Рината
«Всех убью. До единого…» — все вертится и вертится в моей голове, пока расслабленный Лев тихо посапывает, в мой чувствительный затылок.
Больно. Глаза в муке закрываю. Пробивает воспоминание в самую сердцевину моей агонии. На высокой частоте пульсации какие-то ткани атрофируются. Что мне делать?
У кого спрашиваю? Не знаю.
Останусь — меня как демона с земли сотрут.
Сбегу — в руки Савелия попаду. Третьего не дано.
Боже… дрожащие губы поджимаю. Что делать?
«Надо пройтись немного…» — в голове возникает новая мысль и я, очень осторожно выскальзываю из нежного кольца рук своей половинки.
С момента нашего разговора Лев не притрагивался ко мне, точно чувствовал постоянное напряжение моего тела и, вторая половина дня прошла в предельно спокойной для меня обстановке. Даже спать мы ложились, просто обнявшись без всякого интимного подтекста.
Почему так? Бережет? Ранить чувства боится? Тогда, зачем я переживаю? Он же не убьет собственную пару. Сам же говорил, что мы неделимы.
— Черт! — выстанываю вслух, облокачиваясь на кухонный островок.
Я в полной растерянности. С ума схожу от внутренних колебаний.
С одной стороны мне хочется открыться ему, ведь рано или поздно все вскроется, и пусть лучше сейчас, пока ложь мерзкой грязью не поросла… С другой стороны — не могу. И даже не нахожу и малейшего оправдания этой стойкой позиции.
Господи… Может, все же смыться по тихой?
— Не спится? — вдруг летит сквозь темноту и мои ноги от неожиданности предательски подгибаются.
Я, естественно, сразу же теряю равновесие. Падаю, не успев и охнуть. Но Лев ловит, когда кончики моих волос касаются пола. Замирая в этом непонятном положении, ошарашенно смотрим друг другу в глаза. Два равных натужных вдоха — двусторонний вынужденный обмен. И уже после этого, действуя с какой-то маниакальной осторожностью, Темный притягивает меня к себе.
— Осторожно! — в губы мои вдыхает.
Моя кожа сквозь футболку тотчас втягивает в себя жар его тела. Но несмотря на это, я дрожу так сильно, словно меня холодом обдает снежный ветер. Инстинктивно впиваюсь в мощные плечи Темного. Требую заземления, не то унесет. Хотя, куда унести то может? Мою талию такие крепкие руки обхватывают, что уверена, меня и не колыхнет даже. И теперь я ловлю себя на мысли, что мое сознание намеренно вступает в игру самообмана, пытаясь смягчить мою внутреннюю панику.
Зачем?
Я что, по неосторожности мысли вслух выдала?
— Лев! — рвано роняю, очень переживая, что часть моих мыслей выскользнули из заточения. Смотрю в глаза. Очень стараюсь разобраться в его чувствах. — Ты меня напугал, — выдаю фразу, с помощью которой и пытаюсь немного разобрать эмоции зверя.
— Ты, меня тоже… — нависает. Вглядываясь в мои глаза. Ох… В какой-то момент зрачки Темного расширяются, что радужки не видно, и процессы, что там происходят, ломают все поднятые границы.
Страшно.
Он будто в нутро мое проникает. Сливается со мной в одно целое и царствует, правит… До тех пор, пока хрипом не разрывает ночное пространство всей кухни:
— Ты сбежала от меня, — раздает ранимо.
Замираю.
Не дышу совсем.
Смотрю… Просто смотрю в чернеющий омут.
Первое, что фиксирует мозг — я все же сумела удержать при себе мысли. Иначе, разговор был-бы совершенно иным. Второе — он растерян…
Острая вспышка беспокойства пронзает мое сознание — что-то не так в его словах. Нечто большее, чем привыкла обычно слышать. Пугающее. Щемящее.
— Нет, что ты… — на панике оправдываться начинаю, но увидев сомнения в его глазах, словно споткнувшись, замолкаю.
Практически сразу меня будто в вихрь закручивает, и все, что получается — это частично сохранять дыхание, которое уже достигает невообразимых, пугающих частот.
Что… Что не так? Сердце в тревоге подскакивает. Не верит?
Уже осмеливаюсь выдать следующий ряд оправданий, но не успеваю… Чувствую его губы на своих дрожащих.
