Тайфун

Глава 37 ОПАСНОСТИ В ГЛУБИНАХ

«Байкал».

— Пожар уже перекинулся в седьмой отсек, шестой отсек сильно задымлен, — доложил Финогенов. — Высокое давление проталкивает дым через места прохода кабелей сквозь переборку. Здесь уже невозможно дышать.

— Надевай противогаз и уходи, — приказал Гаспарян.

— Противогаз я уже надел, — ответил Финогенов. — Но дизель никак не хочет работать стабильно. Постоянно выходит из строя впускной клапан. Я управляю им вручную. Если я оставлю свой пост, мы лишимся энергоснабжения.

— Даю тебе еще пять минут. Затем бросай все и переходи в центральный пост.

— Электричества не хватит даже на аварийное освещение…

— Повторяю, бросай все и уходи!

Гаспарян чувствовал надвигающуюся катастрофу. Вода в носовых отсеках, огонь и дым в кормовых, управление потеряно. Маркову никак не удается открыть люк во второй отсек, а теперь еще дым проник в систему воздуховодов. Хорошо если спастись удастся хоть кому-нибудь.

Старший помощник поднялся на «балкон» над центральным постом и открыл люк одной из двух спасательных капсул «Байкала». Распахнув люк, он забрался внутрь.

Капсула имела размеры небольшого автобуса без окон: голый стальной цилиндр со сферическими концами; внутри деревянные скамейки. Рядом с люком была закреплена металлическая коробка. Внутри ярко-красная кнопка. В случае катастрофы экипаж «Байкала» должен был перебраться в капсулы, задраить люки и нажать красные кнопки, после чего теоретически капсулы должны были доставить всех живыми и невредимыми на поверхность.

Гаспарян начал выбрасывать через открытый люк на палубу центрального поста спасательные жилеты. Пять, десять, двадцать ярко-оранжевых жилетов из пенопласта. Внизу собралась толпа. Моряки передавали жилеты друг другу и помогали их надевать. Даже здесь, наверху, уже чувствовался запах гари.

Выбросив из капсулы все жилеты, Гаспарян спустился на «балкон».

Неужели еще минуту назад здесь было так же дымно? Оглянувшись вокруг, старший помощник увидел оранжевые спасжилеты и лица. Некоторые были испачканы копотью. Но на всех был написан страх.

— Так, — приказал Гаспарян, обращаясь к одному из старшин. — Открывай нижний рубочный люк, а затем верхний.

Поднявшись по трапу наверх, старшина повернул маховик. Массивный люк распахнулся вниз и вперед, открыв гладкий, круглый тоннель, ведущий к палубе 0–1.

— Поторопись! — крикнул Гаспарян.

Старшина быстро полез вверх. Его ботинки скрылись в тоннеле.

Подойдя к трапу, Гаспарян задрал голову, пытаясь разглядеть что-либо вверху. Старшего помощника беспокоила та же мысль, что и всех остальных: если чертов верхний люк не откроется, все окажутся замурованными внутри гибнущего «Байкала».

Послышался металлический лязг, и на лицо улыбающегося Гаспаряна упали холодные, соленые брызги. Однако теперь тоннель превратился в трубу, через которую отравленный воздух высасывался из всех отсеков. Дыма в центральном посту сразу стало больше. Сначала один, потом другой, третий моряки закашляли.

У Гаспаряна начали слезиться глаза.

— Нужно достать из ангаров на палубе надувные плоты. Добровольцы есть?

Взметнулся лес рук. Кому хотелось оставаться погребенным внизу?

Старший помощник ткнул пальцем.

— Вы четверо отправляетесь к носовому ангару и надуваете плоты. — Он отобрал еще четверых. — Вы отправляетесь на корму, достаете плоты, перетаскиваете их на ракетную палубу и только потом надуваете. Всем остальным собраться на ракетной палубе.

— А может, спустить плоты на воду и добираться до них вплавь? — предложил кто-то.

— Температура воды пять градусов. Решайте сами. Все всё поняли? А теперь шевелитесь.

Моряки не заставили себя долго упрашивать. Они хлынули на Гаспаряна сплошной волной.

