Тайфун

Глава 35 ПОД ОГНЕМ СВОИХ

«Портленд».

Скавалло снова включила микрофон.

— «Байкал», «Байкал», «Байкал», вы меня слышите?

— Рулевой, снизить скорость до четырех узлов, — приказал Стэдмен. — Переложить руль вправо на десять градусов. Сделаем еще один разворот.

Появившийся в центральном командном посту боцман Браун опустился в свое привычное место за панелью управления балластом. Он успел перекусить и урвать часок сна, и все же его глаза оставались налитыми кровью. Боцман держался из последних сил. Взглянув на лейтенанта Чоупера, он увидел, что тот не покидал своего поста.

— Лейтенант, как у вас?

— На автомате, боцман.

Достав портативную рацию, Браун положил ее на консоль и повернулся к Скавалло, которая держала в руке микрофон подводного телефона.

— Есть что-нибудь?

— Пока что нет.

— Будет очень неприятно, если русские так и не выйдут на связь. Где мы находимся?

Неприятно — это слишком мягко сказано.

— Над Авачинским каньоном, — ответил Стэдмен. — Ходим кругами. Китайцы по-прежнему шарят на ощупь.

— «Байкал», «Байкал», «Байкал», вы меня слышите?

На рации боцмана замигала лампочка вызова. Схватив ее, Браун устало вставил в гнездо разъем наушника.

— Акустик, говорит центральный пост. Долго мне еще беспокоиться по поводу вертолетов?

— Можете начинать прямо сейчас, — ответил Бам-Бам, уставившийся на пульсирующую на экране яркую линию. — Я вижу второй вертолет по пеленгу ноль двадцать три, дистанция восемнадцать тысяч ярдов. Его приятель не подает признаков жизни уже пятнадцать минут. Вероятно, вернулся в свой сарай за горючим.

«Или еще за одной торпедой, — подумал Стэдмен. — Восемнадцать тысяч ярдов». Если «Портленд» всплывет, вертолеты его обязательно обнаружат. Это очень усложнит задачу переправки русских подводников на борт…

— Проклятие! — выругался Браун, бросая рацию на консоль. — Энглер исчез!

Стэдмен собрался было спросить: «Как исчез?», но в этот момент послышался крик Бам-Бама:

— Центральный пост, говорит акустик! Вертолет сбросил цепочку буйков прямо по курсу! Если так будет продолжаться и дальше, следующая серия свалится прямо нам на голову!

«Байкал».

Федоренко бежал по темному, узкому коридору, спасаясь от стремительно прибывающей воды. Когда он проходил мимо большой желтой шахты с цифрой «10», вода уже поднялась до максимальной отметки. Половина ракетного отсека скрылась под водой. За спиной Федоренко слышался грозный гул водяного вала. Это было уже не журчание водопада, а низкий, глухой грохот прибоя. Добежав до кормовой водонепроницаемой переборки, Федоренко повернул маховик, открывая задрайки, и потянул ручку. Крышка распахнулась, и в ракетный отсек хлынул шум десятков аварийных сигналов, звучащих в главном машинном посту.

— Что там произошло? — спросил встревоженный Демьяненко. — Приборы показывают, что вода дошла уже до восьмой шахты. — Молодой лейтенант заглянул в открытый люк. — А где капитан третьего ранга Грачев?

Федоренко задраил люк.

— С ним все кончено.

— Что?

— Он погиб. Мы затягивали разболтавшуюся заглушку ракетной шахты, и тут ее сорвало. Стальная заглушка ударила ему прямо в лицо. Едва не снесла голову.

Демьяненко посмотрел на задраенный люк. Совсем недавно он нырнул в ледяную воду и вытащил Грачева из моря. Поток воды, сбивший старшего механика с ног, не мог, не должен был его убить. Сорвав с рычагов «каштан», Демьяненко крикнул в трубку:

— Товарищ командир, это лейтенант Демьяненко. Во втором отсеке авария.

Взглянув на тревожные лампочки, мигающие на панели перед Гаспаряном, Марков подумал: «Поворачивать назад поздно. Пришли в движение силы, которые не остановишь».

