Глава 26 ИОНА

9 августа

«Байкал».

Оставив Гаспаряна вместо себя, Марков прошел вперед в главный машинный пост.

— Ты пробовал изолировать рули по отдельности? — Вертикальный руль состоял из двух половинок — верхней и нижней. — Быть может, заклинило только один.

Грачев сидел в своем любимом синем кресле, следя за датчиками давления кормовых гидравлических систем.

— Я перепробовал все — разве только не колотил по ним ногой. Никаких результатов.

Марков понизил голос.

— Без руля мы не сможем идти через лед, Игорь. И всплыть на поверхность негде.

— А как насчет вертушек?

«Байкал» был оснащен двумя вспомогательными винтами с электрическим приводом, одним на носу, другим на корме.

— Они же предназначены для причаливания, а не для маневрирования, — возразил Марков.

По крайней мере, так говорилось в книгах.

— Знаешь, — вдруг задумчиво произнес Грачев, — а может быть, он был прав насчет этой долбанной щели.

Марков встрепенулся.

— Кто?

— Федоренко. Вернуться туда будет очень непросто. Но что будет ждать нас впереди? Неизвестно. Возможно, за щелью открытая вода.

— Или тупик.

— Я хочу сказать только то, что когда все вокруг черным-черно, темно-серое кажется светлым.

— Без руля мы можем застрять там навечно.

— А разве сейчас мы уже не застряли?

Марков подумал о жутких звуках, которые донеслись с американской лодки класса «Лос-Анджелес». Здесь, по крайней мере, горел свет, было тепло, воздух оставался свежим. Двигатели послушно откликались на команды. И тем не менее, Грачев прав. Они в ловушке.

— Слушай, ты командир, — продолжал старший механик. — Но до Петропавловска гораздо ближе, чем до Тюленьей бухты. Я предлагаю дохромать туда, сойти с корабля и предоставить Федоренко решать, как вести «Байкал» дальше в Китай. А дорога к Петропавловску лежит через щель.

— Хорошо. Готовь вертушки.


«Портленд».

Передав управление Уэлли, Стэдмен приказал до нового распоряжения удерживать «Портленд» строго в том же положении: ориентация, глубина погружения, дифферент. Задержавшись у рулевого поста, старший помощник предупредил Мазилу:

— Плюс-минус один фут, один градус. Лейтенант, жизнь боцмана в ваших руках.

— Сэр, быть может, вместо меня сядет…

— Никаких отговорок. Выполняйте приказ.

Стэдмен спустился на затопленную палубу. Коридор был освещен аварийными лампами. У передней переборки плескалась вода. На краю лужицы топтался Энглер. Люк был задраен, центральный болт затянут.

— Я ничего не смог поделать, — жалобно проскулил радист. — Боцман был уже совсем рядом, но вдруг где-то прорвало. Я видел его ноги, но он крикнул, чтобы я задраивал люк. Я не хотел, но…

— Вы подавили желание спасти боцмана и задраили люк, так?

— А что мне оставалось делать?

Прежде чем Стэдмен успел еще что-либо сказать, к ним подошел лейтенант Билл Хенниг, руководивший аварийными работами.

— Что бы вы ни делали, удерживайте дифферент на нос, — сказал Хенниг. — В акустическом тоннеле остался воздушный пузырь.

Хенниг командовал вспомогательной службой. Он носил очки и гладко зализывал волосы назад. Его бакенбарды доходили до самой границы разрешенного правилами, а иногда и пересекали ее.

— Достаточный для того, чтобы боцман мог остаться в живых? — спросил Стэдмен.

— С ним все кончено, парень, — сказал Энглер. — Океан расправился с ним.

Стэдмен посмотрел на Хеннига.

— Вы с этим согласны?

— Необязательно. Но в любом случае боцман столкнулся с тремя проблемами. Воздух, холод и давление. Мы никак не можем подавать ему воздух, не открывая люк.

— А люк нельзя открыть, потому что его подпирает давление воды.

Хенниг кивнул.

— Нам надо всплыть на поверхность, и даже тогда люк придется вскрывать силой. А если всплывать слишком быстро…

— Боцман погибнет от кессонной болезни. Но даже если мы найдем свободную воду для всплытия, лодка лишится дифферента на нос и вода заполнит акустический тоннель.

Хенниг снова кивнул.

— Необходимо как можно скорее вскрыть люк.

— Сколько времени осталось у боцмана?

— Не больше часа, если ему удалось остаться сухим. В противном случае…

— Он уже давно труп, — вмешался Энглер.

