Топоры, вода и хвост

Глава 10. В храме

Утром следующего дня я встал с первыми лучами солнца, бодрым и посвежевшим.

Оделся в выделенный мне накануне недавнего празднества костюм Асартэ и решил прогуляться по городу, все еще мне не сильно знакомому и довольно загадочному. Ну и, дело понятное, месту экзотическому, а потому весьма занимательному.

Вспомнив, что дворянам тут не пристало ходить без оружия, самостоятельно наградил себя титулом, прицепил к поясу меч эльфийской работы и вышел. А пусть докажут, что я не граф какой-нибудь.

С оружием я чувствовал себя спокойнее.

Придворные, видимо, не просыпались так рано, а потому я прошел по пустынным залам дворца, беспрепятственно минуя посты гвардейцев, стоявшие за каждой дверью, и выскочил на улицу.

Взглянул на солнце, попытавшись определить который час.

Из прочтенных вчера книг я узнал, что время здесь не сильно отличается от нашего. Часы здесь использовались солнечные либо песочные. В некоторых местах применялись клепсидры, а в городах можно было встретить и механические.

Судя по положению небесного светила не позже восьми утра. И, если во дворце обычно не вставали так рано, то простой народ шатался по улицам города с самого утра. Все они увлеченно занимались своими делами, не обращая на меня никакого внимания.

Вот проходит мимо отряд стражников, под уже привычную для солдат ворчливую ругань офицера. Немного дальше два орка несут бревно к одному из домов, на крыше которого весело работает топором такой же клыкастый плотник. Только щепы летят в разные стороны. Высокая и толстая зеленая тетка тащит гору белья в корзине - то ли стирать, то ли уже развешивать. Неподалеку согбенный от старости орк, забравшись на невысокую лавочку, старательно замазывает глиной небольшую дыру в заборе. Дорогу марширующим стражникам уступает стайка девушек в разноцветных одеждах. Один из служивых бросает в их сторону реплику и строй взрывается хохотом. Появляются смущенные улыбки на лицах самок и даже подобревший офицер скалит зубы. Откуда-то доносится приятный запах пекущегося хлеба.

О себе говорит отсутствие дошкольных учреждений – мелкая детвора носится вокруг зеленым роем, крича, гогоча и лопоча что-то свое, важное только для них в их возрасте.

В Гарребриане жизнь кипела и бурлила вовсю.

Я бесцельно побродил в разных направлениях изучая местный колорит.

То ли на меня повлиял здешний воздух, то ли это был эффект восстанавливающегося организма, но через часа два блужданий желудок намекнул, что неплохо бы и поесть.

Во дворец возвращаться не хотелось, а потому я осмотрелся вокруг в поисках какого-нибудь магазинчика. Деньги у меня были. Еще вчера выпросил у Рката немного монет, так как не привык ходить с пустыми карманами.

Орка в излишней скромности обвинить было нельзя и сейчас мой пояс оттягивал увесистый кожаный мешочек, набитый монетами разных достоинств из меди и серебра. Попалась и пара золотых, но я, некоторое время их поразглядывав, упрятал желтоватые кругляши на самое дно. Судя по тому, какие здесь расценки, мне должно вполне хватить и менее дорогих металлов.

Итак, деньги у меня присутствовали, это верно, но я совершенно забыл где нахожусь.

Конечно я не увидел ни одного магазина.

Уже несколько расстроился, однако тут же в голове промелькнула светлая мысль - здесь должен быть рынок. А на них, насколько я знаю еще по Земле, можно всегда найти что-нибудь съестное.

Обратившись к первому попавшемуся орку, я поинтересовался о наличии чего-нибудь похожего на базар. Про себя заметил, что общаюсь с этими зелеными громадинами как с обычными людьми, совершенно не испытывая при этом никакого страха. Правду говорят, что человек не скотина, а потому ко всему привыкает. Хотя несколько угнетает чувство когда ты самый маленький. Радовало лишь наличие гномов в этом мире. Среди них я буду стройным и высоким. Однако, вспомнив какая силища таится в их низких телах, я вновь несколько приуныл. Самым слабым, также, быть не хотелось.

