Ученица дракона

Глава 36

Алерна умела заключать хорошие сделки, и у нее всегда были пути отступления. Проиграв одно сражение, она готовилась к следующей битве, желая выиграть войну и добиться поставленных целей. А цель у нее была одна — власть! Но путь состоял из многих нитей, которые плели гобелен ее будущего воцарения на престол Сердели.

Колдунья сбросила с плеч плащ, который скользнул по телу и упал на землю. Духота сводила ее с ума, а также неопределенность. Она понимала, что рано или поздно о ее договоре с мельхерами узнают и магические расы, но к тому времени она надеялась уже занять королевский престол Сердели. Но драконы каким-то образом узнали слишком рано о ее вторжении. А тут еще и демоны пожаловали в гости. А ведь Алерна знала, что ключи калхара только миф. И именно ее кровь приоткрыла проход между мирами. Но вот допустить в Изолеру всех мельхеров она опасалась, по крайней мере до тех пор, пока ее собственная сила не возрастет настолько, чтобы управлять мажадами. Допустить ошибку Ортона Хотона она не собиралась.

Колдунья усмехнулась, разглядывая Оширскую крепость. Когда-то все началось здесь, когда дракон вырезал из своей груди половину сердца. Это было символично, но здесь все и закончится — для людей, но не для нее.

Разрушить Оширскую крепость… Да, с улыбкой подумала колдунья, она хотела уничтожить эту крепость, чтобы все в Сердели знали, что их будет ожидать, если они посмеют и дальше сражаться против нее. Уничтожить саму память об Оширской крепости и того героического прошлого, которое и сейчас даровало надежду людям.

Да, Алерна умела заключить удачные сделки. Она ошиблась только один раз, когда доверилась оркам. Но придет время, знала колдунья, и она расплатиться и с предавшим ее кланом, особенно с Эгром, который выжил и, вместо того чтобы бежать, обнажил оружие против нее. Но Алерна всегда была готова к предательству, поэтому она заключила сделку не только с перунцами и наемниками, нет, она успела договориться и с магами, которые и доставили ей десять молодых магов и чародеек. Они были совсем юны, так что их легко было обмануть, пообещав то, что жаждут все маги — силу и власть. Они были уверены, что примкнут к армии Алерны. И что после победы над Сердели смогут победителями войти в Магестерию. Но перед колдуньей стоял простой выбор — или открыть проход для других мажадов или же утолить голод трех пожирателей. А так как управлять и тремя пожирателями с каждым днем становилось сложнее, поэтому из двух зол она выбрала убийство десяти магов.

Самое забавное, усмехнулась Алерна, они только в последнюю секунду осознали, что после убийства сотни людей, они станут магическим десертом для пожирателей.

Массовое убийство выплеснуло столько силы, что колдунья впитала остатки некротической энергии.

И наконец-то она увидела страх в глазах и перунских солдат, и наемников. И даже Джердон больше не осмеливался с ней спорить, предъявлять ей требования или высказывать недовольство. Он понял, что может оказаться следующим блюдом на столе пожирателей, ведь больше никто из воинов не мыслил о предательстве Алерны.

Колдунья собиралась атаковать на следующий день — на рассвете, измышляя способы избавиться от неожиданных защитников людей — демонов и драконов.

Но и в этот раз ее планы были нарушены неожиданно раздавшейся серией взрывов.

Колдунья ощущала в себе столько силы, что не было даже страха. Ведь и пожиратели утолили вечно мучащий их голод. Не насытились, это было невозможно, но обрели силы, чтобы изгнать аваров в хаос и убить дракона. По крайней мере, Алерна надеялась, что им хватит на это силы. В противном случае она была готова вновь пролить свою кровь и увеличить трещину в полотне мироздания.

— Пленных не брать, — это было все, что приказала Алерна, заняв наблюдательный пункт на возвышенности под защитой своих мельхеров.

А в это время драконы в Оширской крепости спорили на повышенных тонах: Лар собирался остаться и помочь солдатам.

Но Дарсу все же удалось переубедить наставника, напомнив ему, что каждый, умерший от руки мельхера, исчезнет навсегда и никогда уже не возродится. И хотя Лар не боялся смерти, все-таки приблизить ее он не желал.

— Селений по просьбе родителей заглянул в ее будущее, — тихо добавил Даре. — Поверь, у Витни есть шанс выбраться и отсюда живой.

