Три побега из Коринфа

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Через час Диосс был уже в море. Наступили сумерки.

Диоссу показалось странным, что они отправились в море ночью.

Насколько он слышал, моряки всегда высаживались на ночлег на берег. Но ночь была тихой, спокойной. Восходящая луна освещала путь. Легкий ветерок натягивал небольшой парус посередине судна. Весла регулярно хлюпали по воде.

Все было спокойно. Но страх не покидал Диосса. Эти люди были какими-то странными. Они смотрели на него с презрительной улыбкой. Они говорили друг с другом на языке, которого он не понимал. По крайней мере, только половина из них не была греками. Некоторые из них подходили к нему и спрашивали: откуда он и как сюда попал. Диосс честно им отвечал.

Они внимательно слушали, как он рассказывал им о его ужасной встрече с охотниками за рабами и о том, как его собака спасла его в последний момент. Даже капитан, хозяин корабль, хлопнул в ладоши и произнес:

— Да, это явно не простая собакой. Что ты с ней сделал?

— Мне пришлось оставить ее у пастуха, потому что мне сказали, что с ней меня не возьмут на корабль.

— Ба! Это точно. Она бы перекусала нас всех здесь.

Диосс покачал головой.

— О нет, — сказал он, — она нападает только на плохих людей, на хороших, она не будет даже лаять.

Вся толпа разразилась смехом. Им становилось все веселее. Затем один из матросов принес Диоссу флейту. Флейта была старая, немного поврежденная, обгоревшая на конце, вероятно, вытащенная из огня во время пожара. Диосс погладил ее руками. Он не прикасался к такой губами уже несколько месяцев. Он сыграл парочку нот, это немного сработало. Он начал какую-то песню, остановил ее, наклонился, снова выпрямился и начал снова. Матросы замолчали. Наступила тишина. Песня полилась. Сначала быстро, энергично, потом все более подвижно, грустнее. Когда он закончил, на какое-то время воцарилась тишина.

— Хорошо играет малец, — сказал кто-то. Матросы сидели кругом, по краям корабля, на канатах и мешках. Диосс снова продолжил играть.

Он вспомнил какую-то грустную, монотонную, пронзительную мелодию, которую однажды услышал с проплывающего корабля и повторил ее раз, а потом еще. Затем незаметно перескочил на другую песню и так увлекся, что забыл обо всем.

Внезапно сидевший рядом с ним капитан резко пошевелился.

— Откуда ты знаешь эту песню? — почти сердито спросил он.

Диосс очнулся и, все еще не придя в себя, посмотрел на него.

— Я не знаю, ее играли на каком-то корабле. Я не помню.

— Это этрусская песня. Моя мать пела ее. Здесь ее никто не знает.

— Вы не хотите, чтобы я ее играл?

Моряк покачал головой.

— Играй, просто играй все, что знаешь!

И Диосс снова заиграл. Еще раз эту мелодию, затем другую.. еще и еще… . Луна поднялась высоко и осветила поверхность моря своим серебряным светом. Слегка шуршала вода. Ветер медленно гнал корабль. Гребцы перестали грести веслами по воде. Они тоже слушали.

Диосс, наконец, устал и остановился. Матросы стояли вокруг него, и покачали головами. Они тихо перешептывались, словно молились. Их дикие, мрачные лица на мгновение потеряли свое обычное суровое выражение. Постепенно матросы стали медленно расходиться. Одни взялись за весла, другие пошли спать. Уже была поздняя ночь. Только капитан корабля сидел молча и неподвижно. Диосс преклонил перед ним колени.

— Вы позволите мне лечь рядом с вами, господин?

— Почему бы тебе не лечь там с ними?

— Я их немного побаиваюсь.

— А меня нет?

— Вас, господин? Зачем?

Моряк пожал плечами.

— Ложись, где хочешь.

Диосс лег на какое-то снаряжения и попытался прикрыться куском грубой ткань. Один из гребцов, шедший мимо, в шутку сказал капитану:

Попридержите его, подольше на корабле, пусть поиграет для нас. нам станет веселее.

Диосс быстро сел. Он горячо запротестовал: — Я не могу нигде долго оставаться. Я спешу.

- Чем тебе у нас не нравится? - рассмеялся матрос.

— Мне надо к маме, домой, там меня все ждут.

— В конце концов, у тебя же нет дома.

— У меня его сейчас нет, но он у меня будет.

— Почему?

— Как так? — удивился Диосс. — Ведь у каждого должен быть свой дом, своя мать, и все кто им дорог. Ну, те, кто вас ждут. Ведь всех где-нибудь кто-то ждет.

Капитан, сидевший неподвижно, резко зашевелился.

— Спи уже, дурак! — строго сказал он.