Стэдмену показалось, что радист стремится выдать желаемое за действительное.

— Энглер, как получилось так, что боцман поручил вам держать связь?

— Здесь была Скавалло, но боцман ее прогнал и передал рацию мне.

Стэдмену это показалось странным, но Хенниг кивнул, подтверждая слова радиста.

— Мне будет нужно от вас объяснение в письменном виде.

— Я думал, все это дерьмо закончилось. Капитан поставил точку.

— Ваши сведения несколько устарели, — возразил Стэдмен. — Я принял на себя командование «Портлендом».

— Правда, что ли?

— Правда. — Старший помощник повернулся к Хеннигу. — Вызовите сюда своих людей с тепловыми пушками. Пусть нагреют люк докрасна. Хоть часть тепла проникнет наружу и поможет боцману. Нам необходимо выиграть время, чтобы заняться другими проблемами. Что с антенной гидролокатора?

— Могу сказать точно, что подавать напряжение в затопленный водой акустический канал, пока там может оставаться в живых боцман, я бы не стал.

Стэдмен оказался в тупике. Без гидролокатора он не сможет найти дорогу сквозь льды. Но если боцман до сих пор жив, необходимо выйти на чистую воду, прежде чем его не погубил холод.

Стэдмен понимал, что ему эта задача не по силам. Как и штурману. На борту «Поргленда» был только один человек, который мог знать ответ, мог найти выход.

— Лейтенант Хенниг, — сказал старший помощник, — попробуйте найти способ подавать воздух в акустический тоннель и сообщите мне об этом.

— Сэр, вы будете в центральном посту?

— Нет. В рубке гидроакустиков.


Философ Самюэль Джонсон как-то заметил, что служба на военном корабле предлагает человеку все удобства тюрьмы и вдобавок возможность утонуть. Подводная лодка многократно расширила этот список.

Боцман Браун не занимался подобными философскими размышлениями. Его мысли были сосредоточены на запертом люке. В закрытом положении этот люк выдерживает давление пятьдесят фунтов на квадратный дюйм. Сколько в крышке квадратных дюймов? С такой силой не справиться.

Браун находился в воздушном кармане размером чуть больше его тела. Опустив ногу в кромешную тьму под собой, он увидел холодную бурлящую воду, которая не прибывала, но и не отступала.

Ударная волна, захлопнувшая акустический тоннель, оказалась настолько сильной, что выбила у боцмана из рук фонарик. Открыв глаза, он не увидел абсолютно ничего. Не было никакой разницы, глаза открыты или закрыты. Боцман понимал, что он еще жив, по гулкому стуку своего сердца, по липкому туману, облеплявшему его щеку после каждого выдоха, по обжигающе ледяной воде, плескающейся у его ног.

Холод, углекислый газ, скапливающийся в воздушном кармане, в котором он укрылся, и давление окружающего моря. Началась своеобразная гонка: что убьет его быстрее. Браун услышал стук по крышке люка и попытался ответить, ударяя кулаком по стенкам тоннеля, но с таким же успехом можно было колотить по сейфу.

Кислорода в воздушном кармане достаточно для того, чтобы продержаться несколько часов. Давление на такой глубине значительное, но оно станет смертельным только в том случае, если подлодка совершит аварийное всплытие, что маловероятно, пока Стэдмен не подпускает никого к тумблерам экстренной продувки балластных цистерн.

Но вода, заполнившая акустический тоннель, имеет температуру двадцать девять градусов по Фаренгейту. Сначала она жгла боцману ноги перегретым паром, но затем его кожа онемела. Скоро то же самое произойдет со всем телом. Мыслительный процесс замедлится, потом совсем остановится; он закроет глаза и больше уже не проснется.

— Ни за что, твою мать, — вслух произнес Браун.

Он согнулся пополам, пытаясь отыскать свободный дюйм тут, четверть дюйма там, чтобы развернуться в узком тоннеле. Ощутив резкую боль в бедре, боцман не сразу понял, в чем дело: гаечный ключ. Успокоившись, он сделал несколько размеренных вдохов и выдохов, высвободил руку и вывернул ее так, чтобы ухватить ключ. Пальцы скользнули по рукоятке, едва не выронив ключ, затем все же крепко вцепились в него.

Вытащив ключ из-за пояса, Браун что есть силы заколотил по крышке люка.


— Где теперь русский «Тайфун»? — спросил Шрамма Стэдмен.

Главная система электропитания по-прежнему оставалась отключенной, и гидроакустический пост освещался лишь аварийными лампами. Правда, они были гораздо ярче, чем обычные тусклые голубые. Экран шумопеленгатора оставался темным.

