уэлли.

Старшина-рулевой недоуменно обернулся.

— Приблизительно?

— Курс двести ровно.

Уэлли удалось с большим трудом выпроводить промокших, растрепанных русских моряков из центрального командного поста, но они продолжали толпиться в носовом и кормовом проходах, разговаривая такими громкими, возбужденными голосами, что штурман «Портленда» едва слышал сквозь гул свой голос. Он понимал радость русских, оставшихся в живых, но ему хотелось, чтобы они проявляли ее где-нибудь в другом месте.

Путь до Японии предстоит очень неблизкий.

— Центральный пост, говорит акустик. Эта громадина наконец начинает ломаться.

— Зачем вы мне это говорите?

— Ну, для того… Подождите! Нас нащупывают два активных гидролокатора по пеленгу ноль сорок и ноль тридцать два. Похоже, это «Акульи жабры», — сказал Бам-Бам. — Предположительно, это две подлодки «Кило».

— Далеко до них?

— Обе в пределах десяти тысяч ярдов.

«Портленд» находился в пределах досягаемости китайских торпед.

— Рулевой! Довести скорость до двенадцати узлов! Уносим ноги!

— Нельзя двигаться быстро и при этом бесшумно, — напомнил кто-то штурману.

— Тогда до десяти узлов. Киф! Приготовить торпедные аппараты дать залп!

— По какой цели? — спросил старший торпедист. — У меня на целеуказателе ничего нет.

— Введите в торпеды пеленги на эти «Кило»!

— Глубина погружения двести футов.

Бам-Бам слушал в наушниках равномерный, настойчивый писк. Писк становился громче, ближе. Внезапно он прекратился.

— Черт! — выругался акустик. — Центральный пост, говорит акустик. Кажется, китайские лодки нас нащупали.

«Байкал».

— Господи, — пробормотал Гаспарян.

В его голосе прозвучала дрожь от страшной вибрации, вызванной потоками воды, обтекающими стремительно идущий ко дну корпус «Байкала». Старший помощник стоял на переборке, ставшей палубой, не отрывая взгляд от оказавшегося под ногами циферблата глубиномера.

Спасательная капсула была под стать самой субмарине. Построенная с огромным запасом прочности, она выдерживала давление, значительно превосходящее то, на которое был рассчитан глубиномер. Но вот болты, эти чертовы болты обрекли тех, кто попытался спастись в капсуле, на гибель. Когда сомнутся стенки?

Застонав, Грачев уселся прямо. У него кружилась голова. Старший механик повернулся к откинутой крышке, за которой находилась кнопка выброса. Контакты!

— Товарищи… прошу меня простить, — начал Марков. — Мне… мне очень стыдно перед вами…

Грачев подполз на четвереньках к коробке. Достав из кармана старый перочинный нож, он вонзил его в красную кнопку.

— Игорь!..

Отодрав пластмассовую крышку, Грачев содрал изоляционную прокладку, защищавшую расположенные под ней латунные контакты. Контакты были покрыты толстым зеленым слоем окисла.

Послышался скрежет, душераздирающий, человекоподобный крик, и капсула, накренившись, провалилась вниз.

— Лодка… разваливается… на части! — крикнул Гаспарян.

Грачев поскреб было грязные контакты ножом, затем, плюнув, замкнул их лезвием.

— Аааа! — вскрикнул он.

Вся его рука онемела от электрического разряда, но Грачев не отдернул ее, держа контакты замкнутыми.

Жирная голубая искра озарила внутренность капсулы ярким светом. Ослепительная молния, за которой через мгновение прозвучал оглушительный раскат грома, ничего подобного никто из пятерых человек, находящихся в капсуле, никогда не слышал.

Подводная лодка «Линь сань лю».

— Открыть наружные крышки торпедных аппаратов, — приказал капитан Бай Яо.

Предвкушение грядущей победы опьянило его, подобно крепкому напитку. Сколько лет минуло с тех пор, когда китайский военный корабль топил американский? Вообще такое случалось когда-либо?

И что с того, что эта подводная лодка была построена в России. Что с того, что команда выполняет приказы своего командира, но при этом оглядывается на русских советников. Предстоит исправить множество ошибок. Китаю не везло слишком долго. Теперь настал черед Америки.

— Окончательные пеленг и дальность цели? — спросил капитан Бай Яо у русского акустика.

— Дистанция шесть тысяч метров, цель слева по носу в пяти градусах.

