Тверской баскак. Том Пятый

Часть 2 Глава 5

Июнь 1258 года

Присаживаюсь к столу и, снимая с лица улыбку, останавливаю взгляд на худосочном госте.

— Кем вы приходитесь знаменитому Орландо Бонсиньори?

Мой вопрос на чистой латыни с акцентом уроженца Сиены застает его врасплох, и, потерявшись, он не сдерживает эмоции.

— Откуда вы?!.

Сеньор, явно, не ожидал услышать родной язык, а уж тем более такой осведомленности от дикаря и варвара с другого конца света.

С трудом, но он все же справляется с собой.

— Орландо — мой родной брат! — В его голосе в этот момент звучит искреннее почитание и восхищение старшим братом. — Я представляю в Любеке интересы его банка Гран Тавола.

«Это даже лучше, чем я ожидал! — Обрадованно восклицаю про себя. — Есть возможность заполучить в компаньоны один из крупнейших банков Европы этого времени!»

Ничем не выдавая своего удовлетворения, вновь одеваю на лицо лучезарную улыбку, но не тороплюсь начинать разговор, вынуждая гостей сделать первый ход.

Наконец, первым не выдерживает мордатый.

— Время позднее! И нам хотелось бы узнать, о каком предложении шла речь в вашем послании.

Перевожу взгляд с банкира на купца и вновь перехожу на немецкий.

— Дело в том, что я тут на досуге прикинул кое-какие цифры и был слегка удивлен. Получается, что весь доход ганзейского двора в городе Любек, включая операции банка, составляет всего лишь около десяти тысяч золотых флоринов в год.

Теперь они оба выглядят слегка обалдевшими. Дикарь не только говорит на латыни, но в довершении еще и считать умеет!

— Откуда у вас такие данные⁈ — Банкир растеряно переглянулся с купцом. — Они не совсем точны! И что значит «всего лишь»⁈ Десять тысяч флоринов огромная сумма…

По его наигранному возмущению я убеждаюсь в том, что расчет доходности операций Ганзы, что я представил когда-то в своей дипломной работе, оказался достаточно точным.

«Что-то господа слишком взвинчены, — быстро оцениваю состояние моих гостей, — томить их долго нельзя, могут перегореть! Пожалуй, пора заканчивать с прелюдией и переходить к сути!»

Молча пережидаю эмоции гостей, а затем выкладываю свой главный козырь.

— Ваши доходы — это, бесспорно, ваше дело, — перевожу взгляд с одного на другого, — просто я считаю, что вы могли бы иметь в десять, а может быть и в двадцать раз больше!

Теперь они оба ошарашенно уставились на меня. Вижу, что меньше всего мои гости ожидали разговора о прибыли. Им думалось, что я вновь начну агитировать за Конрадина, не понимая того, что они в этом вопросе мало что решают. Это территория, на которую они не заходят, да собственно и не хотят заходить. Им этот вопрос совершенно неинтересен, но отказать мне в открытую господа постеснялись. Рассчитывали терпеливо выслушать мои доводы, извиниться, и побыстрее откланяться. Таким был их настрой еще минуту назад, но моя последняя фраза все изменила. Банкир и торгаш готовы говорить о деньгах в любое время суток.

— В десять⁈ — Переспросил высушенный как мумия Джованни и сам же себе ответил. — Нет, это невозможно!

Ничуть не смутившись, я его поправляю.

— Я сказал минимум в десять!

Теперь уже возмутился и красномордый Франц Шульцгруммер.

— Не считайте нас за идиотов, мы торгуем на этом рынке уже много лет…

Резко перебиваю его, не давая закончить.

— Чем торгуете⁈ Селедкой⁈ Для торговли рыбой в Любеке и соседних городах — да, это предел!

Тут я передвигаю в центр стола стоящую с краю фарфоровую шкатулку.

— Я же предлагаю вам торговать вот этим! — Открыв крышку, выставляю на стол маленькие баночки с паприкой, корицей и гвоздикой. — И не в только в городах Ганзы, а по всей Европе!

Без слов наблюдаю за тем, как мои гости с интересом вытаскиваю притертые пробки и нюхают содержимое. С каждой секундой алчный интерес в их глазах разгорается все ярче и ярче. Я их не тороплю и даю им в полной мере осознать возможные цифры. По азартно расширенным зрачкам вижу, как щелкают в их головах невидимые костяшки счетов, и дожидаюсь, когда эти двое не только насчитают, но и уложат будущие барыши в свои виртуальные сундуки.

Взгляды обоих моих гостей поднимаются на меня почти одновременно, но я предвосхищаю их вопрос.

— Понимаю, вам хочется спросить, откуда это богатство и каков может быть оборот? — Не торопясь, складываю баночки обратно в шкатулку. — Скажу вам честно, это напрямую зависит от нашего возможного соглашения. В наилучшем варианте поток может быть безграничным!

