Темный Лев

Глава 13

Лев

Сомкнул ли я за ночь, хоть на секунду глаза?

Ни хера!

Думал ли я о своем безрассудном поступке?

Да, до сих пор.

Зачем она вышла? Вот зачем она, мать вашу, вышла ночью к парню, у которого спермотоксикоз напрямую в мозг херачит от ее присутствия? Уверен, все было бы гораздо легче, останься она в комнате.

Вот же дьявол, мне не следовало приближаться к ней так близко… И уж тем более касаться запретного нежного тела.

Но… черт, ее возбуждающий запах, пронизывающий до паха взгляд, эта ее миниатюрная пижамка… все за секунду свело меня с ума. Я еле сдержался, чтобы не наброситься на Ринату и не прижать ее, до ужаса, хрупкое тело к стене позади стоящей.

Твою ж…

Почему она не отрывала взгляд от моей проклятой груди? Почему с таким первобытном интересом разглядывала мое тело, словно вообще впервые видела полуголого мужчину? Я ж, когда поймал ее восхищенный взгляд на себе, во мне мгновенно что-то безжалостно разломилось с треском. Остаточное сознание, как и здравые мысли целиком вырубились в моей голове и опьяняюще опасные инстинкты перехватили контроль.

Не понимаю, что творилось с моим телом, но оно смертельно жаждало тесного контакта с Романовой. Мне казалось, если я не прижму ее волнующе-дразнящую к себе — лев наружу рванет.

Я должен был остановить Темного.

Не мог иначе.

Чувства, которые будоражила во мне Романова, были ужасающе пугающими и совершенно незнакомыми мне. Я ощущал в ней дикую необходимость. Ровно такую же, как в кислороде. Стоял позади нее и бля… чувствовал такое закоренелое единение, что терялся в догадках… А как теперь без этого?

Я настолько погрузился в этот запретный дурман, что даже не помню, что говорил ей. Я словно в пелене шаманской стоял, крепко сжимая ее в объятиях. Мои вроде как нерушимые стены по кирпичику сваливались, разрушая годами заколоченный дух. Мои крепкие бетонные принципы и фундаментально стойкая жизненная позиция, просто песком сыпались на пол, оголяя мое истинное слабое перед ней нутро. В тот момент мне реально казалось, что в моих руках истинная пара. Мой невообразимый комок счастья. Но…

Глубоко засевший ничем не убиваемый блок в сознании продолжал оставаться в глубокой заморозке. Рината не знает кто я, не знает всей правды о моем окружении, а я не могу поделиться. Мой мир опасный. Он не для людей. Он не для ее хрупкого сознания.

Хотя, с другой стороны, она уже столкнулась со сверхъестественным и при этом умудрилась не сойти с ума. Да напугана, да убегает, однако… упорно продолжает жить со своим страхом.

На часах без пятнадцати шесть и я уже почти собран, осталось лишь накинуть сверху пиджак… Вот только Рината, совсем не спешит выходить из своей комнаты, хотя вчера в это время, она уже во всю ломилась в больницу.

— Рината! — стучу за секунду перед тем, как озвучить ее имя вслух. — Все в порядке? — интересуюсь, хотя прекрасно слышу ее, до ужаса, взволнованное дыхание за стеной.

— Да… — раздается ее дрожащий голосок. — Я сейчас…

Намеренно отхожу подальше от двери. Чувствую, если сейчас столкнемся нос к носу, снова провалимся в одуряющую сознание яму.

— Доброе утро! — летит вскользь, перед тем как Романова скрывается за дверью ванной комнаты.

— Доброе! — отвечаю уже сам себе и стараясь отвлечься, запускаю кофемашину.

Уверен, после этой ночи, отношения между нами приобретут весомую неловкость. По крайней мере с ее стороны, уж точно.

Наливаю две чашечки крепкого кофе и одну порцию, ставлю на барную стойку. Не хочу смущать Романову еще больше и ухожу со своей дозой кофеина на балкон.

Ожидание Ринаты, на удивление оказывается не долгим, она даже волосы слегка подсушить успела, пока я всматривался в каждое окно противоположного здания.

Что-то селится внутри неприятное. Предчувствие раскладывается дурное.

— Мы можем ехать, — летит в мою спину, решительный голос Ринаты.

Замираю на мгновение, ведь она совсем рядом, в дверном косяке стоит с таким-же затаившемся дыханием.

