Темный Лев

Глава 32

Лев

Моя. Моя девочка! До последнего вздоха. Даже смерти тебя не отдам. Обойдется. Я слишком жадный. Слишком зависим и плевать на все последствия, в том числе, и от моего запланированного поступка, который уже в моей голове царствует.

Богиня моя! Чародейка! Самая, что есть, настоящая смертельная доза. Других объяснений у меня нет. Околдовала. Клеймила. Сама того не ведая — пометила. Чувствую ее как себя. Любимая. Желанная. Блядь, тону в ней беспощадно.

— Лев, боже, прошу… — выстанывает, пока я терзаю ее шею нежную, ключицу точеную, идеальную ложбинку меж грудей.

Чувствую, как сильно хочет меня, но… Ее слова — неопределенность. Ясности хочу.

Сука, ну какой, нахер ясности? Сам в растерянности нахожусь. С одной стороны хочу, чтобы замолчала. Не смела меня тормозить… С другой же, чтоб молила не останавливаться.

Блядь! Я сам не знаю, чего хочу больше. Нет, знаю. Тупо в нее хочу. И в прямом и переносном смысле. Дико. До одури. До страстных хрипов.

С треском рву одежду на ее груди, это соблазнительное, миленькое платьице, которое покоя моему сознанию всю дорогу не давало. Задираю ткань до талии и снова медлю. Сука! Веду пальцами по ее нежной коже и хренею от того, что даже это доставляет мне дикое удовольствие.

— Скажи, что хочешь меня… — оставляю шепот на ее открытых губах. Хочу услышать, что здесь не один я схожу с ума. Нас двое, и в эту бездну мы кинемся тоже вместе. Только так отныне. Всегда втроём.

Малышка млеет от моих прикосновений. Выгибается навстречу ласкам и стонет… стонет бесподобно сладко, что все ее дыхание проглотить охота.

Чувствую жар ее тела. Чувствую запах ее возбуждения и, черт, пальцы сами заныривают за ткань ее трусиков.

Твою ж… Сильней припечатываю ее к стене. Мокрая настолько, что этого достаточно всю ночь ее любить без остановки. Улыбаюсь как последний придурок. Внимательно наблюдаю как она дрожит от удовольствия, которое получает лишь от моих пальцев.

— Ммм…

Царапает ногтями мой затылок, а я пытаюсь Темного сдержать, для него подобное проявление чувств — приглашение на пиршество. Нельзя. Никак нельзя допустить причинения вреда ее хрупкому телу.

— Боже, как все… — ее дыхание раз за разом срывается, пока я в безумном тумане, терзаю ее нежную, пульсирующую плоть. У самого все перехватывает, от каждой ее судороги, особенно, когда мои бесстыжие пальцы в ее киску погружаются.

Блядь, стискиваю зубы, чтобы самому позорно в штаны не кончить. Пальцы бесконтрольно впиваются в ее тело настолько, что уверен, следы на утро обеспечены. Слишком хочу ее. Тесная. До страха тесная, но… черт… такая сладкая.

Ускоряю движение пальцев в ее сжимающейся тесноте. Насилую губы беспощадно. Все забираю себе… Стоны. Слюну. Вздохи.

Новый толчок. Новый стон. Новая судорога. Все последовательно. И мозги, к чертям всмятку. Молю лишь сдержаться. Она самый сильный яд, несущийся в крови и антидота, не существует.

— Давай, Рината, отпусти себя! — чувствую ведь, не грани. Содрогается в моих руках.

— Лев, — стонет сладко, что самого трясти начинает. Вот прям раскладывает всего в разные стороны от того, что чувствую, как она кончает. — Да! — сжимается всем телом и лишь сейчас мои пальцы замедляются.

Твою мать… сознание рвет от эмоций. Хочу всю ночь напролет иметь это тело. Хочу, чтобы сорвала свой миленький голосок, крича мое имя. Хочу, чтобы не смогла ноги сдвинуть от обессиливания. Заклеймить хочу. Да, блядь… Много чего…

Вот только, все мои пошлые желания на хер хором идут. Потому что нельзя. Нельзя так с Ринатой. Она человек. Моя крошечка.

Слышу убийственный стон ее разочарования, когда мои пальцы покидают ее лоно. В глаза ее синие заглядываю. Красивая. Черт, какая же красивая! Ее хмурый лобик веселит меня немного.

Не переживай, маленькая. Я еще даже не начинал по-настоящему тобой наслаждаться.

— Живая? — щеки ее касаюсь.