Первый встречный молча указал перстом в сторону, противоположную от дворца и я резво потопал по брусчатке в направлении завтрака. И не дойдя до площади, где располагался рынок, каких-то двухсот метров, услышал гудение голосов и даже звучание экзотической для моего уха музыки.

Когда я вышел-таки на площадь шум вокруг меня стал просто невыносимым. Орали покупатели, споря с торговцами, кричали продавцы, отстаивая заявленную цену, неподалеку от меня кто-то бренчал на струнном музыкальном инструменте, стучали колеса тележек, зазывалы зазывали народ посмотреть на товары их хозяев. В глазах пестрели разнообразнейшие цвета одежд и небольших шатров с прилавками. Признаюсь - на некоторое время я даже растерялся и забыл зачем сюда пришел.

Однако вовремя бежавший мимо орк, одетый только в набедренную повязку и толкавший перед собой открытую тележку с жареным мясом, выложенным на хлебные лепешки, быстро напомнил мне ради чего я оказался здесь.

Заплатив, не торгуясь, запрошенные пару медяков, я с наслаждением вонзил зубы в еще горячее мясо. Оно было вкусным и сочным. Как едва снятый с мангала шашлык.

Некоторое время я стоял на месте, наслаждаясь принятием пищи на свежем воздухе, а потом, прикончив этот местный фастфуд, поразмыслил куда бы двинуться дальше. Мое внимание привлекло вычурное здание белого цвета, похожее на одно из тех строений, что мне приходилось видеть на иллюстрациях в книгах по истории Древней Греции или Рима. Оно стояло сразу за базарной площадью и возвышалось над ней подобно пятиэтажному дому, расположенному в частном секторе.

Не теряя времени даром я, как заправский турист, направился к нему.

Несмотря на создававшееся впечатление близости здания к площади, где торговал местный люд, мне пришлось прошагать еще два квартала до того места, где стоял заинтересовавший меня объект.

Здание было просто громадным и состояло почти из одних белоснежных и очень высоких колонн. Внизу каждой было утолщение, упирающееся в массивный каменный пол, к которому от земли вела длинная каменная лестница. Сверху на колоннах возлежала продолговатая и плоская двускатная крыша. Над ней возвышалась статуя орка, державшего в руках что-то похожее на сферу.

Меня одолело любопытство и я, прислушавшись к внутренним ощущениям и поняв, что мне вполне по силам преодолеть путь наверх, сделал первый шаг.

Взбирался довольно долго.

Поднявшись, перевел дух и принялся осматриваться. Изнутри здание оказалось не менее внушительным, чем снаружи. Настоящий лес из каменных колонн, каждая в толщину не менее двух метров и имеющая продольные канавки по всей своей длине, шириной сантиметров десять.

Между колоннами гулял ветер и бродили орки в белоснежных одеяниях, напоминавших длинные римские тоги. Среди них не было заметно ни одного молодого. Все имели морщинистые лица и длинные седые бороды.

Некоторое время на меня никто не обращал внимания, но, наконец, заметили и встреча не была радужной.

Встретившийся со мной взглядом орк замер на месте и округлил глаза. Затем, видимо придя в себя, подошел ко мне и остановился в двух шагах.

- Кто ты, человек?! - взревел он неожиданно громким голосом.

Если и были сомнения относительно того заметили меня или нет, то теперь они совершенно отпали. Все присутствующие теперь точно смотрели в мою сторону.

- Отвечай! - потребовал орк своим громоподобным голосом.

Я несколько растерялся.

- Эм... Что отвечать?

- Кто ты и что делаешь в храме Четырех Ветров? Как попал сюда?

- Поднялся по лестнице, - все еще не понимая, в чем проблема, ответил я.

Не успел я и глазом моргнуть, как двое престарелых, но все еще довольно резвых орка, подхватили меня под руки.

Как ни старался, но вырваться из их хватки мне не удавалось.

- Да что я сделал не так? - в голове уже всплывали разрозненные знания о религиях мира, что-то о том, куда нельзя входить обутым, где нельзя с непокрытой головой и тому подобное.

- Никто не имеет права появляться в Храме Четырех Ветров со вчерашнего дня и до Великой Ночи! - старик, стоящий напротив меня продолжал вещать таким голосом, будто он военком на распределении призывников.

