Тверской баскак. Том Пятый

Часть 2 Глава 1 // Балтийский Альянс

Середина Апреля 1258 года

Недавно прошел дождь, и копыта коней, хлюпая по лужам, разбрызгивают коричневую глиняную жижу. Шерстяной плащ намок и висит на плечах тяжелым грузом.

Нахохлившись в седле, бросаю взгляд на едущего рядом Баварского герцога. Тот выглядит еще мрачнее, чем я. Еще бы, почти месяц прошел, как он отправил гонцов ко всем курфюрстам Германии, призывая их на внеочередную встречу, но пока никто так и не ответил. Даже его родной брат, герцог нижней Баварии, проигнорировал этот призыв присоединиться.

Для меня это не сюрприз, а вот его видать сильно гнетет. Чувствует себя, небось, изгоем и предателем.

«Это плохо! — Хмыкаю про себя. — Как бы не выкинул чего с расстройства!»

Хотя отрабатывать назад герцогу уже поздно. Теперь у него только одна дорога, с нами до конца, тут либо он всех перетянет на свою сторону, либо его сожрут с потрохами.

Я же отсутствием притока сторонников не сильно обеспокоен. Пока их не припекло как следует, они не засуетятся. Поэтому задача номер один — это хорошенечко взгреть сначала восточную Германию, южную Саксонию и Бранденбургскую марку, а уж потом взяться за троицу церковных курфюрстов из архиепископов Кельна, Майнца и Трира.

«Без хорошей трепки никто под монгольскую крышу сам не полезет, — задумчиво замечаю самому себе, — уже то, что с Людвигом повезло, уже удача!»

Сейчас мы движемся на Берлин, недавно заложенную новую столицу земли Бранденбург. Серьезного противника пока не видно и не слышно, города и замки по большей части сдаются без боя, и я замечаю, что это сильно расслабило ордынцев. Тумен Абукана оторвался от меня дней на десять и идет широкой дугой где-то далеко впереди. Степные отряды растянулись от Тюрингии до восточных границ Германии, стараясь загрести под себя как можно больше. Я с этим ничего поделать не могу, командир здесь Абукан, ему и решать. На всякий случай разведчики Соболя идут вслед за монголами, извещая меня о всех их перемещениях.

Подумав об ордынцах, вспоминаю последний разговор с Бурундаем. Вернее сказать, даже не разговор, а настоящий торг. Едва он только начался, как я уже понял, что мне не удалось утаить свое желание отправиться на север, и старый монгол решил этим воспользоваться.

— Раз ты говоришь, что север с радостью присягнет новому императору, то Абукану и помощи от тебя не потребуется. — Он растянул губы в плотоядной улыбке. — Поэтому ты половину своих людей и весь огненный наряд отправляй со мной на венгров.

«Наглость — второе счастье!» — Подумал я тогда, ничуть не стушевавшись. Принцип требовать сразу по максимуму, чтобы в конце получить то, что хочешь, он у монголов в крови, и меня этим уже не удивить.

Мягко, но безапелляционно я ответил ему в той же манере. Мол, не все так гладко, и один тумен не сможет произвести должного впечатления, а вот если бы Бурундай разделил свое войско пополам, вот тогда… Тот, конечно же, не захотел о таком и слушать, и в результате мы потихонечку начали приближаться к реальному соглашению.

До этого я обещал ему половину, но обещать не значит жениться! В конце концов я уступил ему полк Хансена и конных стрелков Ивана Занозы, но отстоял три из пяти ракетных лафетов и восемнадцать баллист из тридцати. Артиллерию же честно разделили пополам, по две каждому.

Проворчав, что за свободу надо платить, я назначил командующим этой отдельной группы Эрика Хансена и провел с ним тщательнейший инструктаж.

— Запомни, — тыкал я ему пальцем в грудь, — пуще всего берегись ордынцев! Они нам друзья лишь до поры до времени! Случись чего, они не упустят случая весь наш огненный наряд под себя прибрать. Твоя задача не допустить этого!

Тот в ответ лишь развел руками.

— Ну что ты, консул, со мной как с маленьким! Неужто я не понимаю!

Тогда в душе я даже улыбнулся, но на деле все же пристрожил еще.

— Смотри, не подведи!