Кивает, рвано совершая вдохи. Говорить не в состоянии. Уверен и на ногах стоять не в силах. Поэтому, быстро отрываю ее от стены и несу в кровать свою мягкую.

— Полежи немного, разденусь… — укладываю ее на покрывало, оставляя нежный поцелуй на алых губах.

Рината улыбается, как ребенок, слегка кивает и глазки от блаженства закрывает.

Десяти секунд мне хватает, полностью раздеться. Десяти. После чего тянусь торопливо к своей малышке и подгребаю под себя ее хрупкое тело. Однако быстро понимаю… Этих же десяти секунд, ей было в вполне достаточно, чтобы очень сладко заснуть.

Ну и ну! Головой удивленно мотаю. Действительно спит!

Расстроен ли я? Да, ни хера! Наоборот. Сажусь рядышком и словно дебила кусок, вытягиваю радостную лыбу.

Устала, маленькая. Обессилила. Понимаю.

Отдыхай.

Аккуратно раздеваю ее до белья. Освобождаю от рваного платья и бережно укрываю одеялом.

Ну все, Романова… Привыкай теперь к этой постели. Отныне, спать будешь только здесь.

Наклоняюсь к ее шее, судорожно втягиваю пленительный запах. Расслабляюсь, выравнивая шумное дыхание.

Наконец, мы сдвинулись с мертвой точки. Наконец.

Чувствую себя каким-то смазливым счастливчиком, стоя под теплым душем и вспоминая нашу с Ринатой близость.

Черт! В моих руках распадалась на атомы, впитывая сокрушительный оргазм.

Это самое удивительное зрелище, которое я видел.

Спать совсем не хочется. Сижу и просто за ней наблюдаю. Глаз не отвожу. Если бы кто-то меня увидел, реально подумал-бы что я умом двинулся. Да, я бы и сам так подумал, две недели назад. А сейчас, готов за нее любому глоту вырвать голыми руками.

Кстати, об этом…

— Каюм, есть новости? — проникаю в голову подчиненного.

— Да, Лев Тимурович, Сава проглотил наживку. Дал распоряжение землю рыть в поисках кавалера Ринаты. Тому, кто прикончит… — отсекается, прочищая горло. — Награда полагается. Сказал, через пару-тройку дней в Москве объявится.

В груди не перестаёт радость шевелиться… Столько положительных событий за день. Но я пока намеренно глушу бодрящие эмоции. Еще рано радоваться.

— Продолжай следить…

— Так точно!

Рината

— Молодец, Руслана… — сквозь дымку запретного наслаждения, слышится невыносимо тягучий и до жути пугающий ликующий голос. — Вот так….

Первая волна дичайшего омерзения, подкатившая к горлу после услышанного, скажу вам — цветочки, по сравнению с тем, что фиксирует мой испуганный взгляд.

Господи… Падаю на колени рядом с мертвым телом молодого, ни в чем неповинного, парня.

— Нет… — на панике хватаю его посиневшее лицо и словно сумасшедшая начинаю лихорадочно раскачиваться, вперед-назад. — Зачем я это сделала? — лишь сейчас горькие всхлипы выбираются наружу, поражая болью грудную клетку.

Ненавижу себя… Как же я ненавижу себя!

— Уведите ее в комнату, — пропитанный мерзостью голос Савелия, разрывает мои ушные перепонки.

Ничего не могу сделать… Ни крикнуть, ни возмутиться, ни защититься. Меня, словно обессиленную куклу поднимают на ноги и просто волоком тащат по бетонному полу неизвестного склада, в котором до сих пор раздаются визги испуганных девушек, увидевших показательное, безжалостное мной убийство.

«Жить не хочу» Головой мотаю, закрывая свои заплаканные глаза.

— Если завтра не сделаешь то, о чем прошу… — летит в мою спину. — Все эти невинные девушки умрут.

— Нет… — через силу выталкиваю всю свою боль. — Не заставляй меня…

— Рината! — чувствую, как мое тело сотрясается от необъяснимого воздействия, — Проснись, детка!

— Боже! — выдыхаю сипло, обливаясь холодным потом. Еще толком не осознаю, что в действительности происходит. Не могу отличить сон от реальности. — Они все умрут из-за меня… — только и успеваю озвучить в панике, но дальше голос пропадает. Я вижу перед собой обеспокоенные глаза Темного.

— Это сон! — мгновенно к себе притягивает, обволакивая своим запахам. — Тише! — укачивает меня, словно ребенка. — Я с тобой!