Содрогаюсь сильней. Вся. Бесконтрольно.
Не понимаю, что происходит… Не понимаю ни его чувств, ни его эмоций. Чего сейчас хочет? Скажите!
Он приникает к губам, слегка касается, но не проникает в рот. Точно дразнит. Растапливает. И на каком-то нерве заставляет желать большего.
Прикрывая веки, подставляюсь дразнящему и вместе с тем агрессивному звериному напору. Немного раскрепощаюсь и, ох… Горячие встречные губы обжигают так сладко, что по коже новые импульсы жара расходятся.
Лев удерживает крепко. Сжимает в своих надежных тугих объятиях и меня вдруг отпускает… Чувство мнимого облегчения, затапливает мое беспокойство и бесповоротно расслабляет.
Хочу быть в его руках. Всегда. Вот так, как сейчас.
— Не отпускай меня никогда! — вырывается неосознанная, но до боли требовательная фраза.
Темные глаза вновь с моими сливаются. Безоговорочно клеймят. А после, сами покоряются.
Может, по факту пауза между нами не продолжительная, но кажется, что затягивается. Замерли синхронно, хотя, всеми фибрами естества друг к другу рвемся. Почему?
— Никогда не отпущу, малыш… — точно кипятком вливает в меня обещание, — Вечно в мои руки падать будешь… — и вторгается своим языком в мой полураскрытый рот.
В кровь адреналин вливается, точно ведрами. Бешенное возбуждение пульсирует бесконтрольно, пока наши голодные языки в невероятной ласке изгаляются. Мне кажется, то, что они сейчас вытворяют — не поцелуй вовсе… Это нечто необъяснимое, сплетение духовного и физического воедино.
Я больше не понимаю эту пугающую реальность. Не понимаю, чего на самом деле хочу и окончательно теряюсь в ощущениях.
Дрожу каждой клеточкой, ощутив на себе его прикосновение. И когда его пальцы скользят в мое нижнее белье, я озабоченно зеркалю его действие.
Стыд. Знаю, но не могу остановить себя… хочу… хочу его трогать.
Скольжу пальчиками по твердому члену и задыхаюсь от желания ощутить его в себе. Он же, умело скользит по моим складочкам, заставляя судорожно стонать и только сильнее сжимать в руке его член.
— Такая мокрая! — рычит в мои губы. Я же, не в состоянии что-либо ответить. Могу лишь продолжать скользить пальцами по его стволу и заставлять рычать…
Он проникает в меня. Бессовестно насаживает на свои пальцы… Я не выдерживаю и закрываю глаза от удовольствия.
— Узкая… Рината, ты такая узкая… — продолжает шептать пошлости и, господи, они меня заводят настолько, что я сама подаюсь бедрами вперед. Жажду заставить его ускорить ритм. Но Темный будто издевается и специально замедляется. — Жадная у меня девочка.
— Очень… — только и выдаю на последнем дыхании и уже готова начать хныкать, только бы он не останавливался.
Мои трусики тщетно скользят вниз по ногам. Следом футболка исчезает. Я снова голая перед ним, и именно сейчас он меня всю детально рассматривает.
— Рината, твое тело меня ума лишает! Знаешь? — признается, обливая с ног до головы ощутимым взглядом, а меня всю ломает, я жажду его реальных страстных прикосновений.
— Тогда трогай меня! — призываю бессвязно.
— Бля… — и тут же лоно мое покидает. Подхватывает резко за талию и на кухонный островок попкой усаживает.
Не успеваю даже возмутиться, что моя плоть изнывающая, без внимания осталась, как властный рот Льва мои губы запечатывает.
Резкий рывок. В мою промежность эрегированный член вжимается.
— Боже, — всхлипываю вперемешку со стоном, едва мы телами соприкасаемся. По всем чувствительным точкам смертельным огнем прожаривает. Соски ярче всего обжигает… Практически до боли, до онемения космического. Нестерпимо выгибаюсь навстречу Темному. Так зудит и ноет в припухших вершинках.
Лев понимает, чего именно требует мое тело. Раскаляет, накрывая своими ладонями полушария. Сжимает плоть увесистую.
— Твою, ж… — транслирует возбужденно, а после ртом левый сосок страстно накрывает.
— Ох… — сжимаюсь вся бесконтрольно, пока влажный язык изучает мою грудь изнывающую.