- Откуда мне было знать? - начиная осознавать, что попал в какой-то переплет, попытался оправдаться: - Я появился в городе три дня назад.

- Это не имеет значения! - вновь ударил рев по барабанным перепонкам. - Никто из простых смертных не имеет права входить в храм в неделю очищения. И потому ты умрешь.

Не давая словам расходиться с делом, орк достал из-под полы кинжал раза в три длиннее, чем ножичек недавнего дварфа-неудачника. Блики солнца пробежали по начищенному до зеркального блеска лезвию.

Я мысленно застонал. Не успел войти в город, который считал наиболее безопасным местом в округе, как второй раз мне грозит смерть от колюще-режущего. Но тут в голове промелькнула мысль, зацепившись за уточнение, произнесенное стариком.

- А маги? - торопясь, как никогда прежде, спросил я. - Их же нельзя считать простыми смертными?

Рука старика, уже было поднявшаяся для удара, опустилась. Однако не молниеносно, вонзая в меня острое жало клинка, а медленно, безвольно обвиснув вдоль тела.

Кинжал, впрочем, старый орк убирать не стал.

- Так ты маг? - недоверчиво спросил он.

- Да, - стараясь, чтобы голос звучал уверенно, ответил я.

Если это утверждал сам Асартэ, то в случае чего эльф сможет подтвердить мои слова.

- У магов свои законы, - пробормотал старик, пряча кинжал в складки своей хламиды. - И боги, что должны судить их, у них свои. Мы не тронем тебя. Уходи. Но больше не возвращайся.

В тот же момент я почувствовал как стальные клещи, стискивающие мои запястья, ослабли.

Я уже обрадовался и повернулся к выходу, как вдруг один из стариков сказал:

- Пусть он докажет, что маг.

Сердце в груди забилось сильнее.

- Верно, - важно кивнул орк, недавно угрожавший мне кинжалом. - Пойдем.

Стальные клещи снова вернулись на место и меня потащили за стариком, который развернулся и зашагал вперед.

Через некоторое время я увидел, что идущий впереди жрец словно уменьшается в росте, а затем понял, что он просто начал спускаться куда-то вниз. Мы, естественно, принялись спускаться за ним.

Когда я проследовал некоторое время вниз по широким каменным ступеням - увидел, что то, что раньше принимал за пол Храма, на самом деле оказалось его потолком.

В помещении, в которое мы спустились, имелось множество комнат. Мы шли минуя их, по извилистым коридорам, будто в лабиринте.

По моим прикидкам вели меня на протяжении получаса и, наконец, наше небольшое шествие остановилось у очередной двери в конце одного из узких ответвлений. Если бы мне предложили выйти отсюда наружу самостоятельно, то я бы точно заблудился. Настолько здесь была однотипная планировка.

Идущий впереди орк распахнул дверь, у которой мы стали, и меня втолкнули внутрь.

Комната больше напоминала тюремную камеру, чем жилье. Хотя, насколько я помнил из прежней жизни, многие монахи жили и менее прихотливо, так что это вполне могло сойти за монашескую келью.

В помещении не было никакого источника света, орки, окружавшие меня, не удосужились занести даже факелы из коридора. Стояла кромешная тьма.

Но ровно до того момента, пока тот старик, что всегда шагал впереди меня, не открыл какой-то ящик и не достал из него пылающее перо Жар-Птицы.

Только горело оно ядовито-зеленым светом.

Когда орк приблизился ко мне я разглядел, что, конечно, никакое это не перо, а какая-то палочка, длиной не более сантиметров тридцати и с острым кончиком.

- Протяни руку! - потребовал он.

Я рефлекторно попытался спрятать упомянутые конечности за спину, но один из державших меня орков, преодолев слабое сопротивление, вытянул мою руку вперед, оголив до локтя.

Когда инструмент коснулся кожи я ощутил не жар, которого подсознательно ждал, а холод. Затем пришло онемение, как от местной анастезии.

Мне представилось, что орк проткнет кожу наподобие огромной медицинской иглы и зачерпнет не менее литра моей горячей крови, но тут брови поползли вверх.