Капитан Бай Яо повернулся к старшему торпедисту.

— Ввести окончательные данные. Торпедные аппараты один, два, три и…

— Стойте!

Капитан удивленно обернулся к акустику.

— К нам приближаются высокоскоростные гребные винты! Две торпеды! — На крошечном экране гидролокатора расцвели новые яркие линии. — Четыре торпеды!

«Портленд».

Стэдмен услышал грозное предупреждение Бам-Бама, когда заканчивал переодеваться в сухое белье. Лодка тотчас же пришла в движение, и через мгновение послышалось:

— Торпеды в воде!

Выскочив из каюты, старший помощник повернул направо и словно нырнул в реку промокших насквозь русских моряков, которые хором пытались что-то объяснить Скавалло.

— Где русский командир? — спросил Стэдмен, проталкиваясь сквозь толпу.

— Он остался в лодке, — ответила молодая женщина.

Остался в лодке? Протиснувшись в центральный командный пост, Стэдмен застал там такой же хаос. Уэлли совершенно растерялся. Не договорив одну фразу, он начинал другую.

— Развернуться к ним кормой! Довести их… Нет! Я имею в виду китайские подлодки! Не их… Бам-Бам! Где они?

— Центральный пост, говорит акустик. Где кто?

Войдя в центральный пост, Стэдмен громко объявил:

— Принимаю командование на себя.

— Командование принял старший помощник! — с нескрываемым облегчением произнес Уэлли.

— Стоп машина! Сохранять глубину погружения!

Русские моряки заговорили снова, громко и все разом.

Стэдмен с трудом слышал свой голос. Он схватил трубку переговорного устройства.

— Акустик, говорит центральный пост! Что у нас?

— Две подлодки «Кило» в восьми тысячах ярдов к северо-востоку. Они прощупали нас активным гидролокатором, после чего с юга пошли четыре торпеды.

Мы в тисках!

— Китайские торпеды? Русские?

— Ну, только если они тоже используют «Мк-48».

«Мк-48»? Стэдмен посмотрел на планшет целеуказателя, исчерченный спагетти пеленгов, дистанций и оценок.

— Центральный пост, говорит акустик. Две торпеды справа по борту, две торпеды слева, все за кормой. Дистанция две тысячи ярдов. Идут полным ходом со скоростью больше пятидесяти узлов.

— Скавалло! — крикнул Стэдмен. — Заставьте русских замолчать!

Набрав полную грудь воздуха, молодая женщина схватила за грудки русского мичмана и заорала ему в лицо:

— Молчите! Торпеды могут вас услышать!

Ее предостережение достигло желаемого результата. В проходах наступила мертвая тишина.

— Центральный пост, говорит акустик. Они подходят.

Центральный пост огласился пронзительным воем высокоскоростных гребных винтов. Накатившись с кормы, он повысился на несколько октав, затем начал понижаться, когда торпеды поравнялись с «Портлендом».

— Одна, — произнес вслух Стэдмен.

Вторая прошла ближе, ибо можно было разобрать даже рев пузырьков воздуха, образованных бешено вращающимися винтами.

— Две.

Звуки приближающихся и удаляющихся торпед слились, а в центре этой доплеровской симфонии находился «Портленд».

— Три… и четыре.

Как только все четыре торпеды прошли мимо подлодки на север, Бам-Бам объявил:

— Центральный пост, говорит акустик. «Рыбки» пошли за двумя «Кило»!

Подводная лодка «Линь сань лю».

— Торпеды активизировались, — сказал русский акустик, закуривая папиросу.

— В центральном посту курить воспрещается! — воскликнул капитан Бай Яо.

— Пошел к такой-то матери, — невозмутимо бросил акустик, делая глубокую затяжку.

Заработал активный гидролокатор первой «Мк-48».

— Отстрелить шумовики! Полный вперед!

Выплюнув в воду банки с химическими реактивами, маленькая субмарина начала медленно разворачиваться, уклоняясь от приближающихся торпед.

— Осталось десять секунд, — сказал русский. Надо будет поторопиться, чтобы докурить папиросу до конца. — Головки наведения захватили цель.

Пинг! Пинг! Пинг! Пинг!

Командир лодки понял, что бежать бесполезно.

— Экстренное всплытие! Срочно продуть балластные цистерны!

Рука вахтенного уже потянулась к тумблерам управления, но тут мощная боеголовка, предназначенная для борьбы с огромным «Тайфуном», взорвалась в шести футах под килем крошечной дизель-электрической «Кило».

