Три побега из Коринфа

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Море было спокойным и гладким, словно зеркало. Не предвиделось ни малейшего ветерка, небо отливало синевой и на нем не было ни облачка, а на море ни малейшей ряби. Корабль Меликла плыл только на веслах, бесполезный парус беспомощно свисал и отбрасывал тень на корабль. Солнце нещадно палило.

— Завтра будет также, как сегодня, — сказал старый рулевой Коройбос.

— Жаль, что мы идем слишком медленно, пользуясь только веслами.

— И мы все устали, — сказал Софрониск, — у меня, по крайней мере, руки одеревенели.

— Хорошо, — ответил Меликл. — Мы немного отдохнем. Мы уже и так прошли больше половины пути..

Хлюпанья весел прекратились. Гребцы потянулись, распрямили позвоночники и потерли руки.

— Жалко, что я такой слабый, — сказал Софрониск, — и от меня мало пользы. Мне стыдно. Я вообще не гожусь ни для гребли, ни для парусов. Ты знаешь Меликл, иногда мне кажется, что у тебя самая прекрасная жизнь, ты всегда на корабле, всегда в пути. Что может быть лучше?

Меликл кивнул.

— Да, я бы не променял его ни на что другое, — сказал он. Затем он повернулся друзьям: — Послушайте. Я хочу сказать кое-что важное. Правда, сейчас не время, но у нас его предостаточно... Я говорил об этом в Сардах, когда я последний раз плавал туда и с тех пор это бспокоит меня и днем и ночью.

— О чем ты?

— Мой друг и уважаемый учитель Нехурабхед, ну вы знаете, тот, что стал теперь мидийским послом к царю Лидии, Крезу в Сардах, принял меня как сына, и я даже не могу об этом спокойно говорить. Он убеждал мне остаться, и переехать с семьей на Сардинию. Он пообещал мне, что там я добьюсь высокого звания и многочисленных наград. Но, вы же знаете, что у Креза и так целые толпы греков. Так что, для меня, конечно, все это было неприемлемым. Я сказал ему, что я не могу жить без моря, без моих друзей и брата. Он меня понял. Он понял и многое другое, поэтому не настаивал. И именно тогда он сказал мне одну очень важную вещь, по крайней мере, важную для меня. Он сказал, что хотелось бы через Милет установить связь и с другими ионийскими городами-государствами прямо по морю, потому что торговые пути по земля через всю Лидию неудобны для караванов и лидийцы намеренно усложняют эту задачу. Дальше он сказал, что если бы кто-нибудь основал торговое поселение на берегу Эвксинского моря недалеко от Персии, то оно имело бы большое значение для Милета и Мидии.

— Но, ведь уже есть такое поселение, — сказал Софрониск, — которое, еще несколько лет назад было основано. Это, Милет. Но кроме того, есть еще кое-какие поселения

— Да, он мне и об этом говорил, но те поселения гораздо севернее, на краю обширных равнин, в одной из самых красивых точек мира, после нашей земли, как рассказывают, рядом со знаменитой Колхидой Ясона. Но эти поселения слишком далеки от торговых путей. Нехорабхед сказал мне, что тамошние торговцы не хотят возить сюда товары, и наоборот наши греки не хотят селиться там, поскольку там очень гористый ландшафт, скалы спускаются прямо в море и мало плодородной земли. Эти места не особо пригодны для греков, В тех местах мало людей, а те, кто там живут, это дикие и воинственные горцы. Тем не менее, если бы нам удалось основать там какой-нибудь поселок, прямо под этими горами, в устье какой-нибудь большие горной реки, и завести побольше греков, тогда все торговцы начали бы возить туда свои товары, и он бы окреп и в дальнейшем превратился бы в настоящий город . Он подробно описал мне, что нужно для такого поселка: залив, горы, река и прочие условия. С тех пор я часто об этом думаю и эта картина все время стоит у меня перед глазами.

-— Довольно заманчиво, - прервал его Софрониск, - когда, он говорит такое, но можно ли ему доверять?

— Больше, чем кому-либо на свете, — резко сказал Меликл. И, помолчав некоторое время, продолжал:

— Нехурабхед велел мне рассказать об этом в Милете, и даже дал мне письмо и мемориальная доску, предназначенные Верховному Совету. Я их уже передал отцу Софрониска. Он спросил меня далее, найдутся ли в Милете поселенцы, готовые предпринять такое путешествие. И тогда… — Меликл заколебался, — тогда, — продолжил он, — я подумал, что смог бы, наверное, организовать все это и сам. Да, клянусь Зевсом, я хоть сейчас бы занялся этим.