Он принялся за рисование.

Поняв, что мучить и калечить меня никто не собирается, я с любопытством уставился на вензеля, выводимые горящим холодным огнем инструментом. Он оставлял за собой такого же цвета линию, как и то пламя, что охватывало саму палочку. Знаки светились несколько слабее, но все равно, были вполне различимы.

Если старик и был художником, то, несомненно, минималистом.

Первым он вывел на внутренней стороне предплечья рисунок скалы. Такой, как ее изобразил бы ребенок - треугольник без линии-основания вершиной вверх. Ломаной линией провел границу ледника.

Набросок имел размер не более спичечного коробка и расположился недалеко от того места, где рука сгибается в локте.

Одобрительно кивнув, этот престарелый Пикассо нарисовал еще четыре знака - три языка пламени, сходящиеся в один, три параллельных друг другу линии, закручивающиеся на концах, также три параллельных друг другу волнистых линии и, последним - небольшую раскрытую книгу. Что меня удивило – её он изобразил в количестве одной штуки.

Убрав горящую палочку в сторону, орк с гордостью посмотрел на своих собратьев. Затем все трое перевели взгляд на мое предплечье.

Учитывая, что они ничего не говорили, мне не оставалось ничего иного как смотреть на эти рисунки вместе с ними.

Рисунок скалы, нарисованный первым, внезапно поблек, а затем испарился с предплечья, превратившись в легкое облачко зеленого пара. Следом за ним исчезло изображение огонька. После этого подобным образом пропал рисунок трех линий с завернутыми кончиками. И если исчезновение двух предыдущий знаков не вызвало на старческих лицах присутствующих никакой реакции, то сейчас они на миг выразили легкое разочарование.

Мне это не показалось важным, а потому я вновь вернулся к изучению оставшихся двух знаков на своем предплечье.

Рисунок изображавший книгу испарился следующим. Это уже не вызвало во мне никакой реакции, так как к тому, что картинки, нарисованные волшебной штукой этих стариков, имеют свойство быстро покидать мою кожу, я уже успел привыкнуть. А вот то, что произошло с последним знаком, изображающим три волнистых линии, заставило меня приоткрыть рот от удивления.

Сначала рисунок сменил цвет на золотой, а затем будто погрузился в тело примерно на сантиметр и сверкал из глубины руки, сделав кожу на мгновение прозрачной как стекло. Некоторое время я наблюдал за ярким свечением, но через некоторое время рисунок несколько раз мигнул, а затем линии его словно размыло, он потускнел и пропал, будто растворившись. Кожа предплечья приняла свой обычный цвет и больше ничего не напоминало о том, что недавно что-то было на ней изображено. С исчезновением последнего рисунка к предплечью вернулась чувствительность.

Орки восторженно загудели, а те, что держали мне руки, отпустили их. Я тут же принялся растирать запястья. Какими бы престарелыми не были эти существа, но силы у них было, все же, больше, чем у меня.

- Вода! – сказал «художник». – Жаль, конечно, что не служить тебе богу Четырех Ветров, однако тот, кто пустил по сухой земле Воды, также приятен его глазам.

Я не совсем понял о чем он, но тут вспомнил, что говорил в замке нам эльф Асартэ – «вода и воздух – дружественные стихии».

Значит маг не ошибался.

В этот момент в полной мере осознал, что шутки кончились. Если уж второй раз мне говорят, что я маг,

значит… А вот что это значит я пока не знал.

Но то, что меня не прирежут в этом храме уже было приятно.

Больше не проронив ни слова, старики вывели меня их внутренних помещений храма и подвели к лестнице. И лишь тут тот, что рисовал на мне знаки,

сказал:

- Иди, человек, и не возвращайся

больше. А то в следующий раз мы не посмотрим на то, что ты не совсем человек. Храм Четырех Ветров закрыт для тех, кто не является орком.

- Ну вы бы хоть табличку какую внизу лестницы поставили, - не выдержал я.

Все трое посмотрели на меня как на безумца, но затем, убедившись, что незваный гость ступил на первую ступень, отвернулись и пошли, что-то бормоча и не обращая более на уходящего никакого внимания.