Третий путь

Глава 15

Следственное управление ФСБ России, Москва, за две недели до захвата дома Град

— Разрешите?

— Проходите, Сергей Федорович, присаживайтесь.

— Есть большие подвижки по делу «Майор».

— Вот как? А меня недавно по нему вызывали на ковер и вежливо так возили мордой об пол. Не дает эта лечебница покоя кое-кому на самом верху. Выздоровели полторы сотни безнадежных больных. Действительно, новые возможности. Ваши подвижки не связаны с лечебницей?

— Нет, во всяком случае, не напрямую.

— Жаль. Ладно, докладывайте.

— При проверке связей Корнеева мы заинтересовались одним инженером…

— Хорошо хоть не олигархом. Чтобы вас отмазать в тот раз мне пришлось покрутиться.

— Товарищ генерал, я действовал строго в рамках инструкций. Сами же говорили, что надо трясти связи Корнеева.

— Вот нас и потрясли. Не те времена и не та фигура. Знаю, что вы действовали предельно корректно, но и этого хватило. Что там не так с инженером?

— Они не просто знакомые. Подружились в армии и в дальнейшем постоянно поддерживали очень близкие отношения. По сути, если отбросить вульгарное значение этого слова, он был другом семьи Лавровых. Дмитрий Николаевич Лавров, тридцать девять лет, радиоинженер, работает в одном из закрытых НИИ, который плотно сотрудничает с нашим Центром специальной техники. Можно даже сказать, что он работает на нас.

— И чем же вам так интересен наш работник, помимо дружбы с главным фигурантом этого дела?

— Лавров женат и имеет троих детей. Нас заинтересовала старшая дочь. В возрасте десять лет она внезапно пропала, когда шла домой из школы. Поиски ни к чему не привели. А через четыре года она пришла к следователю вместе с родителями с просьбой закрыть дело. Следователю стало интересно, где могла околачиваться целых четыре года такая сопля. Сами знаете, что всякое бывает, но не с девчонками ее возраста, а старше. Она сначала отказалась отвечать, потом послала следователя и под конец закатила истерику. Родители ее поддержали. Следователь плюнул и не стал разбираться. Состава преступления нет, претензий к нему — тоже. Выпроводил всех, закрыл дело и обо всем с облегчением забыл. Для девочки наняли репетиторов, и она через два месяца сдала экстерном все экзамены за среднюю школу.

— Талант, особенно если предположить, что она эти четыре года нигде не училась.

— Именно. Вскоре она получила паспорт с пропиской по месту жительства родителей. А дальше начинаются странности. Работать она никуда не устраивалась по малости лет, учиться тоже никуда не поступала. Дома бывает редко: соседи сказали, что видят ее один-два раза в месяц, причем приходит всегда на один день. Последние месяцы ее вообще никто не видел, хотя дома точно была. Лавровы живут на зарплату Дмитрия, а это примерно тридцать тысяч. Одеваются дорого, имеют приходящую домработницу, которая убирает квартиру и следит за младшими детьми, пока мать совершает променады. Наш человек заметил, что она носит массивные золотые серьги. У нее длинные, слегка вьющиеся волосы и локоны немного прикрывают серьги, но он утверждает, что они с алмазами и немаленькими, карат на десять. Причем именно бриллианты, а не стразы. Проверка показала, что происхождения Лавровы самого простого, и эти драгоценности не могут быть фамильными. Подруги по последнему месту работы Татьяны Викторовны ничего такого на ней раньше не видели.

— Подарок дочери или у Лаврова есть доходы, о которых мы не знаем?

— Скорее, первое. Мы досконально изучили образ жизни Дмитрия: других доходов, кроме работы, у него нет.

— Интересно, продолжайте.

— У Дмитрия был валютный счет в Сбербанке, который он закрыл месяц назад. Соседи сообщают о том, что последнее время Лавровы приносили домой много свертков, сумок и чемоданов. Два раза приезжала Газель, и свертки таскали носильщики.

— Какие наблюдательные соседи.

— Да, есть на первом этаже одна пенсионерка, окна квартиры которой выходят во внутренний двор, так она от скуки наблюдает за соседями, а к Лавровым относится явно недоброжелательно. По-моему, обыкновенная зависть. Так вот, если все привезенное никуда не делось, то как минимум одна комната их трехкомнатной квартиры должна быть битком забита вещами. Мы осторожно поговорили с домработницей, и она этого не подтверждает, говорит, что ничего лишнего в комнатах нет. Получается, что покупки куда‑то исчезают.