— Демьяненко, в чем дело? Почему так много сигналов о течи? Все началось с одного, а сейчас их не меньше десятка. Где сейчас Грачев?

— Товарищ капитан третьего ранга остался в ракетном отсеке. Федоренко бросил его там. Пришлите кого-нибудь сменить меня за панелью управления. Я иду в ракетный отсек за Грачевым.

Грачев остался в отсеке? Все пошло не так, как было намечено.

— А где Федоренко?

— Здесь. Он утверждает, что напор воды выбил техническую заглушку и сбил Грачева с ног. По словам Федоренко, Грачев погиб на месте.

Марков почувствовал, как вокруг него сгущается тишина, плотное покрывало, заглушающее звон аварийных сигналов, притупляющее мигание красных лампочек.

— Передай ему трубку.

Демьяненко протянул «каштан» Федоренко.

— Это правда. Когда это произошло, я стоял у Грачева за спиной и держал фонарик. Заглушка ударила ему прямо в лицо.

— И ты его бросил?

— На последнем издыхании Грачев сам приказал мне уходить!

Марков собирался назвать Федоренко лжецом, но тут его окликнул Беликов:

— Товарищ командир, акустический контакт по пеленгу двести шестьдесят три, дистанция пять километров. Я считаю, это американская лодка.

На борту вертолета «Ка-25».

Русский летчик, поднявший в воздух вертолет «Ка-25» с палубы китайского эсминца «Ханчжоу», отвернул в сторону открытого моря. Облачность была низкой; горизонт представлял собой смутную серую дымку, в которой сливались небо и море. Далеко на западе над горизонтом темнел конус вулкана Авачинская сопка, возвышающегося над Петропавловском. «Морское чудовище» обнаружило в этом районе подводную лодку, и летчику оставалось только надеяться, что это окажется «Байкал». Он до сих пор никак не мог взять в толк, как мог бесследно исчезнуть такой огромный корабль. Задача летчика состояла в том, чтобы по возможности установить контакт с «Байкалом», а также позаботиться, чтобы американская субмарина, рыскающая где-то поблизости, не обнаружила «Байкал» первой.

— Приготовиться сбросить буек, — распорядился акустик, русский военный советник.

Даже по меркам вертолетов, «Камов» выглядел очень неуклюжим. Четыре стойки шасси, два киля и два соосных несущих винта, бешено рассекающих воздух над фюзеляжем, обладающим изящными обводами печеной картофелины.

Однако еще более неуклюжим был экипаж вертолета. Первый пилот — русский, второй пилот — китаец, радист-переводчик и по одному представителю двух стран, втиснутых в кабинку гидроакустического комплекса. В ведении второго пилота также находилось все вооружение вертолета, состоящее в настоящий момент из единственной торпеды тип 40.

— Бросай!

Буек с гидрофоном, оторвавшись от грохочущего вертолета, полетел вниз. Раскрывшийся парашютик замедлил его падение. Буек упал в море, подняв небольшой всплеск над свинцово-серыми волнами. Сам буек с радиопередатчиком и антенной остался на поверхности, а гидрофон на кабеле опустился на глубину.

Акустик встрепенулся.

— Пассивный акустический контакт! Предполагаю, подводная лодка!

Летчик развернул «Камова», и вертолет завис в воздухе.

— «Байкал»? — спросил напарника второй пилот.

Первый пилот кивнул.

— Сейчас сбросим активный гидролокатор. Это разбудит «Байкал», и он всплывет и объяснит свои глупые шутки. Акустик, приготовиться сбросить активный гидролокатор.

— Курс сто семьдесят пять.

Летчик опустил нос «Камова», и вертолет полетел на юг.

— Тут что-то не так, — недоуменно произнес акустик. — Это одновальная подводная лодка. А у «Байкала» ведь два гребных винта, да?

«Портленд».

Скавалло попыталась прогнать мысли об Энглере, который свободно разгуливал по палубам «Портленда». Надев наушники, она вывернула громкость на максимум и включила подводный телефон.

— «Байкал», «Байкал», «Байкал», вы меня слышите?