— Подождите! — Старший помощник достал список личного состава и карандаш. — Перед тем как подниматься наверх, каждый назовет свою фамилию!

— Старшина второй статьи Борщов, торпедист!

— Проходи!

— Старший матрос Шевчук, трюмный!

— Проходи!

— Главный старшина Саблин, моторист!

— Проходи!

Люди потоком текли мимо Гаспаряна, спасаясь от ядовитого желтого дыма и радуясь тому, что им повезло оказаться первыми в очереди.

«Портленд».

— Фельдшера в центральный пост! — объявил по громкоговорящей связи Стэдмен. — Машинное отделение! Восстановить управление рулями глубины!

Старшина Купер уже вбегал в центральный пост, вызванный по рации боцманом. Увидев открывшуюся его взору картину, он застыл в дверях.

— Господи!

Лейтенант Чоупер лежал распростертый на палубе. Он получил 9-мм пулю в грудь. Купер с первого взгляда понял, что у лейтенанта остановилось сердце.

С Ванном все было не так просто. Коммандер сидел, прислонившись спиной к консоли управления вооружением, зажимая грудь рукой. Сквозь пальцы просачивалась тонкая струйка крови.

— Моя спина, — простонал Ванн между двумя учащенными вдохами.

Боцман быстро усадил рулевых за штурвалы и встал за ними, готовый также управлять балластными цистернами.

— Предлагаю немедленно продуть носовые балластные цистерны и выровнять дифферент!

— Действуйте, боцман.

Штурвал управления горизонтальными рулями был перепачкан кровью. Матрос-рулевой никак не мог заставить себя взять его в руки.

— Сынок, мне нужно, чтобы ты потянул штурвал на себя, — мягко промолвил Браун.

— Так точно, боцман.

Опомнившись, матрос что есть силы потянул штурвал на себя.

— Глубина тысяча триста футов.

Стэдмен посмотрел на рулевой пост.

— Приготовиться продуть балласт.

А ниже, на средней палубе, в самом носу лейтенант Хенниг не отрывал взгляда от маленького люка, ведущего в заполненный водой акустический тоннель. Сейчас лишь эта пластина металла сдерживала океан. По всему периметру люка хлестала вода.

— Глубина тысяча триста пятьдесят футов.

Хенниг почувствовал, что дифферент на нос начинает постепенно уменьшаться, однако сейчас любое дальнейшее погружение грозило бедой. Океан давил на этот люк с силой свыше пятисот фунтов на квадратный дюйм. У Хеннига мелькнула мысль, что если люк не выдержит, его глаза, наверное, еще смогут зарегистрировать внезапный взрыв, но дойти до мозга сигнал точно не успеет.

Тонкие, как иглы, струйки воды сливались, объединялись друг с другом. Корпус стонал. Каждый раз, услышав треск, Хенниг вздрагивал. Будет ли предупреждение о приближающейся катастрофе?

— Глубина тысяча четыреста футов.

Вода с громким свистом хлестала в щели. Воздух был затянут туманом. Что-то щелкнуло, затем послышался сухой треск отдаленного фейерверка. Ну вот, начинается. Хенниг закрыл глаза, но затем подумал: «А почему бы не посмотреть, как это произойдет?»

Открыв глаза, он не поверил тому, что увидел. Вся эллиптическая переборка вогнулась внутрь, словно оболочка воздушного шарика, готового вот-вот лопнуть.

— Глубина тысяча триста футов.

Хенниг недоуменно посмотрел на громкоговоритель.

Он не ослышался?

И тут же, словно старший помощник прочел его мысли:

— Говорит Стэдмен. Мы поднимаемся. Всем постам приготовиться к всплытию на перископную глубину.

Фельдшер осторожно провел рукой и нащупал то, что надеялся не нащупать.

— Капитан, как вы себя чувствуете? — спросил Купер, пытаясь переместить туловище Ванна, не повредив при этом то, что осталось от спинного мозга. — Сэр, вы меня слышите?

— Моя… спина… — учащенно дыша, выдавил Ванн.

— Да, сэр. А теперь как насчет того, чтобы пошевелить ногой? Просто пошевелить одной ногой. Сэр, вы можете сделать это?

