Тропой памяти

Глава 31

В это же самое время в тысячах лиг полета на север от Назгульей башни, в черноте непролазной лесной чащи, называемой Лихолесьем, готовилось большое наступление. Древняя постройка, служившая во времена Первой Эпохи убежищем Отцу Ночного народа Харт’ану Гортхару, а в конце Второй Эпохи — девятке Уллах-тхар’ай, в нынешние времена сильно изменила свой облик благодаря стараниям иртха, превративших ее в мощную крепость. Единственная из крепостей-застав крепость Дол-Гулдура была не черного, а серо-зеленого цвета — таков был камень, слагающий ее стены и башни. Кладка давно поросла мохнатым зеленым мхом, маскируя очертания стен. Этот мох поражал воображение воинов, прибывших из страны Восходящего Солнца, которые, как всякий иртха, хоть и не различали зеленый, синий и фиолетовый цвета, но все равно восхищались обильной растительностью, никогда ими прежде не виданной на родине, продуваемой ядовитыми злыми ветрами. На их родине женщины для красоты сажали в глиняные куштухалы тонкие веточки гонха’ран и усердно поливали скудную землю кровью, стекающей с разделанного мяса. А тут в лесу много ручьев, и все само растет, даже драгоценная древесина, не то что мох! Впрочем, лес недолго радовал вновь прибывших на заставу: в первые две-три седмицы черная чаща сводила с ума чуткие уши иртха обилием незнакомых звуков — пением птиц, скипом стволов и цокотом белок. Как только бедный новобранец худо-бедно привыкал засыпать в этом гвалте, иногда — только лишь благодаря питью из навевавшей дремоту воде из лесных ручьев, выяснялось, что совсем рядом в том же лесу обитают… йерри! Остроухие, вождь которых носил непроизносимое для иртха имя Тху-ранху-хил, на саму крепость нападать не рисковали, но удалившиеся от нее хотя бы на поллиги орочьи патрули резали до последней души. Погранцы-северяне в долгу не оставались и развешивали пойманных йерри на чернолиственных деревьях, порой — в сильно ободранном или вовсе разделанном виде. Не всегда, правда, внешний вид повешенных ложился на совесть иртха — в лесу кроме них жила куча неразумного, но голодного зверья, не брезговавшего похрустеть хрящиками или полакомиться внутренностями. Молодежь, чаще других мотавшаяся в рейды на вражескую территорию, страдала ерундой, собирая коллекцию ушных раковин. Срезанные трофеи полагалось тщательно высушивать и хранить в коробочке, нанизав их на нитку, этот интерес к сбору ушей сходил на нет только лет через пять-десять, но к тому моменту коллекции везунчиков уже становилось неудобно хранить из-за чрезмерно разросшегося объема, оставляли из них только самые необычные по форме или размеру. В свою очередь, враждующая сторона гонялась за кисточками шарух с темени иртха, собирая их на кожаный ремешок вроде бахромы. Это было сложнее, ибо для иртха шарух умершего собрата имел огромный ритуальный смысл, и его всегда старались отбить либо выкрасть, чтобы отправить с биркой на родину погибшего, где Говорящий-с-духами и хар-ману торжественно сожгут его в очаге рода и таким образом отпустят дух героя на Поляну Предков. Йерри же, как ни странно, за ушами своих покойников никогда не приходили. Поэтому старая крепость, чьи стены не знали штурмов, годы напролет все так же невозмутимо куталась в моховое покрывало. И остроухие правильно делали, что не совались — полностью гарнизон Лесной заставы насчитывал пять сотен воинов, поэтому и во главе стоял не сотник, как обычно, а полутысячник. Имя ему было Багнур. Может, он и не был отчаянным рубакой, подобно небезызвестному Шаграту из Кирит-Унгола, но тот факт, что свой пост он занимал уже без малого четыре сотни лет, говорил в его пользу.