Ответом ей стал лишь равномерный шелест потоков воды.

Не может быть и речи о том, чтобы Энглер затерялся на подводной лодке. Куда он направился?

Молодая женщина снова включила микрофон на передачу.

— «Байкал», «Байкал», «Байкал», вы меня слышите?

И вдруг ее осенило: к Ванну. Каюта командира — единственное место, куда мог пойти сбежавший радист. Скавалло собиралась поделиться своей догадкой со Стэдменом, но тут шум воды в наушниках едва уловимо изменился. В нем появился низкочастотный тон, дрожащий гул, которого не было минуту назад. Звук был настолько слабый, что когда молодая женщина попыталась сосредоточиться на нем, выделить из обилия случайного шума, он исчез.

— «Байкал», «Байкал», «Байкал», вы меня слышите?

— Скавалло, что у вас? — спросил Стэдмен.

Сдвинув наушники назад, она начала:

— Знаете, если Энглер и думает найти где-то помощь, он направится прямо к…

Вдруг Скавалло умолкла.

— «Лос-Анджелес», «Лос-Анджелес»… мы вас слышим.

— Что там? — спросил Стэдмен.

— Это «Байкал!»

Внезапно корпус «Портленда» огласился троекратным пронзительным писком.

Пинг! Пинг! Пинг!

— Центральный пост, говорит акустик! Вертолет только что сбросил буек с активным гидролокатором прямо на нас!

— Рулевой! — воскликнул Стэдмен. — Переложить руль вправо до отказа! Полный вперед!

«Байкал».

Несколько тонн воды, скопившихся в ракетном отсеке, отправили бы «Портленд» прямиком на дно, однако «Байкал» под действием дополнительного веса лишь осел носом на один градус. Бить тревогу еще рано. Для того чтобы лодка начала тонуть, потребуется нечто большее. Внизу в трюме были кингстоны. Марков был готов открыть их, но только после того, как Грачева извлекут из второго отсека.

— Сергей, — обратился он к старшему помощнику, — иди в главный машинный пост и принимай управление на себя. Включай все отсасывающие насосы ракетного отсека.

— Даже те, что находятся под сухими шахтами?

— Когда ты туда придешь, они уже не будут сухими. И, возможно, нам придется задраить отсек и повысить в нем давление воздуха, чтобы замедлить течь.

Гаспарян понимал, что Грачев что-то придумал. В подробности его не посвятили, но старший помощник к этому и не стремился. Когда все вернутся на базу, возникнет много вопросов, и Гаспарян хотел ограничиться абсолютным минимумом ответов.

— Если в корпусе пробоина, этим мы только будем выкачивать воздух за борт.

— Я говорил о том, чтобы замедлить течь, а не остановить ее совсем.

Раздался зуммер. Марков снял «каштан».

— Говорит командир.

— Товарищ командир! Вода прибывает в первый отсёк.

Это был мичман Лысенко, торпедист, поднимавшийся вместе с Грачевым и Демьяненко на палубу во льдах.

— Течь в торпедном аппарате?

— Нет, из второго отсека.

— Задрайте водонепроницаемую переборку.

— Уже задраили. Вода продолжает прибывать.

— Мичман, ее много?

— Пока что мы еще не плаваем.

— И не дожидайтесь этого. Лысенко, немедленно выводи своих людей из отсека. Проходите на корму по жилой палубе. Как только все покинут отсек, доложишь мне. Мы попытаемся остановить течь, подавая воздух под давлением. Все понял?

— Так точно.

Марков повернулся к Гаспаряну.

Вода в первом отсеке. Водонепроницаемая переборка ее не держит. Демьяненко и Грачев должны покинуть второй отсек до того, как вся носовая часть лодки окажется затопленной.

Гаспарян был специалистом по аварийно-ремонтным работам и лучше кого бы то ни было знал, что будет означать затопление первого и второго отсеков. В конструкцию лодки класса «Тайфун» заложен солидный резерв плавучести. И все же он имеет свой предел.

— Командир, если оба отсека заполнятся водой, мы не сможем удерживать заданную глубину.

— В таком случае мы продуем балласт и будем решать проблемы на поверхности. А теперь иди!

