Тайфун

Глава 27 ЩЕЛЬ

10 августа

«Байкал».

— Вот она, — сказал Беликов.

Экран гидролокатора пересекала слева направо сплошная стена. Это был тот самый уходящий глубоко под воду ледяной хребет, который один раз уже преграждал путь «Байкалу».

— Беликов, пискни еще раз, — приказал Марков.

Нажав на красную кнопку, старший акустик послал новый мощный сигнал в сторону стены. Отразившись, сигнал вернулся обратно, и пички́ на экране стали еще ярче.

— Игорь, пусти носовую и кормовую вертушки. Двадцать процентов мощности.

— Понял, командир.

Грачев подкрутил ручки, включая вспомогательные винты, чтобы компенсировать заклинивший руль. «Байкал» продолжал двигаться более или менее прямо. Старший механик сомневался, что электромоторы протянут долго в таком напряженном режиме. А что потом?

Гаспарян вместе с двумя матросами стоял на рулевом посту, следя за указателем курса.

— Даем два узла на одних вертушках.

Вся сорокатысячетонная махина «Байкала» двигалась в воде за счет двух жалких семисотпятидесятикиловаттных моторчиков.

— Командир, я нашел щель.

Марков заглянул Беликову через плечо.

Слева по носу нижняя часть стены начинала казаться не такой сплошной.

— Обе вертушки на максимальную мощность!

«Портленд».

— Центральный пост, говорит акустик. Цель номер пять снова пришла в движение.

— Куда направляется «Тайфун»? — спросил Стэдмен.

— Прямо на ледяной хребет.

— Вероятно, он попытается пропихнуться под ним, — заметил Уэлли, отрываясь от штурманской карты.

— Если найдется место для такой громадины, для нас оно найдется и подавно, — сказал Стэдмен. — Малый вперед!

Тренога дежурил на своем привычном месте у койки Скавалло. Вдруг он встрепенулся, услышав топот бегущих ног.

По коридору к носовому трапу бежали Ларри Энглер и четверо его дружков из «крысиного прохода».

— Что случилось? — спросил Бедфорд и вдруг заметил в руке Энглера автоматический пистолет «беретта» М-9. — Где ты взял это?

— В оружейном сейфе, осел.

Засунув «беретту» за пояс, радист взбежал вверх по трапу и скрылся из виду.

Отдернув занавеску, Скавалло выглянула в коридор.

— У него пистолет, твою мать! — воскликнул Тренога.

— Следуй за мной! — отрывисто бросила Скавалло.

«Байкал».

— Гаспарян, что там у тебя?

— Курс постоянный сто шестьдесят один градус. Скорость два узла.

— Беликов, переключай гидролокатор в непрерывный режим.

Пинг!.. Пинг!.. Пинг!.. Пинг!.. Пинг!..

— Дистанция один километр, — доложил Беликов.

Мутное пятно у основания сплошной ледяной стены превратилось в отверстие неправильной формы.

— Командир, — доложил Грачев, — носовая вертушка перегревается. Частота вращения начала падать.

— Мы уже почти у цели.

— Дистанция до льда пятьсот метров.

— Командир, мы потеряем носовую вертушку.

— Выключай ее, Игорь, — распорядился Марков. — Рулевой, малый вперед.

Обернувшись, Гаспарян недоуменно посмотрел на него.

— Что?

— Малый вперед!

«Портленд».

— Центральный пост, говорит акустик. Цель номер пять надавила на газ!

— Дистанция и пеленг?

— Три тысячи ярдов слева по носу. Этот ледяной хребет опускается почти до самого дна, мать его. Хотите, я включу наш гидролокатор и определю его точные размеры?

— Не надо. Я не хочу, чтобы «Тайфун» нас услышал. Пусть занимается своим делом. Рулевой, переложить руль влево на пять градусов. Ребята, идти следом за русскими!

— Лейтенант-коммандер Стэдмен!

Оглянувшись, старший помощник увидел в дверях Скавалло и Бедфорда.

— Лейтенант, не сейчас.

— Сэр… — попыталась было возразить молодая женщина, но Стэдмен резко оборвал ее.

— Не сейчас!

Ни в коем случае нельзя отстать от «Тайфуна». Это единственная надежда пройти через льды. И последний шанс боцмана.