Как ни метил на его место прожженный карьерист дзарт-кхан Уфтхак, наконец-то произведенный в сотники после задания с пещерами Мории и добычей трупов тварей Кхуру, он моргульское начальство не устроил. Вместо назначения этого Уфтхака по приказу Девятки отправили на охоту за эльфийскими шпионами вниз по течению Бурзугая, и с тех пор никаких вестей от отряда Багнур не получал. Чутье подсказывало осторожному и внимательному начальнику гарнизона, что дело нечисто. Так, например, с собой на операцию Уфтхак увел из Дол-Гулдура сотню воинов, а на следующую ночь прилетел Назгул и сообщил, что скоро прибудет пополнение из Унсухуштана. Про то, жива ли сотня Уфтхака и поймали ли эльфийских шпионов — ни слова, а вот приказ про пополнение примите и распишитесь, хотя куда его девать прикажете, это пополнение, когда свои с Бурзугая вернутся? А вот если заранее известно, что они не вернутся — тогда да, спасибо за поддержку! Так дун-дзаннарт-арк-кхан Багнур понял, что Уфтхака в плане подсиживания ему можно больше не опасаться. Вспомнились ему и таинственные пергаменты на лапках нетопырей, которые тот несколько раз получал лично в руки от неизвестного отправителя. А пополнение прибыло еще через два нах-харума, то есть на тот момент, когда Уфтхак отправился ловить эльфийских шпионов, мордорская сотня находилась уже почти что на опушке Лихолесья. Жалко Багнуру во всей этой истории было только двух-трех хороших бойцов, без вести сгинувших под началом этого выскочки.

После прибытия новобранцев без малого две седмицы прошли в усиленной подготовке. Уллах-тхар, сопровождая свой бесплотный голос настойчивым шипением, назвал дату наступления на Лориэн — тридцатое нирбугаза. Полутысячник Багнур, обладавший в отличие от исчезнувшего Уфтхака критическим мышлением и представлявший, как йерри охраняют свои владения в Золотом лесу, только хмыкнул недоверчиво. За что, к собственному удивлению, получил от Назгула не воспитательную «мозгокрутку», а еще одну сотню для усиления, причем на этот раз Багнур видел перед собой не новобранцев-снага после учебки, а бывалых рубак в шрамах, и с ними — какого-то странного дзарт-кхана Дублука, чей узун-маулусский акцент то появлялся, то исчезал. На фоне порубанных мордорцев этот Дублук выглядел каким-то чересчур чистеньким, но Багнур явственно различал за его плечами огромный опыт и сразу предположил, что серая форма с закрытым Оком тайной разведки на рукаве еще совсем недавно смотрелась на узун-маулусце вполне естественно. Командовал новой сотней некто дзаннарт-кхан Маухур, зверского вида субьект с неполным комплектом пальцев на правой руке, да к тому же еще и с лицом, обезображенным ударом ахгурт[79]. Вдобавок ко всему вышесказанному, языком Маухур владел столь же погано, сколь превосходно владел й’тангом, поэтому перед отбоем на рассвете на плацу перед собравшимися бойцами выступил не он, а Дублук. Это еще раз подтвердило соображения коменданта о принадлежности узун-маулусца к тайной разведке. А его слова только усилили уверенность Багнура: разведчик так подробно рассказывал бойцам, с чем им предстоит столкнуться, что сомнений в его личном знакомстве с внутренним устройством эльфийского города не оставалось вовсе.

— Итак, помимо стрел, составляющих основное оружие, йерри Золотолесья в ближнем бою используют одноручные прямые мечи и кинжалы…

Дол-гулдурские старожилы, имевшие в коллекции по пять-шесть дюжин сушеных эльфийских ушей, поначалу лишь презрительно морщились в строю: дескать, нашел кому про повадки остроухих рассказывать, мелочь копченая!

