Ты думал, я не узнаю?.. (СИ)

Глава 43

Три года назад, осень

Отношения не входили в планы Ксюши Метелиной. В них она чувствует себя странно. Раньше с ней ничего подобного не происходило. Раньше не приходилось писать о каждом своем шаге совершенно чужому человеку, который вдруг стал ее парнем после двух недель переписок, одного похода в кино и быстрого поцелуя. Илье хотелось, чтобы они прижимались друг к другу губами дольше, но Ксюше было щекотно, и в груди клокотало от волнения. Если бы она не отстранилась от мальчика спустя несколько секунд, то умерла бы на месте от нехватки воздуха. Ее первый поцелуй и первое свидание закончились первыми отношениями.

Вот так в жизни и происходит? Стремительно.

Люди стремительно сходятся и стремительно расходятся. Заводят семьи второпях и спешат развестись, потому что понимают, что друг другу не подходят.

Спустя полтора месяца целоваться с Ильей стало немного проще. Сердце больше не рвется наружу. Но по-прежнему не отпускает ощущение, возникающее ровно в тот миг, когда он начинает приближаться к ее лицу — медленно, словно дразня. Илья не закрывает глаза, смотрит за ее реакцией, стараясь не упустить ни одной эмоции. Исследует ее? Но она не лабораторная мышка, а человек.

Ощущение, которое рождается в ней — пусть прозвучит несколько грубо в отношении ее парня, но замену этому определению Ксюша еще не нашла — бессознательно именуется аномалией. По какой-то причине жизнь свела ее с Ильей, чему она не противится, тем не менее, часть сознания (или все-таки души?) с этой судьбоносной метаморфозой не согласна. Идет внутренний конфликт. Гражданская война, если так угодно. Для Ксюши это чертовски утомительно. Мысли об отношениях отнимают кучу времени и энергии. До Ильи все было проще.

Был Артем, и… все. Они дружили с пеленок, не разлей вода. Естественно, Ксюша полагала, что это между ними навсегда, невзирая на обстоятельства извне. То, что надежная оборона их исключительно несокрушимого союза рухнула с легкостью карточного домика от малейшего соприкосновения с крылом бабочки, стало для нее огромным потрясением.

Без Артема многое утратило начинку и стало полым. Возникшая бессодержательность вещей, как говорила ей мама, следствие привычки, а ее коварство в том, что она не дает о себе знать в полной мере, пока не настает пора с ней разделяться и отвыкать от ограничений. Люди, никогда не видевшие моря, страшатся перед внушительностью океанов. Это нормально.

Была ли их разлука с Артемом неизбежностью, или в естественный порядок вещей вклинилась аномалия? И что последует за ней?

Заговорить спустя несколько недель — если точнее, пять недель и четыре неполных дня — удалось со скрипом. Из бездонной угрюмости никому, кроме Ксюши, Артема вытащить не под силу. Только потому, что это была она — та, что помогла упасть — он выбрался наверх. Жаль, тараторить безостановочно и легко у них не получалось, как бы ни старались. Ребятам страшно хотелось вернуться в июль, чтобы не допустить размолвки, но кто они такие, чтобы вселенная меняла ради них пространственно-временной порядок?

Нужно свыкаться с тем, что ничего, как прежде, уже не будет.

Как и не будет дуэта Артем-Ксюша, потому что есть Илья.

У Артема нестерпимо зудит под кожей каждый раз, когда Яшин публично заявляет на Ксюшу свои права, словно она диковинная зверушка, которую ему посчастливилось найти и приручить. Щипает, тискает за талию… и не только, запихивает свой язык ей в рот, умудряясь проворачивать это самым пошлым образом, отчего Артема жутко воротит. Но больнее бьет то, что следует после. Ксюша прячет свекольное лицо, утыкаясь носом в плечо Яшина. Каждый раз она на грани того, чтобы сгореть от стыда и шепотом просит Илью так больше не делать. Громко не может и сама не знает, почему: ее будто всю парализует.

Артем думает, что ей нравится.