Внезапно яркие линии на экране шумопеленгатора исчезли. «А, черт!» — мысленно выругался Шрамм. Сигналы гидролокатора русской подлодки больше не отражались от льда. «Портленд» полным ходом шел на стену, которую не видел.

— Центральный пост, говорит акустик! Контакт потерян!

— Хорошо, Бам-Бам. Значит, «Тайфун» преодолел ледяной хребет. Рулевой! Ни фута вниз, ни фута вверх. Держать глубину погружения строго!

Мазила кивнул, не отрывая взгляд от указателей. «Портленд» двигался прямо на невидимую ледяную стену.

«Байкал».

— Прошли! — крикнул Беликов.

— Нас по-прежнему сносит влево, — сказал Гаспарян. — Скорость двенадцать узлов.

В центральном командном посту наступила тишина. Огромная субмарина скользила, зажатая сверху льдом, а снизу — илистым дном.

Пинг!.. Пинг!.. Пинг!..

— Тринадцать узлов.

Вдруг лодка содрогнулась всем корпусом. Тряска быстро перешла в поперечные толчки и рывки. «Байкал» пересек нижнюю границу мертвой зоны — диапазона скоростей, при которых его вертикальный руль становится неэффективным.

Марков вспомнил про одного командира, который обнаружил мертвую зону, войдя в Кольский залив не с той скоростью, и выскочил прямо на берег с вывернутым до отказа бесполезным рулем.

— Четырнадцать узлов.

Вибрацию вызывали быстрые потоки воды, огибавшие корпус лодки, которые образовывали за кормой завихрения и ударялись в руль.

— Наш курс… стабилизировался! — в голосе Гаспаряна сквозило изумление.

— Следи за скоростью! — крикнул Марков.

Если скорость превысит верхнюю границу мертвой зоны, огибающий поток выровняется, и заклинивший руль снова станет проблемой.

— Беликов! Что у нас впереди?

Старший акустик, посмотрев на экран, покрутил ручки, убеждаясь, что первому впечатлению можно верить.

— Подождите! — Такую картинку Беликов не видел с тех пор, как «Байкал» нырнул под паковый лед еще у острова Франца-Иосифа. Наконец он обернулся к Маркову. — Только ровное ледяное поле.

— Ни подводных хребтов? Ни глубоко сидящих айсбергов?

Беликов покачал головой.

— Ничего.

— В районе мыса Шмидта свободная вода, — сообщил Бородин. — Шестьдесят метров и больше.

После узкой щели шестьдесят метров показались Маркову Марианской впадиной.

«Портленд».

— Центральный пост, говорит акустик. Цель номер пять уходит от нас со скоростью четырнадцать узлов.

— Вы можете сказать, что у нас над головой? — спросил Стэдмен.

— Толщина ледового покрова около двадцати футов.

— Лейтенант-коммандер, — вмешалась Скавалло, — мне нужно с вами поговорить.

— Лейтенант, подождите минутку, — остановил ее Стэдмен.

— Черт побери, мистер Стэдмен, Энглер вскрыл сейф с оружием и сейчас разговаривает с Ванном.

Стэдмен резко обернулся.

— Что?

— Я сама видела его с пистолетом в руке. Он направлялся в каюту капитана и…

— Центральный пост, докладывает акустик! Толщина льда уменьшилась до двенадцати футов.

Схватив трубку внутренней связи, Стэдмен набрал номер «козлиного рундука».

— Хенниг?

— Слушаю, мистер Стэдмен.

— Будьте готовы вскрыть люк. Постарайтесь его не испортить, но используйте столько силы, сколько понадобится. Мы всплываем.

— Все понял, старший помощник.

— Толщина льда шесть футов.

Стэдмен повесил микрофон.

— Убрать носовые горизонтальные рули.

— Центральный пост, говорит акустик. Толщина льда всего два с половиной фута!

— Продуть главные балластные цистерны! — Включив громкоговорящую связь, Стэдмен объявил: — Всплытие, всплытие, всплытие.

— Немедленно отменить этот приказ!

Стремительно обернувшись, Стэдмен увидел в коридоре, ведущем вдоль левого борта в носовые отсеки, лейтенанта Бледсоу и Ванна. Ванна поддерживали под руки два матроса из «крысиного прохода». От снотворного командир шел, как во сне. Замыкал шествие Энглер.

— Стэдмен, отмените свой приказ! — приказал лейтенант Бледсоу.

