Уроки вежливости для косолапых

Глава 38. По-семейному

Марина

Как ни стараюсь успокоиться, все никак не могу взять себя в руки. Пальцы дрожат, мысли путаются. И чего я так разволновалась, собственно?

Грохот собственного сердца отдается легкой болью в висках.

Все это как-то слишком и происходящее кажется уж больно нереальным.

Как так вышло, что на моей кухне вдруг оказалась вся медвежья семья?

В какой-то момент волнение достигает своего абсолютного предела и пластиковая лопатка, выскользнув из моих дрожащих рук, падает на пол.

Никогда не думала, что такая маленькая вещь может создать столько шума.

Или это у меня все органы чувств внезапно обострились?

Собираюсь уже наклониться, как краем глаза замечаю движение. Старший Буров каким-то совершенно волшебным образом оказывается совсем близко, поднимает лопатку, кладет ее в раковину, а потом делает то, чего в этот момент я ожидаю меньше всего — просто обнимает меня, снова.

По-хозяйски так, одним уверенными собственническим движением. Я только вздрагиваю от неожиданности и некоторой доли смущения, потому что его действия не остаются без внимания и Саша, до этого момента занятый исключительно салатом, теперь смотрит на нас в упор.

И я не знаю, как на это реагировать, опасаясь реакции ребенка.

А вот Бурова, кажется, мнение его подопечного сейчас не очень волнует.

— Расслабься, Мариш, — шепчет мне на ухо, а потом добавляет громче: — Давай я сам, ладно?

Я не спорю, только киваю, потому что собственное тело меня не слушается.

Молча наблюдаю за уверенными движениями Бурова. Разложив еду по приготовленным мною тарелкам, он ставит их на обеденный стол.

Саша тоже не теряется, помогает дяде.

В общем, истуканом стою только я одна.

Со стороны, наверное, все это выглядит забавно. Я вдруг ловлю себя на мысли, что мне происходящее даже нравится.

У меня редко бывают гости, точнее их почти не бывает.

Тоня — исключение, ее даже гостьей не назвать.

— Садись давай, — взъерошив племяннику волосы, Буров отдает приказ и кивает на стул, потом переводит взгляд на меня.

Через минуту мы трое сидим за столом, поглощая нехитрый ужин. На старшего медведя я не смотрю, зато наблюдаю за младшим.

Он выглядит вполне удовлетворенным, даже довольным. Ест себе с удовольствием, не обращая внимания ни на меня, ни на дядьку.

— А ну-ка, посмотри на меня, — последний, впрочем, внезапно нарушает возникшую идиллию.

Саша не сразу, но поворачивается лицом к дяде, а я только теперь понимаю, в чем дело и что именно заинтересовало Бурова старшего.

Отложив в сторону вилку, он пальцами обхватывает подбородок Сашки, вынуждая того повернуть к свету правую сторону лица.

— Это че такое? — басит недовольно.

Удивительно, что он не заметил ссадину раньше.

Впрочем, до этого момента Саше довольно хорошо удавалось прятать пострадавшую сторону своего лица от взгляда дяди.

— Упал на физре, — пожав плечами и не моргнув глазом, врет Саша.

Если бы я не знала правды, поверила бы, ни секунды не сомневаясь.

— Упал значит, — а вот Буров, видимо, зная своего племянника гораздо лучше, явно не очень верит в такое объяснение.

— Ну да, — продолжает стоять на своем Саня.

— Или подрался? — щурится подозрительно.

— Да ниче не дрался я, упал, Марина Евгеньевна, скажите ему, что я не дрался.

— Не дрался, — подтверждаю, сама не ожидая от себя такого уверенного спокойствия, — Миш, — не знаю, что на меня находит, но я зачем-то кладу свою ладонь поверх его, отвлекая тем самым внимание на себя.

И это срабатывает, подбородок Саши он отпускает.

— Ладно, — то ли делает вид, что верит, то ли действительно верит.

Я не успеваю отвести взгляд к тому моменту, когда он поворачивается лицом ко мне. Смотрит внимательно и у меня на душе вдруг так тепло становится.

Стушевавшись под его пристальным взором, улыбаюсь невольно и сосредотачиваю внимание на своей тарелке.

— Расскажешь, как ты здесь оказался? — наконец прекращает сверлить меня взглядом и снова обращается к племяннику.

— Марина Евгеньевна пригласила на ужин, я же сказал.

Я невольно выгибаю бровь в удивлении. Не пропадет этот шустрый мальчишка в этой жизни.

— Это я уже слышал, а правду сказать не хочешь?

— Так это правда.

— Да что ты, а если мы Марину Евгеньевну спросим? — продолжает давить Буров.

— Ну я Марину Евгеньевну к нам приглашал, она не согласилась без твоего разрешения, поэтому я предложил пригласить меня.

На этих словах я не сдерживаю смешок и даже давлюсь.

— То есть ты напросился?

— Ну не то чтобы я напросился, я просто предложил. Марина Евгеньевна, ну скажите ему, что это разные вещи.

Я, тем временем, прикрыв глаза ладонью, пытаюсь подавить в себе приступ смеха.

— Ты Марину Евгеньевну не впутывай.

— Ну а че? Паша готовить не умеет, ты — тоже, а Марина Евгеньевна умеет.

— Я тебе напомню, что всех, кто умел готовить, ты довел до ручки.

