Темный Лев

Глава 39

Лев

— Сын! — сквозь сон врывается глухой мужской голос. — Лев! — уже более настойчиво, — Лев, ты еще спишь, что ли? — строгий тон отца, заставляет мгновенно глаза продрать.

— Отец? — отвечаю, а сам щурюсь от яркого солнечного света. Черт, какое яркое, бесит до изнеможения.

— Он самый, — тем же тоном подтверждает. — Одиннадцатый час, Лев Тимурович, а вы, как я понимаю еще в постели?

Черт! Ванга в черном костюме, не иначе.

— Есть такое, — говорю как есть. Не вижу смысла скрывать. Выходной как никак, работа под контролем.

— Полагаю, с той юной особой? — напоминает наш щепетильный разговор.

Улыбаюсь, прикрывая веки. Ринату в объятиях сжимаю. Спит, маленькая на моей груди, посапывает.

— Есть такое, — вновь без грусти, подтверждаю. Он же все равно не видит кого я сейчас обнимаю.

— Ладно, об этом позже… — торопливо задвигает, — Тебя самолет в аэропорту ожидает, бери Алису, Яра и, если захочешь, свою спутницу и как можно скорей вылетайте. Тая ночью родила, всю семью на смотрины зазывает.

— Что? — аж порываюсь вместе с сонной Ринатой.

Черт! Осознав, что наделал, обратно потихоньку опускаюсь.

— Давай, Лев Тимурович, поторапливайся, восемь часов как никак в одну сторону, а тебе завтра еще и на работу…

— Понял, — быстро отзываюсь, а сам тем временем, лыбу облегченную вытягиваю. В нашем семействе новое пополнение и я нестерпимо рад, что моя панацея Таисия в четвертый раз стала мамой.

— Тая! — сходу в ее сознание погружаюсь. — Ангелочек мой! — счастливо слоги растягиваю.

— Лев! — взвизгивая отзывается сестра.

— Ты у меня такая молодец! — восхищенного головой мотаю. — Подарила белому свету, еще одну частичку себя!

— Ой… — тянет эмоционально голосом, — Я сейчас расплачусь, Лев!

— Поплачь, милая… Сегодня все можно.

— Это хорошо, что можно все… Ведь я очень сильно жду тебя у себя…

— Тая, я приеду, обещаю, поцелуй крошечный лобик моей сладкой племяшки.

— Обязательно, дорогой.

Общими усилиями с Темным собираем всю ту жижу сопливую, которая успела из нас вытечь, пока я в сознании сестры гулял. И слившись воедино сходу начинаю всем подряд команды раздавать.

Первый страдает Ким. Знаю, он у нас тигр ответственный, за полминуты собраться сумеет, чего не скажешь об Алисе… Это девочку за два часа до выхода теребить нужно. Однако Яру поступает четкая команда ускориться, и я думаю, он найдет нужные рычаги давления на свою пару.

Дальше Тёму инструктирую… С ним все гораздо проще оказывается, вертолёт отца его уже к самолету доставляет. Лишний раз подмечаю, что у мелкого с Темным связь запредельно особенная. Любит отец этого волчонка упрямого. Ни грамма не отнять.

Следом с Каюмом связь налаживаю, даю указания, без меня тишину давить, но, если вдруг на горизонте Сава объявится — оповестить немедленно и что самое важное, следить.

Осталось лишь дело глобальной важности — разбудить свою пару и сообщить что я улетаю.

Черт!

Как бы мне не хотелось взять ее с собой, я не могу. Пока не могу. То, что я задумал совершить — из ряда вон выходящее. Незаконное. Наказуемое. Воплотив свой план в реальность, я могу лишиться не только карьеры — я могу лишиться семьи. И если потеря работы меня не особо пугает, то мысль о родных, которые могут отвернуться от меня, в неимоверную панику вгоняет.

Если вдруг что-то пойдет не по плану. Если я хоть где-то просчитаюсь — это будет стоить нашего с Ринатой будущего. И в случае неудачи, мой выбор будет очевиден. Нам придется исчезнуть вместе с Ринатой на долгое-долгое время, пока все не уляжется в «Лиге».