— Ты, Меликл?

— Да. Я, друзья мои, я всегда об этом мечтал, еще с давних пор Я купил себе парусник, вы думаете, только для того, чтобы ловить на нем рыбу в окрестностях Милета? Рыбачит на нем всю жизнь? Я уже знаю каждый камень вокруг Милета и на Самосе. Я уже провел здесь больше шести лет, хороших, счастливых лет. Однако это были легкие, спокойные годы. Шесть бессмысленных лет. А до этого дела каждый месяц важен. Полиникос, помнишь ли ты Кносс, Египет, Киренаику, битву при Ирасе, а до этого Эпир и Сиракузы, Неаполь, Массалию - весь, весь мир … Я скучаю по нему, друзья мои.

— По миру?

— Да.

— А как же твоя жена и ребенок?

— Если я стану поселенцем, я, конечно, возьму их с собой.

— А, меня возьмешь? — спросил Тиреос.

— Мы тоже с тобой поедем, — сказали Ликон и Диликон.

Меликл рассмеялся: — Когда все решится, туда поедет любой желающий.

Софрониск смотрел на него с изумлением.

— Жаль, что я не могу поехать, — сказал он. — Мой отец никогда этого не допустит. У меня с ним соглашение. Ведь в будущем мне предстоит стать высоким чиновником в Милете. Теперь мне остается только учиться, учиться, учиться, узнавать о зарубежных странах и городах, знать, как разговаривать с иноземцами, чем их убедить и, если возможно, даже как обмануть.

— Ну, прямо, как Улисс?

— Да, конечно. Ведь от этого зависит вся наша торговля и высокая политика. Да, да. Тебе повезло, Меликл, что ты можешь так просто взять и пойти куда хочешь.

— Пока еще не совсем, известно, ведь Верховный совет Милета согласятся основать новое поселение, только если будет найдено достаточно приличное место и наберется достаточно людей.

Демодокл яростно дернулся.

— Ну, ты, даешь! — кричал он. — И ты еще сомневаешься? Как только люди узнают, что ты, Меликл, уезжаешь в новое поселение, из самого Милета к тебе в течение часа запишется не менее двадцати мужчин. А сколько их будет через день? Я уверен, что придут желающие и с Самосса. Сотня молодых парней прибудут, когда узнают о создании такого поселения. Но, для него нужны будут старейшины, а также женщины и дети. Ведь это должно быть настоящее поселение.

— Конечно, — как всегда, серьезно произнес Ксенон. — Если Милет займется этим серьезно, я тоже начну готовиться. Дайте мне знать об этом. Я подумаю.

— А ты, Полиникос? — спросил Тиреос.

Но Полиникос покачал головой.

— Я не знаю, пока я ничего не знаю. Оставьте меня в покое! Я сейчас ни о чем не могу думать. Я даже не знаю, захочется ли мне жить после всего того что я узнаю в Коринфе?

Все замолчали.

— Это так, — сказал Меликл тихим голосом через некоторое время.

— Сейчас не время говорить о новом поселении. Нам надо подумать о том, как спасти нашего друга… в Коринфе.

И Ксенон добавил:

— А еще и на наши головы, чтобы они могли принять участие в этой экспедиции. Только не думайте, что это будет легко. У меня мурашки по коже пробегают, когда я думаю о пиратах. Ведь, в этих водах довольно опасно. Вы слышали о Веджанусе?

Все внезапно замолчали и невольно оглядели горизонт. Но кругом стояла тишина, и простиралось только бескрайнее море, со спокойной и однообразной гладью, похожей на небо. Лишь на западе маячила едва заметная темная полоска земли.

— Мы достаточно отдохнули, — сказал Меликл. — Еще до ночи мы должны добраться до острова Миконоса.

Снова заработали весла. Корабль медленно двинулся вперед. Так прошло несколько часов. Солнце уже садилось. Материковая часть острова Миконос приближалась, и издалека уже можно было разглядеть его скалистые, неровные берега.