Диосс снова лег и накрылся куском паруса. Гребец ушел. Наступила тишина. Через мгновение луна, поднимавшаяся все выше и выше, ярко и жестко осветила спящего мальчика с волосами, взъерошенными полукругом, его бледное, исхудавшее лицо, большие ресницы, полуоткрытый рот. Даже Веджанус все еще сидевший неподвижно, некоторое время смотрел на спящего ребенка. Потом он тяжело встал и начал мерить палубу большими шагами. Время от времени он подходил к Диоссу.

Он смотрел на него хмуро и почти с ненавистью.

"Да, нагнал мне мыслей этот паршивец, — подумал он, — но черт возьми, как он играл эту дурацкую песню, и говорил о доме, о своей матери. Хоть бы Аид сожрал лысого за то, что тот привел его сюда. У него одно на уме - деньги! А ведь он тупой как ботинок. Как малец сказал? У каждого человека должен быть кто-то, кто его ждет и о ком он должен заботиться. Ох, дурак, дурак, дурак!".

Он снова зашагал по палубе, шагал долго и кусал бороду.

Гребцы и рулевой у руля со страхом смотрели на него.

— Наш старик сходит с ума, на ком-нибудь сейчас отыграется, — шептали они, и старательно гребли.

Веджанус снова сел рядом с Диоссом и задумался.

Дом, свой дом, мама, невеста, любимые родственники - все это было у него много лет назад?! Мир, солнце, и эта глупая песня, возможно, колыбельная, которую он уже давно забыл. Да, это было давным-давно. Лучше не вспоминать. Почему? А что было дальше?

Сражения, набеги греков, которые спровоцировали римляне… наступили ужасные, тяжелые дни. Затем пришло рабство, попытка побега. Его поймали и беспощадно избивали до тех пор, пока он не терял сознание. Ах, лучше этого не вспоминать! Его били просто так, не предъявляя никаких обвинений? И он все вытерпел.

Эх, дурак, я дурак! А что потом? Потом появилась галера! Семь лет пришлось на ней провести. Днем и ночью прикованным цепью, как последняя собака пришлось тянуть и толкать весло, тянуть и толкать – целыми днями, часами, месяцами и годами. За все это время он ничего не видел и не слышал, кроме визга весел и стонов гребцов, скрипа досок и свиста ветра, вечного сумрака и вони. Нет, такое не хочется даже вспоминать! Из за всего этого появилось только ужасная, безжалостная и все возрастающая решимость мстить, убивать, бороться, рвать на части всех кто попадется под руку. За всё, что он пережил, за пытки, за галерку, за все эти проклятые семь лет. Да…! Потерянные семь лет. Лучшие, юношеские годы.

… А потом? Порт в далеком Ираклионе на Крите и освобождение. Он еще не был взрослым, но стал смелым и решительным… Как ему удалось это сделать?

Да. Это было единственное, чего Веджанус до сих пор не мог понять. Когда галера направлялась из Тарента в Кносс, он встретил мальчишку лет шестнадцати; с виду обычного, похожего на других. Этот парень заговорил с ним и посокрушался его судьбой, а может просто пожалел. Как то странно все получилось. А потом, когда они грузились в Кносской гавани, снова внезапно появился этот благословенный парень и подсказал ему, как он может сбежать и спастись. Ночью, он принес шесть мечей для него и его друзей.

Может быть, это действительно был посланец богов? Да, об этом Веджанус не забудет никогда. Такое не забывается. Это был священный для него день - день отмщения и спасения. Почему тот парень так сделал?

Веджанус хорошо запомнил его лицо, его голос, его глаза… Все запомнил! Его почти мужскую фигуру - плечистую, несколько сутулую. Если бы он снова его встретил, он расспросил бы его обо всем. Если бы он только мог с ним встретиться, то стал бы его рабом и позволил бы ему делать с собой все, что тот захотел бы. Он, Веджанус. Сейчас тот парень должно быть уже стал взрослым мужчиной. Хотя прошло столько лет, но он уверен, что сразу узнал бы его. Незабываемый голос этого молодого человека, когда он через отверстие барки шептал ему советы и наставления, как родному брату. Почему он это сделал? Какое ему было дело до какого-то бедного раба-галерника? В жизни Веджануса было только одно большое желание: встретить этого парня.