Поэтому, я сейчас не могу рисковать досконально продуманным планом. Мне нужно оставить Ринату в тени до самого начала опаснейшей для нее операции.

Смотрю на нее сонную, залипаю. Красивее женщины в жизни не видел. Она мой несравнимый идеал. Моя душа и я безумно люблю ее.

Никогда не понимал значение этого слова. Да, в принципе и сейчас не понимаю, то, что между нами происходит гораздо больше… Глобально.

Перекладываю малышку на подушку и нависаю над ней секунд на десять.

Бля…

Как она ночью сладко стонала! Как выгибалась! А ведь я лишь вполсилы ее чувствительную киску удовлетворял. Понимал, что она невероятно хрупкая, и излишний несдержанный напор травмой серьёзной грозит.

Обвожу идеальное тело чистейшей похотью и черт… мгновенно болезненный приход пах пробивает. Я снова хочу ее… Хочу, как ненормальный… До помешательства блядского…

Даже не сразу соображаю, как в ускорении свободного падения склоняюсь над сочной, до невыносимости манящей грудью. Лишь ощутив губами вершинку розового соска понимаю, контроля лишаюсь.

Черт!

Мне бы, дураку опаздывающему остановиться надобно, просто разбудить малышку и объясниться… Я же, мать вашу, в порыве нового голода к нежной плоти присасываюсь.

Блядь… Аж самого в турбулентную трясучку вгоняет, потому как влажный стон с девичьих губ слетает.

— Ах… — податливое тело в миг спокойствие теряет.

И все… Теперь я не просто нежную грудь безобидно посасываю, я ее с жадностью пожираю, как людоед перепуганный. Понимаю, что около двадцати часов ее видеть не буду — во все тяжкие пускаюсь. Всю ее сладость языком собираю. Каждую чувствительную часть обмусоливаю: Шею, точеные ключицы, животик… пах этот, до опьянения сокращающийся… Держите, улетаю…

— Лев! — Рината дыхания непроизвольно лишается. — Боже, ты куда так спешишь? — в ласке захлёбывается, а я, точно на уши оглохший, продолжаю ненасытно терзать возбуждённое нежное тело.

— Лев, бо-о-же… — выгибается мне навстречу, шире ножки раздвигает.

Бляяя… она уже во всю течет. Чувствую это, мой рот стремительно наполняется опасной слюной, которую теперь не просто одним глотком проглотить.

— Доброе утро, ведьмочка! — на себя резко усаживаю. Заставляю бесстыдно оседлать. Понимаю времени в обрез.

— Ох… доброе! — вздрагивает, ощутив меж своих влажных лепесточков мой член мраморный.

Твою ж мааать, какая она красивая! Синеглазка моя трепещущая. В неё как в омут с головой окунуться хочется. Глубоко погрузиться в ее дно морское и там же потеряться на века вечные.

В рот ее приоткрытый настойчиво вторгаюсь, делюсь слюной тягучей и ее умопомрачительную забираю. Черт меня бери, какая острота ощущений! Страсть и голод воедино сливаются, что я люто задохнуться рискую.

— Приподнимись сладкая! — буквально мольбу в ее ротик вливаю. — Хочу в тебя, аж грудину выворачивает.

Сознание мое не хило так отъезжает. Тащит по всем непроходимым туннелям и там же на решетки запирает. Лишь одно знаю точно, не войду в нее — подохну.

— Хорошо… Хорошо… — острой жаждой отражает. Обнимает за шею и губительно медленно свою аппетитную попку поднимает.

Ее неподдельная невинность буквально на части разрывает. Еще пара секунд в мучительном простое и меня рванет безжалостно.

— Насаживайся Рината, не тяни, малыш… — прислонившись лбом к ее лбу, сжимаю нежные булочки, и в первобытном порыве сам нестерпимо направляю.

Бляяя… Кричать хочется, какая она влажная.

— Боже! — эротично скользит по всей, мать вашу, моей возбужденной длине. — Ты такой горячий! — дразня шепчет в мои губы и замирает на месте, сжимая член до нестерпимого головокружения.

Боги, дайте сил не сорваться, пожалуйста… Напрягаюсь всем телом и ее хрупкость в себя резко вжимаю.