— Спасибо Посейдону, — сказал Ксенон, — что мы уже здесь. Худший путь мы уже прошли, так что нам осталось пройти еще немного.

Меликл посмотрел на него.

— Нет, — ответил он, — худший путь еще не закончился.

— Люди говорят, что лучшее место для морских разбойников это воды между Икарией и Миконосом.

— Мы еще не на Миконосе, и самое худшее место здесь, между скоплением этих необитаемых маленьких островов, где могут спрятаться даже несколько больших кораблей.

— Но в Икарии нам сказали, что Веджанус, вероятно, ушел в другие регионы; о нем давно ничего не было слышно.

— Они хотели притупить бдительность моряков.

— Ты заставляешь меня беспокоиться, Меликл.

— Я даже не могу ничего придумать, чтобы утешить тебя. Ведь известно, что плавать здесь небезопасно, особенно на таком медленном корабле, как наш. Было бы, конечно замечательно, если подует ветер. Тогда мой парусник показал бы, на что он способен. Однако благоприятный ветер можно ждать и неделями.

Ксенон забеспокоился.

— А ты говоришь, Меликл, что прямо здесь, между этими островами, могут прятаться морские грабители?

— Да, Ксенон.

— Ну, вон, прямо за той скалой видно плывущий корабль.

— Это не корабль, это просто большая барка с несколькими десятками весел. Она еще далеко, поэтому кажется маленькой.

— Но она плывет к нам.

— Да. А для чего, во имя всех богов, Меликл?

Меликл покачал головой.

— Это может быть обычное торговое судно, — сказал он, — тем не менее, давайте прибавим ходу.

Но Полиникос, у которого было самое острое зрение, произнес: — А на другой стороне еще какой-то корабль; он плыл слева позади первого за скалами и тоже направляется к нам.

Все взгляды обратились в ту сторону. Этот корабль был несколько меньше, однако он был намного ближе. Он плыл в том же направлении, куда и корабль Меликла и становился все больше, по мере приближения. Меликл вскочил со своего места. Он несколько секунд смотрел на одну, затем на другую барку. Обе направлялись к его кораблю.

Его лицо немного побледнело.

— Вот и все, — сказал он серьезно.

— Пираты? — шепотом спросил Ксенон. Наступило долгое молчание.

— Сам видишь.

— Попробуем сбежать от них?

Меликл ничего не ответил. Он просто покачал головой. Вместо него ответил рулевой Коройбос

— Наш корабль не приспособлен для весел. Без ветра он будет ползти, как черепаха, а они летят, как на крыльях.

— И что нам делать? Что делать? Что делать? — раздались отчаянные вопросы.

Но Меликл уже был спокоен.

— Прекращайте грести, друзья мои, — сказал он твердым голосом. — Давайте возьмём себя в руки и подготовимся к встрече.

Корабль остановился. Весла перестали грести. В строгой сосредоточенности стояла относительная тишина. Были слышны только металлический звук надевания доспехов, шлемов и звон щитов. Один помогал другому закрепить доспехи. Они завязывали ремни на щитках и шлемах. Никто не произносил ни слова. Заходящее солнце отбрасывал красные вспышки на их блестящее бронзовое оружие.

— Разве нет другого выхода? — спросил Ксенон.

Меликл снова ответил, как и прежде: — Ты сам видишь, друг мой.

Ксенон склонил голову. — Жаль, — тихо сказал он.

— Мне жаль только Диосса, — сказал Полиникос, — и его семью. Они напрасно будут нас ждать.

— Привяжи к моей руке щит, Меликл, — попросил Тиреос, — он слишком большой для меня.

Меликл обнял брата.

— Мне не следовало брать тебя с собой, — выпалил он сквозь сжатые губы.

Но, Тиреос яростно запротестовал.

— А мне здесь с тобой хорошо, брат, — улыбнулся он.

Однако лицо Меликла не просветлело. Он посмотрел на своих друзей - все уже были готовы. Они разговаривали друг с другом полушепотом, были совершенно спокойны, может быть, и чуть более серьезнее, чем обычно.

— Друзья, — сказал Меликл, — помните, Арес в этот момент смотрит на нас. — Затем он еще раз посмотрел на приближающуюся с левой стороны пиратскую барку и отдал приказ:

— Возьмитесь за весла, ребята, и держите мечи под мышкой. Коройб, держи руль прямо. Мы пойдем прямо на них. Гребите быстрый!