Ноги Ванна не двигались.

Купер повернулся к Стэдмену.

— Сэр, мне нужна помощь, чтобы отнести коммандера Ванна в каюту.

— Помощь прибудет через десять секунд, — сказал Браун. Он уже вызвал двух матросов. — Прошли отметку пятьсот футов.

Двое матросов вбежали в центральный пост точно в назначенный срок. Купер махнул рукой, подзывая их к себе.

Стэдмен на мгновение проникся сочувствием к Ванну, но это было самое большее, что он мог себе позволить.

— Акустик, говорит центральный пост. Мне нужно знать местонахождение «Тайфуна» и этого проклятого вертолета. Мы не сможем всплыть через русскую подлодку.

— Центральный пост, акустик вас понял. Я думаю, «Тайфун» у нас справа по носу по пеленгу двести пятьдесят, на расстоянии полумили. Про вертолет ничего не могу сказать.

— Глубина двести футов.

— Не подниматься ни на фут выше семидесяти, — распорядился Стэдмен.

Он не собирался подставлять «Портленд» неизвестным опасностям, которые могли ждать лодку на поверхности.

— Так точно, семьдесят футов, — ответил Браун.

По мере того как море ослабляло свою хватку, сжатый корпус «Портленда» начинал расправляться. Вздутие плиток палубы уменьшилось, затем исчезло совсем.

— Перископная глубина, — доложил Браун.

— Прощупать горизонт локатором. — Повернувшись назад, Стэдмен вспомнил про Скавалло. Молодая женщина стояла на месте, сжимая в руке микрофон подводного телефона. — Лейтенант, мне нужно; чтобы вы обратились к русским по радио. Вы сможете?

Скавалло молча кивнула.

— Хорошо. В таком случае, идите в радиорубку и настраивайте оборудование.

Антенна локатора поднялась на поверхностью.

— Поисковый радар вертолета совсем рядом! — доложил старшина, следивший за экраном.

Он знает, что только что всадил торпеду в «Байкал»?

Пройдя к перископу, Стэдмен взялся за ручки. Вахтенный уже навел объектив в ту сторону, где Бам-Бам в последний раз слышал «Тайфун».

— Поднять второй перископ.

— Вертолет нас заметит, — предупредил боцман.

— Полагаю, сейчас ему и без нас хватит забот.

Согнувшись пополам, Стэдмен начал постепенно распрямляться вместе с поднимающимся перископом. Картинка в окуляре была черной, затем сменилась на зеленоватую, потом на белую пену и наконец стала темно-серой. Остановив поднятие перископа, Стэдмен чуть повернул его вправо.

— О господи!

— Вы видите русскую лодку? — спросил боцман.

— Да.

«Тайфун» находился справа по носу, развернутый к «Портленду» правым бортом. Огромный черный силуэт, заслонявший серое небо, был так близко, что Стэдмену пришлось уменьшить разрешение, чтобы увидеть его весь до верха боевой рубки. Так близко, что русская лодка, идя полным ходом, неминуемо раздавила бы «Портленд», однако впереди массивного черного носа не было ни намека на буруны. Суетящиеся на палубе фигурки казались маленькими, но это был лишь зрительный обман. Русские подводники собрались в основном на ракетной палубе; несколько человек возились с чем-то на корме. Только теперь Стэдмен разглядел поднятую крышку ракетной шахты.

— У «Тайфуна» открыта одна шахта. Вокруг нее столпились люди, они смотрят вниз.

Он увидел, как среди них начинает разбухать черная клякса. Плот.

«Ка-25».

Прогнав радиста-китайца, русский летчик посадил на его место акустика. Человека, которому он доверял, который говорил на простом, понятном русском языке. Вертолет облетел вокруг всплывшего «Байкала».

На палубе скапливались люди. Откуда-то из рубки поднималась тонкая струйка бурого дыма. Крышка одной из ракетных шахт была открыта. Воздушный поток несущих винтов «Камова» едва не сдул в воду надувной плот.

— Передай, похоже, весь экипаж поднялся на палубу, — сказал летчик радисту.

