Уроки вежливости для косолапых

Глава 49. Тайны прошлого..

— Предвосхищая ссору… Марин, я все объясню.

Я едва успеваю переступить порог номер, как за спиной звучит голос Бурова.

— Ссору? — оборачиваюсь.

— Ну… — он вздыхает, чешет затылок, уперев в меня виноватый взгляд.

Что, правда, считает, что я начну скандалить?

За ужином с его друзьями я вполне благоразумно решила не продолжать этот разговор, во всяком случае не в присутствии Глеба и Алины. Некрасиво все-таки в присутствии посторонних, пусть даже речь о друзьях.

Вообще не хотелось выяснять отношения, и сейчас не хочется.

— Я не собираюсь с тобой ссориться, — улыбаюсь, подхожу к нему, обнимаю.

— Нет? — искренне удивляется.

— Нет, — качаю головой и только сильнее к нему прижимаюсь, — но это не значит, что мне не интересны мотивы.

Беру его за руку и тяну за собой. Буров не сопротивляется, просто идет за мной. Садимся на кровать, я неотрывно смотрю на него, жду.

Он тяжело вздыхает, пальцами лохматит волосы и потирает ладонями лицо.

— Марин, я не знаю, — усмехается, поворачивается ко мне лицом, — просто подумал, что это будет интересно, когда узнал, кто ты и где работаешь.

— Интересно?

— Да интересно, и я уже говорил, что ты мне понравилась еще в клубе. Я же не просто так к тебе подошел, хоть и был не совсем трезв. Не знаю, Марин, серьезно, мне сложно сейчас объяснить, чем я руководствовался, просто захотел и сделал, считай, что я эгоистичный мудак, но у меня есть оправдание. Кстати о нем.

Он заговорщицки улыбается.

— Иди ко мне.

Не знаю, как ему удается всего парой фраз заставить меня делать то, чего ему хочется, но уже через секунду я сижу у него на коленях.

— Оправдание? — перебираю пальцами его волосы.

— Угу, я влюбился, вообще-то впервые в жизни.

— Впервые в жизни значит? — улыбаюсь, продолжая гладить его по волосам.

— А то.

— Красиво стелите, Михаил Юрьевич.

— Это что за жаргон, Марина Евгеньевна? — усмехается, тянется к моим губам.

Я уворачиваюсь, выставляю вперед руку и прикладываю указательный палец к его губам.

— Не понял, — произносит нарочито недовольно.

— Можно я задам личный вопрос?

Он не сразу отвечает, прекращает улыбаться, смотрит на меня серьезно, с каким-то даже подозрением во взгляде.

— Спрашивай, — разрешает.

Я медлю, не зная с чего начать. Просто этот момент мне кажется самым подходящим, чтобы расставить все точки над “i”. В конце концов пару часов назад я всерьез согласилась к нему переехать. К ним. И, пожалуй, неплохо оставить секреты и недосказанности в прошлом. Хотя бы большую их часть.

— Ты только не злись, ладно? — начинаю осторожно, заглядывая в его глаза.

Все же от выработанной годами привычки отслеживать каждую реакцию, каждую изменившуюся деталь, я так и не смогла избавиться.

— Спрашивай, Мариш, — повторяет, пальцами проводит по моей спине, вдоль позвоночника.

— Я просто хочу оставить домыслы в прошлом, — стараюсь правильно подобрать слова и дается мне это с огромным трудом, — ты, наверное, и сам в курсе, что в школе о тебе ходят разные слухи, и я сразу хочу сказать, что не верю в то, что говорят, но мне хочется услышать правду от тебя… — замолкаю, поджимаю губы, не зная, как поставить вопрос.

— Хочешь спросить, виновен ли я в смерти своего брата и его жены?

Опускаю глаза, не выдержав его взгляда. Может, зря я это? Зачем рыться в прошлом, особенно, после того, как попросила не копаться в моем?

Может…

— Нет, — звучит твердо.

И я верю, в принципе, наверное, этого даже достаточно.

Усилием воли, с огромным чувством вины на душе, я заставляю себя посмотреть на Мишу.