— Обними ее, я чувствую ее нужду, она хочет ночного повторения… — толкается в грудь зверь.

А я, блин, не хочу? Да меня стягивает всего, точно канатами, ломает, как хочу вновь коснуться ее тела. Оно так правильно ощущается в моих руках. Будто бы ее каждая клеточка уже подарила себя мне.

Совершаю более чем внушительный вдох свежего воздуха, точно в резерв на всякий пожарный и, медленно разворачиваюсь к стоящей за спиной манящей девушке.

— Кофе выпила? — в глаза заглядываю. Они у нее слегка красные. Предполагаю, Рината так-же как и я не спала всю ночь.

Замечательно, блин, отдохнули…

— Эм… — отводит свой смущенный взгляд. — Я не пью горький… — чуть плечом ведет.

И тут меня как осеняет… — я хочу узнать каждую мельчайшую делать о ее предпочтениях.

— Какой ты пьешь? — вопросительно бровь изгибаю.

— Я предпочитаю со сливками и с сахаром, но спасибо за заботу… — торопится отблагодарить за мое упущение.

— Сладкий значит! — озвучиваю с улыбкой, вспоминая маму с Таей. Неужели Рината тоже сладкоежка?

— Угу! — качает головой, но при этом как-то удивленным взглядом смотрит на мои губы.

Впервые улыбку мою видит? Да, я и сам ее редко на себе чувствую. Не положено по статусу.

— Значит, завтра сварю «Раф» — губы сами разъезжаются в еще большую улыбку.

Странно, но какой-то необъяснимый приток сил перехватываю в этот момент. Заряжаюсь как батарейка, будто и не было бессонной ночи вовсе.

— Завтра? — выталкивает, переводя взгляд на мои глаза. — Завтра не получится, — словно в сожалении головой мотает, — У меня сегодня дежурная смена, я в больнице останусь. — Заминка в его дыхании является единственным знаком, что она лукавит. Хмурюсь непонимающе. Я уверен, она сегодня до восьми. Лично ее график проверял. Но, возможно, и такое, что вчера вечером что-то изменилось, однако…

— Уверена? — вопросительно бровь выгибаю.

— Да… — и глаза прячет.

Дураком быть не нужно, и так все ясно — она избегает меня. Вот только с чего бы? Сама себе не доверяет?

— То, что произошло ночью, больше не повторится! — заявляю жестко, намерено меняя свой располагающий на позитив тон. — Можешь не переживать, Рината! — говорю это, а сам необъяснимо для себя приближаюсь. — Если ты, конечно, сама не захочешь… — а вот это уже раздаю необдуманно, под воздействием собственно зверя. Помощник бл…

Торможу перед тем, как заметить резкое сокрушение ее мышц. Мысленно матерю Темного, от злости сжимая кулаки.

— Едем! — выдыхаю, не давая возможность озвучить новую отмазку Ринаты.

Меня почему-то ранит ее отстранённость. Вот прям ощутимо.

Всю дорогу стараюсь молчать. Даже вперед сел, чтобы ее лишний раз не напрягать. Чувствуя ее нервозность, инстинкты обрывают меня при любом желании заговорить с ней или же не дай бог коснуться, но… Стоя у ординаторской вся сдержанность дребезги разбивается.

Неосознанно для себя совершаю опасный шаг в ее сторону и замираю в двадцати сантиметрах.

Не понимаю… Толи место так влияет, толи ее реакция на меня… Тянет, не по-детски.

Торможу себя на подрыве прикоснуться вновь. И это сложно, бл… Не поверите! Особенно, когда ее гладкую кожу стягивает очередной дрожью.

Плюнуть на все обещания охота. К себе притянуть. Перенять на себя все ее мурашки выраженные.

Чертовщина, ей богу.

Намеренно прикусываю губу и, качнувшись, словно не уверен в себе, увожу затуманенный взгляд в сторону. Дезориентирован будто. Не соображаю, что делать вообще.

Думай давай… Думай…

Вздох. Осознанно снова смотрю на Романову.

— Я сегодня вечером приеду, — транслирую уверенно, отыскав наконец в голове нужную фразу. Если она думает, что ее, «якобы» ночная смена для меня препятствие — сильно ошибается.

— Ночевать тут планируешь? — в удивлении моргает суматошно. Со свистом втягивает в себя электризующийся, между нами, воздух. А меня, блядь, от того, что в ее легких сейчас мой запах, пьянить начинает.