— И соседи не видели выноса вещей?

— Совершенно верно. Мы проверили дачу, принадлежащую Лавровым, и вот что нашли в сарае. Посмотрите фотографии. Опять эти фигуры и диски. Наши специалисты считают, что нечто подобное вычерчивалось для прорыва в другие миры и вызова демонов.

— Насчет демонов, надеюсь, шутка?

— Я тоже на это надеюсь. Почти классическая пентаграмма с массой дополнительных символов непонятного назначения. В древности такое чертили в надежде, что если демона все‑таки удастся вызвать, то он останется в центре священной фигуры.

— А диски?

— Показывали нашим специалистам по нетрадиционным технологиям. Большинство вообще ничего не видит, двое заметили в темноте слабое свечение. Работники «Ритуала» опознали заказанные Корнеевым надгробья. Дачу взяли под наблюдение, но я не верю, что это даст результаты. Судя по пыли, в этом сарае с полгода никого не было. На дисках, кстати, ни пылинки.

— Может, пригласить Лаврова и побеседовать?

— Думаю, что рано. Может упереться, а у нас по нему фактически ничего нет. Сарай на даче ни о чем не говорит. Он вполне может заявить, что не был там год, и внешний вид дачи это подтверждает. А кто там резвился в его заброшенном сарае, он не знает и отвечать за это не может. Объяснение того, откуда у жены дорогие серьги, тоже может быть подготовлено. А дочь? Она уже самостоятельный человек, что хочет, то и делает. Она что‑то натворила? Нет? Ну и какие тогда могут быть претензии? Ах, нарушение прописки? Так кто ее сейчас придерживается?

— Логично. А применять к нему спецсредства мы не будем без крайней необходимости. Что предлагаете?

— Не снимать наблюдение и ждать, пока придет дочь, а с ней уже работать.

— Так и сделаем. Только действуйте очень вежливо и предельно осторожно. Дело это мутное, и от него отчетливо тянет чертовщиной. Если бы не разграбленные склады, оно к нам никогда не попало бы. То, что облажалась полиция, еще не основание. Тогда за Корнеевым не было ничего, кроме мелких нарушений в отчетности и неясного происхождения средств.

Магический дом Раум, следующий день после захвата дома Град

Утром Лена надела джинсы и легкий джемпер и ушла в портальный зал. Надо было навестить родных и забрать очередную партию вещей, которую они приготовили. Родители очень серьезно отнеслись к переезду, и теперь одна из трех комнат семьи Корнеевых была битком забита всевозможными вещами, главным образом купленными для близнецов впрок обувью и одеждой. Как всегда перед переходом, Лена проверила доступность портала, бросив после активации в центр контура монету. Портал находился на кухне, которая постоянно использовалась, и надо было предупреждать о своем появлении, чтобы площадка прибытия была свободной. Выждав минуту, она шагнула сама. На кухне никого не было, а брошенная монета валялась на полу. Подобрав ее, Лена взглянула на будильник на подоконнике, который показывал пятнадцать минут седьмого. Если на кухне в это время никого нет, а в квартире тихо, значит, день выходной. В гостинной тоже никого не было. Родители наверняка были в своей спальне, а близнецы спали в бывшей ее комнате. Решив посмотреть, что ей приготовили взять с собой, Лена на цыпочках вошла к близнецам и взяла в руки пузатый саквояж. Шума при этом не было, но Аленка, видимо, что‑то почувствовала и проснулась. Увидев сестру, она обрадовалась, а поскольку тихо радоваться не умела, то своим визгом разбудила брата, а шум, который они производили вдвоем, не поднял бы с кровати только мертвого. Так что уже через несколько минут заспанные родители обнимали дочь, а Мишка с Аленкой исполняли вокруг них свой вариант индейского танца. После взаимных расспросов о жизни и второго для нее сегодня завтрака Лена решила пробежаться в расположенный неподалеку магазин, торгующий компакт-дисками, где ей за дополнительную оплату один из продавцов подбирал все новинки для кинотеатров дома. Она спустилась по лестнице и поздоровалась с соседкой по нижнему этажу, которая что‑то буркнула в ответ на приветствие и проводила ее подозрительным взглядом. Лена, помахивая сумкой, вышла из двора и завернула за угол. Здесь ее уже ждали.