— …Кроме того, для защиты или нападения наши враги способны применять маскирующие чары. Показать себя или другие предметы не в тех местах, в которых они на самом деле находятся, внушить ложные образы, звуки, даже запахи — вот чем они владеют в совершенстве. Добавьте к этому имеющееся у каждого йерри умение сращивать почти любые раны, которым у нас владеют лишь самые мудрые из шаманов…

Тут притихли даже раскрашенные хвастливыми татуировками «шарку», переваривая полученные сведения. Кажется, что-то такое и вправду было: к примеру, в йерри очень трудно попасть стрелой, но до сих пор этот факт объяснялся повышенной шустростью оных. Старожилы Дол-Гулдурской заставы давно знали про невосприимчивость остроухих к ядам, и перестали смазывать им наконечники стрел: возни много, а толку никакого. А про залечивание ран: неужели любые раны? А как же тогда удавалось убить бывших владельцев трофейных ушей? Или, может, эти чары остроухие творят и могут поддерживать только в пределах своего поселения?

— Противопоставить чарам наших врагов нам нечего, все-таки магии у нас с вами нет, но бороться с наваждениями все-таки можно. Ваша задача — как можно скорее усвоить главные моменты, потому что от этого будет зависеть успех операции.

Тишина над Лесной заставой повисла такая, что в двух лигах отсюда можно было расслышать как цокает белка. Дун-дзаннарт-арк-кхан Багнур, незаметно присоединившийся к слушателям, испытал укол ревности: самого его, родного батьку-командира, собственные бойцы никогда не слушали с таким вниманием и интересом, а какого-то «щербатого» засланца — пожалуйста. А «щербатый засланец» меж тем, взяв доверительный тон, перешел к наставлениям:

— Первое, что вам нужно запомнить: для наведения чар йерри необходимо сосредоточиться. Одновременно вести бой и колдовать они не могут, поэтому высматривайте тех, кто не участвует в бою, но тем не менее, находится поблизости: их снимать стрелами в первую очередь, даже первее, чем вражеских мергенов! Второе: йерри очень боятся Уллах-тхар’ай. В Лориэн с вами вместе отправятся двое из них, будут поддерживать с воздуха. Сами Уллах-тхар’ай, как вам известно, неуязвимы, но вот их птицеящеры кроме, собственно, высоты полета не имеют никакой защиты ни от стрел, ни от мечей. Вам предстоит страховать Назгулов во время опасных для них снижений.

— Вопрос можно? — говоривший явно принадлежал к той породе «шарку», что не признают уже ни уставных обращений, ни каких-то там особенных авторитетов, порой в открытую хамят начальству, но успешно избегают наказания. — Чего делать с той белобрысой йерри-мани, которая правит остроухими? Пленники из стойбища Тху-ранху-хила рассказывали — она страшная колдунья. У нее есть котел с зельем, в котором она видит все, что вокруг творится, и может одним взглядом убить, плюнет в котел и готово! Какие против нее будут наши средствия, а, дзарт-кхан?

В строю одобрительно зашумели: видно, говоривший был или большим балагуром, или же на зависть опытным воином. Дублук промолчал, хотя горячая узун-маулусская кровь его кипела, требуя немедленно врезать болтуну в челюсть. Но вместо этого он только потянулся рукой к горлу, по привычке пытаясь оттянуть форменный ворот. В любом случае, оставить реплику без ответа было нельзя: слишком уж много ушей ее услышало. Перед такой важной операцией лишние страхи и сомнения бойцам ни к чему.

— Ваших пленников-йерри я лично не допрашивал, — мягко произнес моргулец, разведя руками. — Поэтому проверить историю с колдуньей и котлом не могу. Но зная, как обычно допрашиваете их вы, я на вашем месте не очень-то верил бы в правдивость подобных показаний. — Тут Дублук улыбнулся, слегка приоткрывая верхние клыки. — Такими методами и мать родную за дырявый горшок сторговать можно.

По рядам дол-гулдурцев снова пронесся одобрительный гул, а дун-дзаннарт-арк-кхан Багнур смущенно крякнул: в конце концов, в отношении обращения с пленными его личный состав изрядно перегибал палку. Причем увещевания на них не действовали — парни по-настоящему годились своей беспощадностью, и предложи им кто-либо обращаться с пленными бережно — удивление было бы безмерным, как это можно остроухих да жалеть?