В общем договорились, а в день выхода северной армии я увидел, что торговался с Бурундаем не только я. Вместе с Берке выступила тысяча тургаудов из его корпуса, что означало для него совсем другой статус. Из советника Абукана он вмиг вернулся в ранг командующего самостоятельной элитной единицы. Это уже для Берке было не так зазорно!

По итогу в середине марта в поход на Германию выступило почти пятнадцатитысячное войско. В котором мои силы составляли пехотный полк Петра Рябо’ва, отдельная рота громобоев, и три сотни конных разведчиков Ваньки Соболя. Ну и конечно же, боевые фургоны, обоз, восемнадцать тачанок с баллистами, три ракетных лафета и две сто-миллиметровые пушки. Герцог Баварии Людвиг II Суровый сподобился лишь на три сотни всадников. Таким ничтожным количеством он еще больше обесценил в глазах монголов возможное будущее сопротивление германских земель.

Суета слева отвлекла меня от воспоминаний, и я вновь поворачиваюсь к герцогу. Тот решил сменить мокрый плащ, и оруженосец уже сгонял в обоз и притащил ему новый.

Отстегнув фибулу, Людвиг стащил с плеч мокрую шерстяную накидку, демонстрируя мне свою начищенную броню. Длинный хауберк, усиленный стальными пластинами на груди и плечах, кольчужные чулки-шоссы и откинутый сейчас койф. Кованый шлем с прорезью забрала остался у второго оруженосца, как и длинное копье герцога.

Накинув сухой плащ, Людвиг бросил на меня взгляд.

— Вон там хорошее место для привала, — он ткнул рукой в сторону мелкой речушку, — люди отдохнут, и лошадей напоим.

В этом плане да, место хорошее, но с точки зрения возможной обороны — хуже не бывает. Обзор с трех сторон закрыт кустарником, а с четвертой тянется длинный подъем на холм, идеальный для кавалерийской атаки на раскинувшийся внизу лагерь.

Перекидываюсь взглядом с Калидой, и тот лишь пожимает плечами. Мол смотри сам, о противнике ничего не слыхать, так можно и здесь встать.

«Да ладно, чего я на воду то дую! — Мысленно успокаиваю себя и киваю герцогу. — Согласен, давай здесь!»

Едва обоз свернул с дороги и начали распрягать лошадей, как на вершине холма показались всадники. Несколько десятков маленьких фигурок на гребне заставили меня непроизвольно выругаться.

— Вот же дерьмо! — Прищуриваюсь, дабы разглядеть что за гости, а в душе уже корю себя.

«Ведь знаешь же поговорку — подальше положишь, поближе возьмешь! И все равно, норовишь вляпаться!»

К счастью, глазастый Прохор успокаивает мои опасения.

— Это Соболь, его люди! — Уверенно объявляет он, прищурившись на солнце.

Через пару минут уже и я вижу Соболя, скачущего во главе двух десятков всадников. Тем не менее, Калида приказывает выкатить четыре фургона на это направление и выставить там усиленный наряд.

Промчавшись через весь лагерь и всполошив баварских союзников, Соболь одержал коня буквально в пяти шагах от меня и, не озаботившись даже привязать его, бросился ко мне.

«Сомнений нет, новости срочные и скорее всего неприятные!» — Бормочу про себя, а Соболь, поприветствовав меня и Калиду, уже торопливо излагает.

— Крупные силы латной конницы нежданно ударили по тургаудам. — Выдохнув, он переводит дыхание. — Остальных ордынцев там не было и охранения тож, видать. Монголы приняли бой, но врага было много больше и все в тяжелой броне. Они проломили центр, а потом уж совсем погнали степняков.

Я быстро прикидываю про себя.

«Опрокинуть тысячу тургаудов, чтоб не отступили, а побежали — это далеко не каждому по плечу. Тут надо иметь преимущество, как минимум, вдвое, а то и больше!»

Словно подтверждая мои мысли, Ванька выкладывает.

— Врага тыщи три будет, не мене! И выглядят оне крепко! Все в броне и верхами! Лошади тож в попонах и в железе!

«Три тысячи конных рыцарей, по местным меркам, сила немалая! — Оцениваю слова своего главного разведчика. — Это точно не какой-то местный барон, это больше похоже на всю армию маркграфа Бранденбурга»

Размышляя, не пропускаю слова Соболя, а тот расстраивает меня все больше и больше.

— Как цент ордынцев дрогнул, так старший ихний Берке приказал отходить и повел остатки своей тыщи на запад, в сторону Абукана. Тот же ноне где-то аж за германским градом Магдебург.