Он не отводит взгляд, смотрит прямо на меня, точно в глаза.

Несколько секунд рассматриваем друг друга, всматриваемся в знакомые черты.

Молча.

— Я не имею никакого отношения к смерти родителей Сани, это просто чертов случай, — я вижу, как сложно даются ему слова, как дергается уголок губ, как Миша стискивает зубы, кажется, я даже слышу размеренный стук его сердца.

— Виновник ДТП не просто кретин, нарушивший ПДД, этот идиот тачку свою переделал, сэкономить на бензине хотел, переоборудовал бензиновый генератор на газ, сделали это черте как, баллон газовый паленый был, держалось там все на честном слове, а потом авария на полной скорости, искра и взрыв. Никто не выжил. Потом уже, в результате расследования, все выяснили. Я тогда следака задолбал конкретно, все мерещился мне какой-то заговор, спланированная акция, никак не хотел верить в случайность. Я только с братом, получается, помирился, и через два месяца он погиб.

— Прости, — произношу почти беззвучно.

— За что? — усмехается. — Все нормально, Мариш, я со смертью брата давно смирился.

— А почему вы не общались?

— Потому что я идиот, тогда, почти пятнадцать лет назад мне казалось, что в этом мире нет ничего важнее денег и статуса. Время еще такое было, можно было быстро и относительно легко заработать, не то чтобы совсем честным путем… — замолкает ненадолго, уставившись в одну точку, будто прокручивая в памяти прошлую жизнь, — в общем, мы с Андрюхой денег подняли, раскрутились, все шло как по маслу, бабки, тачки, женщины. А потом он жену свою встретил, влюбился по уши. Я его не понял, пригрозил, что из бизнеса выкину, перед выбором поставил. Он выбор сделал… к счастью, не в мою пользу. Бросил все, сюда вернулся, женился и начал сначала.

— А ты?

— А что я? Я гордый был, считал, что меня родной брат предал, променял на юбку. Он сначала пытался наладить отношения, а я все ждал, когда он в своей ненаглядной разочаруется, не верил я в семью и любовь после детства проведенного в детском доме. Андрюха не разочаровался, Санька у них родился, а я продолжал лелеять свою обиду, уверен был, что он в семью наиграется, злился. Все никак не мог понять, что это не он меня предал, а я его. Время как-то незаметно пролетело, одним махом десять лет. Что ни говори, а с возрастом человек умнеет, ну или с опытом. Меня вот второй научил. Я тогда на Сахалине был, бизнес построил, обеспечил себе безбедную жизнь на годы вперед, все мне мало было, жил злобой да жаждой наживы, пока случай не заставил жизнь пересмотреть. Погода разбушевалась, наводнение, ветер лютый, а у нас объект — стройка, я дурак самоуверенный, забил на предупреждение МЧС, ну и завалило нас тогда, меня и работяг моих. Чудом никто не погиб. Меня придавило обрушившимися лесами, в паре сантиметров буквально приземлилась стойка, чуть левее и меня бы насквозь проткнула. В такие моменты вся жизнь перед глазами пролетает. Вытаскивали меня потом долго, погодные условия не позволяли, собственно, пока лежал, многое переосмыслил.

Я слушаю молча, затаив дыхание и не шевелясь.

— Как только выбрался и добрался до связи, позвонил брату. Потом послал все к черту, продал все, что у меня было, это время заняло, конечно, и рванул сюда. Думал, налажу потихоньку отношения с семьей, начну сначала. С братом я помирился, все шло своим чередом, понял я все, когда своими глазами увидел, что за столько лет семья у них только крепче стала, а вот сказать ему, что ошибался, так и не успел, все момента ждал, не дождался.

Последние слова он проговаривает едва слышно, взгляд отводит и я замечаю выступившие на его глазах слезы. Ничего не говоря, просто прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в шею и оставляю легкий поцелуй.

— Мне очень жаль, Миш.

Он вздыхает, прижимает меня к себе. Так и сидим несколько минут, не двигаясь, в полной тишине.

— Спасибо, что рассказал, — отстраняюсь немного, смотрю на него, он кивает, — мне, наверное, тоже стоит поделиться…