— Вы, орлы, каких йерри ловили-то до этого? — возвысив голос, вопросил гхул-кхан Багнур. И тут же сам себе ответил: — Верно, шпионов Тху-ранху-хила! А что они вообще могут знать про Золотолесье, которое от них за три горы?

— Короче! — рявкнул доселе молчавший Маухур, чувствуя, что пришел его час. — Самый лучший способ узнать правду — это пойти и посмотреть самому, а не россказни эльфячьи слушать! Завтра выступаем. Еще тупые вопросы есть? Нет? Отлично! Ишику-ун… хаган!!![80]

Плац потихоньку опустел. Дол-гулдурские старожилы расползались медленно, вразвалочку, на ходу они закуривали трубочки и оживленно обсуждали услышанное.

Дублук посмотрел вверх, где со шпиля башни бессильно свисало черное знамя с Оком и дубовым листом. Ни ветерка. Ничего удивительного — высота башни вровень с кронами деревьев, а густой плотный лес глушит любые потоки воздуха. Гляди-ка: даже табачный дым не сразу рассеивается на открытом воздухе, а висит плотными сизыми облачками. Некурящий Дублук брезгливо сморщил нос, отмахнувшись от дымного колечка. Пхут-тха, да это даже не табак, а какой-то мох мерзкий либо грибы! При слове «грибы» ему ужасно захотелось назад в Минас Моргул.

Эльфийские сапоги бесшумно ступали по переплетению серых корней. Самый чуткий слух не смог бы уловить ни единого звука, не понял бы, что навстречу движется двойка хорошо вооруженных воинов — ровно до того мгновения, пока не увидел бы их нос к носу. Впрочем, увидеть их было тоже непросто: поверх плотно пригнанных кольчуг, тонких и легких, надевались рубашки из ткани с рисунком, изображающим траву и золотые листья мэллорна. Человек — будь он хоть великий колдун или непревзойденный следопыт — даже ясным солнечным днем прошел бы мимо, не заметив присутствия стража Квэтлориэна, и так никогда и не узнал бы — от чьей руки настигла его быстрая смерть. Бесшумные, невидимые, лишенные запаха и порой, кажется, даже неосязаемые, воины Золотого леса не оставляли противнику шансов на победу. Они имели лишь одно слабое место: подобно телам всех живых существ, их тела излучали тепло. Разумеется, в Средиземье не так много существ, обладающих способностью отличать по цвету холодное от горячего, но Ночной народ — злейший враг народа Звездного — относится к их числу. Именно эта способность делала многовековое противостояние столь яростным, стремящимся к полному истреблению врага. Но так уж вышло, что два народа, испытывавшие сильнейшую взаимную ненависть и считавшие омерзительными и обычаи, и сам облик друг друга, имели равные силы, и это не позволяло ни одной из сторон одержать окончательную победу над другой.

Эльф-дозорный, держась рукой за шершавый древесный ствол, шагнул с ветки на ветку так невесомо, что не потревожил колебанием золотую листву. Шагнул, сделал несколько шагов по толстой горизонтальной ветви древнего дерева и замер, прислушиваясь к сумеркам, вглядываясь в них, сливаясь с ними. Его напарник в точно такой же стойке застыл недвижим в двадцать локтях от него на ветке соседнего дерева. Позавчера разведка сообщила, что большое войско ирчи движется к границам Квэтлориэна. А вот сейчас он готовился воочию увидеть врагов: темнота эльфийскому зрению не помеха.