«Далече забрался, мать его! — Молча кляну непобедимую монгольскую жадность. — Это ж надо так растянуться, верст на сто пятьдесят, не мене!»

То, что монгольскую элитную конницу потрепали, беды большой нет. Получили по заслугам, не будут в следующий раз вести себя так самоуверенно и вальяжно. Беда в том, что по всему выходит, будто маркграф Бранденбурга Иоганн I не только не принял наше предложение, но даже не стал отсиживаться за стенами, а собрал армию и напал первым.

«Ай да Еган, ай да сукин сын! — Мысленно аплодирую германскому барону. — Это с чего же ты так осмелел-то⁈»

Ванька уже закончил рассказ, и я переспрашиваю его.

— Так что это за конница там была⁈ Чья⁈ Может ты флаги их рассмотрел⁈

— Обижаешь, господин консул! — Ванькино лицо озарилось довольной улыбкой. — Я ж не первый день в дозоре! Там два значка полоскались. Один с красным орлом на бело-красном поле, а второй черно-желтый крест на серебряном полотнище тож с орлом посредине, но ток черным.

Для наглядности, он присел и нарисовал на песке форму креста.

— Вот с таким!

Первый штандарт мне знаком — это флаг Бранденбурга, а вот второй…? Задумавшись, напрягаю память, и в этот момент слышу голос Баварского герцога.

— Тевтоны! — Все повернулись к подошедшему Людвигу, и тот уверенно повторил. — Второй штандарт принадлежит Тевтонскому ордену.

Тут я чуть не присвистнул.

«А ведь точно, как я мог упустить такую очевидную вещь, что в это время все Поморье, то бишь будущее польское побережье, принадлежит Тевтонскому ордену. К кому, как не к ним, обратиться за помощью бедному Иоганну, решившему дать отпор безбожным монголам!»

Теперь понятна и решимость маркграфа, и наличие такого количества латной конницы.

«Возможно, это еще не все войско! Орден мог выставить и поболе… — Вспыхивает тревожная мысль, но тут же гаснет. — Нет, вряд ли! У них самих сейчас хвост подгорает с другого края. В Ливонии ведь тоже монголы орудуют, да еще полк Ратиши жжет их замки как высушенный хворост!»

Вместо тревоги голова начинает быстро соображать исходя из текущей реальности.

«В любом случае на нас движется вражеская армия, а тумен Абукана растянут на сто пятьдесят верст и помощи от него не дождешься!»

Реальная опасность вернула меня к обычному хладнокровию, и я поднял взгляд на Соболя.

— Как далеко отсюда это случилось, и где сейчас эта конница?

— Ныне они в верстах тридцати отсель! — Уверенно выдает Ванька, и я прокручиваю про себя.

«День, максимум два, можно выиграть, если начать отступать прямо сейчас! Рассчитывать на помощь Абукана не приходится! Пока дядюшка Берке намылит холку любимому племянничку, пока они соберут в кулак все свои разбросанные отряды, пока вернутся… Неделя, как минимум!»

Тут мне вдруг приходит в голову, что я туплю и не понимаю, какой шанс подбрасывает мне судьба. Я даже мысленно напускаюсь на себя.

«А на кой хрен тебе ордынцы⁈ Совсем у тебя крыша поехала! Это же идеальная возможность заявить о себе, как о самостоятельном игроке. Как ты хотел здесь договариваться, если никто про тебя тут не знает, а если и знают, то считают лишь пятым колесом в монгольской телеге!»

Идея мне понравилась. Встретить и разгромить то самое объединенное германское войско, которое только что заставило бежать лучших монгольских воинов. Пусть их было в три раза меньше и они были застигнуты врасплох, это уже детали, в которые никто и никогда не вдается.

«Осталось совсем ничего, — обвожу взглядом вершину холма и берег реки, — взять да сделать, и не облажаться при этом!»

У меня сейчас под рукой почти четыре с половиной тысячи бойцов. Из них всего лишь три сотни всадников Соболя, да столько же баварских рыцарей, а у противника, как минимум, три тысячи тяжелой конницы, а сколько еще пехоты вообще неизвестно.

«Где он сейчас, тоже с уверенностью сказать нельзя! — Морщу лоб от тяжелых мыслей. — Оптимально занять позицию прямо здесь, на вершине холма, и ждать, как будут разворачиваться события. К вечеру подойдут остальные отряды Соболя, и будет больше информации».