— Прошу пройти в машину, — вежливо, но решительно сказал одетый в штатское мужчина.

Рядом с ним стоял второй, а сзади, перекрывая ей дорогу, подошел третий. Машина стояла у бордюра напротив прохода между домами, и в ней сидели еще двое.

— Я не сяду в машину к незнакомым мужчинам! — подпуская в голос дрожи, ответила Лена. — И не трогайте меня: я буду кричать!

— Мы из полиции, — успокаивающе сказал тот, который был сзади. — Вот удостоверение.

— Это другое дело, — она сделала вид, что успокоилась и готова сесть в машину. — А что я такого сделала?

— С вами просто хотят поговорить, ничего не…

Он еще только начал падать, когда Лена ударом назад в солнечное сплетение вырубила второго, а потом с разворота ногой в грудь откинула к стене дома третьего. Била она сильно, но так, чтобы никого не убить и не покалечить. В следующее мгновенье девушка была уже во дворе и во весь дух неслась к подъезду, не прибегая к ускорению. Времени, по ее расчетам, должно было хватить, а показывать свои возможности не хотелось. В подъезде никто не было, и она вихрем взметнулась на шестой этаж, открыла дверь своим ключом, после чего сразу заперла ее на оба замка.

— Быстро собирайте все самое необходимое, — сказала она ошарашенным родителям. — Мы где‑то засветились, и меня только что пытались захватить. Представились полицией, но, скорее всего, это ФСБ. Берите только документы, деньги и все, что успеете собрать минут за пять. Дверь мощная и быстро ее не откроют, но не будем рисковать и тянуть время. Я пойду собирать близнецов и захвачу саквояж.

— А как же остальные вещи? — растерянно спросила мама.

— Только то, что успеете. Не умрем: у меня вашими вещами битком набита одна из комнат.

Не тратя больше времени на разговоры, она забежала в комнату к детям и скомандовала:

— Быстро собирайте все самые любимые игрушки и книги в эту сумку. Сейчас мы все едем жить ко мне домой и долго не сможем вернуться.

— Ура! — это Мишка.

— А там есть девочки? — это Алена.

Им дай волю, так они кого угодно заболтают.

— Еще одно слово и тот, кто его скажет, останется здесь. Что я вам только что сказала? А ну за работу!

В пять минут не уложились, но за ними пришли позже, когда Лена уже побросала в портал наспех собранные чемоданы, сумки и саквояжи. Во двор через единственный проход начали вбегать и рассредоточиваться бойцы в бронежилетах и касках с автоматами в руках. Те из жильцов, кто был во дворе, поспешили скрыться в подъездах.

— Все, уходим! Лена подтолкнула в портал родителей и, подхватив на руки близнецов, шагнула следом. Выйдя из контура в портальном зале, девушка поставила детей на пол.

— Стоять на месте и руками ничего не трогать! — сказала она им. — Я сейчас освобожусь, тогда и пойдем.

Лена быстро побросала все вещи в одну кучу и предупредила дежурившего бойца, что кого‑нибудь за ними пришлет.

— Пошли, — сказала она родителям, которые выглядели растерянными от всего произошедшего и непривычной обстановки. — Пока поживете у нас с Петром, а скоро сдадим новый дом для семейных, там и получите квартиру. Есть места в женском общежитии, но там комнаты на двоих по тридцать квадратов, с семьей жить неудобно.

Взяв близнецов за руки, Лена направилась к выходу, а родители шли за ней, при этом мама испуганно жалась к отцу. До главного корпуса никого не встретили, но, пока добрались до своих комнат, их несколько раз останавливали.

— Елена Дмитриевна! — перехватила ее в вестибюле Алия Астани. — Ну нельзя же на столько времени бросать школу! Много вопросов, которые можно решить только с вами.

Этажом выше они столкнулись с Макарусом, который, познакомившись с ее семьей, попросил уделить ему немного внимания, перед тем как идти в столицу. Потом был Март Аний, которому не терпелось обсудить с ней сложный случай с бойцом очередной группы, затем радист с радиограммой от геологов. Самой последней ее увидела Элора.