«Внимание!» — просигналила поднятая вверх ладонь разведчика: в тепловом зрении она выглядела ярко-красной. Указательный палец ее когтем прочертил в воздухе направление на два розоватых пятнышка в далеких кронах золотых деревьев — «Цель!» Двое мергенов послушно подняли анхуры в ожидании команды к выстрелу. Йерри, которые и были этими розоватыми сгустками тепла, не видели всех этих приготовлений из-за буйной растительности. Будь вокруг открытая местность — разумеется, у орков не было бы возможности подойти настолько близко. А так — дальнобойность анхуров и густота листвы решили дело. Дозорных не спасли доспехи — мергены иртха считают особым знаком качества бить стрелой в глаз. Наступление орков началось одновременно со всех сторон границ лесного города-государства эльфов. За какие-то пару сотен ударов сердца внешнее кольцо стражи Квэтлориэна перестало существовать. Гигантские мэллорны, используемые эльфами в качестве дозорных вышек, теперь стояли безжизненные и пустые. Трех упавших с веток пограничных стражей Квэтлориэна орки подобрали ранеными, но живыми, и сразу же оттащили на самую опушку: пригодятся еще. Ободренные первыми успехами, шестьсот иртха двинулись меж их стволов к сердцу лесного королевства. Внутри наружного кольца деревья сходили на нет, и примерно двести локтей дальнейшего пути пролегали по толстым мхам, мягким как пух, в которые ноги проваливались едва ли не по колено. В моховой подушке прятались выпирающие корни мэллорнов, и тот, кому сразу повезло нащупать их твердые петли под слоем мха, смог передвигаться относительно быстро. Таких везунчиков было много, но большинство бойцов все-таки завязли и поползли со скоростью улитки, оставляя за собой борозды развороченных пластов древнего мха. Послышались первые приглушенные ругательства, в основном обличающие неприглядно происхождение Наркунгура в красках и подробностях. И тут из глубины леса полетели стрелы: это проснулось внутреннее кольцо лориэнской стражи. Били остроухие без промаха, и вскоре лежать бы маухуровым ребятам всем до единого на сырой земле, но тут у йерри возникла проблема посерьезнее, чем расстрел застрявших во мху орков: над кронами мэллорнов, над дощатыми дэлонями пронесся жуткий, раздирающий уши звук. Этот звук был почти осязаем физически: от него закачались ветви деревьев и тревожно зашумела золотая листва. А затем три черных крылатых вихря на бешеной скорости пронеслись над головами защитников, тугим потоком срывая за собой листья и сбивая с ног эльфийских воинов, что укрывались в изрядно поредевших древесных кронах. Сам дзаннарт-кхан Маухур, пригнувшись средь мха и закрыв голову руками, даже пустил сентиментальную слезу: Уллах-Тхар’ай держат слово, они пришли на помощь!