— Только шанс…

— Лар, ты ведь видишь траектории будущего, так что должен понимать, что каждое наше решение меняет нашу судьбу. А Витни, покинув сегодня крепость с тобой, может через несколько дней подавиться косточкой, когда никого не будет рядом.

— Если бы я всего этого не понимал, то, возможно, я все же спас бы ее сегодня и против ее воли.

— Ты не сможешь все время спасать ее или быть рядом с ней. Но вот их, их мы можем спасти.

Лар Белый перевел взгляд на женщин и малышню, они испуганно жались друг к другу, все еще не веря что полетят на настоящем драконе.

— Наше пламя не опасно для мельхеров, а убивать массово людей… лично я пока не готов к этому… — прошептал Даре.

Эйвен согласно кивнул, он выполнил просьбу родителей и прибыл в Оширскую крепость, но вот убивать он не хотел. На войне не было правых и виноватых. Особенно если речь шла о простых солдатах, которым отдавали приказы, а за неподчинение их ожидала смертная казнь. А драконы привыкли сражаться против дрейфусов, орков и магов, но не людей. Так что Даре и Эйвен считали, что их задача расправиться с мельхерами, а затем люди сами должны были решить в сражении — воевать ли им дальше или же заключить перемирие.

Лар подумал, что ученики в чем-то превзошли его. Да и не один он их учил. Так что школа первого и второго магистра Тара тоже была заметна.

— Обращайтесь и взлетайте, а мы прикроем остальных людей.

Лар посмотрел на Эгра. Орк вывел весь свой отряд из крепости через брешь обрушенной восточной стены. Многие орки держали в руках оружие, но некоторые были готовы помочь людям пройти горный перевал.

В крепости оставалась лишь горстка уцелевших солдат, которая должна была сдержать натиск перунцев. И Витни…

— Вперед, — пробормотал Лар, спасти тех, кого еще можно было спасти. А если Селений видел в своих видениях хотя бы один шанс, то надежда была. И хотя жрица Алике оберегала только драконов, сейчас Лар Белый обратился к ней, моля чтобы она взяла под свое крыло и юную воительницу.

Драконы наконец-то взмыли в небо, унося на своих спинах женщин и детей. И если первые кричали от страха, то дети радовались в предвкушении полета.

Многие солдаты в крепости и оставшиеся с ними фермеры невольно отвлеклись, чтобы увидеть бегство людей и трех совершенно разных, но величественных драконов. И хотя человеческая жизнь была коротка, и люди не сохранили память о тех временах, когда драконы солнца десятки раз приходили к ним на помощь, прошлое оставалось неизменным вне зависимости оттого — помнили о нем или нет. И может быть, подумал Даре, читая мысли сотен солдат и простых людей, когда- нибудь они и научатся помнить не только имена человеческих героев…

Те времена, когда люди, отправляясь в сражение, пели, давно уже канули в прошлое. Как канули в прошлое и кровопролитные войны на уничтожение. Но сегодня воины, отправляясь в бой, знали свою судьбу. А надеялись и желали они спасения не себе, а беглецам. Так что они шли в бой, чтобы сражаться и умирать не ради славы короля и Сердели, а ради людей. Ради заботливой поварихи, которая всегда пыталась доложить в тарелку добавки и двух ее юных дочерей, которые бегали с тяжелыми корзинами с едой для солдат на дальнюю заставу. Ради веселых служанок и угрюмой миссис Потс, способной заштопать любую рану лучше лекаря. Ради красавицы Эвелин, которая вместе с мужем давала представления в крепости. И ради не улыбающейся Лейси, собирающей в лесу лечебные травы и коренья. Вокруг крепости были разбросаны небольшие селения, и все люди хорошо знали друг друга. Так что солдаты были готовы умереть не ради призрачных лозунгов и легенд, а ради тех, кого знали многие годы.

Первым запел еще молодой парень, который всего лишь пару месяцев назад прибыл в Оширскую крепость. Он запел старую балладу, даже не о войне, а о ратных подвигах старых героев, чьи имена также были вырезаны на столичной стеле. У парня был высокий и чистый голос, которым эхом подхватил ветер.

Губы Витни дрогнули в улыбке, эту песню она знала наизусть. Когда ее мать перестала петь на языке степняков, девочка училась народным песням и балладам у мальчишек и солдат гвардейского столичного гарнизона.