— Дмитрий Николаевич! Татьяна Викторовна, ребята! Здравствуйте! Так вы к нам уже насовсем? А с тобой не здороваюсь! Подруга, называется! Бросила на меня школу, а сама шляется по балам, охмуряя императоров и развлекается одна, отстреливая магов! Думаешь, мне не хочется? Попробуй только еще раз так со мной поступить!

Наконец дверь кабинета закрылась, отсекая желающих что‑то с ней обсудить, о чем‑то поговорить или чем‑нибудь поделиться.

— Стоит только на несколько дней уехать, как сразу всем от меня чего‑то надо, — пожаловалась Лена Петру, который здоровался с родителями и трепал прически близнецам.

— Бремя власти, — пожал плечами Петр, явно над ней подшучивая. — Ты давно уже должна была привыкнуть. А почему вы пришли сейчас? Планировали же позднее.

— Все планы накрылись медным тазом, Петя. С час назад мне пришлось отмахиваться от фээсбэшников.

— Никого не убила? Расскажешь подробно.

— Не сейчас. Позвони Фатееву и попроси ребят принести вещи из портального зала, а я проведу родных по дому и все покажу. Потом надо будет еще все разложить, а мне навестить Макаруса. А после обеда пойдем в столицу, там и поговорим.

Фламин

В столичном особняке Корнеевых встретил дежурный, получивший сигнал портала.

— Господин Петр, госпожа Ларесса, здравствуйте! С час назад был посыльный от императора с письмом. Его принял господин Фотий. Я понял, что это письмо было для вас, госпожа. К вам пришел парень, о котором нас предупреждали. Он сейчас сидит во флигеле для слуг.

— Это Тоний! — обрадовалась Лена. — Пойдем, я тебя с ним познакомлю, а император подождет.

Идти во флигель не пришлось, потому что Тоний ждал их в парке на одной из скамеек. При виде Лены и высокого незнакомого мужчины он вскочил и сделал несколько шагов им навстречу. Прошлый раз Лена прощалась с тощим нескладным подростком, сейчас перед ней стоял симпатичный, хорошо сложенный юноша лет шестнадцати. И даже мальчишеские вихры превратились в аккуратную мужскую прическу.

— Стоило его бросить на полтора года, и куда делся мой воробышек? — сказала Лена, обнимая смущенного Тония. — Дай я тебя поцелую. Да не смущайся ты, как красная девица! Ты для меня был воробышком, воробышком и остался. Петр, познакомься с моим другом Тонием. Тоний, это мой самый любимый муж.

— А есть и другие?

— Ну вот, наконец, оттаял, а то я уже стала сомневаться в том, что это он.

— Я тебя так ждал, а ты больше года не приходила, хотя могла прийти в любой момент.

— Все не так просто. Теперь, когда у нас есть этот особняк, а у меня — положение в обществе, я действительно могу прийти в любой момент, и ни одна собака не посмеет поинтересоваться, кто я такая и чем занимаюсь. Только ходить мешает работа. Думаю, что скорее ты ко мне придешь в следующий раз.

— А разве можно? — с замиранием сердца спросил Тоний. — Маги не пускают скуликов в свои порталы. И вообще считается, что человек, шагнув в портал, сразу умрет.

— Бывает и такое, — согласилась Лена, — если портал защищен. А вообще ничего страшного в порталах нет. Я скажу дежурным, чтобы при необходимости тебе, Григу и Торну разрешили пользоваться порталом. Только предупредите заранее, чтобы вас встретили. И надо будет временно поставить печать нашего дома, а то вас не пропустит защита. А теперь расскажи, как живешь и чем занимаешься, а то от Торна не добьешься ничего, кроме общих слов.

Когда Тоний ушел, Лена нехотя направилась к Фотию, а Петр остался ждать в парке. Девушке не хотелось объясняться с императором, но она понимала, что это рано или поздно придется делать, и чувствовала, что письмо — это приглашение к такому объяснению.

— Фотий, к вам можно?

— Лена, заходите, конечно. Я вас ждал еще утром.

— Родителям пришлось срочно уходить, вот и задержалась.

— Ладно, потом расскажете. У нас подвижки по торговцам. Завтра они отправляют караван в Архею, так что Анхель с группой сопровождения уже в доме Хааб. А теперь давайте вместе подумаем, что нам делать вот с этим.