Боже как жадно… Как грязно и… беспощадно.
— Ммм, кончу сейчас, какая ты сладкая! — перебирается на другую грудь. Мнет. Облизывает. Кусает.
Я вскрикиваю и издаю ряд громких всхлипов, а он не останавливается. Что пальцами, что губами — ласкает на максимум. Так возбуждает, что, кажется, я готова лишь от его действий достигнуть пика необходимого.
— Лев… Господи… Го-о-осподи… Ле-е-ев… — не выдержав натиска лопатками на столешницу укладываюсь. За собой его тяну.
Лев как разъярённый зверь рычит и с новым подходом припадает губами к пылающей плоти. Я вздрагиваю, ожидая чуть ли не укуса, но от контрастной нежности перетряхивает, едва не ломает. Внутри что-то взрывается безжалостно, пока мой зверь продолжает ласкать губами и руками… А я под кайфом распадаюсь.
Все…
Мои глаза автоматически закрываются, я ощущаю, как нежный, но в то же время требовательный язык, проскальзывает по ребрам и в пупок погружается.
— Всю тебя испробую. Вылежу каждую клеточку твоего шикарного тела.
Озабоченно пошло приподнимает мои ноги и стопы вдруг твёрдость под собой обретают, ровно там же, где лежу и я.
Совсем теряюсь, когда горячий рот перемещается к паху, оставляя влагу своей слюны на моей чувствительной коже. Мамочки! Вскрикиваю, от соприкосновения языка с мокрой плотью и выгибаюсь, замирая пока в наряженных икрах не появляется колющая судорога.
— Боже… — отражаю тоном свое состояние, прерываясь лишь на бурные глотки будоражащего воздуха — Продолжай… Продолжай, Лееев…
И он продолжает. Именно так как требует тело. Проходится настойчивым языком по мягкой плоти и намеренно сцепляется с чувствительным розовым бугорком.
Ох, черт…
Кто бы мог подумать, что в таком мизерном органе прячется такая лавина удовольствия, которая способная ума лишить, до беспамятства? Однако смею заверить, что далеко не каждый обладает умением его правильно простимулировать до оргазма умопомрачительного. Это утонченное искусство, которым Темный Лев, как оказывается, владеет безукоризненно.
Понимаю это, когда изумительный язык Темного вырисовывает по истине изощренные узоры на моей изнывающей плоти. Понимаю, чувствуя необъяснимое удовольствие, от которого случается раковая, безумная химическая реакция. Меня в прямом смысле, пьянит мой оборотень. Словно он сам чем-то напичкан, что и меня вводит в состояние неизменного сознания.
Сейчас я — далеко не я… Что-то невообразимое, необъяснимое, и уникальное творится с моим организмом. Я схожу с ума от голода. Таким одуряюще-вкусным… Таким нереально-желанным, ощущается Темный.
— Чистейшее наслаждение! — нежные губы целуют, жадный язык танцует, руки страстно ласкают, и я хнычу, когда он останавливается.
Все тело жаждет разрядки. Зудит невыносимо и, господи боже мой… Лев пальцы подключает. Трогает истекающую возбуждением плоть. До искр перед глазами.
— Моя девочка… Нежная, сладкая малышка… Как же башню рвет от тебя… — хрипит Темный, продолжая доводить до исступления. Я очень близка к оргазму. Он уже взял начало в районе первого шейного позвонка и вниз сползает медленно. Не могу настроить фокус. Перед глазами разноцветные блики мелькают.
— О, боже… — мурашками обливаюсь, — О, боже… — предательски содрогаюсь, — О, боже… — в спине прогибаюсь и… — Дааа!
В пыль рассыпаюсь.
— Твою ж мать! — сквозь одуряющую пелену слышу восхищение Темного. Он хищно наслаждается видом моего сокрушительного оргазма.
Плавит меня дополнительно. Гладит дрожащее тело, превращая меня в нечто тяжелое, искрящее и в то же время парящее.
Я готова умереть, лишь бы это не прекращалось.
И, мне кажется, я нашла тот единственный ответ на вопрос, что терзал меня так яростно.
Я позволю себя укусить, а дальше будь что будет и это больше не обсуждается.
Лев
Твою мать…
Сам позорно кончаю, вклиниваясь членом меж ее алых истерзанных мной складочек.
