В чужом теле

Глава 13

Нил спал плохо, мучаясь кошмарами и странными снами, периодически пробуждаясь от звуков из-за окна, по мере того, как другие жильцы просыпались и начинали заниматься своими делами. Все утро и весь день, посторонние шумы мешали ему спать: хлопающие двери и калитки, голоса, шаги, смех, плеск воды в бассейне, далекие газонокосилки и воздуходувки, сирены, периодические далекие хлопки, которые могли быть как выстрелами, так и упавшими на асфальт досками — кто знает?

Звуки тревожили его сон, но не вполне пробуждали. Если он и просыпался, его голова слишком плохо соображала, чтобы думать о произошедшем вчера — так что он просто проваливался обратно в неспокойный сон.

Наконец проснувшись, Нил обнаружил, что лежит на спине, голый и потный под солнцем, стоявшим в зените. Одеяло валялось где-то на полу.

Он вытер промокшее лицо подушкой. Потом перевернулся на бок и посмотрел на часы.

Проспал часов десять.

Он перевел взгляд на пистолет, лежавший на полке рядом с часами.

Под весом пробивавшихся из глубины сознания воспоминаний, ему захотелось еще немного поспать.

И лучше вообще не просыпаться.

Он подумал, удастся ли снова уснуть.

Нет, невозможно. Он уже окончательно проснулся. И не только проснулся, но и дрожал от ужасной смеси из страха, вины, отвращения и грусти.

«Вставай, — приказал он себе, — Будет не так плохо, если начнешь двигаться».

Он вскочил с кровати. Несмотря на стон от боли в затекших мышцах и вчерашних травмах, он не остановился. Поспешил в ванную, на полпути вспомнил про пистолет, вернулся за ним, взял оружие с полки, и вновь прошел в санузел.

Дверь он запер, но брать пистолет с собой в душ не стал.

А то еще промокнет.

И потом, мыться с пистолетом в руке — это уже чересчур.

Я не настолько параноик.

Если ублюдок не явился за последние десять часов, то уж вряд ли придет меня убивать в полпятого дня.

Что ему помешало, кстати?

Может, не смог найти мой дом. Или не смог найти транспорт.

Он может быть все еще в Брентвуде.

Или в камере полицейского участка.

Или даже мертв.

«Не утешай себя пустыми надеждами, — подумал Нил, — Ты что думаешь, этот парень поднялся после трех или четырех пулевых ранений, потом доехал от того пустыря аж до Брентвуда, избил Элизу, затащил ее из коридора в ванную, привязал там, сделал с ней вот это все, а потом свалил куда-то и тихо помер от своих ран? Ага, конечно!»

Может, подонок просто отдыхает.

Да, это казалось куда вероятнее.

Все силы, что ушли у него на расправу с Элизой, должно быть сильно его вымотали — и он залег на дно.

Но не в больницу. Он не настолько глуп. Копы его точно возьмут, если он попытается обратиться в любую больницу со своими огнестрельными ранами. Сложат два и два: кровь на месте преступления, гильзы.380 калибра там же, и пациент с ранами примерно такого же калибра. Это точно свяжут с убийством Элизы.

Нет, никакой больницы Распутину не видать. Он двинется домой, где бы его дом ни был, залатает себя самостоятельно, как сможет, и завалится спать.

«Но сегодня вполне вероятно придет за мной, — подумал Нил, — Только вряд ли до темноты».

Стоял июль и действовало летнее время — так что темнело только ближе к девяти вечера.

Нил решил, что как минимум до этого часа он в безопасности.

Закончив мыться, он быстро обтерся, аккуратно стараясь избегать ссадин на коленях и локтях.

Там уже начала формироваться корка, но раны все еще немного кровоточили и болели. Он обтер их салфетками. Белая бумага осталась мокрой, но не окрасилась. Он кинул ее в мусорную корзину.

И вспомнил про салфетки в такой же корзине в доме Элизы.

Салфетки, заляпанные его кровью и гноем.