— Что ты собираешься делать, Меликл? — спросил Ксенон.

— Я хочу как можно быстрее приблизиться к той барке, поменьше и сразиться с ней, прежде чем прибудет та, побольше.

— Да, я понял, это единственный способ.

— Сколько человек может вместить эта баржа?

— По десять гребцов с каждой стороны, восемь-десять человек команды, всего около тридцати человек.

— По три на каждого из нас. Клянусь хромым Гефестом, — засмеялся Демодокл, — силы несколько неравны...

— Спартанцы говорят, — сказал Софрониск, — что они считают врага не до боя, а после него.

Они замолчали. Гребцы лихорадочно заработали веслами. Меликл стоял возле мачты и смотрел вперед.

Пространство между кораблями с каждой секундой становилось все меньше. Далекие крики достигли ушей людей Меликла.

— Достаточно, — через мгновение сказал он. — Перестаньте грести Демодокл, приготовь лук! Пришло время показать этим негодяям, на что ты способен. Тиреос, возьми другой. Не тратьте зря стрелы. Экономьте их. У нас нет лишних.

— Хорошо, не будем! Клянусь Зевсом Громовержцем, — засмеялся Демодокл, — смотрите, друзья, они уже начинают. Вот, дураки. С такого расстояния даже Одиссей не смог бы нас достать.

С пиратской барки уже сделали несколько выстрелов из луков по кораблю, но они не пролетели и половины расстояния и упали далеко в море.

Меликл пожал плечами.

— Выстрелы не причинят нам большого вреда, потому что у нас всех есть щиты. Слушайте, друзья! Когда мы приблизимся, они зацепят наш корабль баграми и попытаются запрыгнуть на борт. Не становитесь у них на пути. Мы будем стоять как стена в самом конце корабля, вот в этом конце, и защищаться от боковых ударов. Только когда они запрыгнут на борт мы выйдем все как один и очистим корабль. Вы понимаете? В первый ряд встанут: я, Ликон, Диликон и Полиникус.

— Полиникос еще слаб, — сказал Ксенон, — я встану вместо него.

— Нет! — ответил Меликл. — Полиникос слаб, но в первом ряду нападение всегда самое яростное. Я знаю, что делаю. Если он падет, то ты заменишь его.

— Хорошо.

— Во второй ряд встанут: Тиреос, Софрониск и ты, Ксенон. Дальше Коройб и Демодокл с луком.

— А пока я встану в самый конец?

— Да. У тебя все равно будет работы больше всех. Расставить людей на борту, и позаботиться о том, чтобы они не слишком мешали друг другу. Только, жаль, что их барка немного выше нашей.

— Ну, здесь уж ничего не поделаешь!

Пиратская барка уже была видна, как на ладони. На ее борту стало заметно лихорадочное движение. Готовили какие-то шесты, веревки. Лишь часть гребцов сидела на веслах, остальные вооружились и приготовились к атаке.

Несколько лучников выстрелили в упор. Немного стрел попали в носовую часть корабля Меликла.

Меликл посмотрел на Демодокла. Тот кивнул. Медленным движением он вытянул руку с луком. Тетива издала звук, похожий на жужжание. Стрела свистнула, и в ответ эхом по рядам пиратов разнесся крик.

— Первый выстрел не был потерян, — сказал Демодокл.

Сразу после этого на корабль Меликла обрушился ливень стрел, но никому он не причинил вреда. Сразу же с барки послышались крики.

— Сдавайтесь, сдавайтесь! — кричали громовые голоса.

В ответ на это Демодокл и Тиреос снова послали им свои выстрелы. Но затем по приказу Меликла они стали отходить на корму корабля.

Тиреос оставлял за собой кровавый след, пиратская стрела попала ему в ногу. Мальчик даже не сказал ни слова, просто побледнел и спокойно пошел дальше.

Барка была уже рядом и приближалась. Десять шагов, потом еще пять, и борта обоих кораблей столкнулись и, заскрипев, встали рядом. Они сильно покачивались, вздрагивали и замирали.

Пираты зацепили борт корабля Меликла огромными крюками и подтянули его. При этом некоторые из них запрыгнули на попавший в засаду корабль. Они с шумом пробежали вперед и были удивлены, что никто не оказал им сопротивления. На полпути они остановились у флагштока.