Я, клянусь, на грани сломаться… Затаился в принудительном порядке, не дышу даже. Темный уже на горизонте стоит, флагом машет. Выдернул чеку из гранаты и охотно выжидает… Когда же мой контроль в пыль мелкую разнесется. Фак!

— Что не так? — испуганно воздухом давится Рината. Понимает, что я насильно ее сейчас удерживаю, тревожится. А я, блядь, не просто ответить не многу — рот раскрыть опасаюсь. Так всего колошматит.

Один… два… три… и…

— Все хорошо, маленькая… — в сознание ее благородно врываюсь. Сдержал, таки, себя буйного. Фух… — Ты просто двигайся потихоньку… Двигайся, малыш! — а сам болезненно сотрясаюсь, пока объятия крепкие расслабляю.

Впервые отдаю контроль девушке. Впервые позволяю иметь себя и черт… мне это до безумия нравится, особенно когда Рината двигаться начинает.

— Ох, твою ж… — вырывается оглушающе, когда ведьмочка жестко нанизываться сверху. — Мать… — бездыханно валюсь на спину и просто, сука, глаза зажмуриваю. Штырит, не могу.

Рината на каких-то неимоверных оборотах так разгоняется, что меня вышибает на несколько секунд из реальности. Тащит сознание по опасным оголённым проводам и током дополнительно пробивает, пока автономно не врубается аварийная система безопасности.

Черт!

— А говорил хрупкая! — ликующе озвучивает Темный. — Посмотри, как скачет одичало.

Черт, что творит, а? Как двигается? Я даже не поспеваю сейчас бедрами навстречу поддаваться. Теряюсь в ощущениях. Утопаю.

С ума от наслаждения сойти можно. Она точно человек? Взгляд ее огненный словить пытаюсь.

Ведьмочка, закусив сексуально губу, еще и грудь свою сочную мять начинает… А от этого вида, поверьте, люто кончить хочется.

— Целуй меня! — рвано выстанывает Романова. — Трогай, Лев…

Дьявол, встречай нас в преисподни…

Рината

— Ты явно на прощанье меня убить решила… — озвучивает Лев, перебарывая свое рваное дыхание после оргазма.

Я все еще сверху. Остаточно содрогаюсь и так-же как и он, отчаянно восстанавливаю сбившуюся вентиляцию легких.

Боже, что это было? Глаза на потолок закатываю. Я ведь уже без всякой осторожности его энергию нагло вытягиваю. Ничего не понимаю… Ему что, нравиться это?

Простойте!

— На прощанье? — взгляд озадаченный возвращаю. Он куда-то собрался?

Лев тут же щурится, сводя свои густые брови на переносице. Пристально изучает мою настороженную реакцию и осторожно кивает, издав мучительный сдавленный стон.

— Да, малыш, — еще и вслух подтверждает. — Тая родила ночью и я, должен ее увидеть… — оправдывается извиняющимся тоном.

Замираю в секундном замешательстве. Глаза в глаза. Щелчок. Преступный выстрел.

— Правда? — подобие радости из себя извлекаю. Очень стараюсь сдержать неадекватный настрой своих эмоций, но непрошенные слезы так и подкатывают к глазам, остановить не в силах. Умом то, понимаю — событие счастливое и мне бы радоваться за сестренку Лева, ведь он так любит ее, но… Мне… черт, адски печет в области груди и нестерпимо больно. Левую руку вместе с лопаткой неожиданно сводит. Уверена, еще пару высоких пиков и точно схвачу обширный инфаркт.

«Боже, и как долго тебя не будет?» Тут же хочется спросить, но я неожиданно для себя транслирую то, что по логике должна…

— Я рада за нее! — голос тщетно срывается под конец, еще и слезы несдержанно крупными каплями их глаз выступают.

— Эй! — Лев резко к себе привлекает. — Успокойся, сладкая, я уже утром обратно прилечу… — утешает, нежно обнимая. Но я будто не слышу его… Продолжаю всхлипывать, уступая в постыдной навязчивой внутри меня панике. Не хочу одна… Не хочу!