Итальянский еврей недоверчиво покачал головой.

— Откуда⁈ Сарацины полностью блокируют наши города в Палестине. Торговля почти заглохла. Генуэзцы пытаются проторить новый путь через Босфор и Крым, но у них мало что получается.

Соглашаясь, киваю на каждое его слово, а в конце кладу перед ними свернутую в рулон карту.

— Здесь ответ на ваш вопрос и суть моего предложения. — Подогреваю интерес до градуса кипения и только затем разворачиваю свиток.

На схематично нарисованной карте изображены нынешние государства Европы, Русь, Золотая Орда, Иран и Индия. Взгляды моих гостей тут же завороженно упираются в карту, а я, взяв перо, макаю его в красные чернила.

— Мое предложение сводится к следующему. Ваши корабли идут вот сюда! — Веду красную линию из города Любек через Балтийское море к порту Ревеля и заканчиваю ее там стрелкой. — А я в свою очередь доставляю товар вот отсюда. — Веду линию с севера Индии к Каспийскому побережью Ирана, затем через Каспий и Волгу до Твери, и далее замыкаю ее встречной стрелкой в том же Ревеле.

Поднимаю глаза и вижу буквально отвисшие челюсти.

— Это вообще возможно⁈ — Пытаясь скрыть волнение, произносит красномордый Франц, и я убедительно киваю.

— Если мы договоримся, то да!

Банкир первым приходит в себя и сразу же переводит разговор в деловую плоскость.

— Чего вы хотите⁈

Тут я не тороплюсь с ответом и начинаю обрисовывать общий план, только выдержав паузу.

— Начнем с того, что мы создадим с вами единую торговую компанию, скажем, под названием Ост-Индская. Я открываю свои торговые дворы в Ганзейских городах, вы в Ревеле и Твери. Далее я привожу товар на склад в Ревель, а вы забираете оттуда.

— А деньги⁈ — Тут же отработал в своем направлении банкир. — Как вы мыслите контролировать и делить прибыль⁈

«Молодец! — Мысленно хвалю деловую жилку Джованни. — Куда ж без денег-то⁈»

Отвечаю ему уверенно, как о хорошо продуманном деле.

— Никаких темных пятен, все должно быть прозрачно! Ваши люди могут идти на моих корабля вплоть до Индии, а мои контролируют все сделки в Германии. Кроме компании, создаем общий Ост-Индский банк, куда вкладываются все участники. Прибыль делим четко пропорционально вкладу!

Для меня это не ново, на таких принципах уже давно работает Тверское торговое товарищество. Для моих будущих партнеров такой подход тоже не в диковинку, и они сразу же понимают, что надуть меня не удастся и если уж они согласятся, то придется играть по-честному.

И немец, и итальянец некоторое время обдумывают услышанное, и уже Франц озвучивает свои сомнения.

— Ревель под датчанами! Они могут сильно осложнить дело.

С легкой усмешкой отрицательно качаю головой.

— Уже нет! Ревель, как и Дерпт и Нарва, с этой зимы под моей властью.

У меня нет точных данных, взял ли Ерш Ревель и Нарву, но я излучаю абсолютную уверенность в своих словах.

— Не сомневайтесь! Маршрут от Ревеля до Индии я полностью контролирую, на вас же ложится лишь обеспечение безопасности в Балтийском море.

Спустив с моего лица недоверчивый взгляд, гость из Любека процедил, словно бы разговаривая с самим собой

— Допустим! Путь в Эстляндию для нас не новый, и на этом отрезке Ганза способна защитить свои корабли. Другой же отрезок мне кажется уж очень длинным и рискованным. По чьим землям он будет проходить⁈ — Купец нагнулся над картой, щуря близорукие глаза. — Вы сами или ваши люди уже ходили этим маршрутом?

— Неоднократно! — Вкладываю в голос уверенные нотки человека, убежденного в своей правоте. — Мои корабли ежегодно достигают портов Персии и привозят товар в Тверь.

Для убедительности еще раз веду пальцем по красной линии.

— Весной покидают Тверь, проходят через всю Волгу, Гилянское море и к осени возвращаются обратно. — Палец тыкает в черную точку с надписью Тверь. — У меня даже сейчас все склады в Твери забиты этим товаром.

Киваю на шкатулку и с показной легкостью двигаю ее в сторону гостей.

— Дарю! Пусть эта мелочь послужит залогом наших добрых начинаний.

Мелочь по здешним ценам тянет на целое состояние, и мой широкий жест произвел-таки впечатление. Оба моих гостя в одночасье прониклись к моим словам если уж и не полным доверием, то уважением точно.