Маленькая подлодка, расколовшись пополам, словно лопнувший кокос, мгновенно заполнилась водой, и исторгнув из себя облако обломков. Вторая торпеда, ошибочно приняв обломки за цель, атаковала их. Взорвалась еще одна боеголовка, превратив даже крупные куски в буран черного, рваного снега.

Второй «Кило» повезло гораздо меньше. Ее команде пришлось слушать гибель «Линь сань лю», после чего ждать еще двадцать девять секунд, прежде чем лодка присоединилась к своей сестре в долгом, молчаливом путешествии ко дну Авачинского каньона.

«Портленд».

— Лодка на перископной глубине, — доложил боцман Браун.

Стэдмен был наготове.

— Поднять второй перископ. Скавалло!

— Центральный пост, говорит радист. Ждите.

Пройдясь по всем радиочастотам, молодая женщина наконец наткнулась на сообщение. Быстрый, испуганный голос радиста с эсминца «Ханчжоу» просил о помощи. Он говорил по-русски с сильным акцентом. Сообщение передавалось на открытой частоте, в незашифрованном виде. После того как недовольный бас ответил, что никакой помощи не будет, эсминец запросил разрешение войти в Авачинскую губу.

— Центральный пост, говорит радист. Эсминцы бегут в Петропавловск. По крайней мере, намереваются. Русские пока не дали разрешения.

«Китайцы не могут опомниться», — подумал Стэдмен. Они собирались добить ослепшую, беспомощную цель, а кончилось все тем, что сами потеряли две подводные лодки, не имея понятия, откуда пришел смертельный удар.

— Поднять перископ.

Головка показалась над поверхностью воды, и Стэдмен быстро осмотрелся вокруг.

— Вижу эсминец по пеленгу ноль ноль три. Он поставил дымовую завесу и на полной скорости уходит на запад.

Бедняга на самом деле развил такую скорость, что его изящный острый нос почти полностью поднялся над волнами, словно у скутера.

— Центральный пост, говорит радист. Русские только что дали «Фучжоу» и «Ханчжоу» добро.

— Отлично. — Стэдмен еще раз обвел горизонт взглядом, но вдруг остановился. — А это еще что такое, черт возьми? — Он увеличил разрешение. — Так, по пеленгу двести сорок восемь в воде плавают какие-то обломки. Судя по виду, балластная цистерна.

Русские моряки, наблюдавшие за происходящим из носового прохода, заволновались. Один из них, высокий, стройный мужчина с вытянутым угловатым лицом, острым подбородком и черным ежиком на голове, шагнул вперед. На его синей робе белела нашивка «К-Л БЧ-21» — что бы это ни означало.

— Скавалло, подойдите сюда. Кажется, тут у нас проблема.

«Похоже, это офицер», — подумал Стэдмен. Впрочем, кажется, все русские подводники были офицерами.

Ткнув себя пальцем в грудь, русский моряк сказал:

— Беликов. Акустик.

— Лейтенант-коммандер Стэдмен, старший помощник «Портленда».

— Старпом, — сказал Беликов. Он показал на перископ. — Да?

— Нет, — ответил по-русски Стэдмен.

В центральный пост вошла Скавалло.

Беликов с облегчением повернулся к ней. Он показал на перископ.

— Это не балластная цистерна. Не балластная цистерна. Это наш капитан. Наш капитан.

— Он говорит, это не балластная цистерна, — перевела молодая женщина. — Это его капитан.

— Он сам не знает, о чем говорит.

Тем не менее, Стэдмен знаком пригласил акустика взглянуть в перископ.

Тот умелым движением взял рукоятки и прильнул к окуляру. Оторвавшись от перископа, Беликов крикнул столпившимся в проходе русским морякам:

— Там наш капитан!

— Он говорит, там капитан, — повторила Скавалло.

— Боцман, всплытие! — приказал Стэдмен.

— Так точно, — ответил Браун, посылая сжатый воздух в балластные цистерны «Портленда».

Субмарина появилась над свинцово-серой поверхностью моря в пятистах ярдах к востоку от качающегося на волне цилиндра. Натянув спасательный жилет, Стэдмен протянул еще два Скавалло и Беликову и стал подниматься на открытый мостик.