После побега с галеры ему пришлось очень не сладко. Когда они сбежали, то нигде не могли найти убежища. Некоторые из них отправились искать счастья на материк, остальные присоединились к греку Галлиону, тогда известному пирату, который бороздил моря. Среди них был и Веджанус, который, однако, вскоре, через несколько месяцев, отказался от грабительской жизни и пробрался в Этрурию, к себе на родину, где хотел найти свою мать, дом и невесту. Однако, он узнал, что много лет назад, во время нападения греков, все они либо погибли, либо попали в рабство – о них ничего не было слышно, как будто они провалились сквозь землю. Соседи его не помнили и не узнавали. Он их тоже никого не знал. Вот почему он вернулся к Галлиону и с тех пор стал морским разбойником. Когда банда Галлиона распалась, а сам он погиб, Веджанус собрал остатки банды и возглавил ее. Ему повезло. Банда выросла. Люди слепо его слушали. Он был безумно смелым, но, в то же время, и расчетливым. Он умел не только отбирать добычу, но и удачно продавать ее. Ему удалось договориться с Поликратом, правителем острова Самос и продавать ему все, что он захватывал в своих набегах. Конечно, Поликрат не афишировал это знакомство, однако Веджанус обеспечивал ему значительный доход. Вот почему Поликрат покровительствовал ему и не раз предупреждал о ловушках, которые устраивали для него разъяренные торговые города. Пираты не нападали только на самосские шаланды и корабли тех городов, с которыми дружил коварный правитель. Таким образом, Веджанус стал орудием Поликрата в водах Эгейского моря. Небольшие торговые суда боялись выходить в море, потому что Веджанус безжалостно на них нападал, захватывал пленников и получал за них выкуп или продавал их в Малую Азию. На свободу он отпускал лишь рабов и гребцов с галер

Так он мстил за свою ужасную жизнь и ни в чем не раскаивался.

Люди поступали с ним жестоко, и теперь точно так же он поступал с ними. Это просто был равнозначный ход и больше ничего. Хотя, он во всем им завидовал. Он завидовал их миру, покою и благополучию будней. Однако больше всего он завидовал тем, у кого был свой дом, а теперь этот дурачок, маленький бродяга, растеребил его душу, сыграв песню, которую когда-то пела ему мать. Он позавидовал ему, когда тот рассказал о своей матери, о сестре, брате и о том, что они его ждут.

Веджанус остановился возле Диосса и уставился на него.

Луна осветила лицо спящего мальчика. Пират слегка улыбался; возможно, ему снилась его мать.

— Да, хороший парнишка, — прошептал он и вздрогнул. Он подумал, как счастлива мать Диосса, даже сидя там, в темнице, что у нее есть такой сын. Она ждет его. Он бросается к ней. Они оба думают, что снова увидятся. Надеюсь увидятся! Как они будут счастливы! Да. А он, Веджанус? Один, совсем один и останется таким до конца дней своих. А сколько лет ему еще осталось жить? Ведь он, Веджанус еще не стар. Его черные волосы просто начинают немного седеть. Если бы он жил, как другие, у него был бы свой дом, ему было бы к кому вернуться, на кого бы он работал, у него был бы кто-то вроде...

Он посмотрел на мальчика и снова вздрогнул.

«Что со мной происходит?» — подумал он.

Тот самый лысый, что привёл Диосса хвастливо сказал: — Ну, что, господин, не плохого мальчика я привел. Мы сможем его продать не меньше, чем за пятьдесят драхм. Он хорош собой, и неплохо играет на флейте. Какой-нибудь богач обязательно купит его и хорошо заплатит.

Веджанус остановился и внимательно посмотрел на ребенка сверху.

— Мы не собираемся никого продавать, - сказал он. — Мы не для того взяли его с собой. Он договорился с нами о переезде и заключили сделку, а он честно заплатил, ты это понимаешь. Когда мы заключили сделку с Поликратом, он тоже мог бы не соблюдать наше соглашение, а переловить нас и повесить на ближайших деревьях. Но он не сделает этого, потому что он дал нам слово. Я тоже дал слово и оно также имеет силу.

Лысый хотел еще что-то сказать, но Веджанус тронул его за за плечи.

— Я уже сказал, что ни за что его не продам! — произнес он с небольшой угрозой в голосе.

Лысый, молча, отступил назад, и остальные матросы согласилась с мнение своего капитана

— Наш командир прав. Сделка есть сделка. Кроме того, малец такой забавный и великолепно играет на флейте. Пусть он плывет с нами как свободный человек.

Таковы были причины, по которым Диосс после нескольких дней плавания, в течение которых он часами играл с этой своеобразной командой, спокойно ступил на берег острова Икария.

Он был только удивлен, что они снова пристали к пустынному берегу. Но капитан сам указал ему дорогу и объяснил, как ему лучше дойти до ближайшей деревушки, где он может найти рыбацкую лодку, которая доставит его на соседний остров Самос. Он вернул ему его четыре драхмы и сказал, что они ему еще пригодятся. Он и так бесплатно развлекал команду.

— И скажи местным рыбакам, чтобы они не боялись выходить в море. Пиратам и без них есть чем заняться. Пусть как всегда продолжают ловить свою рыбу. Передай им, что сам Веджанус это сказал, ты понял, малец. - Он похлопал Диосса по спине и удивленного вытолкнул его на берег.

И, часто оглядываясь, Диосс быстрым шагом пошел в сторону деревушки.

Через два дня, вечером, Диосс вошел в дом Меликла, где он встретился с Полиникосом.