Назгулы посеяли панику в рядах защитников Квэтлориэна и начисто отвлекли их от завязнувших во мху орков: теперь каждый эльфийский лучник сверлил взглядом темное небо в ожидании следующего налета и желая поразить стрелой крылатую тварь, а если получится — то и ее седока. Это дало уцелевшим после обстрела иртха немного времени на то, чтобы снять закрепленные на спинах щиты и выставить их перед собой. За щитами тут же засели стрелки, черноперые стрелы дол-гулдурцев засвистели, вспарывая кроны мэллорнов в поисках врагов. Волнение, испуг и азарт боя сделали тепловое свечение тел йерри еще ярче, теперь промахнуться было просто невозможно. С дэлоней посыпались раненые и убитые эльфы. Попутно нападавшие предприняли еще одну попытку вырваться из мягких объятий проклятого мха и продвинуться дальше. Проваливаясь по грудь, они краем щита продавливали перед собой пласты дерна и по образовавшемуся уплотнению взбегали наверх. Пока дун-дзаннарт-кхан Багнур сидел в образовавшейся под собственным весом норе, Дублук, каким-то шестым чувством видевший сквозь мох, прыжками с корня на корень неспешно двигался вперед, не проваливаясь. Ай да «щербатый»! Быстро смекнув, что к чему, за ним увязались пятнадцать бойцов, ступая, а вернее, прыгая по корням след-в-след за Дублуком. Быстро и уверенно преодолев три десятка локтей, горстка смельчаков первой встретилась со строем эльфийской пехоты, уже вполне оправившейся после атаки Назгулов. Фигур в мифрильных кольчугах было много, раза в три больше, чем фигур в коричневых плащах, к тому же эльфы, будучи значительно легче и гибче орков, не проваливались во мху. Двоих нападающих йерри зарубили в первые же мгновения боя. Но почуявшие близость эльфийской крови дол-гулдурские рубаки не обратили на это внимания. Впавшие в состояние боевого бешенства, они не чувствовали боли, не замечали нанесенных быстрыми противниками ран, и перли вперед. Не ожидавшие такого поворота остроухие, привыкшие выигрывать за счет множества молниеносных ударов, попросту разлетались с их дороги, как тряпичные куклы в сверкающих самоцветами кольчугах. За отчаянным моргульцем потянулись иртха и с других направлений, командующий дол-гулдурцами полутысячник Багнур остался где-то позади. Да он, собственно, ничего и не предпринимал сам, глядя, как наступление его воинов само собой успешно сминает войска йерри. Он так и бездействовал до момента, пока Дублук не получил рану в живот и не осел в мох, клыками закусив губу до крови. Лишь тогда он заорал стрелкам, чтобы работали по вражеской пехоте. Мергены подключились к бою с удовольствием, и остроухие, разом лишившись дюжины душ, отступили в чащу. Разрисованные татуировками и увешанные ожерельями сушеных ушей «шарку» с воинственным кличем рванули за ними с полным ощущением близкой победы, но… наткнулись на незримую стену. Совершенно неосязаемая и прозрачная, стена эта беспрепятственно пропустила отступающих йерри, но ощутимо толкнула в грудь преследующих иртха. Отличнейшая, яростная, мощная атака захлебнулась на пике: так мощная волна, налетая, разбивается о твердь прибрежной скалы. Раненый Дублук, скрючившийся на земле с коленями, подтянутыми к подбородку, только сплюнул, видя, как бойцы, которых он поднял в атаку, глупо отскакивают от непонятной преграды, точно стрелы от щита. Ни й’танг, ни кулак не могли пробить эту преграду с внешней стороны, как и стрелы иртха. А вот эльфийские стрелы, летевшие изнутри, преграда не останавливала, а напротив: в тех местах, где наконечники проходили сквозь стену, воздух как бы размывался от скорости их полета, увеличившейся в несколько раз. Стена усиливала мощь выстрелов, теперь от эльфийских стрел орков не спасали даже пластины доспеха. Это казалось невероятным, но легкие ивовые стрелы пробивали стальные пластины, вонзаясь в тело. Нападавшие падали в мох один за другим, с воем или сразу замертво, серые волны мха мгновенно впитывали ярко-алую в тепловом зрении кровь, и казалось, что хищные мхи высасывают саму жизнь.

— Дзарт-кхан, да что же это творится? — беспомощно посмотрел на него грохнувшийся неподалеку дол-гулдурец со пробитым стрелой коленом, немолодой, уже плешивый иртха. — Что за дрянь такая?

— Магия эльфов, Наркунгур ее задери! — с жутким узун-маулусским акцентом простонал Дублук, приподнимаясь на локте, а второй рукой зажимая рану куском мха. — Всем назад!

— А вот хрен тебе, щербатый! — внезапно ощерился вскочивший из своего схрона Багнур, раздувая ноздри приплюснутого носа. — Пока что я тут командую, понял?! Вперед, за остроухими! Бей гадов!!!!!! Вперед!

Горячий узун-маулусский уроженец даже про рану забыл, собираясь популярно объяснить Багнуру что-то важное, но не успел. Над лесом снова послышался уже знакомый жуткий вой, и оставшиеся в живых попадали на землю. Правда, теперь это были исключительно иртха: эльфов же защищал магический кокон. Тройка Уллах-тхар’ай пронеслась над вершинами, огибая очерченное преградой кольцо, и взмыла вверх, бессильная пробить возведенный магией барьер.