— Когда я последний раз видел его перед тем, как отключилось электричество, он торчал на месте примерно в пятистах ярдах к востоку от «Портленда».

— Что у нас осталось работающее?

— Носовая сфера накрылась. Думаю, уцелели бортовые гидроакустические антенны, эхоледомер на рубке и, вероятно, на корме.

«Для управления лодкой ничто из этого не подходит».

— Бам-Бам, нам необходимо найти место для всплытия. Есть надежда, что боцман, оставшийся в акустическом тоннеле, жив, но мы не можем открыть крышку люка, прижатого давлением воды. Вы сможете найти полынью с тем, что у вас есть?

— Можно попробовать покружить на месте. Если повезет, найдем участок с тонким льдом, который можно будет проломить.

— У нас нет времени на то, чтобы зависеть от везения.

— Вы уверены, что боцман еще жив?

Зажужжал зуммер.

— Аварийная команда вызывает центральный пост.

Стэдмен взял микрофон внутренней связи.

— Стэдмен слушает.

— Сэр, я переговорил со своими людьми, — сказал Хенниг. — У нас есть одна мысль. К сферической антенне ведут два трубопровода, о которых я не знал. Дренажная труба и труба воздуховода высокого давления. Если сфера заполнена забортной водой, от дренажной трубки не будет никакого толка, но по воздуховоду можно качать воздух. Если наши прикидки верны, часть воздуха попадет в тоннель.

— Хорошо. Начинайте закачивать воздух. Сделайте воздушный карман как можно больше. — Стэдмен помедлил, прежде чем задать следующий вопрос. — С той стороны по-прежнему ничего?

— Мы сильно шумели резаками.

— Что насчет тепловых пушек?

— Нагреваем крышку люка.

Воздух и тепло.

— Как только что-нибудь услышите, дайте мне знать. — Стэдмен дал отбой и сразу же набрал другой номер. — Машинное отделение, подключить главный электрогенератор.

— Слушаюсь, мистер Стэдмен.

Аварийные лампы, мигнув, погасли. Вместо них, зажужжав, зажглись неяркие голубые. Экран гидроакустического комплекса поморгал, погас, затем по нему побежали строчки начального самотестирования. Наконец на экране показались звуки окружающего моря.

— Вот этот «Тайфун», — сказал Шрамм, указывая на сгусток линий слева по борту. — Вот его пятидесятигерцовый сигнал. Свет горит, но ни шума воды, обтекающей корпус, ни звука работающих турбин. Русская подлодка застыла в воде. — Шрамм оторвался от экрана. — Вероятно, у нее тоже какие-то проблемы.

Впервые, и по причинам, о которых Стэдмен не мог раньше и предположить, он подумал: «Надеюсь, с «Тайфуном» все в порядке». Потому что «Тайфун» был единственным путем спасения как для «Портленда», так и для боцмана Брауна.


«Байкал».

— Обе вертушки готовы, — доложил Грачев.

Марков взглянул на акустика.

— Беликов?

— Американская подводная лодка по-прежнему рядом. Турбина стоит, но я продолжаю ловить шум вырывающегося из отсеков воздуха.

Неужели все находившиеся на борту погибли? Или погибают, зажатые в нескольких воздушных карманах упорно прибывающей водой?

— Думаю, теперь можно спокойно воспользоваться нашим активным гидролокатором.

Откинув пластмассовую крышку, Беликов нажал на большую красную кнопку, включающую излучатели.

Из носовой сферы «Байкала» вырвался пронзительный, кристально чистый писк.


«Портленд».

— Ого! — воскликнул Шрамм. Восьмиугольный экран на мгновение озарился ярким светом. — Сигнал активного гидролокатора, за которым уйма лошадиных сил!

— «Тайфун» целится в нас? — спросил Стэдмен.

Нельзя было исключать, что командир русской подлодки прицеливается, собираясь пустить торпеду.

— Я не слышу, чтобы он заполнял водой торпедные аппараты. Был только один мощный писк. — Шрамм следил за отголосками, отражающимися от окрестного льда. — Зато я успел хорошенько рассмотреть этот хребет. И дно. — Он оглянулся. — Как вы думаете, можно попросить русских повторить?

— Я сам бы не отказался.

— Смотрите! — снова встрепенулся Шрамм. Изображение на экране стало меняться, расцвело целым букетом новых линий. — «Тайфун» пришел в движение.

— Он направляется на север?