Решив, показываю Калиде на вершину холма.

— Ставьте лагерь там и готовьтесь к бою! Встретим германцев со всем нашим русским гостеприимством!

Калида усмехнулся в усы, а Соболь радостно осклабился.

— Это мы завсегда готовы!

Тронув повод, Калида развернул коня к отдыхающим бойцам, а я перевел взгляд на герцога. Этот человек — сейчас самое слабое мое звено. Вывести полностью его из боя я не могу, у противника и так подавляющее преимущество в коннице. Три сотни тяжело бронированных всадников мне нужны как воздух. Это тот козырь, который может решить исход битвы, но могу ли доверять этому человеку⁈ Удар в спину в самый ответственный момент может мгновенно превратить любую выигрышную ситуацию в безвозвратно потерянную!

Смотрю ему прямо в глаза, и Людвиг не отводит взгляд. Вытянутое лицо с жесткими скулами и волевым подбородком. Длинные светлые волосы оттеняют яркие голубые глаза.

«Настоящий ариец, мать его! — Беззлобно выругиваюсь про себя. — Что мне с тобой, ариец, делать-то⁈»

Этот вопрос, видать, написан на моем лице, потому как герцог вдруг горделиво вскинул голову.

— Ты можешь не сомневаться ни во мне, ни в моих людях! Я привык держать данное мною слово!

«Может быть и так, — иронично усмехаюсь про себя, — вот только я-то твоих привычек не знаю!»

Просто слово это одно, а когда оно подкреплено личным интересом, это уже совсем другая история. Поле боя для этого герцога станет моментом истины, после которого у него уже не будет обратного хода, но до этого на его решение могут повлиять десятки всевозможных факторов. Тысячи причин, о которых я понятия не имею, потому как совсем не знаю этого человека.

«Или кое-что знаю, — вспоминаю ночь покушения, — он любит сам принимать решения и не выносит грубого давления. Попытка подставить его под обвинение в убийстве посла привела к совершенно обратным последствиям».

Внезапно меня осеняет одна идея, и я изображаю на лице самое искреннее простодушие.

— Я верю тебе, Людвиг! — Выдерживаю паузу и добавляю. — Я верю, что тебя нельзя ни купить, ни запугать! Я верю, а вот кое-то в Риме не верит!

В направленных на меня голубых глазах вспыхивает немой вопрос. «Что это значит⁈ Объяснитесь!»

Изображаю крайнюю задумчивость, словно бы решаю, говорить или нет, а потом со вздохом решаюсь.

— Я не хотел расстраивать тебя, Людвиг, но вчера мне пришло известие от Бурундая. Его люди перехватили посланца Святого престола к твоему брату Генриху. В нем много обвинений в твой адрес, герцог, которые я не буду сейчас перечислять. Кроме них, там еще очень много посул Генриху на тот случай, если он разорвет ваше соглашение о разделе герцогства и нападет на тебя. Ему обещают твой титул курфюрста, поддержку всех епископов Баварии, ну а в довесок княжество Штирию, и спорные земли в Пфальце.

По лицу герцога пробежала волна гнева, но он сдержался и, молча рванув повод, погнал коня к своим всадника.

Глядя ему в спину, я испытываю сейчас двойственные ощущения. С одной стороны я только что обманул, вроде бы, хорошего человека, оболгал его брата, а с другой… Как всегда, дорога в ад вымощена благими намерениями! Поэтому не буду говорить, что хотел как лучше. Нет, буду честным, я хотел и использовал известные мне качества человеческой натуры в своих интересах, дабы взбешенный очередным коварством Ватикана Людвиг не пошел на предательство. Плохо это или хорошо⁈ Не знаю! Думаю, многие меня осудят, скажут, мол неприлично, аморально и какой-нибудь эпитет найдут. Только я давно такими категориями уже не меряю! Я сужу только в одной плоскости, пойдет мой поступок на пользу тому делу, что я затеял, защитит он тех людей, что доверили мне свои жизни и имущество, или нет. А герцог⁈ Ну чтож, ежели не подведет, то извинюсь и совру еще раз, мол ошибка вышла, прости друг! А ежели не поможет психология, то… Пока еще не решил, но в любом случае понятно, за вельможным союзником нужно будет следить в оба. Риск тут слишком высок, и лучше переборщить, чем недоглядеть!