Доказательство, что он был на месте преступления.

Надо было смыть их в унитаз — а потом обойти весь дом и стереть все свои отпечатки пальцев и обуви.

Но тогда он просто не мог адекватно соображать.

Был слишком шокирован, и взбешен, и испуган.

Это казалось слишком сложным делом, непосильной и невыполнимой задачей, да и не особенно важной.

Найти убийцу было важно. А не пытаться замести свои следы.

Но если бы ему снова представился шанс…

«Забудь, ты уже не сможешь туда вернуться» — сказал он себе.

Хотя, если тело еще не нашли…

Он повесил полотенце сушиться на поручень, поводил по подмышкам дезодорантом, затем взял в руку пистолет и открыл дверь. После жаркой, полной пара ванной, коридор показался прохладным. Как и спальня.

Он достал из комода выцветшие синие шорты и надел их.

Начав закрывать ящик, он остановился и просунул руку внутрь. Пошарив под носками, нащупал браслет.

«Оставь, — сказал он себе, — А то Марта застанет тебя с этой штукой на руке».

Он все-таки закрыл ящик, взял пистолет и пошел в гостиную. Электронные часы показывали 16:57. Через три минуты начнутся местные новости.

Он быстро сходил на кухню, взял банку Будвайзера из холодильника, вернулся в комнату и поднял пульт от телевизора.

Он нажал кнопку. Сев на диван, вскрыл банку с пивом. Сделал один глоток, затем проверил, что включен один из тех трех каналов, по которым в пять вечера показывали местные новости.

Элиза была главным сюжетом.

Ее нашли.

Нил ощутил внезапное и очень сильное желание выключить телевизор. Он не хотел это видеть, не хотел знать.

Но убедил себя, что должен смотреть.

Позади ведущей появилась фотография Элизы. Фото из прошлого. Там она выглядела совсем молоденькой, едва лет на двадцать, и была одета в купальник. Ее волосы были влажными. Она была прекрасна. Нил заскрипел зубами.

— Элитный район Брентвуд вновь был шокирован жестоким убийством. Элиза Уотерс, бывшая олимпийская чемпионка по прыжкам в воду и жена актера Винса Конрада, была найдена убитой в своем доме на улице Гринхэвен этим утром. С места передает наш корреспондент Джоди Бейн в прямом эфире.

Репортерша стояла, судя по всему, где-то на дороге у дома Элизы.

— Ужасная находка, — сообщила она, — была сделана примерно в девять часов утра сегодня, когда домработница Мария Мартинез прибыла для…

Нил дернулся от внезапного стука в дверь.

Затем узнал знакомый ритм этого стука — быстрые, легкие удары.

Марта.

— Слава богу, — пробормотал он и выключил телевизор.

— Привет, ты дома? Это я! — донесся голос из-за двери.

Он спрятал пистолет под одной из подушек дивана и встал.

— Секунду! — отозвался он. Подумал было сбегать в спальню и одеться, чтобы скрыть раны. Но Марта все равно их увидит, рано или поздно.

Нил подошел к двери, отпер щеколду и распахнул ее.

Увидев Марту, он почувствовал, как часть его боли словно отпрянула в сторону. Марта была такой свежей, и радостной, и живой.

И знакомой.

Ничего в ней не изменилось со вчерашнего вечера, кроме одежды. В прошлый раз, когда они виделись, она была одета в форму авиакомпании: синий блейзер, шелковый шарф на шее, белая блузка, синие брюки и черные кожаные туфли. Сейчас на ней была большая свободная футболка, джинсовые шорты и сандалии.

Такая знакомая, такая нормальная…

Словно ничего и не случилось.

Но с их последней встречи вчера, Нил застрелил человека, спас жизнь незнакомке, внезапно влюбился, обзавелся волшебным браслетом, несколько раз полетал бестелесным призраком, побывал в чужом теле, и позволил той чудесной женщине погибнуть. Но Марта выглядела так, будто эти двадцать часов прошли в совершенно нормальном режиме, и с ее последнего визита не произошло ничего необычного.