Сверху черный стальной цилиндр напоминал чьего бы то ни было капитана не больше, чем увиденный через перископ. Однако Беликов, увидев его, заулыбался так, словно выиграл в лотерею, и оживленно замахал руками. Затем, к изумлению Стэдмена, он заплакал.

— В чем дело? — спросил старший помощник.

— Думаю, он очень обрадовался, — объяснила Скавалло.

Стэдмен подвел корабль к черной стальной капсуле. Она качалась на высоких волнах, накреняясь то в одну, то в другую сторону, помятая, похожая на консервную банку, по которой колотил молотком ребенок. Стенки были вдавлены внутрь, сферические торцы расплющены. Вдоль всего тридцатифутового корпуса через равные промежутки распущенными цветками красовались ядовито-желтые подтеки.

Особенно большая волна едва не опрокинула цилиндр, и только теперь Стэдмен разглядел люк.

— Господи! Рулевой, переложить руль влево до отказа! Самый малый вперед!

«Портленд» медленно подполз к капсуле и наткнулся на нее, перевернув вверх дном.

— Полный назад!

За кормой вскипела белая пена.

— Стоп машина!

Аварийная команда пришвартовала спасательную капсулу к борту подлодки, затем развернула ее так, чтобы люк оказался над водой.

Беликов не мог больше ждать. Прежде чем его успели остановить, он сбежал с мостика и выскочил из дверцы. Акустик побежал по палубе так, словно это была ровная беговая дорожка на стадионе, а не покатый корпус, качающийся на приличных волнах.

Прыгнув с борта, Беликов пролетел над узкой полоской воды и опустился на капсулу рядом с люком. От толчка капсула накренилась, и акустик едва не сорвался в воду, но страховочные концы держали крепко. Беликов заколотил по крышке кулаком, крича:

— Выходите! Выходите!

— Он говорит, чтобы те, кто находится внутри, выходили, — перевела Скавалло.

Крышка люка откинулась с громким стуком.

— Радист вызывает мостик, — заквакало переговорное устройство в руках Стэдмена.

Старший помощник поднес его к уху, и в этот момент из люка появился первый русский подводник. Выбравшись сам, он протянул руку внутрь, помогая выбраться второму. Третий, невысокий смуглый мужчина, высунул голову и подозрительно огляделся по сторонам, словно размышляя, не остаться ли ему внутри. Потом показался четвертый, затем пятый.

«Сколько же их там? — с тревогой подумал Стэдмен. — И где я их размещу?»

— Старший помощник слушает, — сказал он.

— Командир «Корпуса Кристи» шлет привет. Лодка находится в четверти мили к югу от нас на перископной глубине. Он говорит, что на нас смотрят глаза Техаса, и спрашивает, нужна ли еще какая-нибудь помощь.

Повернувшись, Стэдмен разглядел над водой крошечный белый бурун.

— Поблагодарите его за отличную стрельбу. Передайте, что мы встретимся в пятидесяти милях к востоку отсюда.

Беликов помог перебраться на палубу «Портленда» двум своим товарищам, которые поддерживали под руки третьего. За ними последовал лысый офицер с усами. Когда русские моряки подошли к дверце рубки, все остановились, пропуская лысого вперед.

Тот, остановившись внизу трапа, задрал голову и крикнул Стэдмену короткий вопрос.

— Он спрашивает… — начала было Скавалло, но Стэдмен понял и без перевода.

— Передайте ему, подняться на борт «Портленда» разрешаю.

Марков легко взбежал по трапу на открытый мостик. Для троих там едва нашлось место.

— Я капитан первого ранга Марков. Я командовал «Байкалом». У нас есть раненый, которому нужна медицинская помощь.

— Я лейтенант-коммандер Стэдмен. Старший помощник корабля флота Соединенных Штатов «Портленда». Добро пожаловать на борт. Спускайте раненого в трюм. Фельдшер немедленно его осмотрит.

Скавалло стала переводить, но она видела, что Марков и так все понял.

Когда она закончила переводить, русский капитан кивнул, затем спросил:

— Вы офицер?

— Лейтенант Роза Скавалло.

— Я не знал, что на американских подводных лодках служат женщины.

— Не вы один.

Повернувшись к Стэдмену, Марков спросил:

— Где командир этой подлодки?

— Он спрашивает, где командир.

Стэдмен ждал этого вопроса. Командиры, независимо от покроя формы, независимо от того, под каким флагом плавает их корабль, предпочитают говорить с командирами.

— Командир перед вами, — наконец сказал он.