Архимаг протянул ей большой конверт, на котором красовалась витиеватая надпись: «Архимагу дома Раум Ларессе Лавр».

— Конверт вскрыт. Вы читали?

— Да. Сначала я ждал вас, но вы задерживались, и я счел себя вправе. Император для вас посторонний человек, а его чувства все равно придется растоптать. И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше.

— Чем это может грозить дому и лично мне?

— Ничем. Император мало отличается от главы не очень большого дома. Он управляет столицей и несколькими деревнями вблизи нее, имеет много недвижимости и крупные денежные суммы в казначействе, но в его окружении нет сильных магов, кроме делегированных великими домами паладинов. А паладины только охраняют дворец, Совет магов и Академию и поддерживают статус города. По сравнению с главой дома у императора есть дополнительные полномочия, выданные Советом магов, но во многом у него меньше возможностей. Любой глава великого дома может поступить с пришлым магом так, как посчитает лучше для себя или для дома. Со своими отношения сложнее, потому что существуют ограничения. А император сам не может нарушить свод законов Фламина, он связан по рукам и ногам статусом столицы и своими обязанностями в отношении ее жителей и гостей. Это не владыка в том смысле, в котором люди с таким титулом существовали в вашем мире. Я читал книги по истории Земли в нашей библиотеке, поэтому знаю, что у вас не было ничего подобного. Его предки много тысяч лет назад, еще до магии, действительно правили империей, но по тем временам сохранилось мало сведений. В основном это сказки и легенды. Половина знати постоянно проживает в столице, но реальной силой они обладают только в своей среде: маги их только терпят из‑за полезности. Многое, связанное со статусом императора, держится на обычаях и традициях. Как бы это выразиться, чтобы вам было понятней… Скорее, его власть — это то, чему принято подчиняться в определенных пределах. Можно и не подчиниться, но в глазах всех остальных это будет выглядеть неприлично. Но все же это не настоящая власть, подкрепленная силой. Так что он не сделает ничего плохого ни дому, ни вам. По моему мнению, он очень порядочный человек, особенно для императора, и никогда вас не обидел бы, даже если бы мог.

— Вот потому мне так и не хочется разбивать ему сердце. С подлецом все было бы гораздо проще, даже если учесть, что уж подлец‑то предпочел бы на мне отыграться. Петру тоже ничего не грозит?

— Скорее всего, нет, хотя я не буду этого утверждать.

— Хорошо. Сейчас я прочту, что там написано, тогда и решим.

В письме была просьба Эртона посетить его в любое удобное для нее время.

— Думаю, что надо поехать. Это как гнойник: лучше вскрыть сразу, чем долго мучиться и в конце концов все равно вскрывать.

Лену приняли сразу, и уже минут через десять она сидела в увитой плющом беседке в дворцовом парке и ждала императора.

«Как в дешевых женских романах, — думала девушка. — Ну где его носит? Никогда не понимала женщин, которые получали удовольствие от чужой безответной любви. Что может быть хорошего в чьих‑то страданиях?»

— Вы пришли. А я все гадал, придете или не придете.

Голос Эртона заставил ее вздрогнуть и обернуться: император стоял сбоку от беседки и, отведя рукой плющ, смотрел на нее со странным выражением лица. Он обогнул беседку и вошел внутрь.

— Можно присесть?

— Вы здесь хозяин. Здравствуйте, Эртон.

— Мое приветствие, Ларесса. Что вы так сжались? Расслабьтесь, я избавлю вас от тягостных объяснений, — на его лице мелькнула и пропала горестная улыбка. — Я ведь уже не мальчик, да и давно научился определять чувства других людей.

— Вы эмпат?

— Странно для мага, пусть даже невеликой силы, не правда ли? Но это позволяет избежать многих неприятностей. Я ведь почувствовал, когда влюбился, что не интересую вас как мужчина. Вы относились ко мне просто с симпатией, что само по себе уже необычно. Но любовь — это такое странное чувство, что даже когда знаешь, что тебя не любят, то все равно продолжаешь чего‑то ждать и на что‑то надеяться. У меня было много женщин. Для меня много, — поправился он. — Были и красивее вас, хотя женщинам такое говорить не принято. Но вы особенная. В вас чувствуется необычность и скрытая сила. В вашем присутствии я снова становлюсь юнцом, и весь опыт общения с женщинами куда‑то пропадает.