Витни подумала, что ком в горле помешает ей подхватить знакомый напев, но все же она запела. А затем несколько солдат ударили в щиты в ритм музыке. Остальные воины подхватили и песню, и удары в щиты.

Ролан усмехнулся, когда офицеры впервые последовали примеру солдат и тоже запели.

— Так и умирать не страшно, — тихо заметил комендант.

Витни перестала петь и улыбнулась. Все же от страха ей не удалось избавиться. Вот только наконец-то она осознала — это был не страх смерти. Да и что такое смерть? Покой, ведь и терять ей, увы, было нечего и некого. Конечно, Лар сохранит память о ней, возможно, Сендельмен вспомнит о ней за бокалом вина или когда будет писать свои хроники. Принц скорее всего учредит какой-нибудь орден. А может людская молва сохранит в памяти ее имя. Менестрель сочинит балладу, и когда-нибудь, отправляясь в бой, солдаты споют ее перед войском противника. Но никто не отправится следом за ней, ища ее в мире мертвых или в других перерождениях. И Витни сожалела, что так и не успела никого полюбить. И сожалела, что и ее никто не любил. А у костра и на той башне с сигнальным костром — все это было только иллюзией.

— А мне все же страшно, — прошептала в ответ девушка. — И я сожалею о том, что могло бы быть, если мы выжили бы сегодня.

— Что было бы… — повторил Ролан и задумался, покосившись на шлем в руке, который так и не надел. — Я собирался вернуться в столицу и жениться, — признался мужчина, — чтобы род не прервался на мне.

— Ни одного бастарда? — недоверчиво хмыкнула Витни.

— Ни одного… чтобы утешить отца после моей смерти.

— Да и я не обзавелся, — усмехнулся Джеймс Луде, — хотя последний темненький у жены кузнеца очень даже на меня похож.

Капитан рассмеялся собственной шутке, но никто не присоединился к его смеху. Ролан напряженно всматривался вдаль, зная, что он отдал сегодня последний приказ. Он разделил свою маленькую армию на четыре отряда. Сам он собирался возглавить наступление верхом на лошади, чтобы ворваться в гущу врага. Без страха, только вперед, чтобы повести за собой всех воинов.

Витни удивилась, когда Луде сам подвел к ней скакуна.

— Я привел его с собой из столицы, — тихо сказал Джеймс уже без юмора и улыбки. — Не захотел оставить его дома, а надо было бы.

Витни продолжала разглядывать породистого жеребца, которому не было места на поле брани, слишком он был хорош. К тому же она не понимала, почему Джеймс решил уступить ей своего скакуна. Ведь второй лошади у него не было.

— А ты?

Луде вместо ответа сжал в кулак медальон на груди. Жарден выполнил приказ и взорвал стену с проходом. Беглецы покинули крепость. Но вот если крепость падет, вернее, когда она падет, поправил сам себя Джеймс, армия противника устремится в погоню, а драконы не успеют всех спасти. Да и они не были так неуязвимы, как думал капитан.

— Так пороха больше нет, — заметила Витни. — Мы же использовали все запасы, которые были в крепости.

— У нас остались огненные шары, оставленные Сендельменом. Так что им потребуется очень много времени, чтобы расчистить проход.

— Но…

Витни осеклась. Шары с магическим наполнителем обладали огромной разрушительной силой, но имели они и недостаток. Это маги могли с легкостью и на расстоянии вызвать искру, чтобы взорвать шар. А без магии это приходилось делать с помощью спичек. Но вот фитиль у шаров был меньше десяти сантиметров, а взрывались они мгновенно.

— Эх жаль, — усмехнулся капитан, — никто и не узнает о моем геройстве.

Луде подмигнул, заметив, как Витни смахнула пару слезинок с ресниц.

— Я буду знать, — прошептала она, а потом кивнула на воинов. — И они будут знать. Джеймс подумал, что каждый из тех, кто пел и бил в щиты — герои, но и об этом никто не узнает. Сотни солдат — одни мужчины, ведь служанки покинули крепость. Даже старую Глойс увели дети, хотя она и собиралась умереть на своем посту. Витни оставалась единственной женщиной в крепости и на поле брани. Ведь колдунья пряталась за спинами своих слуг.