— Назад всем!!! — проорал оглушенный назгульим визгом Дублук, но его никто не услышал: половина войска Лесной заставы лежала ничком на моховой поляне, а те, что стояли на ногах, имели примерно те же проблемы со слухом, что и сам моргулец. Что-то, разевая пасть, орал дун-дзаннарт-кхан Багнур, указывая пальцем в направлении прежнего наступления, но что именно — разобрать было нельзя. Сейчас в ушах у Дублука мелодично шумели волны, и ему казалось, что это он слышит перекаты в верховьях далекой Удулхэ, бурной и своенравной реки, на берегах которой он родился и вырос в славном Городе Длинных Теней[81]. А потом он увидел, как незримая преграда задрожала и пошла рябью, ее кольцо стало расширяться, захватывая поляну. Словно круговая волна от брошенного в воду камня, она распространялась от центра Золотого леса к его окраинам, и там, где живые или неживые тела иртха оказались втянуты внутрь нее, происходило необъяснимое и ужасное: они попросту исчезали, переставая существовать. Дублук видел, как растворился в воздухе его недавний собеседник и дернулся было отползти от надвигающейся смерти, но рана не позволила даже приподняться. Удулхэ пела все громче, ее упругие пенные струи охватывали сапоги разведчика, били в подкованные подошвы, пытались перевернуть ставшее легким, как пустая скорлупка, тело. Дзарт-кхан Дублук улыбнулся, забыв про боль, и откинулся на спину в мягкое покрывало мха, позволяя ласковым волнам поглотить себя без остатка.

В сторожевой башне Дол-Гулдурской заставы свистал промозглый зимний ветер. Каморка под крышей находилась уже выше лесных крон, поэтому в лишенные ставень окна хлестал мокрый снег. Он падал на каменный пол и не таял — так холодно было внутри. Впрочем, тем, кто собрался в башне сейчас, любые капризы погоды были безразличны: черные истлевшие плащи скрывали лишь видимость тел, в действительности обнимая мертвенную пустоту. Словно три обугленных в огне скальных обломка, заостренные к капюшонам фигуры Уллах-Тхар’ай неподвижно стояли посреди круглой, продуваемой ветром, площадки. Далеко внизу, во дворе крепости, бесновались черные крылатые твари: птицеящеров, в отличие от их седоков, мокрый снег раздражал. Они мечтали заползти и спрятаться под крышу, но гхул-кхан Багнур, не вполне еще пришедший в себя после золотолесской мясорубки и безвозвратной потери девяти десятых личного состава, заперся у себя в покоях и лечил нервы курением сушеного мха му, так что ему было совершенно не до птицеящеров. А шестьдесят оставшихся в живых бойцов гарнизона Дол-Гулдура — в основном, стрелки — к летающим тварям Назгулов не приближались из вредности.

— Славная была битва, что и говорить, — ехидно произнес бесплотный голос. — Для эльфов, разумеется. А нам бы, будь мы живы, самое время броситься на меч от позора.

— Да, не так-то просто побывать в Лориэне, господа! — вздохнул второй голос. — Даже будучи Зрачком всевидящего Ока.

— Зрачком Ока! Зато она была в Лориэне совсем недавно!

— Кто именно?

— Девка! Та самая орочья девка, которую мы ищем уже полгода! Она все время идет на шаг впереди нас.

— Минуточку, во-первых — не мы, а наш свихнувшийся старина Аргор ее ищет. А во-вторых — с чего вы вообще взяли насчет Лориэна? Видели, какая у эльфийской ведьмы защита? Даже наши кольца оказались полностью бессильны против ее Нэина. Вы же сами убедились в этом, разве нет?

— Да уж… Кольцо Воздуха, Сила которого способна управлять плотностью стихии на таком расстоянии — это артефакт посерьезнее наших безделушек. Но я еще раз подтверждаю — та девка была в Лориэне, и Кольцо ее пропустило. Пленный эльф из внешнего периметра стражи видел ее идущей через лес к дворцу Галадриэли, но получил приказ не стрелять. Как она вышла — он не видел, так как сменился с караула, но уверен, что в Лориэне ее нет. Значит, покинула она его столь же беспрепятственно, как и вошла. Это еще раз говорит о том, что Аргор ничуть не свихнулся и роет в правильном направлении.