Не успел старший помощник уйти в главное машинное отделение, раздался встревоженный голос Беликова:

— Товарищ командир! Активный гидролокатор по пеленгу триста пятьдесят! Акустический буек, сброшенный с вертолета!

Демьяненко уже был готов броситься в носовой отсек, не дожидаясь старшего помощника, но в этот момент Гаспарян наконец вошел в главный машинный пост через водонепроницаемый люк в кормовой части.

— Каково положение дел? — озабоченно спросил Федоренко.

— Лодка имеет дифферент на нос в один градус, и вода начала поступать в торпедный отсек, — ответил Гаспарян.

— Водонепроницаемый люк задраен?

— Да. Уплотнение плохое. Мы можем потерять корабль стоимостью сто миллиардов рублей из-за копеечной резинки. — Старший помощник подошел к водонепроницаемому люку, ведущему в ракетный отсек. На переборке рядом с двумя клапанами был закреплен манометр. — Давление там слишком высокое! Люк не откроется!

— Надо поднять давление воздуха в этом отсеке! — предложил Демьяненко.

— Вам надо забыть о покойниках и думать о том, как спасти корабль! — вмешался Федоренко.

Не обращая на него внимания, Гаспарян сел за приборную панель.

— Задраить кормовой люк. Поднимаю давление.

Демьяненко закрыл крышку и повернул маховик-кремальеру, после чего поспешил к люку, ведущему в ракетный отсек.

У Федоренко в ушах загудела кровь.

— Что вы делаете?

Демьяненко следил за манометром, дожидаясь, когда стрелка покажет такое же давление, как и во втором отсеке.

— Хватит! Теперь люк должен будет открыться.

Открыв задрайки, молодой лейтенант навалился плечом на крышку люка. Тот сначала не поддавался, но затем с резким шипением распахнулся. Демьяненко шагнул в ракетный отсек и закрыл люк за собой.

Подойдя к кормовой переборке, Федоренко повернул маховик и попытался открыть на себя люк, ведущий в центральный командный пост.

Крышка не шелохнулась.

— Не прикасайтесь к нему, — распорядился Гаспарян. — В нашем отсеке повышенное давление. Нам нужно поддерживать его до тех пор, пока не вернутся Демьяненко с Грачевым.

— Там уже полно воды! Лейтенант ни за что не найдет труп!

— В таком случае, капитан, предлагаю сесть. Ждать нам придется долго.

«Ка-25».

— Есть цель! Подтверждаю, это подводная лодка класса «Лос-Анджелес»! Она идет полным ходом на восток, поднимая при этом страшный шум!

Первый пилот повел «Камова» в открытое море.

— Радист, — приказал он. — Доложи на корабль. Выясни, нам по-прежнему разрешается применить оружие?

Летчику пришлось подождать, пока его приказ услышат, поймут и переведут на китайский, чтобы связаться с кораблем.

Из наушников послышался быстрый лепет по-китайски. Второй пилот удовлетворенно кивнул.

— Что они ответили? — спросил первый пилот.

— Летим на юг! — ответил напарник.

Летчик заложил вираж вправо, недовольный тем, что из командира боевого вертолета он превратился в водителя. Что будет дальше?

Русский летчик получил ответ, когда второй пилот открыл крышку управления вооружением. Нажатие кнопки — и открылся крохотный бомболюк вертолета. Курок представлял собой маленький тумблер на штурвале. Легкое нажатие — и единственная электрическая торпеда тип 40 будет выпущена по американской субмарине.

— Я хочу услышать подтверждение, — проворчал первый пилот. — По-русски. А то ты так начнешь…

Но его напарник уже надавил на тумблер.

«Байкал».

Шагнув в ракетный отсек, Демьяненко сразу же оказался по щиколотки в воде.

— Товарищ капитан третьего ранга!

Его голос, отражавшийся эхом в длинном коридоре с высоким потолком, терялся за равномерным мутным гулом, заполнявшим темноту впереди. Включив фонарик, Демьяненко направил перед собой яркое белое пятно.

— Товарищ капитан третьего ранга!

