Три побега из Коринфа

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Диосс был славный мальчиком. Он разительно отличался особой красотой своих одиннадцати-двенадцатилетних сверстников и обращал на себя всеобщее внимание. Как любой грек, он был смуглым, темноглазым и темноволосыми. Однако, он был не похож на других детей.

Когда он играл с мальчишками в Истмийском порту, пешеходы останавливались. — Посмотрите, какой прелестный ребенок, — говорили они. А женщины всегда добавляли: — Да, это так, но мы бы не хотели иметь такого ребенка. Он какой-то тощий, хрупкий и грустный.

Так оно и было. Диоссу редко удавалось наесться досыта. Иногда, когда ему удалось поймать рыбу в заливе, его мать устраивала настоящий семейный праздник; а затем снова в течение многих дней ему приходилось обходиться постной похлебкой.

Иногда Диоссу удавалось заработать несколько оболов на мытье кораблей, больших парусников, приходивших из за границы, и тогда ему иногда платили за то, чтобы он раскладывал красивые фрукты по ящикам, которые предназначались для продажи в Финикию или Египет. Это был небольшой заработок, но все, что он получал, он относил матери, а точнее сказать сестре, потому что мать весь день работала; она приходила домой поздно и полностью возложила заботу о домашнем хозяйстве на свою дочь.

Они считали своим домашним хозяйством несколько комнат в старом полуразвалившемся доме, стоявшим на самом берегу моря, небольшим садом с несколькими грядками с зеленью и фасолью и одну старую тощую козу, вечно голодную, как и ее хозяева. Мать Диосса звали Карией, потому что она была не гречанкой и еще помнила область Карии в Малой Азии, а ее детей называли карийцы и все они жили очень бедно. Ее первый муж, перевозчик Фемон привез ее оттуда много лет назад. Раньше они жили лучше, но Диосс не помнил тех времен. После смерть отца, погибшего при пожаре в собственном доме, когда у них сгорело все имущество вместе с лошадью и повозкой, их жизненный уклад сразу рухнул. Это ужасное событие произошло восемь лет назад и с тех пор маленький Диосс познал, что такое настоящая бедность. Еще какое-то время их несчастной семье казалось, что, возможно, еще наступят лучшие времена.

Три года назад мать Диосса снова вышла замуж, в надежде, что поможет своим детям и сама отдохнет после тяжелой жизни. Но ее надежды быстро рассеялись. Ее новый муж - отчим Диосса, Дромеон, работал сторожем на большой торговой барже, и был хуже некуда. Он был пьяницей, и все время жульничал во время игры с моряками в кости. Вскоре он потерял свое место на корабле и какое-то время жил на заработок жены, а когда и этот ресурс исчерпался, он ненароком оставил ее, надолго исчез и вернулся только через полтора года. Затем снова распродал по частям все, что было в доме, перебрался на другой конец гавани, и долго о нем ничего не было слышно.

Однако он опускался все ниже и ниже, пока не занялся поимкой сбежавших рабов; это было самое презренное занятие. Такие люди выслеживали и преследовали беглых рабов, а их было немало, и они получали хорошее вознаграждение за каждого пойманного беднягу. Доходы у них были довольно частыми, потому что Коринф был переполнен рабами. Это был единственный город в Греции, в котором в больших масштабах практиковалось вылавливание рабов, настоящий рай для таких работников. В этих обстоятельствах в приграничном Коринфе отчиму Диосса, Дромеону было чем заняться, и иногда он неплохо преуспевал. Однако он быстро пропивал все свои нечестные доходы и потом снова появился в доме изможденный, злой и голодный, лихорадочно ища все, что будет пригодно для продажи, а когда он наконец уходил, все вздыхали с облегчением. Они боялись его, но в то же время и ненавидели. Он был их несчастьем, и им было стыдно за него.

К тому времени, когда мать снова вышла замуж, они еще никогда не болели так сильно. Друзей у них не было, но были знакомые семьи, у которых они пользовались благосклонностью и сочувствием судьбе молодой вдовы. Сейчас все стало гораздо хуже. Недостаток сменился растущей нищетой, раньше люди общались с ними, а теперь не только отдалились, но еще и презрительно проходили мимо. Раньше мать Диосса легко находила работу.