Милетцы, молча, стояли перед ними неподвижной стеной. Никто из них не произнес ни слова. Это было странно и необычно, и грабители опешили. Они почувствовали страх и даже уважение. Жертвы пиратских нападений никогда не вели себя подобным образом. Эти моряки не были трусливыми купцами, как финикийцы. Он стояли неподвижной стеной. Четверо, в первом ряду с мечами в руках, казались им великанами из сказок.

Пираты заколебались. Они подбадривали друг друга криками. Только когда их стало больше и к ним присоединились другие, они двигались вперед.

Но в эту минуту послышался спокойный голос Меликла: — Теперь, друзья, сомкнем наши ряды.

И они встали живой стеной!

Ужасный звук ударяющихся друг о друга металлических щитов смешался с воем.раненых.

Братья-великаны Ликон и Диликон работали, словно дровосеки с каждым ударом круша все новые и новые щиты и шлемы. Полиникос и Меликл пошли посередине еще страшнее тех, потому что они были обучены фехтованию, они были беспорядочными, и их удары поражали, как молнии.

Они медленно, но уверенно, шаг за шагом наступали на врага. Пираты тщетно пытались противостоять им. Напрасно они яростно бросались на, упорно наступавшую на них, железную стену. Трое из них упали замертво, четверо, легко раненых и истекающих кровью, отступили, а остальные быстрее попрыгали обратно на борт своей барки.

Из милетцев только Ликон был ранен, и у него подкосились ноги. Ксенон немедленно заменил его.

Но внезапно на поле боя появился новый противник. Это был вожак морских разбойников, который, увидев поражение своих товарищей, захотел остановить их и бросить обратно в бой. Поэтому он сам бросился на противника.

— Теперь вы узнаете, подонки, что значит противостоять Веджанусу.

Он метнул копье в ближайшего от него Меликла и запрыгнул на борт корабля.

Копье попало в цель, и его удар был ужасен. Кончик копья пронзил шлем и сорвал его с головы Меликла, который весь содрогнулся от удара. Он вскрикнул, но не потерял самообладания, а просто вытер кровь со лба и плеч рукой и с удвоенной яростью бросился на своего противника. Их мечи зловеще скрестились.

Но внезапно произошло чудо.

В тот момент, когда пират увидел открытое лицо Меликла, он от удивления раскрыл рот и изумленный уставился на него. Вожак перестал атаковать и лишь отражал удары.

— Стой! — крикнул он, наконец. — Остановись, дурак!

И когда разгневанный Меликл не поддался, пират снова закричал: — Прекращай! Атеем и Эринием заклинаю тебя, остановись, говорю тебе. Приветствую тебя, дорогой! Остановись! Подожди!

Меликл опустил меч.

— Чего ты хочешь? — прошептал он, задыхаясь.

Веджанус секунду смотрел на него. Вдруг, резким движением он снял свой шлем с головы.

— Разве ты меня не узнаешь? — спросил он.

Меликл пожал плечами.

— У меня нет знакомых среди грабителей.

— Но, может быть, они есть у тебя среди галерников?

Меликл от удивления сделал шаг назад.

— Ты о чем? — спросил он.

— Тот же голос, — сказал пират, не сводя глаз с противника.

— Ты о чем? — повторил Меликл.

— О чем, о чем… О, Зевс Громовержец, разве ты не был на борту спартанской галеры шедшей из Тарента и стоявшей в Кноссе?

Меликл кивнул. Он все больше и больше удивлялся. — Да! Семь лет назад, ранней весной?

— Ты был тогда в Кноссе?

— Да.

— Разве ты не помнишь в Кноссе шесть мечей.

— Шесть Мечей? — В глазах Меликла мелькнуло удивление.

— Да, шесть мечей, — повторил Веджанус.

— Я отдал их галернику, которому хотел помочь сбежать.

— И ты еще подсказал ему, где можно после этого скрыться.

— Клянусь Зевсом, да. Как ты меня узнал? Ведь, я же всегда приходил только ночью.

— Я тот самый галерник.

— Ты?

— Да, парень, я.

— Но, он, кажется, был тирренцем.

— Я и есть тирренец.

— Ты? Невозможно. Ты тот самый человек… кого я…

— Кого ты тогда спас от смерти, даже больше, чем от смерти… — запнулся Веджанус и замолчал. Они смотрели друг на друга и молчали.