Мозг понимает — слова, которые ранее вылетели из моих уст, были услышаны Львом. Иначе… иначе его сердце бы так не тарабанило.

— Они меня найдут… — шепчу в его голую сильную грудь, предоставляя беспроигрышную версию своего состояния. Не хочу лишних вопросов. Боюсь. Знаю, если промолчу, есть вероятность, что он в мои мысли погрузится.

— Ничего подобного… — успокаивающе оспаривает, целуя мою макушку. — Ничего не бойся.

Черт, как же он переживает! Как переживает! А я, лгунья такая, лишь глаза от стыда крепко зажмуриваю.

От себя тошно. Тошно за то, что трусливая, не могу сознаться, кто я есть на самом деле. Тошно за те поступки, что в прошлом собственноручно совершала. И то, что это было под давлением и угрозами шантажа — совсем не оправдание.

Грязной чувствую себя после этого сна. Хотя, даже и не сна вовсе… Это мои личные, мерзкие воспоминания… Воспоминания, от которых я откупаюсь уже больше тридцати лет подряд. Воспоминания, которые, по идеи, нужно забыть навсегда, однако я, великодушная мученица, намеренно не позволяю себе этого сделать.

И профессия моя, лишь с этим связана. Не спроста я, на износ тружусь, спасая людские жизни. По моей вине погибло больше сотни неповинных людей и, мой вклад в спасение больных, не перекрыл и малой части, последствий моего побега.

Нельзя думать об этом… старательно прогоняю воспоминания, пытаясь переключиться.

Сижу и просто молчу. Просто, прижимаюсь к Темному, в надежде успокоить свое дикое дыхание.

Получается…

— Хочешь чай? — неожиданно спрашивает Лев, заглядывая в мои глаза.

Оглядываюсь по сторонам. За окнами раннее-раннее утро. По идеи, Темному надо бы выспаться, ведь работу никто не отменял, но мне и правда хочется развеяться.

— Да, давай!

Лев быстро поднимается. Подхватывает меня на руки и словно пушинку несет на кухню.

Молчу.

Я не в том положении, чтобы сопротивляться и показывать свой характер. Спокойно принимаю его заботу и даже одобряю. Мне легче становится от понимания, что для Темного моя личность является, чем-то особенным, чем-то очень ценным, сокровенным. Он оберегает меня днем и ночью. Отгораживает от всяческих проблем и даже не мыслит использовать в корыстных целях.

Минут пять я сидела на столешнице кухонного гарнитура, пока Лев, суетился с приготовлением чая. Он ничего не расспрашивал. Не косился и даже не хмурился, хотя… когда он уходит себя — обычно сводит брови домиком. Конечно, его тревожит мой спонтанный кошмар. Второй раз он имеет честь наблюдать за подобным моим состоянием, но он не выдает тех эмоций, которые могут усугубить обстановку. Бережет меня.

— Держи! — предлагает ласково, медленно вклиниваясь меж моих раздвинутых ног.

Только сейчас замечаю, что сижу перед Темным в одном нижнем белье. Смущаться начинаю.

— Ну вот ты и заулыбалась! — заправляет прядь волос за мое ухо. Смотрит так нежно… — Пей чай, Рината, может еще и стесняться перестанешь.

— Я надеюсь, напиток не содержит запрещенных препаратов… — посмеиваюсь, заглядывая в кружку.

— Для нас они ни к чему, малыш… — нежно целует мой лоб. — У нас с тобой персональная химия. Эксклюзивная. Заточенная исключительно под наши нервные системы.

Это я уже и так поняла. Такого эмоционального всплеска от оргазма, в жизни не чувствовала.

— Мне было хорошо! — осмеливаюсь озвучить то, что сознание так яро подрывалось вытащить наружу.

— Мне тоже, Рината, — шепчет в ухо, скользя ладонями по моим бердам. — Я ощутил истинное наслаждение, увидев, как ты распадаешься от удовольствия в моих руках.

Боже… Весь мой эмоциональный фон вновь совершает резкий скачек, заставляя дрожать мельчайшую клеточку от желания. Подобное состояние, вроде как, не совсем нормальное… Не совсем адекватное… Ведь, еще минут десять назад, я мучилась в диком кошмаре. Но… Господи. Его прикосновения, его близость, запах… Все с ума сводит настолько, что я теряюсь в пространстве.

— Пей, Рината… — сквозь дурманящую пелену, слышу требовательную просьбу Льва. — Тебе нужно как следует отдохнуть. Предстоящий день будет для нас особенно насыщен. А ночь, и вовсе бессонной.