Женщина, усмехнулся Джеймс и покачал головой, нет, скорее девчонка. Которая знала на что идет, оставшись в крепости, но плакала она не по себе, а по нему.

Луде даже через медальон чувствовал тепло чешуйки дракона. Она справилась со своей задачей. Она дала ему уверенность и придала смелости вызваться самому, чтобы перекрыть ход перунцам и мельхерам. Но теперь эта чешуйка была ему не нужна, и он хотел поделиться ее теплом. Джеймс снял цепочку с шеи и почти вплотную подошел к Витни, после чего надел на шею девушки свой талисман.

— Если выживешь, отдай ее моему отцу. А деду расскажи о моих последних минутах. Витни не успела ничего пообещать, так как Луде наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй продлился всего пару секунд, не более.

— На удачу, — улыбнулся он.

Вот теперь ком в горле помешал Витни ответить.

А Джеймс тем временем протянул руку Ролану, который вместо рукопожатия обнял его.

— Может, служили мы и плохо, — хмыкнул комендант, — но умрем мы героями, а не трусами.

Луде кивнул еще нескольким офицерам, после чего спокойным и уверенным шагом направился к восточной стене, брешь в которой защищал один из отрядов.

— Что-то слишком грустную песню они затянули, под такую и помирать неохота, — рассмеялся Калеб.

Витни перевела взгляд на наемника, который умудрился раздобыть где-то запеченную ногу птицы, которую и обгладывал, запивая все бутылкой вина.

— А ты почему не ушел?

Витни столько раз слышала брюзжание Калеба, утверждавшего, что единственная причина, по которой он согласился сопровождать Глостера, — это старый долг наемнику, что не понимала, почему он не бежал с орками.

Долг был выплачен, и сейчас уже Глостер задолжал бывшему бойцу, но тот почему- то остался в обреченной крепости. А ведь Ролан всего час назад написал последний в своей жизни рапорт. Глостер предложил Калебу доставить его в королевский дворец. Но боец только рассмеялся и заявил, что не его это дело — беседовать с королями. Так что выбор пал на Фрола. Лейтенант уже оправился от ран и желал умереть вместе с другими, но приказ Герона и коменданта, и он, как королевский гвардеец, не осмелился его нарушить. Он покинул крепость вместе с беглецами под защитой орков и драконов. Витни подумала, что Герон, остановив свой выбор на лейтенанте, просто решил спасти ему жизнь, чувствуя и свою вину за смерть двух братьев, немой наемницы и Волтера, который исчез в лесу и скорее всего был уже мертв.

— И сам не знаю, — вновь рассмеялся Калеб, сделав глоток вина.

Витни не стала дальше расспрашивать наемника, так как увидела в его глазах страх. Хотя она не могла и предположить, что мельхеры всколыхнули в нем не только воспоминания, но и чувство вины. Калеб смеялся, чтобы обмануть всех вокруг, но он видел рядом с собой тень убитого много лет назад друга. Гадалка когда-то раскинула ему карты. Она предрекла ему славу и богатство, а также смерть, когда тень умершего он увидит рядом с собой.

Калеб был тогда только мальчишкой, который отдал за предсказание все деньги в кошельке и не поверил этому странному рассказу карт. А получив свободу и став богатым, он нашел гадалку, чтобы она вновь разбросила свои карты. Но она вновь увидела только смерть. "Или умрешь героем, или тень сведет тебя с ума и все равно заберет тебя с собой".

Калеб сделал выбор, а на тень он не обращал внимание, подумав, что, возможно, уже скоро, став такой же тенью, он наконец-то покается в своем предательстве и, может, будет услышан.

— Говоришь другую песню? — уточнил Глостер и ударил в щит.

В этот раз на наемника многие обратили внимание, пел он также хорошо как и менестрели. Вот только слова песни о похождениях бравого солдата вызвали сначала смех, а затем многие подхватили легкий напев.

Ворота крепости и укрытие стен остались позади, впереди была армия противника, и песня оборвалась после крика коменданта.

— Вперед!

Не было воодушевляющих слов! Не было слов о чести! Был только взгляд Ролана, который за секунды успел, казалось, заглянуть в глаза каждого воина, чтобы понять

— и простые солдаты, начиная с юнцов, отправленных недавно на границу, и заканчивая старожилами, которые собирались скоро выйти в отставку и прикупить себе земельный участок в селении или дом в городе, — они все знали, что идут умирать. И не важно какой для каждого из них это был бой — первый или десятый. Он должен был стать последним.

