Усадьба леди Анны

Глава 2

На удивление, в квартире обнаружилась сберкнижка, на которой осталась еще не такая уж и маленькая для провинции сумма. Соседи по дому были поражены, когда тихая одинокая алкоголичка, к которой они относились достаточно хорошо именно за то, что она никогда не собирала у себя компании и вообще не терпела гостей, начала здороваться с ними. Впрочем, они быстро привыкли к новым реалиям и вежливо кивали в ответ.

Анна съездила в Москву и нашла заброшенные могилы. В душе у нее ничего не екнуло — это были просто два прогнивших креста, но она все же оплатила кладбищенской фирме все услуги и заключила договоры на смену памятников и уход на ближайшие пять лет. Сумма за присмотр была не так и велика.

Вернувшись домой, она еще несколько недель по инерции бродила по пустой квартире, не слишком понимая, что она должна делать дальше. Крошечной пенсии ей почти хватало, только хорошо бы поменять старый продавленный диван — от него спина болит. И, может быть, стоит купить новые сапоги? Старые уже разваливаются.

Возможно, эти благие начинания так бы и угасли, но, возвращаясь очередной раз из магазина с продуктами, она присела на скамейку у подъезда передохнуть. Она по-прежнему сильно хромала, а квартира находилась на третьем этаже.

Именно там одна из соседок, пожилая представительная дама с лаковым начесом на голове и разговорилась с ней. Дама оказалась завучем в местной школе, и через три недели Анна уже осваивалась на новом рабочем месте — в школьной библиотеке.

Для работы пришлось купить телефон. Та самая дама с начесом, Нинэль Андреевна, отправила с ней в магазин своего младшего сына — тихого очкастого ботаника, который, как выяснилось, обладал поистине ангельским терпением. Мальчишка долго и подробно объяснял растерянной Анне, как именно пользоваться этой штукой.

— Вот тут, смотрите, Анна Владимировна, всякие игрушки есть. Если захотите, можно играть бесплатно. А вот тут, — он снова потыкал в яркий экран, — можно читать. Про приключения, про космос, — он окинул Анну Владимировну внимательным взглядом, вздохнул и проницательно добавил: — Ну и про любовь тоже можно. Вот смотрите, этот значок нажмете — и можно читать сколько угодно.

Звали его обычным именем Виктор, но ничего от «победителя» в нем не было. Зато были душевное тепло, доброта и внимание к людям. Не сказать, что соседка ему была сильно интересна, но иногда она помогала ему писать сочинения по литературе, а он навещал ее раз в неделю, молча брал список продуктов и добросовестно выносил мусор: ходила она не слишком хорошо.

Именно она, Анна Владимировна, подсказывала Вите, что стоит почитать, чтобы лучше понимать сверстников, да и вообще людей. Иногда ему нравились книги, иногда он презрительно морщил нос и коротко говорил:

— Туфта!

Анна Владимировна не убеждала и не спорила, просто называла следующую книгу.

Зарплата у нее была крошечная, даже меньше пенсии, но она купила с рук старенькую швейную машинку и постепенно соседи этого небогатого дома привыкли, что подшить длинное платье, подрубить новые шторы или укоротить джинсы гораздо проще и дешевле можно у Аннушки.

Работа была скучная и однообразная, дети шумными и далеко не всегда вежливыми, но что-то еще поменять в своей жизни она так и не рискнула. Все, чем она занималась раньше, больше не интересовало ее. Ни концерты знаменитостей, ни новые веяния моды, ни дети. Даже цветы на подоконнике теперь казались ей ненужным излишеством.

Постепенно, сама не заметив как, она пристрастилась к чтению любовных романов про всевозможных попаданок. Девицы участвовали в отборах невест, плели интриги, учились в магических академиях, влюблялись и отбивали женихов у местных нахалок. Это был пестрый и немного однообразный мир, в который Анна погружалась в свободное время на работе. А времени такого было немало.

Дома она готовила для себя только самое простое, иногда часть вечера отнимала подработка — замена молнии на куртке или что-то вроде. Читать в своем жилище про попаданок она не могла, слишком уж не вязался серый ее быт с плакатной яркостью этих книг.

Зато пристрастилась к чтению стихов на бесчисленных сайтах, копаясь среди словесного мусора и искренне радуясь, когда получалось найти там жемчужину. Пусть и нечасто, но это удавалось. Ритмы и рифмы привлекали ее, даря, пусть и временно, покой душе. Или, наоборот, пробуждая странное, какое-то тлеющее беспокойство. Умение уместить в пару десятков строк бурю эмоций и картин, философские мысли и кусочки жизни завораживали.

Так тянулись годы…

Невысказанные собственные слова и чувства бурлили. И однажды настал тот день, когда, закончив домашние дела, Анна села на кухне, подвинула поближе к себе специально купленную тетрадь и вывела слова, что давно жгли душу:

Анна плакала над черными неровными строчками…

Это было прекрасно!

Это было ярко и правильно!

Это была ложь чистой воды, и сейчас она отчетливо ощущала в себе ту самую ложь.

Она хотела бы, очень хотела, чтобы в ее жизни все случилось именно так! Чтобы эти строки были про нее, про ее, Анны, падение и борьбу. Чтобы это она не упала на колени! Если бы можно было вернуть все назад! Но — нет…

Она сдалась, она не жила, а существовала, растворившись в своей боли, пропустив все возможности, что дарил ей мир. Двенадцать лет сидения в пыльной школьной библиотеке, двенадцать лет слитых в никуда…

Кому стало хоть на каплю легче от этого?!

Зато там, в стихах, она смогла выплеснуть сомнения и боязнь, стать лучше, умнее, смелее. Сейчас, в этот миг, в ее душе возникла найденная через муки некая точка равновесия…

Разговор, который не мог услышать никто из людей. Разговор, который велся не словами, а смыслами. Разговор, о котором можно только догадаться.

— Ты видишь? Видишь?! Если не сейчас, то она снова потухнет…

— Ты прав. Ей пора в путь…

Похоронами занималась Нинэль Андреевна. Все прошло очень скромно — покойная ни с кем особо не общалась, так и оставшись для людей тихой непонятной соседкой. Только вот тетрадь с кухонного стола, в которой нашли такое яркое стихотворение, слегка нарушала образ.

Тетрадь Нинэль Андреевна отдала младшему сыну, который, неожиданно для всех, оказался наследником Анны Владимировны. Все невеликие свои богатства она завещала именно ему. Только он, будучи убежденным атеистом, раз в год ходил в храм и ставил свечку в память ней.

Именно ее странное стихотворение заставило его в свое время переругаться с матерью и пойти учится не на юриста, а туда, куда он хотел.

Многими годами позже, уже будучи на вершине своей карьеры, он однажды произнес на собственном юбилее странный тост:

— Я хочу выпить за человека, который научил меня быть собой. Земля вам пухом, Анна Владимировна.