— Подождите. — Изучив водопад линий на экране шумопеленгатора, смещающихся градус за градусом, Бам-Бам уверенно сказал: — Никак нет, сэр. «Тайфун» повернул на юг!

— Не теряйте его! — крикнул Стэдмен, бросаясь к двери в центральный пост.


«Байкал».

Турбины «Байкала» ожили, огромные гребные винты вспороли воду, и подводная лодка пришла в движение.

— Носовая вертушка работает на пятидесяти процентах своей мощности, — доложил Грачев.

Последствия заклинившего руля сказались сразу же: это было все равно что вести прямо машину с повернутыми колесами.

— Скорость четыре узла, — доложил Гаспарян. — Держу курс сто шестьдесят пять.

Он не отрывал взгляда от стрелки инерционной навигационной системы, установленной на рулевом посту, ища первых признаков дрейфа. Ждать долго не пришлось.

— Скорость пять узлов, курс сто шестьдесят восемь.

— Игорь, — сказал в микрофон Марков, — увеличь скорость вращения носовой вертушки.

Грачев повернул ручку, прибавляя обороты электромотора вспомогательного винта.

— Мощность восемьдесят процентов. — У возможностей этого небольшого устройства имелись свои пределы, и старший механик чувствовал, что они уже близки. — Вертушки не предназначены для этого.

— Игорь, мне нужно все, на что она способна.

— Мощность сто процентов. Командир, я дал тебе максимум.

— Курс сто шестьдесят восемь, устойчивый.

Эта была задача об уравновешивающих силах, и Марков только что установил экспериментальным путем, что при работе носового вспомогательного двигателя на максимальной мощности «Байкал» может удерживать курс на скорости семь узлов. Но как долго?

— Еще один сигнал активного гидролокатора!

Снова прозвучал высокий, пронзительный писк.

— Приближаемся к ледяному хребту, — доложил Беликов.

— Опуститься на глубину восемьдесят метров.

«Байкал» плавно поднырнул под подводным хребтом и прошел в более свободные воды запертого льдами озера.

— Бородин, — спросил Марков, обращаясь к штурману, — ты сможешь снова отыскать ту щель?


«Портленд».

Браун шумел как только мог — никакого результата. И только что боцман услышал сигнал активного гидролокатора, пробившийся сквозь корпус. Не было никаких сомнений по поводу того, что это означало: поблизости находится другая подводная лодка, и, скорее всего, недружественная. «Портленду» необходимо двигаться, но как только это произойдет, воздушный пузырь, в котором спасался Браун, тоже придет в движение. И он погибнет. Единственный вопрос заключался в том, вспомнит ли старший помощник про бедного старого боцмана, или же без колебаний выполнит то, что должен выполнить. Если писк гидролокатора означает, что русская лодка прицеливается, вот-вот к «Портленду» устремится торпеда.

Боцман крепче сжал гаечный ключ. Сейчас главное — спасти лодку. Они со Стэдменом успели крепко сдружиться, но теперь Стэдмен должен забыть об этом. Он должен сохранять холодный рассудок. Даже если это означает, что в акустический тоннель надо пустить океан. На борту лодки еще сто двадцать человек, которых можно спасти. И одна женщина. Черт побери, ну почему он не оставил рацию ей? Сейчас уже поздно ругать себя.

Протянув руку, Браун что есть силы ударил по люку.

Бам!

Он снова ударил ключом по толстому металлу.

Бам!

С противоположной стороны послышался неистовый стук.

Браун начал выстукивать простое сообщение кодом Морзе.


УХОДИТЕ… БРОСЬТЕ… МЕНЯ


Последовала пауза. Боцман уже приготовился повторить свое сообщение, но тут послышалось глухое ворчание: шум перекачиваемой в балластных цистернах воды.

Его услышали!

Ворчание продолжалось, и наклон тоннеля начал уменьшаться. Практически сразу же вода подступила боцману к коленям.

Его воздушный карман сжался.

Где-то далеко завращался гребной винт, отозвавшись дрожью по всему корпусу.

Браун понял, что конец близок, но у «Портленда» появилась надежда на спасение. Ради этого боцман отдал все, что у него оставалось, и при этой мысли он улыбнулся.

Вода уже поднялась ему до груди. Вдруг Браун почувствовал, что внизу у ног что-то шевелится. Он опустил руку.

Пузырьки?

Ему подают воздух!

И тут затылком он ощутил нечто еще более странное. Боцман не мог поверить, что это происходит на самом деле. Не хотел давать волю несбыточным надеждам. Однако он определенно чувствовал тепло.

Загрузка...