Уже четвертая ракетная шахта, и до сих пор никаких признаков Грачева.

Вода во втором отсеке. Течь через неисправные уплотнители в первый отсек. Сколько еще лазеек найдет вода?

Дойдя до восьмой шахты, Демьяненко был уже по колено в воде.

— Товарищ капитан третьего ранга!

Десятая шахта. Демьяненко заколебался. Вода уже двумя обжигающе холодными кольцами стискивала его бедра. У основания шестнадцатой шахты, откуда вода прибывала, она поднималась стоячей волной, напоминающей вздутие на стеклянной поверхности. Грачева нигде не было. Демьяненко посветил фонариком назад. Люк в главное машинное отделение уже был не виден.

Поток воды едва не сбил молодого лейтенанта с ног. Она поднималась неестественно гладкой, почти маслянистой выпуклостью, распространяясь во всех направлениях, разбиваясь о соседние шахты, напирая на Демьяненко с такой силой, что ему давался с трудом каждый шаг. Он уже собрался повернуть назад, но тут увидел что-то в полумраке впереди. Направив луч фонарика, молодой лейтенант увидел не Грачева, а кошмар.

Мертвенно-белое лицо, исчерченное черными подтеками, жуткой маской маячило за шестнадцатой шахтой. Лишь остроконечная эспаньолка осталась узнаваемой.

Забыв о напоре воды, Демьяненко бросился вперед. Бушующий поток ударил в него, отшвырнул назад к стенке ракетной шахты, но молодой лейтенант сделал новый рывок, и на этот раз ему удалось ухватить Грачева за руку и потянуть за собой. Не устояв на ногах, Демьяненко упал, и бесконечная, неудержимая вода потащила их с Грачевым назад к переборке.

— Нам нужно выбраться отсюда, — сказал Демьяненко, увлекая Грачева за собой. — В торпедном отсеке вода.

Старшему механику каким-то образом удалось встать на ноги. По лбу у него текли струйки крови.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел, чтобы вытащить вас.

— Откуда? — спросил Грачев и рухнул без чувств в объятия Демьяненко.

«Портленд».

— Рулевой, — сказал Стэдмен, — довести глубину погружения до шестисот футов. Нам нужно оторваться от вертолета.

— Есть довести глубину погружения до шестисот футов, — ответил Мазила.

— Мы поднырнем под «Тайфун», а затем подойдем к нему с запада.

— Нет, мистер Стэдмен, вы этого не сделаете.

Обернувшись, Стэдмен увидел в передней двери по левому борту коммандера Ванна. Рядом с ним стоял Энглер, вооруженный похищенной «береттой». Пистолет был нацелен Стэдмену в грудь.

Чоупер уставился на оружие. Стэдмен взял неуклюжего, пугливого лейтенанта службы снабжения и сделал из него опытного подводника. Он поверил в Чоупера, поверил несмотря ни на что, и эта вера стоила дорого. Молодой лейтенант не отрывал взгляда от черного пистолета в руке Энглера, оценивая, прикидывая. Еще совсем недавно он был очередным неудачником из надводного флота. Но теперь он уже представлял собой нечто другое, нечто большее. Подводники должны подставлять друг другу плечо. И лейтенант Чоупер в трудную минуту не подведет своих боевых товарищей.

— Вы слишком молоды, чтобы помнить инцидент с «Пуэбло», — продолжал Ванн, обращаясь к Стэдмену. — Северные корейцы решили захватить этот разведывательный корабль, и, черт побери, командир «Пуэбло» не смог помешать им. Но, видит бог, я не пойду по этой же самой дорожке без драки!

— Сэр, никто ничего не захватывает, — спокойно произнес Стэдмен.

— «Портленд» тащится, как привязанный, за русской стратегической ракетоносной субмариной на расстоянии плевка от одной из крупнейших баз русского военно-морского флота. И что же это, по-вашему, мистер Стэдмен? Не отвечайте, не надо. Уже слишком поздно.

— Командир, — сказал боцман Браун, вставая из-за панели управления балластом. — Вы совершаете огромную ошибку, черт побери.

Ствол пистолета дернулся в сторону Брауна.