Развернув вертолет носом на восток, он заметил крошечную белую царапинку на монотонно-серой поверхности моря, вздымающейся и опускающейся плавными волнами.

— Черт возьми, а это еще что такое?

«Портленд».

Скавалло молча заняла место в радиорубке. Ее кожа была ледяной, голова горела. Молодая женщина включила приемники, и привычные действия помогли ей прогнать — или хотя бы задвинуть подальше жуткие картины, заполнившие ее сознание.

Радиоантенна, установленная наверху поискового перископа, тотчас же поймала гомон сигналов. В наушниках зазвучал громкий голос, говоривший по-русски:

— Один плот. Он уже надут.

— «Байкал» тонет?

— Вроде бы, нет. Открыта крышка одной из ракетных шахт. Похоже, на лодке какие-то проблемы. В шахте вода. Но… Подождите!

Последовала пауза, затем:

— Вижу перископ подводной лодки!

Скавалло схватила телефон внутренней связи.

— Центральный пост, говорит радист. Нас обнаружили!

Стэдмен наблюдал за тем, как команда «Тайфуна» борется с плотом, который сдувает за борт, и вдруг черное море и жемчужно-серое небо заслонили клубы ярко-красного дыма.

— Нас обозначили дымовой шашкой! Убрать перископ! Срочное погружение! Малый вперед и право руля!

«Портленд» обнаружили, и Стэдмену не оставалось ничего другого, кроме как подойти к «Тайфуну» максимально близко, чтобы тот, кто его увидел, не осмелился бы пустить вторую торпеду.

«Байкал».

Если бы у старшины первой статьи Дмитрия Миртова была винтовка, он обязательно подстрелил бы этот проклятый вертолет, кружащий над палубой на предельно малой высоте. Дмитрий и трое других моряков бились над тем, чтобы открыть кормовой ангар со спасательными плотами. Крышка была закрашена краской, и пришлось очищать ее по периметру ножами. Но когда моряки наконец попытались открыть крышку, вертолет обрушил на палубу «Байкала» настоящий ураган, едва не сбросивший Миртова и его товарищей за борт.

Впрочем, быть может, оно и к лучшему, что они еще не успели вытащить плот из ангара. Его обязательно сдуло бы с палубы.

Дмитрий проводил взглядом грохочущую машину, удалившуюся на восток.

— Отлично! Вытаскиваем эту дрянь, пока есть возможность.

Все четверо, навалившись разом, открыли крышку.

Миртов закашлял, вдохнув зловонный дым, поднимающийся из ангара. Пахло горелой резиной, и когда старшина попытался достать первый плот, он понял, в чем дело.

Верхний плот прикипел к нижнему. А нижний просто превратился в сгусток расплавленной резины. Плюнув на палец, Миртов опустился на колени и потрогал голую сталь прочного корпуса.

Плевок зашипел, соприкоснувшись с раскаленным металлом.

Гаспарян заглянул в открытую ракетную шахту. Крышка была поднята, обнажив внутренние уплотнительные кольца и прочный купол. Под ним из заполненной водой шахты возвышался остроконечный нос ракеты.

— Вода не уходит, — заметил Гаспарян. — Давление в отсеке удерживает ее в шахте.

— А вода не дает выйти воздуху, — добавил Бородин. — Знаешь, он должен уходить оттуда.

— Грачев?

— Марков.

— Товарищ капитан второго ранга!

Обернувшись, Гаспарян увидел старшину Миртова.

— Где плоты?

— Расплавились. Оба. Под кормовым ангаром пожар. Сильный пожар. Корпус такой горячий, что не дотронешься.

Старший помощник посмотрел на Бородина так, словно это имело какое-то отношение к их предыдущему разговору.

«Марков внизу», — подумал штурман.

— Сколько еще человек осталось в отсеках?

Гаспарян сверился со списком личного состава.

— Семеро. Лысенко, Демьяненко и Грачев. Финогенов и командир. И кок Павел.

— Это будет только шесть.

— А еще Федоренко, чтоб он сдох. Ну и хрен с ним. Пусть добирается до берега вплавь.

— Капитана первого ранга Федоренко внизу нет, — возразил Миртов. — Я видел его в рубке.