— Кольцо, девка, опять кольцо… — наконец, вступил в разговор третий голос, более густой и мясистый, чем предыдущие два. — Вы оба лучше скажите мне: какой тогда вообще смысл кидаться на Лориэн, пока Нэин на руке у Галадриэль, а Галадриэль — в Лориэне? Опять очередной бредовый приказ Тху? Вроде штурма Минас Тирита?

— Он просто уверен, что Единое спрятано в Минас Тирите, отсюда и его баранье упрямство, понимаешь, Малыш? Он похож на курильщика опиума, который страдает без любимого зелья, и эта жажда совершенно лишила его разума. Ты же понимаешь, Малыш, о чем я? Ты ведь любил опиум, правда? До того, как променял все маковые поля мира на один ма-аленький кусочек золота?

— Заткнись!

— Хватит дразнить Малыша, мы все не безгрешны. Но прошлых наших жизней больше нет, есть только вот эта наша вечность. Теперь наша задача — эту вечность не потерять, а для этого надо выиграть войну и найти Единое. Которое, кстати, с успехом может быть и в Лориэне: мало ли что эльфийская ведьма прячет у себя под юбкой?

— Но мы не можем туда заглянуть, а орочья девка почему-то может. Ее Нэин пропустил. А также она довольно мило играла в гляделки со стариной Аргором, великим и ужасным. Мне сдается, что Кольца на нее просто не действуют: ни эльфийские, ни наши. Значит, орочья девка способна проникнуть туда, куда не удается нам. Аргор вовсе не дурак, господа, он нашел универсальный ключ.

— Это девка-то универсальный ключ?

— Да, Малыш, именно! До следующей атаки на Лориэн ее необходимо разыскать.

— И что? Мы отправим ее искать Единое?

— Зачем Единое? Можно заставить ее вынести те Кольца, о местоположении которых мы знаем. Например, без Нэина Галадриэль ничего не сможет сделать против армии Дол-Гулдура.

— «Бывшей армии Дол-Гулдура», вы хотели сказать? Из тех шести сотен уцелело примерно пятьдесят бойцов.

— Все это ерунда… Уж что-что, а орки в Мордоре никогда не кончаются. Даже непонятно, зачем наш доктор выводит еще одну их породу, их и так в Средиземье полно, как блох на собаке.

— То есть следующий одновременный удар по Трандуилу и Лориэну пока откладывается? До поимки девки? По-моему, бред.

— Нам надо как-то нейтрализовать Нэин, понимаешь? И сделать это нужно до следующего удара, иначе мы опять ничего не добьемся. Наступление назначено на пятнадцатое июля, не забывайте: наш успех — в одновременности и стремительности. Подмоги не будет — четырнадцатого планируется штурм Минас Тирита, так что Аргор и остальные нужны на южном фронте, а втроем против эльфийского Кольца мы уже попробовали повоевать.

— Кирит-Унгольская застава, Мория, Лориэн — пока что ее маршрут таков. Куда она дальше направится, как вы считаете?

— Я за Минас Тирит.

— Я за Раздол и Элронда. А у него тоже Кольцо, к тому же это недалеко от Лориэна.

— Плохо, что мы не понимаем принципа ее путешествия. Она как-то бессистемно перемещается. Картограф рассказал только про Морию, а тот эльф-страж, которого Багнуровы молодцы притащили раненым, ничего не знает дальше границ Лориэна. Короче: можно рвать и метать сколько угодно, но если Аргор сам не нашел свою горгоротскую подружку за полгода, то за пару-тройку дней мы с такими сведениями вряд ли…

— Думайте, думайте же, господа!

Три бесплотных голоса стихли.

Один из Уллах-Тхар’ай подошел к узкому окну и прошипел странную мелодию. Повинуясь этой команде, птицеящер тяжело взмахнул набрякшими от сырости кожаными крыльями, и неуклюже взлетел. За ним тут же потянулись двое оставшихся, и вот тройка мордорских тварей, обогнув стены, поднялась на высоту окошек сторожевой башни, подставляя седокам черные чешуйчатые спины.