Через пару мгновений банкир Джованни бросил на меня прищуренный взгляд.

— Не скрою, предложение очень заманчивое и перспективное, но я так понимаю, что это далеко не все! Одним торговым договором вы не ограничитесь. Сверх того, вы хотите от нас какого-то политического шага. Какого⁈

Оба моих гостя уставились на меня в ожидании прямого ответа, но я начинаю издалека.

— Когда начинаешь такое непростое дело, следует иметь в виду, что чем больше оборот, тем выше соответственно доля сопутствующих расходов и рисков! Большой поток товара потребует большого рынка. Ради торговли в одном, двух или даже в трех городах не стоит и начинать. Тут надо нацеливаться, как минимум, на всю Германию, а в идеале и на всю Европу. — Делаю паузу, выдерживая испытывающий взгляд четырех глаз. — Для этого нужна крепкая центральная власть с единым пространством, едиными таможенными и налоговыми правилами, без баронского беспредела и военных рисков. Здесь в Европе этого можно добиться только воссозданием императорской власти и вхождением Германии в состав Великой монгольской империи.

Едва я остановился, как итальянец скривил рот усмешкой.

— Как дорожка не кружила, а все равно вернулась к Конрадину. — Его проницательный взгляд уперся в меня. — Да поймите вы, это не наша епархия! В вопросе выбора императора мы ничего не решаем, нас даже не спрашивают!

На это я изображаю добродушную усмешку.

— Но ведь для чего-то вас позвали сюда! Для чего⁈ — Не давая Джованни открыть рта, сам же и отвечаю на свой вопрос. — Дайте-ка угадаю! Ясновельможные господа просят денег! Нет⁈ Просят очень много денег⁈

Вижу, что угадал, и убираю улыбку с лица.

— Вам не надоело, что вас используют в качестве дойных коров. Нужны деньги — зовут, не нужны — нос воротят и с порога гонят, как скот!

Специально стараюсь задеть побольней, чтобы проняло, и добиваюсь в этом успеха. Красное лицо Франца становится просто багровым, и нос Джованни все больше напоминает орлиный клюв.

— Покажите в конце концов, что у вас тоже есть право голоса! — Жестко вбиваю слова в насупленные лица. — Скажите Альберту, что он получит заем, только если отдаст свой голос за Конрадина Гогенштауфена.

Скулы моих гостей костенеют еще больше, и я понимаю почему. За подобную дерзость их обоих могут ведь и в каземат бросить, а то и на плаху отправить. Нрав у герцога Саксонии склочный, и открытого противостояния он не простит.

Видя такое уныние, вновь перехожу от призывов к уговорам.

— Вы поймите, как только курфюрсты выберут Конрадина императором, тут же прекратится война. Великий хан не воюет со своей территорией. Взгляните на Баварию! Людвиг Суровый дал ленную присягу Великому хану, и его герцогство благоденствует, тогда как Саксония и Бранденбург в огне. Баварский герцог оказался мудрее, он знает, что степной потоп как пришел, так и уйдет, а править в Германии останется тот, кто сохранит больше сил.

Обвожу их взглядом и спрашиваю.

— Как вы думаете, кто победит в будущей борьбе за власть⁈ Людвиг, у которого полные закрома и боеспособная армия, или все остальные владетели, что останутся править на выжженой, пустой земле без денег и войска⁈

С такой стороны они на проблему не смотрели, и ответ на мой вопрос однозначен. Я это читаю в глазах гостей и произношу в заключение.

— Я не прошу у вас невозможного, я лишь хочу, чтобы вы донесли свое мнение и мои слова до герцога Альберта и маркграфа Иоганна.

Передо мной все тот же зал что и позавчера, только сегодня утро, а не вечер, и народу в зале практически нет.

«Это хороший знак! — Говорю я себе, шагая к помосту, где сидят владетели трех северо-восточных провинций Германии. — Компромиссы любят тишину!»

Прошло уже три дня с момента моего приезда в Шверин, и больше суток с памятного ночного разговора. Рано или поздно мой «домашний арест» должен был закончиться, и вот…

Обвожу взглядом хмурые лица герцога Альберта, маркграфа Иоганна и комтура Мариенберга Генриха фон Брегге.

В этот момент в голове проскальзывает занятная мысль.

«То, что позвали меня одного, без герцога Баварии, больше похоже на то, что эти трое склонны договориться, чем…»

Голос Саксонского герцога прерывает мои размышления.

— Мы слышали от тебя много разных обещаний, но ничего не слышали о гарантиях! — Его светлые глаза уперлись мне в лицо. — Где гарантии того, что все будет так, как ты говоришь⁈

Выдерживаю его взгляд и отвечаю предельно жестко.