— Я замужем, Эртон.

— Вот в чем дело. Я его знаю?

— Нет, это один из боевых магов нашего дома.

— Счастливец. Ларесса, если будет возможность, познакомьте меня с ним.

— Эртон…

— Ничего не бойтесь. Я ведь не похож на мерзавца, не так ли? Мне просто интересно познакомиться с мужчиной, который сумел вызвать в вас любовь. Должно быть, это очень незаурядная личность.

— Это точно. Эртон, скажите честно, вы не сердитесь?

— За что же сердиться? — удивился император. — За то, что женщина любит не тебя, а другого? Это всего лишь значит, что этот другой для нее лучше тебя, или ему просто повезло встретить ее раньше.

— Многие думают иначе и, не получив желаемого, начинают мстить.

— Глупцы, — вторично пожал плечами Эртон. — Причинив боль женщине, не завоюешь ее любовь. Я обещал, что не буду долго тревожить вас своими объяснениями и сдержу слово. Хотелось бы только, чтобы вы знали, что в этом дворце живет один маг, который всегда будет рад вас видеть. Вы не можете подарить мне свою любовь, подарите дружбу.

В особняке первым Лену встретил Петр.

— Как все прошло?

— Хорошо, если не считать того, что одной разбитой любовью на свете стало больше.

— Ничего, от такого обычно не умирают, сам в свое время через это прошел. Чем все закончилось?

— Он предложил мне дружбу и хочет при случае познакомиться с тобой.

— И как ты думаешь, стоит устраивать такой случай?

— Мстить он не будет, ты ему интересен.

— Лена, как все прошло? — подошел Фотий.

— Да нормально. Он эмпат и все прекрасно понял без объяснений. Хочет моей дружбы и познакомиться с мужем.

— Это может быть полезным.

— Вам, мужчинам, лишь бы была польза, — вздохнула Лена, — а мне его жаль. Он очень умный и порядочный мужчина, хоть и император.

— Ладно, — Петр обнял жену и подтолкнул к лестнице. — Иди переодеваться. Сейчас сходим в дом, а оттуда на квартиру Снегирева, после чего займешься любимой школой, а то мне уже жалко смотреть на Элору.

Уже вечерело, и они, чтобы не терять время, как только вышли в портальном зале, сразу же из него ушли порталом в Новосибирск. В квартире Снегирева, кроме самого Алексея и одного из магов-менталистов, находились две девушки, возле которых лежали сумки и чемоданы.

— Всем привет! — поздоровалась Лена. — Что это девушки у вас такие грустные?

Девчонки были не грустными, а испуганными и во все глаза смотрели на возникшую из ниоткуда пару.

— Это представители руководства дома, — представил их девушкам маг.

Лена подошла к ним ближе:

— Елена. Ну и что у вас тут?

— Боюсь, — всхлипнула худенькая стройная девушка, крашенная под блондинку.

— В чем дело, Олес? — повернулась Лена к магу. — Пренебрегаем служебными обязанностями?

— Боязнь и недоверие к нам я снял. Она боится менять мир, а это должен быть осознанный выбор, в который я не имею права вмешиваться.

— А еще раз объяснить? Милая, — она обняла блондинку, — если у нас не понравиться, через год сможешь уйти. Отправить сюда, наверное, не сможем, но вернем в другой город. Документы есть, деньги дадим — в чем проблема? Ты лучше подумай о том, как тебе повезло. Мы скоро уходим из города, и второго такого шанса у тебя просто не было бы. Выше нос!

Она улыбнулась девушке и получила в ответ робкую улыбку. Вторая смуглая девушка с азиатскими чертами лица тоже приободрилась.

— Олес, сейчас отправляешь девушек и уходишь вместе с ними. Твоя работа здесь закончилась. Проводишь их в общежитие, поможешь донести вещи и устроиться.

Пока Лена разговаривала с магом, Петр обсуждал с другом состояние дел.

— Солярку я перегнал всю, — сказал Алексей. — Получили больше двадцати тонн. Стекла оконного около пяти тонн по весу. С девушками заканчиваем, эти у нас последние. Заказы на ваши диски я разместил в шести конторах. Всего заказал четыре сотни. На большее у них нет гранита, а у меня — денег. Первую партию уже получил, сейчас ребята переправляют за городом. Остальное получим в течение следующих трех дней. Потом проворачиваю дело с твоей аппаратурой и тоже сваливаю.