— Он там что, прячется? — спросил Гаспарян.

— Он говорил с кем-то по рации.

Гаспарян и Бородин переглянулись, и старший помощник сказал:

— Ты остаешься здесь за главного. Пусть все переходят на переднюю палубу. Если сзади что-нибудь рванет, прыгайте в воду.

— Как сто человек поместятся в двух плотах на двадцать пять человек? — спросил Бородин.

— Найдут как.

Пройдя назад, Гаспарян шагнул в открытый люк и увидел Федоренко. Как и сказал Миртов, тот держал в руках рацию, а у его ног лежали две холщовые сумки.

Федоренко открыл люк главного машинного поста, разгерметизировав отсек, в результате чего Грачев и Демьяненко оказались запертыми во втором отсеке. Если сейчас не предупредить его, что в кормовых отсеках бушует пожар, что вскоре, быть может, придется драться за свободное место на спасательных плотах, станет ли это такой уж большой потерей?

Нет. Старший помощник подошел к Федоренко.

— Отвлекитесь и выслушайте меня.

— Подождите минутку, — сказал Федоренко в рацию. Повернувшись к Гаспаряну, он огрызнулся довольно грубо, не обращая внимания на напряженность момента: — Не мешайте мне.

Гаспарян вспыхнул. Неужели этот болван полагает, что в его распоряжении уйма времени? Вдруг старший помощник увидел ярко-красный дым, поднимающийся над морем. Дымовой маркер?

— Да. Не могу в это поверить. Знаю. Винить в случившемся они должны самих себя. Конец связи. — Федоренко выключил рацию. — Эту торпеду пустили китайцы. Если «Байкал» погибнет, виноваты в этом будут исключительно они.

«Но если вместе с кораблем погибнут Грачев и Демьяненко, виноват в этом будешь ты», — подумал Гаспарян.

— Я спускаюсь вниз за последними членами экипажа. Ваша задача — оставаться в рубке. Никого не пускайте вниз. Никого. Пожар распространяется очень быстро. Если в отсеках что-нибудь взорвется, задрайте рубочный люк. Вы все поняли? Прежде чем бежать к спасательному плоту, задрайте люк!

— С каких это пор младшие по званию стали отдавать приказы старшим?

— Мы еще посмотрим, останетесь ли вы капитаном первого ранга после того, как я расскажу, что вы наделали, — проворчал Гаспарян.

Прежде чем Федоренко успел что-либо ответить, старший помощник надел противогаз, привинтил к маске свежий фильтр и начал спускаться вниз.

Лампы, освещавшие главный машинный пост, сквозь бурый дым казались желтыми. Гаспарян не смог разглядеть ни Маркова, ни Лысенко, ни даже ближайшую переборку. Сделав глубокий вдох, он стащил маску противогаза.

— Командир!

— Я здесь!

Надев маску, старший помощник стал пробираться вперед. Домкрат, приставленный к люку, который вел в ракетный отсек, основанием опирался на толстый стальной комингс. Марков и Лысенко вдвоем нажимали на рычаг, наваливаясь всем своим весом. И тот, и другой были без противогазов.

Послышалось громкое шипение, треск, и вдруг оба повалились на палубу, роняя домкрат.

Люк открылся, и за ним стоял Демьяненко. Увидев в главном машинном посту дым, он непроизвольно отшатнулся назад.

— Старпом, все покинули лодку? — спросил Марков.

Лицо командира было покрыто потом, смешанным с копотью. Он учащенно дышал.

— Почти все. В отсеках остаются Финогенов и кок. С Финогеновым я говорил. Он уже должен подняться наверх.

— А что с Павлом?

— Не знаю. Можно было организовать спасательную партию, но я хочу тебя предупредить, что плоты на корме расплавились.

— Корпус нагрелся слишком сильно, — заметил Марков. Отвернувшись от старпома, он крикнул в раскрытый люк: — Грачев! Демьяненко! Проснитесь и живо выбирайтесь сюда!

Когда Демьяненко втащил Грачева в главный машинный пост, Марков увидел, что сбылись его худшие опасения. Федоренко был прав: Грачев погиб. Лицо старшего механика было восковым и мертвенно-бледным. На лбу сбоку темнел багровый кровоподтек.