— Она вдова достойного Фемона, — говорили о ней. Теперь все отвернулись от нее.

— Это же жена негодяя Дромеона, ловца рабов, — шептались они. Один только Диосс не считал себя ущемленным, и не стыдился своих лохмотьев. Сверстники его не чурались, и ему всегда было с кем поиграть и подраться. Кроме того, у него было два больших увлечения.

Одним из них была флейта.

Несколько лет назад Диосс нашел ее в роще недалеко от города. Наверное, какой-то флейтист потерял его там во время праздника Диониса, когда с праздничной процессией кружил по городу в завихренном танце с веселившимися вакханками. Как бы то ни было, Диосс нашел флейту, и с тех пор она стала для него самой дорогой игрушкой, самым дорогим другом. Не зная, когда и как, он научился играть; сначала немного помог ему старый знакомый моряк, затем мать дала ему несколько советов, а остальному он научился самостоятельно, неустанно играя в свою музыку на этом инструменте. Он посещал все праздники и парады, все гуляния, где звучала музыка и певческие хоры, запоминал там мелодии, которые он потом как мог, воспроизводил сам, сначала бесхитростно, потом все лучше и лучше, чутче и искуснее. Да, флейта действительно была его большим другом.

А другим его другом стала собака.

Собаку звали Аргос, как и знаменитого пса Одиссея, но он вообще не принадлежал Диоссу. Его владельцем был Терпнос, богатый мельник, у которого был большой сад возле дома, где жил наш кариец. В Коринфе осуществлялась торговля людьми и оттуда каждый год отправляли живой груз на большие невольничьи рынки финикийских городов Тир и Сидон. Кроме того, Коринф бы единственным городом, через который проходил путь от Пелопоннеса до центральной Греции, и этим путем не раз пробовали воспользоваться илоты Спарты или рабы Аркадии и Эллады, пытавшихся бежать в Афины или Беотию. Особенно им хотелось попасть в Афины, в которых рабам жилось лучше со времен правления мудрого и честного Солона, потому что им была предоставлена определенная правовая защита и их нельзя было убивать безнаказанно. Новости эти распространились по всей Греции. Такие сообщения вызывали гнев знати и богатых граждан в аристократической Спарте и соседних с ней союзных городов, таких как Коринф. Однако полчища рабов с надеждой смотрели на север и все время говорили о близлежащей Аттике

Этот Терпнос был одним из самых подлых и жадных людей во всем Коринфе, да что там говорить – во всем эллинском мире. Он эксплуатировал своих рабочих как мог. Мать Диосса какое-то время работала у него, но ей пришлось уйти с работы, потому что она не могла вынести оскорбительного поведения своего хозяина. С тех пор Терпнос возненавидел ее; он говорил о ней, что она была слишком гордой нищенкой, и испытывал злую радость от того, что соседи относились к ней все хуже и хуже. У такого злого хозяина была злая собака, наводившая ужас на всю округу. Это была большая лохматая бестия, охранявшая мельницу и хозяйскую усадьбу. Она была черной и злой как цербер, еще щенком ее приучили с яростью не допускать проникновения любых воров в прекрасный сад Терпноса. И действительно она уже несколько раз нападала на разных женщин-воровок, и им едва удавалось спастись, и с того времени она прославилась, как лучший свирепейший пес Коринфа. И именно эта собака стала вторым большим другом Диоса.

А произошло это так.

Однажды, проходя мимо виноградника Терпноса, Диосс увидел необычную картину. Между планками высокого забора торчала огромная голова собаки. Когда она перепрыгивала через забор, должно быть, не верно рассчитала расстояние, и ее живот застрял между решетками. Ее передние лапы не доставали до земли, а задние тщетно искали опоры, чем больше она извивалась и ворочалась, тем сильнее она проваливалась между прутьями решетками, что причиняло ей мучительную боль.

Судя по всему, она висела так уже давно; она хныкала и выла, опустив голову, ее глаза, налитые кровью, выражали страх и отчаяние, она тяжело дышала, изо рта у него лилась пена . Мимо нее прошли несколько маленьких мальчишек, озорно посмотрели на нее и засмеялись. Дети часто бывают жестокими, а Терпнос и его собака обычно были особо жестокими и их все ненавидели.