— Никаких гарантий! Либо вы говорите «да» и тогда мы все вместе выступаем на Ахен, где избираем нового императора, либо говорите «нет» и тогда Нижняя Саксония вместе с Бранденбургской маркой просто перестают существовать.

— Не надо нам угрожать! — Зло скривился Альберт, на что я лишь пожимаю плечами.

— Я и не думал…! Я лишь констатирую факт того, что произойдет. — Мой взгляд упирается в лицо Иоганна. — Если вы не примите мое предложение, то двадцать тысяч монгольской конницы, что сейчас движутся на Ганновер мгновенно развернутся на север. Вы видели мою армию в бою и можете себе представить, что будет если к ней присоединится бесчисленная орда степной конницы. Кто сможет противостоять такой силе⁈

Мой вопрос завис в воздухе, и отвечать на него, явно, не хочется ни Альберту, ни Иоганну. Вижу это и дожимаю.

— Противостоять этой силе бессмысленно, и вам, мужам государственным, уже сейчас лучше бы подумать о дне завтрашнем. С чем вы останетесь после того, как монгольская волна откатится обратно в степь⁈

В глазах обоих герцогов вспыхивает недоумение, на что я лишь усмехаюсь.

— Конечно откатится! Ваши леса и горы не по нраву степнякам. Монголы сделают здесь тоже, что и во всех остальных покоренных странах. Оставят своих чиновников для контроля, но реальная власть будет, как и прежде, в руках тех вельмож, что присягнули Великому хану и сумели сохранить силы и средства для дальнейшей борьбы. Пока что я вижу, что к такому будущему готовится лишь Людвиг Баварский.

В наступившей тишине обвожу взглядом застывшие лица своих слушателей.

— Вы что хотите отдать все, чем владеете баварцам⁈

По тому, как закаменели скулы герцогов, понимаю, что уступать Людвигу им хочется еще меньше, чем монголам.

После нескольких секунд внутреннего раздрая первым подал голос маркграф.

— Если я соглашусь, когда мне вернут брата?

Отвечаю, не задумавшись.

— В тот же миг, как вы присоединитесь к моей армии!

Иоганн удовлетворенно кивнул, но тут же, спохватившись, вспомнил о своих союзниках.

— А что будет с ландмейстером Пруссии, Генрихом Штанге и другими пленными?

— Ваших бойцов я верну вам вместе с братом, а вот судьба орденских рыцарей… — Тут я перевожу взгляд на комтура Брегге. — Она будет зависеть от того, как мы договоримся по Эстляндии.

Тевтонец недовольно нахмурил лоб.

— Что это значит, объяснись⁈

— Это значит, — чуть усмехаюсь, глядя ему прямо в глаза, — что я готов говорить о выдаче пленных лишь в случае начала переговоров о границах Ордена с Союзом городов Русских в восточной Эстляндии.

Комтур Мариенберга даже чуть растерялся.

— Причем тут Эстляндия⁈ Да у меня и нет полномочий вести переговоры о границах.

В ответ я лишь равнодушно пожимаю плечами.

— Значит, ты как можно быстрее должен сообщить мои условия магистру или тому, кто имеет от него полномочия.

В наступившей тишине я добавляю уже более жестким тоном.

— И поторопитесь, комтур, это в ваших же интересах! Потому как сегодня я готов обсуждать границу в Эстляндии, но завтра, когда падет Рига, а может и Кенигсберг, мои аппетиты могут значительно возрасти!

Покрасневший от гнева комтур Брегге не находит что ответить, а я вновь одеваю на лицо ничего не выражающую улыбку и поворачиваюсь к Саксонскому герцогу.

— Итак, герцог, что вы решили⁈ Каков будет ваш ответ на мое предложение⁈

Не отвечая мне сразу, Альберт бросил испытывающий взгляд на маркграфа, но тот лишь отвел глаза. Выражение лица да и вся поза Иоганна говорят без слов, что тот уже отказался от борьбы и готов принять мои условия в обмен на жизнь брата и сохранение остатков его владений.

Вижу, как нервно дернулся кончик уса герцога, как жестко впились его пальцы в подлокотник кресла, и понимаю, что ему до жути хочется сейчас послать все к черту, кликнуть стражу и заковать меня в кандалы, но он этого не сделает. В его глазах я читаю победу инстинкта самосохранения и здравого смысла над гордыней и самовлюбленностью. Этот момент ясно говорит мне, что разговор с банкиром и председателем Ганзы у него был и те высказали ему свои условия. Сейчас он в бешенстве и панике одновременно! Он злится на них, на меня, на Иоганна, но ничего поделать не может. Воевать одному против всех, да еще без денег! Нет, на такое самоубийство он пойти не готов.

Словно бы подтверждая мою мысль, Альберт поднял на меня тяжелый взгляд.

— Хорошо, я готов принять Конрадина!