Но вдруг Грачев открыл один глаз и принюхался.

— Что у вас горит?

Демьяненко нагнулся, чтобы подхватить старшего механика под плечо, но вдруг выпрямился и посмотрел в сторону центрального поста. Послышался слабый высокий свист. Подобный свисту закипевшего чайника на плите, но только отдаленный.

— Что это за шум? — спросил Гаспарян.

Демьяненко не стал тратить время. Бросив Грачева, он подбежал к кормовому люку, ведущему в центральный командный пост, и быстро задраил его.

«Ка-25».

Летчик посадил вертолет на кормовую палубу огромной подлодки. Он предпочел бы носовую палубу, более широкую и более ровную, но там было полно народу, а меньше всего на свете летчику хотелось, чтобы толпа хлынула в кабину его машины. Русский акустик распахнул боковую дверь. Подбежав к опустившемуся на палубу «Камову», Федоренко забросил в кабину сумки и прыгнул сам.

— Поднимайся! — крикнул он. — Здесь становится жарко!

«Жарко в смысле радиации? — Летчик увеличил скорость вращения несущих винтов, но тут его внимание привлекло какое-то движение. — Что за черт?»

Резиновое покрытие бортов отваливалось в море большими черными листами, обнажая ржавую сталь, над которой поднималось марево горячего воздуха. «Байкал» прямо на глазах терял свою обшивку, словно кто-то свежевал громадного кита. Летчику в лицо пахнуло жаром.

Корабль сейчас взорвется. Летчик дал полный газ, сообщая максимальный крутящий момент несущим винтам. Это был очень рискованный маневр, потому что двигатели могли не выдержать нагрузку, но «Байкал» буквально плавился под шасси вертолета.

«Камов» словно подпрыгнул над палубой, и в этот момент большой участок стальной обшивки прочного корпуса лодки провалился вниз, рассыпая фонтан красных и желтых искр. Мгновение спустя мощная взрывная волна встряхнула набирающий высоту вертолет, окутав его облаком едкого дыма.

«Портленд».

— Центральный пост, говорит акустик! Наверху что-то взорвалось! Что-то серьезное!

— Еще одна торпеда?

— Если торпеда, то значительно мощнее предыдущей.

— Радист, говорит центральный пост. Передайте китайцам, чтобы они оставили нас в покое, — бросил Стэдмен. — Мы находимся в экстерриториальных водах и заняты спасением людей с терпящего бедствие судна.

— Слушаюсь, — ответила Скавалло.

— Рулевой, стоп машина! — приказал Стэдмен. — Боцман, поднимайте корабль. Всплываем на поверхность.

Послышался шум сжатого воздуха, врывающегося в балластные цистерны.

Стэдмен объявил по громкоговорящей связи:

— Всплытие! Всплытие! Всплытие! Аварийно-спасательной команде со страховочными концами быть готовой подняться на палубу! И захватите «арбалет»!

«Портленд» вспорол поверхность океана в четверти мили от «Байкала».

— Рубка поднялась над водой!

— Поднять второй перископ!

Взглянув в окуляры, Стэдмен сначала решил, что над морем сгустился туман. «Ядерную дубинку» нигде не было видно. Вокруг лишь сплошная белая пелена. Неужели «Тайфун» затонул так быстро? Но затем, повернув перископ, Стэдмен увидел поднимающуюся над облаком рубку, открытую крышку ракетной шахты, толпящихся на палубе людей.

— Там стена дыма. Его сносит на нас. Но русская лодка еще на плаву.

— Вы можете определить, что горит? — спросил боцман.

— Вся субмарина. Убрать перископ. — Стэдмен направился к трапу, ведущему на открытый мостик. — Я буду командовать лодкой из боевой рубки.

Проследив за ним взглядом, боцман мысленно отметил: «Ты снова забыл захватить спасжилет, черт побери!»

«Ка-25».

Вертолет с ревом пронесся над всплывшей американской подлодкой, держась подальше от вулкана дыма и пара, бьющего из кормовых отсеков «Байкала».

— Что это за женщина, которая отдает нам приказы? — спросил Федоренко.