Она улыбалась, когда Нил открыл дверь. Спустя пару секунд нахмурилась.

— Что случилось? — спросила она.

— Долгая история.

— У тебя все в порядке?

— Да, все нормально.

Она шагнула через порог и захлопнула за собой дверь.

— Иди сюда, — сказала она, — Сейчас я тебе подниму настроение.

Когда он шагнул ближе, она вытянула руки, остановив его. Немного подавшись вперед, она поцеловала его в губы, затем начала медленно опускаться вниз, продолжая целовать его тело, постепенно садясь все ниже и ниже, нежно прикасаясь губами к каждой царапине, и ссадине, и синяку на его груди и животе.

К моменту, когда ее лицо оказалось на одном уровне с его шортами, там уже наблюдалась заметная выпуклость.

— Рада видеть, что тебе уже лучше, — сказала она.

Нил запустил пальцы в ее густые, мягкие волосы.

Марта просунула кончики пальцев под резинку шорт.

— Ну-ка, что у нас тут? — спросила она. Потянула резинку на себя и вниз, — Ах, вот оно что, — вновь раздался ее голос.

Шорты Нила упали до лодыжек.

Марта поцеловала головку его пениса. Лизнула. Ее язык был влажным. Потом ее губы опустились теплым, упругим кольцом, а руки схватили его за ягодицы, притягивая ближе.

Нил был ошарашен.

Она никогда раньше ничего такого не делала.

Словно почти почувствовала в нем сейчас какую-то потребность — желание, чтобы его удивили, шокировали, приятно поразили.

А может, это было ее собственное желание.

Как бы то ни было, на некоторое время он забыл обо всем, кроме Марты и ее губ.

Когда все закончилось, она перестала сосать и глотать, но не выпускала его изо рта, мягко удерживая губами.

Нил чувствовал, что у него подкашиваются колени.

Она разомкнула губы, отодвигаясь, подтянула его шорты на положенное место, затем запрокинула голову и посмотрела ему в глаза. Ее губы блестели.

— Ну как, понравилось? — спросила она.

— Издеваешься?

Она поднялась на ноги и прильнула к нему, крепко обняв. Ее дыхание было тяжелым и частым. Упругая грудь прижалась к нему сквозь футболку.

— Я хорошо справилась? — спросила Марта.

— Великолепно.

— Не уверена, стоило ли глотать.

— Думаю, это кому как нравится.

Она рассмеялась.

— Не хотелось запачкать твою прихожую, — она вновь нежно поцеловала его в губы, затем немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

Ее взгляд перебежал из стороны в сторону. Через какое-то время, она спросила:

— Что-то случилось, да?

— Все хорошо, — сказал Нил, и увидел перемену в ее взгляде. Глаза оставались все теми же бледно-голубыми, но каким-то образом словно потемнели. Она распознала вранье.

— Я что-то не так сделала? — спросила она.

— Нет! Нет, ты что, шутишь?

— Уверен?

— На сто процентов.

— Тогда скажи, чем я могу помочь?

— Ты только что помогла.

— Ха-ха, очень смешно.

— Я серьезно.

— Знаю. Но мне неприятно видеть тебя таким. Не хочешь все-таки мне рассказать?

— Даже не знаю.

— Пивом угостишь?

— Конечно, — оставив Марту, он поспешил на кухню. Взял еще одну банку из холодильника, стеклянную кружку из шкафа. Почти наполнил ее, когда Марта зашла в так называемую «обеденную зону».

Нил никогда там не ел. Обеденный стол был занят его компьютером, принтером, россыпью ручек и блокнотов, и несколькими стопками книг.

Марта бросила взгляд на пустой экран монитора, потом посмотрела на Нила и приподняла брови.

— Нет вдохновения? Из-за этого такой хмурый?

— Кое-что похуже.

— Что может быть хуже?

Он покачал головой:

— Много чего.