Чееерт… вы только посмотрите, как ее сказочно накрывает!
Я же ее теперь буду постоянно языком насиловать. Трахать до улетных сиплых стонов. Подсел на пожизненно лицезреть ее распад на молекулы.
Вот так, малышка! Не перестаю касаться ее изгибов изящных. Успокаиваю ее кожу, собираю крупные мурашки. Это я заставил ее в наслаждении извиваться. На кухонном островке, который отныне, станет моим излюбленным местом для завтраков.
Бля… Какое тело шикарное и податливое. Как извивается лишь от моих прикосновений. Сутками готов его разглядывать. Боготворить. Ласкать. Лизать. Гладить.
Прокладываю дорожку из поцелуев вверх, пока Романова дыхание свое восстанавливает. Млею от того, что ее дрожащие пальчики в мою шевелюру забираются.
— С пробуждением! — это уже в ее губы вдыхаю. Целую. Целую. На себя перетягиваю. В кровать уложить ее хочу, а точнее на коленочки перед собой поставить. — Ты такая красивая! — в объятиях нежных сжимаю.
— Боже, мне кажется, я пол жизни своей забыла… — прячется в мою шею и, бл… улыбается.
Сука, как меня всего от счастья распирает, помогите!
— Не против еще пару годиков забыть, Рината? — спрашиваю ласково и оставляю очень нежный, еле весомый поцелуй на ее искусанных губах.
— С радостью, Темный… С радостью!
И сама целует лихорадочно. Подбородок. Скулы. Шею. Ключицу.
— Ложись на животик, — шепчу в ее ушко. Сам почти не дышу, в таком предвкушении нахожусь, что все тело немеет разом.
Рината хитро губу свою закусывает, взгляд на мой пах опускает и возбужденный, судорожный вздох извлекает.
Член, и без того колом стоящий, сию же секунду дергается в воздухе и пружинит демонстративно, а моя скромница, Романова, от пошловатого зрелища, полыхать начинает.
Да боже ты мой! Как мне нравится ее в краску вгонять.
— Давай, Рината, — усмехаюсь кивая, — На животик ложись.
Секунда — и ее попка моим взглядом обливается. Вторая — я эту потку ладонями накрываю. Третья — мои влажные поцелуи нежную кожу покрывают.
Это вообще законно, сходить до такой степени с ума по ее телу?
В каком-то опьяневшем состоянии ее ласкать продолжаю. Попку, бедра, поясницу, позвонок, лопатки, затылок… — всю ее языком облизываю. Своей слюной помечаю. Хочу, чтобы вечно мною пахла. Одержимо.
— А теперь, приподними свою попку и разведи пошире ножки, — командую, покусывая ее чувствительную мочку.
Бля… какой вид! Это, мать вашу пожизненные кандалы, поверьте.
— Расслабься, сладкая! — вклиниваюсь меж ее раздвинутых ножек, возбуждение ее по всему члену размазываю. Охренеть какая мокрая… А как пахнет? Держите меня семеро… — До утра буду тобой наслаждаться, забудем с тобой на время слово «сон» и…
Резко проскальзываю в ее тугую дырочку.
Чееерт! Волны интенсивного удовольствия, которые проходят сквозь мое тело, заставляют позорно содрогаться. Вот так, блядь, сразу — на старте. Просто, потому что оказался внутри нее. Внутри своей пары. Своей. Труднообъяснимо, но, черт возьми, это гораздо больше, чем физическое вторжение. Это, мать вашу, Армагеддон вездесущий. Разрыв всех одуряющих чувств и эмоций. Затем полное их слияние. Все в нее. В мою пару.
Она снова дрожит от вторжения. Только и я не меньше и думаю, она заметила бы это не начни я ритмично двигаться.
Ощущения такие сильные приваливают, что, мне кажется, будто я в ней впервые. А если подумать так оно и есть, ведь наш первый раз мало можно назвать запоминающимся сексом. Мы в буквальном смысле, просто чувства свои синхронно перемалывали. Боролись за жизнь. Много их было на двоих. Еле вытащили.
А сейчас происходит нечто космическое. Все протащил с гордостью, вплоть от развратных прелюдий, до проникновения чувствительного. И блядь, я уверен, никогда в жизни лучше интима с собственной парой — не почувствую.