Летчик пожал плечами.

— Она говорит по-русски. Она просит, чтобы мы не мешали американцам, они будут снимать людей с «Байкала».

— Передай ей, что наши корабли уже в пути.

— Какие корабли?

— Ты ей скажи, и все.

— «Ханчжоу» и «Фучжоу» подойдут сюда не раньше чем через несколько часов.

— Выполняй приказ!

Летчик не знал, почему его властный пассажир так горит желанием заставить моряков горящей субмарины искупаться в ледяной воде, но он прекрасно сознавал, что капитан первого ранга может начисто загубить карьеру простого старшего лейтенанта. К тому же это его вертолет выпустил ту чертову торпеду. Конечно, приказ поступил от китайского адмирала с борта «Ханчжоу», и гашетку нажал второй пилот-китаец, но задницу кому-то точно поджарят. Почему это должна быть его задница?

— Вас понял! — ответил летчик.

«Портленд».

— Русский вертолет приказал нам не вмешиваться, — сказала Скавалло. — Он говорит, что корабли уже в пути.

— Поблагодарите его за информацию и передайте, что «Портленд» — корабль Военно-морского флота Соединенных Штатов Америки, и мы не выполняем приказы летчиков чужих вертолетов. — Стэдмен обернулся. — Снимайте.

Судовой писарь приготовил лазерный дальномер. Нажав кнопку, он считал цифры, показывающие расстояние до «Тайфуна».

— Четыреста ярдов.

Ревущий «Камов» резко спикировал на «Портленд» словно птица, которая пытается отогнать лисицу от гнезда. Прогремев над головой Стэдмена, вертолет улетел дальше.

Старший помощник вел «Портленд» к «Байкалу» под острым углом.

— Переложить руль прямо, — приказал он по рации. — Самый малый вперед.

— Есть переложить руль прямо, самый малый вперед, — подтвердил получение приказа боцман. — Я присылаю вам спасжилет.

На открытый мостик поднялся матрос с «арбалетом», винтовкой «М-14» с насадкой для выброса страховочных концов. Матрос был в оранжевом спасательном жилете и держал в руке еще один для Стэдмена.

— Триста ярдов, — доложил писарь.

Стэдмен не отрывал взгляд от приближающейся скалы черной стали, наверху которой стояла сплошная человеческая стена. Как переправить всех этих людей на «Портленд»?

Пелена дыма поднималась высоко в небо, смешиваясь, серое на сером, с низкими тучами. Стэдмен повел «Портленд» вдоль нее. Показался высокий вертикальный стабилизатор «Тайфуна», окутанный паром и дымом.

— Сто ярдов.

— Переложить руль вправо до отказа, — приказал Стэдмен.

— Есть переложить руль вправо до отказа, — повторил боцман.

— Пятьдесят ярдов.

— Стоп машина!

— Есть стоп машина.

Нос «Портленда» плавно отвернул от гибнущего «Байкала». Две субмарины застыли почти параллельно друг другу.

Поверхность моря была не такой спокойной, какой она казалась через перископ. Две субмарины разделяла полоса черной воды, вздымающаяся и опускающаяся. Каждая третья или четвертая волна, поднимаясь слишком высоко, обрывалась буруном белой пены. Вода плескалась у бортов «Байкала» словно прибой, набегающий на утес, но палуба «Портленда» то и дело скрывалась под набежавшей волной.

— Приготовиться выстрелить конец!

Матрос с винтовкой вылез из рубки «Портленда» через маленькую дверцу по левому борту. Закрепив свой «обезьяний хвост» в крюйсов, спрятанный в углублении на палубе, он бросил страховочный конец вперед и осторожно направился следом. За ним шел второй матрос с большой бухтой желтого троса. Морякам с трудом удавалось удерживать равновесие на скользкой палубе «Портленда», через которую перехлестывали волны, доходившие им до колен.

С высокого борта «Байкала» русские моряки кричали, призывая их поторопиться.

— Отстрелить трос! — приказал Стэдмен.

Первый матрос поднял винтовку выше палубы «Байкала» и с громким хлопком отправил тонкий желтый трос в руки русских моряков.