Диосс остановился, увидев собаку. Он тоже сразу узнал Аргоса – собаку злобного мельника, но ему стало жаль животное. Не обращая внимания на собравшихся детей, он не стал долго думать и попытался приподнять ее. Однако это оказалось, ему не по силам. Диосс был слаб, а Аргос тяжелым, как теленок. Собака, чувствуя все большее и большее боли от давления своего веса, все время пыталась укусить своего неожиданного спасителя. Поэтому Диосс перебрался на другую сторону забора и откуда с большим усилием освободил заднюю часть и задние ноги собаки, а тем самым и саму собаку. Освобожденная собака упала мордой вниз. Все еще наполовину ошеломленная она сразу же встала, повернулась направо, а затем налево, как будто хотела убедиться, что у нее ничего не оторвалось, после этого она залаяла, бросилась вперед, пробежала шагов сто, вернулась, упала на один бок, потом на другой, отряхнулась и села. Но она тут же вскочила, закрутилась на задних лапах и опять остановилась, пока, наконец, не издала радостный лай, тем самым во всеуслышание заявив, что она живая, здоровая и что с ней ничего не случилось.

В одно мгновение группа детей разбежались, и на месте остался только один Диосс, гордый своим поступком. Он снова перелез через забор — и теперь его снова увидел Аргос. Он бросился к нему. Диосс напрягся, ожидая, что огромный черный зверь обрушится на него, как ураган. Но собака подбежала, положила лапы ему на плечи и дважды лизнула в лицо, нос, глаза своим огромным языком, потом отскочила назад, снова бросилась на него и красиво потанцевала на задних лапах, красноречиво покачав головой, а затем убежала за угол.

Так Диосс познакомился с самой ужасной собакой Коринфа. Но это еще не было дружбой.

Настоящая дружба завязалась лишь через несколько дней, когда Диосса постигло несчастье. Однажды вечером он вернулся домой довольный, что ему удалось заработать обол за то что он указал дорогу какому-то богатому незнакомцу, когда заплаканный грустная сестра сообщила ему ужасную новость.

Именно во время его отсутствия в доме снова появился отчим, старый Дромеон вместе с Терпносом. У Дромеона был долг перед мельником и он пришел с кредитором в квартиру жены, чтобы найти что-нибудь, что можно было бы продать, точнее, отдать в счет погашения долга. Искали долго, но тщетно, потому что бедность уже давно охватила все уголки семьи карийцев; наконец, они все-таки нашли кое-какие вещи - теплые накидки, посуду, и… флейту.

Все это они забрали и унесли с собой. Эвклея, сестра Диосса на несколько лет старше его, плача, рассказала ему, как все произошло. Она рассказала, как хотела спрятать накидки, служившие им одеялами днем и ночью, как она тщетно пыталась их спасти, как боролась с отчимом и с подлым Терпносом

Она назвала их ворами и отморозками, а они ее за это так ударили, что она едва может пошевелить рукой. Она заплакала, и Диоссу пришлось ее утешать; потом пришла мать с младшим братиком, они обо всём узнали и вместе проплакали всю ночь.

Но Диосс не мог легко смириться со своей потерей. Накидок и одежды ему было не жалко. Приближалось лето, и можно было обойтись без них. Но флейта - это было ужасно. Такое невозможно было стерпеть.

В течение дня у Диосса созрел план. Хотя по коринфскому закону граждане Греции всегда могли распоряжаться своим имуществом по своему усмотрению, и он мог бы сказать, что флейта была его имуществом его другом, его радостью и что она была просто украдена. Довольно откровенно и нагло украдена. Сперва, он решил, что мог бы попытаться подать в суд, но, поскольку Терпнос был влиятельным и злобным, никто не заступится бы за бедного мальчика; так что оставался только один путь вернуть свою вещь - выкрасть ее из дома Терпноса.

Другого варианта он не видел.