— Сядь на место, твою мать! — приказал Энглер.

— Вы совершенно правы, боцман, — сказал Ванн. — Я совершил достаточно ошибок. Но сейчас этому будет положен конец. — С этими словами Ванн прошел через весь центральный пост прямо к консоли управления вооружением. — Мистер Киф! Пора прекратить весь этот вздор и заняться делом.

Увидев четыре зеленые лампочки, указывающие на то, что четыре торпеды полностью готовы к пуску, он протянул руку к плоской красной кнопке, чтобы выстрелить ими в «Байкал».

— Центральный пост, говорит акустик! За кормой шум высокоскоростных винтов! Торпеда в воде! Повторяю, торпеда в воде!

Браун увидел, что Энглер смотрит на Ванна, ожидая от него указаний. Боцман сжался как пружина, собираясь броситься радисту в ноги.

Но лейтенант Чоупер находился ближе. Мазила словно взлетел с кресла у руля, взмывая вверх, будто ракета, прямо на Энглера, протягивая руку к пистолету.

Дуло «беретты» дернулось в сторону.

— Твою мать! — выругался Энглер, нажимая на спусковой крючок.

«Байкал».

— Гаспарян! — вызвал старпома по переговорному устройству Марков.

— Демьяненко еще не вернулся.

— Товарищ командир, американская подводная лодка срочно погружается, — доложил Беликов. — Она пройдет под нами.

Акустик умолк. На экране появилась ослепительная белая линия. Матерь божья!

— Беликов, что там?

— Торпеда в воде! — Беликов обернулся. — Он выпустил торпеду в американскую лодку!

— Кто?

— Вертолет!

Не было времени гадать, найдет ли торпеда корабль, от которого зависело спасение экипажа «Байкала». Марков снова включил «каштан» и спокойно произнес:

— Сергей, продуть балласт.

— Носовую уравнительную цистерну, командир? — спросил старший помощник, решив, что Марков собирается лишь выровнять дифферент.

— Все цистерны. Срочное всплытие!

— Понял!

Протянув руку, Гаспарян принялся нажимать вытянувшиеся в ряд кнопки, освещенные голубыми лампочками. Всего кнопок было шестнадцать, и после нажатия каждой из них голубая лампочка гасла, сменяясь белой.

Как только сжатый воздух начал с шумом выталкивать морскую воду из балластных цистерн «Байкала», Марков схватил красный вытяжной шнур над креслом и резко дернул его. По всему огромному кораблю разнеслись громкие, проникнутые отчаянием сигналы, предупреждающие об аварийном столкновении. Они прозвучали гулкими отголосками в коридорах и каютах, от горячего машинного отделения в корме до пустых носовых отсеков, заполняющихся водой.

Маленькая торпеда тип 40 едва успела навестись на бурлящий след «Портленда», но тут американская субмарина нырнула под слой температурного скачка и остановила турбины.

Простенький вычислитель системы наведения не шел ни в какое сравнение с мощным компьютером, установленным на Мк-48, и все же он не собирался сдаваться без борьбы. Включился активный гидролокатор, и тотчас же последовало вознаграждение: торпеда увидела цель, казалось, заполнившую собой весь океан, вставшую огромной, бесшумной стальной стеной.

Кормовые рули отклонились, повинуясь командам вычислителя. Торпеда повернула к поверхности, приближаясь со скоростью пятьдесят узлов к жирной, неподвижной цели.

Пинг! Пинг! Пинг! Пинг!

На мгновение гидролокатор сбили с толку шум сжатого воздуха и ворчание выталкиваемой воды. Но огромному «Тайфуну» спрятаться было не под силу. Вычислитель системы наведения оценил быстро приближающуюся цель и, когда торпеда зашла к ней с правого борта на уровне ватерлинии, отдал команду резко опустить кормовые рули глубины.

Тип 40 поднырнула под днище «Байкала» чуть впереди рубки. Торпеда скользнула вплотную рядом с нависшей массой стали и титана, сработал контактный взрыватель, и сто пятьдесят килограммов фугасного заряда сдетонировали, образовав белый шар раскаленного огня.