В школе — ад, дома не лучше. К Метелиным путь заказан, потому что Илья не хочет, чтобы Артем торчал с Ксюшей в ее комнате, чтобы разговаривал с ней в его — Ильи — отсутствие. Они, конечно, не воспринимают угрозы расправы за непослушание всерьез, пока однажды вечером Артем не сталкивается с Яшиным, выходя из Ксюшиного дома.

Артему недостаточно замедлить шаг и попытаться избежать конфликта цивилизованным способом. Илья явился с друзьями и всем своим видом иллюстрирует намерение показать перед ними силу, грубо оттаскивая мальчишку Литвинова за угол к мусорным бакам и вдавливая его лицом в холодный асфальт со словами: «Знай свое место. Еще раз увижу, что ты ошиваешься рядом с моей девчонкой, уничтожу. Поскули, собака, если уяснил». Артем, сжав зубы, не издает ни звука. После нескольких пинков по ребрам стон-таки срывается с его полураскрытых уст.

Они уходят, их лающий смех прокатывается раскатистым эхом по двору многоквартирной постройки. Артем поднимается и на подкашивающихся ногах плетется к своему дому, отрывисто хватая ртом воздух. Больно, но терпимо.

С порога на него налетает мать, оглушая чередой вопросов. Если произнесет вслух, что его позорно побили, от практически растоптанной самооценки не останется мокрого следа. Нужно лишь добраться до своей комнаты, не отреагировав на беспокойную мать, и пережить эту ночь. Хотя толикой своего естества Артем испытывает дурацкую радость, что в принципе заметен ей. Из чего можно заключить, для этого нужно быть побитым, либо забивать на школу. Лицемерие во всей красе. Почему ей и другим позволено без угрызений совести обесценивать хорошее, но только не ему? Разве он чем-то лучше или хуже всех остальных?

У Артема в арсенале достаточно времени, чтобы обдумать и решить, испугался ли он расправы над собой? К утру среды он безоговорочно убежден: Ксюша стоит того, чтобы за нее умереть. Она единственная, за кого бы он отдал свою жизнь.

Нельзя оставлять все так… Нужно попытаться вразумить ее порвать с придурком Яшиным. Зря не вмешивался раньше. Идиот. Трус. Трус и идиот.

Артем подготовился (насколько это возможно в течение нескольких часов перед началом утренних занятий в школе) к тому, что Ксюша встретит его настоятельную просьбу со скептическим неодобрением. И он долго мнется, не зная, с каких слов начать разговор. Ксюша наверняка заставит его привести аргументы против, и того, что Яшин просто-напросто наглый отвратительный тип, может оказаться недостаточно.

Почему еще? Потому что они элементарно совместимы друг с другом больше чем на сто процентов. Потому что у Артема примитивно спирает дыхание при виде своей подруги детства. Потому что порой ему крайне тяжело заставить себя НЕ думать о ней. Потому что он стал желать большего. С ней. Он насчитывает как минимум сотню «потому что» к моменту, когда выхватывает ее стройную фигурку на удивление сосредоточенным после бессонной ночи взглядом.

Ксюша, обратив внимание на фиолетово-синюю припухлость на скуле Артема, бросается к нему со всех ног.

— ЧТО С ТОБОЙ СТРЯСЛОСЬ?! — бурные эмоции мгновенно подчиняют ее себе.

Дар речи покидает ее, когда на лице Литвинова ни с того ни с сего растекается довольная улыбка.

— Чему ты радуешься?! С синяком-то на лице! — возмущается на парнишку вполсилы.

Вместо развернутого объяснения, которое ей жизненно необходимо услышать, Артем щипает девочку за кончик носа.

— Ай!

Почему, будучи избитым накануне Ксюшиным парнем, он радуется, глядя на нее сейчас?

Потому что любит.

Потому что с радостью проторчит в больнице полжизни, восстанавливаясь от побоев, за возможность подольше побыть с ней и погреться в теплее ее улыбки.

Потому что ничего лучше, чище и светлее, он никогда и ни с кем больше не испытает.