— Нет, — ответил Стэдмен. — Мы всплываем.

— Старший помощник, предупреждаю, я принял командование на себя! — решительно заявил Бледсоу. Он повернулся к Ванну. — Так, сэр?

— Я назначаю… назначаю… лейтенанта Бледсоу… — невнятно пробормотал Ванн.

— Нет, сэр, — ответил Стэдмен. — Вы больны и больше не командуете этим кораблем. Обращаюсь ко всем вам, — он обвел рукой Бледсоу и его окружение, — освободите центральный пост, и немедленно! — Стэдмен повернулся к старшине, управлявшему балластными цистернами. — Продуть балласт. Всплываем, черт побери!

Из-за спины Ванна вышел Энглер.

— Я предупреждал, что его придется убеждать.

Радист передал «беретту» Бледсоу.

Лейтенант направил пистолет Стэдмену в грудь.

— Лейтенант-коммандер Стэдмен, вы арестованы за неподчинение приказу командира корабля!

Никто не смотрел на Скавалло.

Молодая женщина прыжком подскочила к панели управления балластными цистернами. Не успел Бледсоу раскрыть рот, как она открыла крышки и опустила вниз оба красных тумблера.

С оглушительным шипением в балластные цистерны «Портленда» ураганом устремился сжатый воздух, очищая их досуха. Субмарина весом семь тысяч тонн начала подниматься к поверхности.

Браун слышал, как убрались носовые горизонтальные рули, слышал, как началась продувка балласта. Но грохот не умолкал, и боцман подумал, что когда чего-либо хорошего в избытке, это уже плохо. Нос лодки стремительно задирался вверх, однако у Брауна хватило рассудка сделать большой глоток воздуха, прежде чем воздушный пузырь, сохранивший ему жизнь, унесся вверх тоннеля, и его накрыла с головой волна забортной воды.

Боцман крепко ухватился за что-то, словно ящерица, цепляющаяся за скалу. Он почувствовал, как хватка моря начинает ослабевать. «Портленд» ракетой взлетал к поверхности. Легкие Брауна, разбухшие будто воздушные шары, с силой давили на ребра, стремясь вырваться через грудную клетку и через горло. Несмотря на первобытное желание держаться до конца за каждый пузырек, за каждую молекулу воздуха, боцман начал выпускать его тоненькой струйкой сквозь плотно сомкнутые губы.

Ощутив в груди острую боль, он разом выдохнул весь зажатый в легких воздух. «Портленд» всплывал быстро, возможно, слишком быстро, чтобы Браун мог это перенести. Но вот он выпустил весь запас воздуха, и когда субмарина поднимется на поверхность, у него ничего не останется…

Где-то впереди послышался резкий хруст. Налетев со всего размаха на лед, «Портленд» пробил его и закачался на поверхности. Брауна закружил черный невидимый водоворот. Вода и пена устремлялись то в одну сторону, то в другую, швыряя боцмана о стенки тоннеля, пытаясь оторвать его от опоры, за которую он держался. Лишившись воздуха в легких, Браун не разжимал руки, моля бога о том, чтобы те, кто находился по ту сторону толстой стали, были готовы его принять. Потому что по его оценке у них была лишь одна минута, максимум — две, чтобы открыть люк.

В центральном посту творилось настоящее светопреставление. Всех, кто не успел ухватиться за что-то закрепленное, швырнуло на палубу. Как только лодка накренилась, взлетая вверх, двое матросов, поддерживавших Ванна, выпустили его, цепляясь за переборку за рулевым постом. Ванн, не удержавшись на ногах, упал на палубу и подкатился к ногам Стэдмена. Он катился бы и дальше, но старший помощник, опустившись на колено, схватил Ванна за запястье, другой рукой удерживаясь за кресло.

Бледсоу сполз вниз по накренившейся палубе, наткнулся на перископы и на глазах перепуганного штурмана отлетел к столу с навигационными картами. Уэлли искал взглядом «беретту», но пистолет проехал по линолеуму сначала в сторону кормы, затем в сторону носа, к левому, потом к правому борту, отскакивая от людей и приборов. Энглер следил за оружием, оценивая его движения, выжидая, выжидая.

Увидев, что «беретта» летит в ее сторону, Скавалло прыгнула за ней, но Энглер оказался проворнее.