Внезапно Веджанус повернулся к своим людям.

— Ребята! — крикнул он громким голосом. — Я говорил вам, что когда-то мне помогли сбежать с галеры, и я поклялся, что если я останусь жив, то отпраздную день, когда найду своего спасителя. Это и есть мой спаситель!

Вокруг воцарилась тишина. Ни один из пиратов даже не шевельнулся, казалось, что все престали даже дышать

Веджанус сказал Меликлу: — Пусть будут благословенны отец твой и мать, благословенен Зевс, если он слышит меня сейчас! Друг мой! Послушай меня. Для меня и для каждого из моих ребят ты неприкосновенен и все твои друзья – мои друзья. Скажи мне свое имя, скажи его быстрее, чтобы я уже никогда его не забыл.

— Меликл, сын Ликаона. Я из Милета.

— Меликл Милетянин, — повторил пират, — Я запомню это имя. Скажи мне, что ты хочешь, Меликл, скажи мне, чего ты хочешь. Я сделаю для тебя все, что смогу.

— Отпусти меня с миром!

— Хорошо, но подожди, подожди немного. Не сейчас. Не сейчас. Не в этот момент. Мне надо подумать Я ждал этого часа семь лет, Меликл.

Меликл колебался и не знал, что ответить.

— Мой брат и один из моих друзей ранены. Я должен позаботиться о них.

— Проклятая судьба! — воскликнул Веджанус. — Мне тоже нужно позаботиться о своей команде. Позвольте мне унести твоих раненых с этого корабля.

— Могу ли я довериться тебе, Веджанус?

— Меликл! — сказал пират, дрогнувшим от боли голосом. — Клянусь свой матерью!

Они пожали друг другу руки. Чуть позже оба экипажа работали сообща во время буксировки, и лечения раненых. Меликл больше всего заботился о своем брате. Но, Тиреос был скорее поцарапан, чем ранен, и не было необходимости беспокоиться о нем.

С Ликоном было сложнее. У него была сломана рука, и он очень страдал. Меликл хотел немедленно отправиться с ним на Миконос. Но это оказалось невозможным.

Корабль Меликла « Анита», оказалось, пострадал больше, чем он думал. Столкновение с пиратской баркой оказалось для него более значительным, чем они первоначально предположили. Несколько досок разошлись, и вода начала просачиваться сквозь трещины. Через днище корабля каждую минуту поступала вода.

Меликл забеспокоился.

— Мы не доберемся до Миконоса, — прошептал старый Коройбос.

— А вы на нем и не поплывете на Миконос, — в тот же момент раздался голос Веджанус.

Он тоже заметил, что произошло. Меликл, нахмурившись, посмотрел на него.

— Вы, мои гости, — сказал пират с явным удовлетворением в голосе: — Нравится вам это или нет, не беспокойтесь.

Меликл покачал головой.

— Я не оставлю свой корабль, — сказал он.

— Тебе не обязательно оставлять ее. Мы сейчас вместе пойдем на мой остров. Оттуда очень близко до Миконоса. Мы отремонтируем ваш корабль, а потом вы сможете пойти на нем куда захотите.

Меликл задумался об этом, но лишь на мгновение. Он кивнул. Он согласился. Он хотел спасти корабль любой ценой.

Наконец, он отдал приказ. Они прицепили корабль к барке, и перенесли раненых и весь свой груз на пиратский корабль. Веджанус все же послал несколько человек с ведрами вычерпывать воду с трюма корабля. Затем они быстро отправились в путь.

В этот момент прибыла еще одна пиратская барка и на ней уже готовились к бою. Однако они были удивлены, увидев оба экипажа, работающих вместе, и по-дружески обращавшихся друг с другом, чего раньше никогда не случалось. Недавние противники разговаривали друг с другом спокойно, почти дружелюбно, и иногда даже смеялись.

Лишь Ксенон, как всегда настороженный и недоверчивый, прошептал Меликлу: — Для ясновидящей Афины, друг мой, мы, возможно, и хорошо поступили, но, ведь, теперь они смогут с нами сделать все, что захотят.

Меликл покачал головой. — Ксенон, — сказал он, — если я сейчас потерплю неудачу, то я в жизни больше никогда и никому не смогу доверять.