Витни закричала вместе со всеми солдатами. Она вырвалась вперед с конным отрядом, щитом укрываясь от стрел, врываясь в лучников — сметая их ряды.

И чтобы занять скачущие мысли, а также отбросить сомнения, она, вспомнив зарубки на мече Игрейн, считала тех, кто падал от ее ударов. Бой захватил ее, и она потеряла счет времени. Десять минут, час или вечность… она не знала, сколько прошло времени. А в голове все же мелькали тренировки с Паром Белым. Их было так много, что и они слились в одну картину. «Если ты взяла в руки меч и вышла на поединок — сражайся, пока есть силы, и бейся, когда сил не осталось». Эйвен перед сражением успел осмотреть Витни. Так что старые шрамы от полученных ран затянулись прямо на глазах девушки. А также она ощутила силу, будто дракон поделился с ней своей мощью.

И только эта сила позволила ей выскользнуть из-под упавшего жеребца, когда две армии сошлись перед стенами Ошира. Над головой мелькнуло лезвие, и от него увернуться было невозможно даже со скоростью девушки, хотя она и пыталась распрямить скрюченную руку, чтобы схватить выпавшую из ладони рукоять меча. Ролан успел отбить удар, и меч противника отрезал только косу Витни, когда девушка отвернула голову.

— Где твой шлем?

На поле боя уже никто не пел, кроме лезвий мечей, оперенья стрел, свиста топоров и копей. А ржание лошадей, крики и стоны солдат дополняли эти тысячи звуков, которые обрушились на Витни, когда она перестал считать убитых ею воинов.

— Ты слышишь меня? — Ролан оставался в шлеме льва с распахнутой пастью. Хотя по вмятинам на доспехах можно было прочесть количество полученных комендантом ударов.

Витни кивнула, проведя языком по пересохшим губам. Она посмотрела на свою руку, надеясь, что это только вывих, но в падении с лошади она сломала ее.

— Отступай к стенам!

Витни не успела ответить, так как Ролан рухнул на нее, придавив своим телом. Она закрыла глаза, чтобы справиться с резкой болью в руке, но когда она их открыла, то увидела в небе белые хлопья. На границе Сердели пошел снег.

Всего лишь несколько часов назад невозможно было дышать из-за жары и духоты. Но вот резкое и необычное потепление сменилось снежной бурей. Разрушители миров, одно только присутствие трех пожирателей в Изолере меняло этот мир, нарушая его законы.

Витни закричала, вкладываю всю силу в этот крик, и с трудом, но она столкнула с себя мертвого коменданта. Шлем не спас его, удар пришелся под пластину, перерубив по сути Ролану шею. Витни взяла меч в левую руку, а затем доползла до раненой лошади.

— Прости.

И почему-то убить лошадь было труднее, нежели противников. Да и желания вытащить кинжал обратно — не было. Впрочем, правая рука была сломана, так что и кинжал, и потерянный щит уже не могли помочь девушке.

Витни посмотрела на поле боя. Наемники и перунцы заставили защитников крепости отступить к ее стенам. А вслед за ними шли три фигуры, закутанные в черные одежды. И даже не обладая магией, Витни ощутила энергию, которая как кокон обволакивала их силуэты. Они питались, с легкостью добивая раненых одним прикосновением, они выпивали их жизни, как Калеб перед боем пил вино.

Девушка распрямилась, заметив несколько стрел, застрявших в кольчуге. Она хотела бежать к другим защитникам крепости, но тут она услышала серию взрывов. На востоке поднялось облако пыли и камней. Заглохли взрывы, а Витни еще несколько секунд стояла, не шевелясь, осознав, что Лудса как и коменданта и многих других не стало.

Уже стемнело, но вокруг полыхало столько огня, ведь горели даже каменные стены крепости, что стало светло как днем. Хотя девушка и не понимала — как камень может гореть. Магия? Да, наверное, магия. Бои шли у стен, только ворота были снесены, так что в крепости было уже не укрыться. И все же Витни бежала вместе со всеми. И почему-то в груди было тепло. Талисман Джеймса. Девушка уже потянулась, чтобы увидеть, что же находится в медальоне, но резкий удар, и, падая лицом в снег, она успела подумать, что и он не помог…