— Ну и отлично. Главное — не напортачить в конце. Возьми флешку. Когда будешь уходить, оставь в комнате на видном месте, хотя бы на столе.

Следственное управление ФСБ России, Москва

— Товарищ генерал, разрешите обратиться?

— Что это вы, Сергей Федорович, сегодня так официально? В кабинет ворвались, не спрашивая разрешения, а сейчас разводите политесы.

— Извините, товарищ генерал.

— Ладно, раз ворвались, значит, были основания. Докладывайте.

— Звонили из УФСБ Новосибирска по ЗАС в связи с новыми данными по делу «Майор». На них вышло руководство Следственного управления, в которое мы в свое время высылали ориентировку по Корнееву.

— И в чем суть, если коротко?

— У них на воровстве спецтехники погорел один следак. Вроде его и раньше кое в чем подозревали, но не было доказательств. Начали искать клиента и вышли на некоего Алексея Снегирева. Их бывший коллега, между прочим. Работал, хоть и недолго, с Корнеевым, но потом в связи с каким‑то скандалом ушел из Следственного комитета по собственному желанию. Я считаю, что он просто попал под раздачу. Переехал к отцу в Новосибирск, но, видимо, не потерял связь с Корнеевым. Снегирев заказал у следака два комплекта профессиональной аппаратуры для дистанционного прослушивания и записи разговоров. Комплект хороший: в нем и лазерный сканер для окон, и микрофон-пушка с блоком обработки и фильтрации, и записывающая аппаратура. Заплатил валютой, не торгуясь. Выписали ордер и нагрянули с обыском, а квартира стоит пустая, из всего имущества осталась только кое-какая мебель. На столе лист бумаги с запиской, а на нем флешка. В записке советуется передать флешку с записанным на ней авишным файлом в наше управление и, во избежание лишних неприятностей, самим не смотреть.

— Смотрели?

— Естественно, не удержались.

— Глупо. Продолжайте.

— Дальше, как всегда, был опрос соседей и сослуживцев. С сослуживцами не повезло: он работал охранником в агентстве, три недели назад взял отпуск и за это время ни с кем из них не контактировал. Но дали наводку на женщину, с которой Снегирев состоял в гражданском браке. Некая Анжела Силаева, у которой в собственности была трехкомнатная квартира недалеко от места жительства Снегирева.

— Что, тоже пустая?

— Совершенно верно. С работы она уволилась, причем со скандалом, и потеряла деньги за последний месяц. С соседями повезло больше. Многие показали, что последнюю неделю у Снегирева на квартире жили какие‑то молодые люди, то ли трое, то ли пятеро — здесь показания расходятся. Кроме того, к нему на квартиру зачастили молодые симпатичные девушки, причем с сумками и чемоданами. Приезжали и в одиночку, и в сопровождении молодых людей, но никто не видел, чтобы они выходили из квартиры. У Снегирева есть дача, которая, в отличие от дачи Лавровых, имеет довольно ухоженный вид. Там у них рядом нет соседей, но к Алексею приходили справляться насчет назначения огромного количества бочек с соляркой, которой он затарился на своей даче, и видели двух молодых мужчин.

— Никакой солярки, конечно, не обнаружили?

— Только несколько пятен у ворот. Несомненно, солярка. Проверка продавцов ГСМ выявила, что мужчина, по описанию очень похожий на Снегирева, скупил у них от пятнадцати до тридцати тонн солярки в бочках с доставкой силами продавца.

— Доставляли на дачу?

— Только две тележки. Потом стали везти за город и сгружать в указанном месте.

— Место нашли?

— Толку‑то. Там вся почва изрыта, видимо, кантовали бочки. Есть следы солярки и протекторов малого трактора. Повезло чисто случайно, когда один из соседей вспомнил, что видел Снегирева, выходящим из фирмы по производству памятников и надгробий. По фотографии они сразу опознали клиента. Еще бы его не опознать: он им за несколько дней дал месячный объем реализации!

— Диски?