Черт!

Тоже хочу ее в себя.

Спешно прочищаю горло, когда намеренно наклоняется ближе и осуществляю, таки задуманное. Этот может показаться странным, но я вбираю в себя ее аромат еще с одной целью: прощупать почву и посмотреть, реакцию повторного вторжение в ее личное пространство.

— Лев… — шепчет откровенно уязвимо. Толи ей слов не хватает, толи дыхания. Вижу, как захлебывается. Я слишком рядом.

Не могу смириться с ее паникой, поэтому быстро отстраняюсь и вдобавок выдаю…

— Не переживай, Рината… — прошу, не разрывая зрительную сцепку, от которой разве что стены не плавятся. — Ночевать я буду в своей квартире.

Выдох облегчения выбирается из дрожащей девичьей груди, точно мои слова позволили ее телу расслабиться. Вот только мне подобная перспектива совершенно не вкатывает. Мои звериный инстинкты требуют совершенно другой реакции. Обратной.

Непонятное вещество обволакивает мое каменное сердце, заставляя принимать спонтанные, необдуманные решения… И вот, моя рука, касается нежной щеки.

Твою ж… Словно молнией херачит вдоль всего позвонка. Понимаю, что тянусь к ее губам, понимаю же… но остановиться не в состоянии.

— Мне нужно работать — ее голос судорожно срывается, останавливая мои необъяснимо глупые порывы.

Моментально отстраняюсь, напрягая груду мышц, точно броней обворачиваюсь. Концентрируюсь, намеренно остужая неадекватный порыв и на выдохе произношу.

— Иди! — отнимаю наконец руку от ее лица. Совершаю стремительный шаг назад и кинув через плечо быстрое «до встречи!» спешно удаляюсь.

«Какого хрена?» Сбегая по ступенькам, крою себя трехэтажными матами. Совсем мозги потерял, рядом с ней. Что творю?

Добравшись до работы, меня точно ломать начинает. Как наркомана заядлого. К ней хочу. Не могу, блядь! Сижу в своем кабинете, пялюсь в одну точку и окончательно понимаю… — Романова та слабость, которую перерасти катастрофически сложно. Но необходимо.

— Лев Тимурович! — буквально влетает в мой кабинет Каюмов.

— Внимательно! — вскидываю на него вопрошающий взгляд. Глаза по пять копеек, дыхание учащённое.

— Наши, только что, обнаружили труп около больницы…

По моей спине леденящий холодок с болевыми уколами бежит.

— Кто? — на выдохе замираю.

Я точно свихнусь, если услышу ее имя…

— Это… это интерн Романовой — Иван.

Понимаю, не должен делать этого, но я облегченно выдыхаю, глаза закрывая. Сука, да что со мной не так?

— Ребята не успели поймать демона на месте преступления, сейчас преследуют его…

Распахиваю свои взбешенные глаза и точно секу взглядом подчиненного.

— Как вообще допустили этому случиться? Где был патруль?

— Извините, все на местах были… — тараторит спешно, — Случай произошёл за территорией больницы, вне зоны видимости группы. Они услышали визги женщины, проходящей мимо и…

— Черт! — злюсь, прерывая бесполезные оправдания. Еще и людей втянули. — Я надеюсь вы все подчистили?

— Да, конечно… — кивает подтверждая, — Женщину и еще одну парочку подростков обработала Соня — дежурившая ведьма. Записи с камер удалены.

— Руководство больницы в курсе? — напрягаюсь моментально. Если да, то Романова может глупостей наделать…

— Нет, ждем вашего указания!

— Труп на базу, рот на замок. Ни одна душа не должна узнать о случившемся, ясно!

— Будет сделано! — суматошно кивает, закрывая дверь моего кабинета.

Сука! Долблю ладонью по столу. Что, мать вашу, происходит? Это ж явное предупреждение, причем нам… Демон не посмел сунуться в больницу, зная, что там свора охраны. Черт! Тот парень — интерн Романовой и это уже далеко не совпадение.

Зачем им Рината? Для какой цели пытаются выкурить?

— Каюмов! — мгновенно врезаюсь в сознание парня. — Найдите мне этого демона. Я буду лично вести опрос.

— Так точно!