Оттолкнув молодую женщину, он бросился на пол, пытаясь вырвать пистолет. Оба они оказались под ногами у лейтенанта Чоупера. Энглер держал «беретту» за ствол, Скавалло — за рукоятку. Пистолет объединил их. Ни радист, ни молодая женщина не хотели его уступать.

Скавалло попыталась просунуть указательный палец под спусковую скобу и тем самым дала Энглеру шанс, которого тот ждал.

Он резко дернул за ствол. Палец молодой женщины хрустнул. Она упала на палубу. Энглер вырвал пистолет.

Подняв голову, Скавалло увидела направленное на нее черное дуло. Она поднялась на четвереньки, не обращая внимания на боль, на вывернутый под неестественным углом палец. Не обращая внимания ни на что, кроме Энглера.

Сорвав с переборки аварийную лампу, лейтенант Чоупер замахнулся, но Энглер отбил удар.

Скавалло не рассуждала. Не оценивала свои действия. Вырвавшийся из ее груди крик, проникнутый яростью, не имел никакого отношения к искусству боевых единоборств. Молодая женщина вскочила на ноги. Пистолет метнулся в ее сторону. Но прежде чем Энглер успел среагировать, Скавалло развернулась, погружая ногу ему в пах с такой силой, что каблук, казалось, дошел до самого позвоночника.

Энглер отлетел назад, наткнувшись на старшину у панели управления балластными цистернами, неспособный думать ни о чем, кроме тошнотворных позывов, накатывающихся от гениталий.

Старшина, управлявший балластом, был близким другом боцмана Брауна. Выхватив легкий пистолет из обмякшей руки Энглера, он схватил свою более тяжелую кружку с кофе и ударил радиста в висок. Энглер рухнул на палубу, словно пронзенная острогой рыбина.

Старшина протянул «беретту» Стэдмену.

— Командир, возьмите. Полагаю, это принадлежит вам.

Подводная лодка всплыла на поверхность, но на люк акустического тоннеля по-прежнему давил слой воды толщиной тридцать футов. Двое матросов аварийной команды из вспомогательного механического отделения лейтенанта Хеннига застыли перед люком, ожидая команды.

— Давайте! — распорядился Хенниг.

Матросы не стали терять ни секунды, пытаясь открыть люк вручную. Открутив стопорную гайку, они освободили защелку, после чего вбили конец гидравлического домкрата под крышку люка и стали качать насос так быстро, что руки только мелькали. Рукоятка домкрата щелкала, как сумасшедшая.

— Приготовиться! — сказал в телефон внутренней связи Хенниг, предупреждая центральный пост о том, что надо включать насосы, откачивающие воду из трюма.

Ему никто не ответил.

Домкрат раздвигался все больше, нажимая на большую плоскую головку болта в центре крышки люка.

Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!

Пятнадцать щелчков. Двадцать. Тридцать. Люк не сдвинулся с места. Но Хенниг ощутил, как у него под ногами заработали трюмные насосы. Кто-то его все-таки услышал.

Щелк!.. Щелк!.. Щелк!.. Щелк!..

— Еще! — торопил матросов Хенниг.

Своим задним концом домкрат упирался в стальную раму. Рама начала гнуться. Крышка люка даже не шелохнулась.

Щелк!.. Щелк!..

Теперь обоим матросам приходилось вместе нажимать изо всех сил на рукоятку, чтобы разводить домкрат.

Щелк!.. Щелк!..

Еще немного.

Щелк!..

Стальная рама прогнулась, готовая вот-вот сломаться.

Присоединившись к матросам, Хенниг навалился на рукоятку всем своим весом. Втроем им удалось опустить ее еще раз.

Щелк.

— Неужели он не…

Крышка раскрылась с грохотом ружейного выстрела, прозвучавшего совсем рядом. Из люка вырвался столб морской воды и пены, сбивший всех троих с ног. Как только давление выровнялось, крышка распахнулась до конца, и домкрат вылетел в тоннель. Громыхая о стенки, он устремился к сферической антенне.

Ревущий поток ледяной воды быстро ослаб до реки, до ручейка, превратился в струйку.

Хенниг первым поднялся на ноги. Подбежав к люку, он посветил фонариком в зияющее отверстие. Там никого не было.

— Вы его видите? — спросил один из матросов.