Меня ломает так зверски, что уверена даже Лев это чувствует. Вон как отчаянно к себе прижимает.

— Девочка моя! — зацеловывает лихорадочно: шею, скулы, щеки, глаза, губы… — Не расстраивайся, умоляю, — с невыносимым беспокойством пытается заглушить мою нездоровую истерику.

Боже, да что со мной? Что за реакция больная? Он же вернется скоро, зачем намеренно панику поднимаю? Это ведь его семья родная… И, он счастье разделить и ними хочет, а я за свои бестолковые, неадекватные эмоции цепляюсь. Дура.

— Все хорошо… хорошо! — спешу теперь его успокоить, — Я просто… просто не ожидала этого… Все так спонтанно… — боги, что я несу? — Ты, лети, конечно, Лев, я найду чем себя занять, не переживай… — обхватываю его обеспокоенное лицо ладонями. В глаза заглядываю. Господи, я его не на шутку напугала! — Я успокоилась, смотри! — улыбку, располагающую вытягиваю.

Смотрит… Смотрит на меня и не верит. Ну конечно! У меня ведь все внутренности в фарш. Холодцом сотрясается.

Надо старательно убеждать!

— Я скучать по тебе буду, — пользуясь моментом зависшего состояния, оставляю нежный поцелуй на его мягких губах. — Очень… — трусь своим лицом о его, еще крепче обнимаю.

— Точно будешь? — переспрашивает, вынуждая повторить.

— Да, каждую минуту… — подтверждаю уверенно.

С некоторых пор, я жизни представить не могу без него.

— Ты меня размазываешь, Рината, — неожиданно перекатывает меня на спину. — По асфальту, открытой раной тащишь, — взглядом цепким впивается. — Я в секунде от полета оказаться… — головой мотает, — Понимаю, что самого будет разрывать без тебя.

— Ну что ты? — глажу его скулу. — Сестра в тебе нуждается… Лети.

Лев, глаза устало закрывает. Словно в себя уходит, обдумывая пошаговые действия. Я же, не перестаю касаться его смуглого лица. Расслабляю его и себя заставляю. Утренняя щетина немного колет подушечки пальцев, но мне нравится это противоречивое ощущение. Даже залипаю.

Уедет скоро… Понимая это, одержимо ловлю головокружительное тепло дыхания. Запах его хочу в запас набрать, вкус, жар… Втереть в себя, наглотаться, надышаться, боже…

Лев такой огромный, такой тяжелый, такой запретный, такой опасный, такой родной и такой чужой… Но, боги… это самое лучшее, что я когда либо чувствовала!

— У меня осталось минут пять в запасе, Рината, — сообщает все с теми же закрытыми глазами. Льнет к моей ладони. Пальцы целует. — Примешь со мной душ? — только сейчас свое серебро искристое распахивает.

Боже, я люблю этого мужчину! Дико люблю!

— Конечно! — шепчу в его губы, окончательно мирясь с его отъездом.

Пять минут перерастают в пятнадцать, а то и в двадцать. Лев даже мыться не начинал пока еще раз не сокрушил извращённым оргазмом.

— Рината… Бля… Девочка моя… Ведьмочка… Моя…

Его раскаленные влажные губы одичало втискиваются между моими. Раздвигают торопливо и одуряюще трепетно. Наполняют грехом, жаждой, болью, сладким ядом любви и потрясающей энергией жизни.

Мы уже у двери. Я в полотенце, он в спортивном костюме. Оторваться не в силах.

— Ты только не выходи, малыш… — настоятельно шепчет в мои губы.

— Ни ногой… — отзываюсь, осыпая его губы цепкими поцелуями. Не могу насытиться. Боже, не могу…

— Соскучишься — зови… — просит сдержанно, — Мое сознание полностью в твоем распоряжении.

Мое тело вновь физически ломает. Дергаюсь в его руках. Лихорадочно сжимаю ткань ветровки на его груди.

— Все, иди… — сама его подталкиваю. С каждой секундой все тяжелей.

Мне кажется, я только сейчас осознавать начинаю, что в действительности происходит между нами. Он еще даже не уехал, а мне уже болью грудь пробивает.

— Иди…