— Ну Марину Евгеньевну же не довел, — парирует Саша и переводит взгляд на меня, — котлеты, кстати, очень вкусные.

— Я рада, — улыбаюсь, наблюдая за их нелепым диалогом.

Безотчетно думаю о том, что сейчас мы выглядим, как вполне настоящая семья. Самая обычная, собравшаяся за столом к ужину.

Внутри меня что-то болезненно лопается, будто натянутая до предела струна внезапно разрывается. Я чувствую, как теряю самообладание, а на глаза практически наворачиваются слезы.

А ведь у меня могла бы быть семья, моя собственная, не будь я такой дурой.

— Все нормально? — Буров, конечно, улавливает мое изменившееся настроение, наверное, у меня на лице все написано.

Я не нахожу в себе сил издать хоть какой-нибудь членораздельный звук, а потому просто киваю и принимаюсь за еду.

Прилагаю огромные усилия, впихивая в себя кусок за куском, просто потому что надо.

Я хорошо готовлю, но сейчас еда мне кажется совершенно безвкусной.

В кухне повисает тишина.

— Доел? — молчание нарушает старший Бурова.

— Ага, — отзывается Саша и кивает вдобавок.

— Наелся?

— Да.

— Тогда иди давай, не знаю, телек посмотри, мне с Мариной Евгеньевной поговорить надо.

— Я Толяну позвоню тогда пойду, — с важным видом заявляет Саша, отодвигая стул, а потом с загадочной улыбкой на лице добавляет: — Разговаривайте.

Когда Саша встает и скрывается из нашего поля зрения, я не выдерживаю направленный на меня, слишком давящий взгляд Бурова.

Поднимаюсь со стула, подхожу к окну. Беру с подоконника графин с водой, трясущимися руками наливаю воду в стакан. Не расплескать ее по столешнице у меня, конечно, не получается.

Задерживаю дыхание, закрываю глаза, уговаривая себя успокоиться.

Да что это такое, в самом деле?

Слышу позади себя тихие шаги. Миша подходит сзади, обнимает меня со спины, зарывается лицом в мои волосы.

Стоим так несколько долгих секунд.

— Прости, Мариш, — выдыхает Бурова.

Я несколько раз моргаю, напоминая себе о необходимости успокоиться.

Поворачиваюсь к нему, поднимаю голову, смотрю в его поблескивающие голубые глаза и облизываю пересохшие губы.

— Прости, что не позвонил и вот так без приглашения заявился.

— Не позвонил, — киваю, цепляясь за его слова, как утопающий за круг, лишь бы отогнать от себя дурные мысли, — я ждала, — признаюсь, сама не зная, зачем это делаю.

Не надо так, нельзя же быть такой… слабой.

Он резко подхватывает меня, сажает на холодную столешницу.

Это уже становится какой-то традицией — я на столе и Борову у меня между ног.

Смотрим друг другу в глаза, я к себе прислушиваюсь. Нет, не чувствую обиды, только непонимание.

— У меня пожар случился, буквально.

— По… пожар? — округляю глаза, от неожиданности заикаюсь.

— Пожар, — вздыхает, — на объекте.

— Какой кошмар, — подношу ладони к лицу.

Нет, я, конечно, могла себе всякое представить, но чтобы пожар.

— Я надеюсь, никто не пострадал?

Смотрю на него, ловлю себя на том, что внимательно его осматриваю.

А что если он…

— Все нормально, могло быть хуже, — усмехается устало, — я хотел позвонить, там связь не ловила, потом дела навалились, а когда разобрал, как-то стыдно уже было звонить, решил, что лучше лично. Думал завтра заехать, как оклемаюсь, а тут… Санек.

— Ты не хотел сегодня ехать? — понимаю что глупо, но меня отчего-то царапает легкая обида.

И с чего бы?

— Я не хотел ехать к тебе в таком виде.

— А вообще, хотел? — смотрю ему в глаза.

Он вздыхает, сводит брови к переносице.

— Марин, глупый вопрос.

— Какой есть.

— Ну конечно я хотел.

Больше он мне говорить не позволяет, просто наклоняется и целует, в который раз за время нашего знакомства подавляя мою волю. А я отвечаю, сама обхватываю руками его шею и отвечаю так, как никогда и никому не отвечала.

Дура ты Марина, все-таки необучаемая дура.

— Хкммм…

Неожиданное покашливание приводит меня в чувства. Я дергаюсь, понимая, что мы больше не одни, но Буров не позволяет мне отстраниться, наоборот, буквально придавливает меня своей лапой к груди и поворачивается.

— Я пить захотел, — слышу оправдывающегося Сашу и чувствую, как краснею.

Ему ведь не пять лет, все прекрасно понимает.

Вздохнув, Миша отходит в сторону, давая мне свободу. Воспользовавшись моментом, я спрыгиваю на пол, а он наливает в стакан воду, протягивает его Саше и, покачав головой, принимается убирать со стола.

— Мы скоро поедем, да? — интересуется Саша без особого энтузиазма.

Буров не спешит отвечать, молча кладет тарелки в раковину.

Я перевожу взгляд с одного на другого и не могу объяснить себе растущую внутри тоску, вызванную вопросом Саши.

— Может останетесь? — говорю прежде, чем сама успеваю осознать смысл своих же слов.