Падаю на диван и вытянув ноги удобно располагаюсь на нем. Мне нужен совет. Мне чертовски нужен совет, иначе я свихнусь…

Всю жизнь считал и чувствовал себя сдержанным оборотнем. Кто-бы не играл на моих эмоциях — всегда оставался нерушимым и собранным. Моментально принимал верные решения, потому как оставался хладнокровным и рассудительным. Теперь же, я чувствую слабину.

— Мам! — зову потихоньку. Она единственный человек, кто адекватно оценит мое нынешнее состояние.

— Лев! — радостно тянет. Я даже улыбку ее представляю в этот момент.

— Как твои дела, родная? — пытаюсь расслабиться, усердно потирая напряженную переносицу.

— Хорошо… — осторожно отзывается слегка озадаченным голосом.

Замираю в ожидании вполне привычного вопроса «Как сам?» но, вместо него между нами повисает томительное молчание.

Мне кажется, она наперед знает о всех моих переживаниях и, перед ней в принципе нет смысла скрывать отравленное нутро.

— Я на улицу вышла чтобы никто не отвлекал… — сообщает подбадривающим голосом, намекая что уже готова выслушать.

Да моя ж ты хорошая! Вот невозможно не любить эту прекраснейшую тигрицу.

Вдыхаю глубоко-глубоко, набираясь необходимого спокойствия и на выдохе выдаю…

— Ты никогда не задумывалась, что в этом долбанном веке осознанности ты ничего не контролируешь на самом деле… В нашем мире весть парапсихологи, всевозможные программы медитаций, антидепрессанты, стимуляторы, если нужно… Ты знаешь свои привычки ты сознательно контролируешь свою жизнь, но… — останавливаю буйный поток слов, потому что можно и дальше перечислять, до бесконечности. — Потом происходит что-то, и ты вдруг понимаешь, что не знаешь кто ты и чего хочешь…

Зависаю не мгновение, задумываясь, достаточно ли философии выдал для получения обширной консультации.

— Серьёзный заход для утра! — спокойно выдает мама. Полагаю, я ее серьезно, так, озадачил.

— Ты просто единственный плод доверия в моем хрупком мире. — открываюсь без всякого стеснения.

— Ты влюбился? — вроде как спрашивает, но слышится явная констатация.

Снова залипаю.

Никогда не врал этой женщине и даже не собираюсь. Себе лишний раз совру — ей никогда.

— Да, мам, но не все так просто… — глаза закрываю, головой мотая. — Она человек!

Слова как приговор. Самый, мать его, страшный и безапелляционный.

— По шкале из ста, как сильно тебя тенет к девушке? — прощупывает профессионально.

— На все двести, Алина Егоровна… На все двести…

— Пара. — Теперь уж точно констатирует.

— Нет, — спешу опровергнуть. — Ева заверила, что моя пара — не человек.

Говорю это и не знаю… Злиться на этот неопровержимый факт, или же радоваться.

— За всю свою жизнь, я поняла одну вещь… — начинает мама, — Ева, тот самый человек, который накручивает такой клубок событий воедино, что в итого можно мозг сломать, распутывая все, на ее взгляд необходимые узлы. Ты точно уверен, что девушка человек? Уверен, что в ней нет чего-то подавляющего или скрывающего истинную сущность.

— Она, бесспорно, человек, — заверяю на полном серьезе. — Иначе, я бы все равно почувствовал ее, как тебя отец.

— Уверен, что Ева не поработала? — не унимается мама.

— Она ее не видела, и я уверен, что они не встречались…

— Чего боишься, сын? — летит более целесообразный вопрос.

Да, всего что связано с ней, но самое страшное…

— Что я прокараулю ее и… и ее заберут.

— Есть вероятность? — пролетает некая настороженность.

— Конечно, есть! Ее ищут демоны. Она под защитой «Лиги» и больницу, в которой она работает, день и ночь охраняют наши ребята.

— Какова связь между ней и демонами? — озвучивает вполне логичный вопрос. Вот только ответа я на него сам не знаю.

— Несколько лет назад, она стала свидетелем демонического преступления и теперь, скрывается, периодически перекочёвывая с места на место… — выдаю то, что озвучила мне сама Рината, причем под гипнозом. — Теперь за ней пришли и в это город. Намеренно устроили несколько смертей, чтобы расфокусировать бдительность, вогнать в панику.

— Полагаешь, демон испытывает к ней маниакальную симпатию?

Блядь… в точку же! Даже удивляться смысла не вижу — привык за столько лет.

— Панически!