— Они. В количестве около двухсот штук. И вывозили тоже за город в то же самое место. Тут работники, которые вели это дело, вспомнили о нашей ориентировке и позвонили к нам в управление. Дело у них забрали, флешку — тоже. Только перед этим ее успели просмотреть почти все работники Следственного комитета. Наши ребята быстро пробежались по всем «гробовщикам» и нашли еще пять таких же заказов, только объемы были поменьше. Вот, собственно, и все, что удалось выяснить.

— Флешку доставили?

— Обещали, что будет к шестнадцати по Москве.

— Что там, не говорили?

— Фантастический фильм, только не художественный, а такое впечатление, что рекламный.

— Когда доставят, позвоните мне и несите в просмотровый зал, там лучше аппаратура.

Через три с половиной часа после просмотра короткой получасовой видеозаписи состоялся следующий разговор.

— Показанное, если оно соответствует действительности, многое объясняет.

— Как думаете, Сергей Федорович, с какой целью Корнеев это затеял? Я имею в виду запись.

— Трудно сказать. Причин может быть несколько. Одной мне видится желание показать, что украденное оружие никогда не всплывет в России. Кроме того, рекламный характер записи можно трактовать как заявку на возможное сотрудничество в будущем. Сколько бы они ни натащили, это капля в море по сравнению с тем, что может дать государство.

— Корнеев не желает сотрудничать напрямую с государственными структурами, и в этом я его понимаю: они сразу потеряют независимость.

— А не напрямую? Вот вы, Виктор Викентьевич, разве отказались бы увеличить продолжительность жизни втрое? Причем именно сейчас, когда оставшееся меряется уже не десятилетиями, а годами?

— Не рано ли вы меня хороните?

— Вы прекрасно поняли, товарищ генерал, что я хотел сказать. А если еще учесть уровень медицины и остальное, что было показано, то кое‑кто, несомненно, предпочтет забыть и о пропавшем оружии, и об интересах государства.

— А в чем, по-твоему, тут интерес государства?

— Новые технологии…

— Которые практически нельзя применить на Земле.

— Продление срока жизни, например.

— Которое при массовом применении не приведет ни к чему хорошему. Корнеев — хитрый жук. Он взялся переделывать целый мир и хочет увидеть результаты еще при своей жизни. Если честно, я ему немного завидую. Мы с вами, Сергей Федорович, всю жизнь строили свой новый мир в одной отдельной взятой стране, а сейчас все, что мы делали, густо полили дерьмом, и ценность жизни определяется только суммой счета в банке. Молодежь это приняла, а я нет. И вы тоже. А у него великая цель, причем никто за нее не заставляет жить в рубище и харкать кровью. У них в доме почти коммунизм. А ведь работают всего ничего. Хотел бы я посмотреть, чем все это закончится.

— Вот и я о том же.

— Что вы этим хотите сказать?

— Только то, что у вас есть все шансы это увидеть. Стоит только пойти на соглашение с Корнеевым, и будет вам и гарантированно долгая жизнь, и все остальное, о чем нам целых полчаса вещали с экрана.

— Вербуете, значит. А о том не думаете, что наш уровень хоть и высокий, но для такого сотрудничества недостаточный. Одни мы не сможем много дать, сгорим как свечки. Сколько у вас в отделе стукачей? Не знаете? И я не знаю, знаю только, что они есть. Так что его наш уровень не устроит. Здесь должны решать первые лица государства, а мы можем только примазаться. Вы поняли намек в конце фильма?

— Там этих намеков через слово.

— Намек о том, что им несложно поставить свои порталы в любой стране мира. Почти открытым текстом сказал, что если не придем к соглашению с вами, то найдутся другие. И он прав. Если у них действительно есть такая возможность, то это сильно сужает нашим лидерам пространство для маневра. А истинных возможностей Корнеева никто не знает. Вот вы послали взять Лаврову неплохих ребят, и каков результат? Сломанная рука и два сотрясения мозга. И где теперь те Лавровы?

— Так кто же ожидал, что она так быстро двигается? Семен сказал, что просто исчезла из глаз.

— О чем и речь. А представьте, что кто‑то наверху все‑таки попробует вопреки соглашению их всех повязать и поставить под контроль. Вы можете сказать, чем все это кончится? Нет? Вот и я не могу. А шкуру в таком случае будут драть с нас, не себя же наказывать. Сейчас отдадите запись аналитикам и завтра, как только они закончат, приходите ко мне. Будем решать, что докладывать на самый верх.