— Нет! — крикнул Хенниг. — Должно быть, боцмана смыло в сферу. — Засунув в отверстие голову, он крикнул: — Боцман!

— О черт! — пробормотал один из матросов. — Он погиб.

— Нет, не погиб.

Хенниг обернулся.

Как оказалось, фонтан выбросил Брауна из тоннеля. Он лежал на палубе, мокрый насквозь, но счастливый.

Дружки Энглера из «крысиного прохода» бесследно исчезли. Потом надо будет обязательно с ними разобраться, но у Стэдмена были более насущные заботы. Схватив микрофон громкоговорящей связи, он крикнул:

— Фельдшера в центральный пост! Фельдшера в центральный пост!

Старший помощник замялся, не решаясь задать следующий вопрос. Он боялся ответа, который мог услышать. Наконец, переключившись на «козлиный рундук», Стэдмен спросил:

— Хенниг! Вам удалось спасти боцмана?

Аварийная команда не отвечала.

Поднявшись с палубы, Ванн попытался сесть на свое привычное место. Он весь был усыпан острыми осколками кружки.

— Что вы наделали?

Стэдмен попытался прочесть выражение его лица. Ванн стал похож на старика, который шагнул с тротуара и оказался на оживленной улице.

— Командир, мне известно о вашем договоре с Бледсоу и Энглером.

— Во имя всего святого, о чем это вы?

— Вы вынуждали лейтенанта Скавалло подписать заведомо ложное заявление, угрожая в случае отказа натравить на нее Энглера.

— Это неслыханная ложь!

— Нет, сэр, это не ложь. Ваш разговор записан на магнитофон… Весь до последнего слова. Вы полагали, будто находитесь в радиорубке одни.

— Вы подслушивали?

— Да, сэр. Мне не оставалось иного выхода. Теперь все кончено. Для вас, для Бледсоу. И для Энглера тоже. Уйдите достойно, помогите установить правду.

— Он блефует! — выпалил Бледсоу. — Ваше слово против его слова!

— Нет, вы ошибаетесь.

Через дверь, ведущую в гидроакустический комплекс, в центральный пост прошел боцман Браун. За ним следовали Бам-Бам Шрамм и лейтенант Хенниг с двумя матросами. Браун держал в руке две пары наручников.

— И мое слово тоже, командир, — сказал он, обращаясь к Ванну. — Я забрался в акустический тоннель. Энглер запер меня там, после чего меня проглотил океан, словно Иону. Что ж, Иона вернулся, и я тоже.

— Боцман, неужели вы могли подумать, что я имею ко всему этому хоть какое-то отношение!

— Командир, вы подвели нас на «Батон-Руже», а я, видит бог, позволил, чтобы это сошло вам с рук. Второй раз эту ошибку я не повторю.

Ванн беззвучно шевелил губами, не в силах произнести ни слова.

В центральный пост поспешно вошел фельдшер Купер.

— Лейтенант Скавалло ушибла руку, — сказал Стэдмен. — Старшина, займитесь ею. А когда закончите, проводите коммандера Ванна обратно в его каюту.

— Слушаюсь, сэр.

Стэдмен повернулся к навигационному столу, перед которым стоял Бледсоу.

— Мистер Бледсоу, вы арестованы. Лейтенант Хенниг, прикуйте его к чему-нибудь прочному.

— Слушаюсь, сэр.

Шагнув к старшему радисту, Хенниг с помощью своих матросов защелкнул у него на запястьях наручники. Матросы увели арестованного в носовой отсек, а Хенниг остался в центральном посту.

Лежащий на палубе Энглер зашевелился.

Подойдя к радисту, Браун перевернул его на спину. Наклонившись, боцман заглянул в бледные глаза, дожидаясь, когда они снова начнут видеть, после чего прижал Энглера к линолеуму.

— Беда таких подонков, как ты, в том, что вам предоставляют слишком большую свободу выбора. — Он склонился над Энглером, роняя ему на лоб капли ледяной воды, и, надев ему на запястья наручники, защелкнул дужки. — Я ее существенно ограничу.

Купер наложил Скавалло на палец шину. Обрезав бинт, он затянул его тугим узлом.

— Что дальше, командир? — спросил Уэлли.

Стэдмен подумал о листке бумаги с приказом, который лежал у него в кармане. Они с Энглером теперь собратья по несчастью. Оба оказались лишены свободы выбора.