Поэтому, когда наступила ночь, он на цыпочках вышел из дома и тихо прокрался в дом мельника. Это было полнейшей глупостью, и только огромное отчаяние могло привести его к такой мысли. Дом Терпноса был огромен, и Диосс совершенно не знал расположения его комнат. Знакомый слуга мельника рассказал ему, куда Терпнос бросил флейту, когда вернулся от карийцев, но по Диосс вряд ли такую маленькую вещь мог бы найти даже днем, не говоря уже о ночи. Так, как у Диосса вообще не было воровского опыта, поэтому его глупая затея закончилась именно так как и ожидалось. Как только он вошел в чужой дом, он кого-то разбудил, тот вздрогнул и закричал, а Диосс в страхе стал убегать через сад. Терпнос сначала побежал было за ним, но затем раздумал гнаться за мальчишкой, силуэт которого он отчетливо видел в ясную ночь. Поэтому он отвязал от цепи собаку и приказал ей погнаться за убегающим мальчиком.

"Сейчас он с ним разберется", — удовлетворенно подумал Терпнос

И Диосс застыл, когда вдруг услышал позади себя топот ног и страшный рык огромного, злого зверя. Он остановился в растерянности в нескольких шагах от стены, и собака в одно мгновение догнала его. Она догнала его и замерла. После этого понюхала ноги мальчика, перестала рычать, нерешительно покачала головой, затем хвостом, выглядя растерянной; потом внезапно она прыгнула вперед и начала лаять на каменный столб, стоящий неподалеку. Она видимо хотела отвлечь внимание хозяина от мальчика, будто желая сказать, что вся погоня, и все что случилось на самом деле было совершенно бесполезно, и что мальчик здесь не причем. Вообще не причем, нисколько. Мол, это была глупая ошибка – здесь никого нет, хватит кого-то искать.. Аргос еще раз рявкнул на столб и вернулся домой.

Диосс, все еще дрожа от страха, без труда перелез через забор. Присев за стеной, он с ужасом услышал, как злой хозяин стал бить несчастного. пса. Терпнос разозлившись на свою собаку, проклинал, пинал ее,избивал палкой по голове, по носу и бил по всему, где только мог достать.

И избитый, раненый Аргос скулил, молил о пощаде, делал вид, что он не понимает, за что его бьют, и что он ни в чем не виноват. Но он все прекрасно понимал, и в его огромной, черной голове уже созрела твердая решимость. "Ты хочешь, чтобы я укусил мальчика! Но я этого делать не буду, даже если ты меня убьешь. Даже не попытаюсь. Думаешь, я не могу кусаться?. Я могу искусать тебя самого и еще пятерых таких как ты, но его кусать не буду". - Так думал умный пес Аргос и терпеливо ждал, пока его гнев его хозяина остынет, терпя побои, а когда боль стала невыносимой, он коротко и ужасно прорычал. Наконец, Терпнос перестал его бить. Лучше оставить эту собаку в покое, ведь она размером с волка и даже сильнее волка и может еще пригодиться. Таким, образом, в конце концов, он пнул его и пошел в дом.

А, Диосс, хотя и вернулся домой без флейты, был полон нежности и благодарности к собаке. Возвращение было удручающим, потому что его мать сидя, ждала его у двери, и когда узнала причину ночной вылазки, ударила Диосса и снова заплакала.

— Ко всем нашим несчастьям еще не хватает, чтобы ты стал вором,— повторяла она, рыдая.

Ему пришлось поклясться, что он никогда больше не ступит в сад Терпноса ради какой-то флейты. Диосс дал обещание и сдержал свое слово.

Но уже на следующий день, когда стемнело, он снова залез туда, правда, не в сад Терпноса, а на стену этого сада. Он ждал, пока хозяин выпустит собаку с цепи, и долго звал ее своим детским, приглушенным, нежным голосом, так ласково, как только мог.

Собака некоторое время побегала вокруг и, наконец, услышав тихий зов, сразу подбежала, взвизгнула и завиляла хвостом. Мальчик швырнул ей горстку рыбьих хвостов, которые он подобрал днем на одном из стоящих на якоре кораблей.

Аргос быстро съел это лакомство и оперся передними лапами на стену. Диосс протянул к нему руки и доверчиво погрузил пальцы в длинный черный мех на голове и шее животного. Так они и простояли довольно долго.