Те, поймав трос, натянули его. Они очень спешили. Не успел Стэдмен приказать прикрепить к первому тросу второй, более толстый и прочный, как русские моряки стали один за другим спрыгивать с ракетной палубы «Байкала» и, перебирая руками, спускаться вниз.

— Живо вызовите сюда Скавалло! — крикнул по рации Стэдмен, увидев, что тонкий трос под тяжестью объятых паникой русских подводников провис почти до самой воды.

Только тут он понял, чем объясняется такая спешка.

Корма огромной ракетоносной субмарины уходила под воду. На глазах у Стэдмена выступающий над волнами высокий вертикальный стабилизатор уменьшился в размерах до маленького обрубка и, выпустив облако пара, скрылся из виду.

«Байкал».

Желтый трос, привязанный к открытой крышке ракетной шахты, пологой кривой спускался к палубе американской субмарины. Бородину приходилось сдерживать людей, чтобы под их тяжестью трос не провисал до поверхности моря. Вода была ледяной, и никому не хотелось без необходимости окунуть в нее даже палец.

Но затем послышался глухой раскат взрыва, и Бородин ощутил, как палуба у него под ногами словно подпрыгнула. Он не стал гадать, какая сила способна была встряхнуть такой огромный корабль, словно гадюку, стиснутую в челюстях терьера. Стройная линия моряков, дожидающихся своей очереди спуститься по тросу на американскую подлодку, превратилась в мечущуюся толпу.

Первый плот сполз по покатому борту «Байкала» и упал на воду правильно. Второй перевернулся. Моряки, начисто забыв свои страхи, устремились за плотами. Пологая палуба скруглялась, обрываясь крутыми бортами, и моряки сначала бежали, затем скользили и наконец падали вниз ногами вперед. Один за другим они срывались в воду, поднимая высокие брызги, торопливо гребли к плотам и как могли перелезали через резиновые борта.

Бородин посмотрел на кормовую часть «Байкала». Казалось, его взору предстало огромное черное полено, которое запихивают в пышущую жаром топку. Гаспаряна нигде не было. Над кормой поднималось страшное облако дыма и пара.

Вдруг послышался новый звук — низкий рев прибоя, поднимающегося и разбивающегося о спину подлодки.

Кто-то крикнул:

— Быстрее, лодка уходит под воду!

На палубе еще оставались люди. Бородин схватил за руку одного из матросов.

— Держи! — Он сунул ему листок со списком личного состава. — Прыгай! Всем прыгать в воду! — что есть силы крикнул штурман. — Гребите к плотам! Вас может затянуть под воду!

Бородин побежал назад к рубке. Страшный рев усиливался. Ныряя в люк, штурман успел увидеть стену зеленой воды, накатывающейся на рубку со стороны кормы. Из-под ног послышались резкие хлопки лопающихся переборок.

Федоренко не закрыл рубочный люк!

Тоннель, ведущий вниз, зиял жерлом вулкана, из которого вырывался столб дыма и пара. Еще не против каждой фамилии в списке личного состава стояла галочка. Да и кто знает, можно ли было положиться на этот список? Вызывать остававшихся в отсеках было так же бесполезно, как призывать свистом ураган. Бородин не знал, остается ли внизу кто-нибудь живой, но, в отличие от Федоренко, он знал свой долг.

Схватив люк, штурман навалился на него всем своим весом. Крышка захлопнулась, встав на свое место. Бородин повернул маховик-кремальеру, задраивая люк, и в этот момент через открытый люк, ведущий на палубу, ворвалась стена воды. Пенистая волна попыталась оторвать штурмана от маховика, но он поворачивал его до тех пор, пока люк не оказался наглухо задраенным.

Бородин не выпустил маховик даже тогда, когда рубка заполнилась водой, когда дневной свет превратился в белую пену, которая быстро стала зеленой, серой и, наконец, черной.

Только когда огромная субмарина устремилась в свое последнее погружение, сомкнувшийся вокруг нее океан заключил Бородина в свои объятия. Капитан первого ранга Федоренко забыл свой долг. Он предал своих товарищей.

Штурман Павел Бородин выполнил свой долг до конца.