Он увидел банку с пивом в руке Марты. Она подняла ее ко рту и отхлебнула.

— Это моя вообще-то, — сказал он.

— Ты против? Я просто увидела там на столике. Не смогла удержаться.

— Разве не лучше из кружки?

— Мне так больше нравится, — сказала Марта. Свободной рукой она выдвинула стул с прямой спинкой из-за стола. Развернула его и присела, затем откинулась назад, перенеся весь вес на его задние ножки.

— Упадешь и шею свернешь.

Нил всегда говорил это, когда она так делала. А она так делала часто. Качаться на его кухонном стуле, похоже, было для нее одним из любимых развлечений.

— А я люблю рисковать, — сообщила она. Это тоже была стандартная фраза. Улыбнувшись, она отхлебнула еще пива. Потом сказала, — Ты где так расшибся, кстати?

— По дороге в видео-прокат.

— Упал?

— Ага, — он поднял кружку и сделал пару глотков. Потом прислонился к столу. Глядя на свои ноги, он принялся разглядывать темные корки ссадин, — Но ничего реально серьезного, — быстро добавил он.

— А что тогда реально серьезное? — спросила Марта.

— В смысле?

— Не знаю, — нахмурившись, она помотала головой, — С твоими родителями все в порядке? Может, что-то случилось с тво…

— Нет, нет. Ничего такого.

— Так и будем в угадайку играть?

— Я правда не хочу об этом говорить.

— Хорошо, — она пожала плечами, — Я просто беспокоюсь за тебя, вот и все. Когда тебе больно, мне тоже больно.

От этих ее слов у него возник комок в горле.

— Может, это и не нормально, — сказала она, опустив стул на все четыре ножки, — В смысле, мы ведь даже не женаты, даже не живем вместе. Но я люблю тебя. Ничего не могу с собой поделать. И ты заставляешь меня чертовски сильно волноваться, вот прямо сейчас. Ты не заболел случаем? Послушай, если у тебя нашли какое-нибудь там…

— Я влип в историю прошлой ночью, — сказал он, — Это всё. Я не болен. Я пытался остановить преступление, но потом все пошло как-то неправильно, и эту женщину убили. Она была хорошей, доброй. Я хотел ее спасти, но не смог. Этот… этот ублюдок… он ее зарезал, и я никак не мог ему помешать.

— Господи… — пробормотала Марта.

— Еще не все. Мало того, что ее убили, но и полиция теперь может решить, что я это сделал. И реальный убийца меня теперь знает. Я думаю, что он на свободе, и у него может быть визитка, которую я дал Элизе, то есть он знает, где я живу, и может в любой момент прийти сюда, и…

— Элизе Уотерс?

— Ну да.

— Ты там был?

— Ну да.

— О боже!

— Что?

— Та женщина из Брентвуда? Элиза Уотерс? Олимпийская ныряльщица?

— Ну да.

— Блин, реально? Это же во всех новостях! Ты был там? Вот прямо там, когда это случилось?

Он выпил еще немного пива, затем помотал головой.

— В каком-то смысле. Может, мне лучше начать с начала.

— Подожди, — сказала Марта.

— Чего?

— Не начинай пока, — она встала, — Давай запишем на видео.

— Зачем?

— Запишем все твои показания и передадим в полицию.

— Я к ним не пойду.

Марта вновь села, довольно резко. Ее рот на мгновение раскрылся. Затем она сказала:

— А почему нет?

— Я стрелял из своего пистолета. Застрелил человека.

— Какого человека?

— Убийцу.

— Ты застрелил убийцу? Охренеть!

— Не радуйся слишком сильно, я его не убил. Он все еще где-то гуляет, насколько могу предположить. Но если копы узнают, что я сделал, меня могут посадить за незаконное ношение, стрельбу в общественном месте… Не говоря уж о том, что на меня могут повесить и убийство Элизы. Я был в ее доме. Прямо там, на месте преступления, и я наверняка оставил там как минимум отпечатки пальцев.

Нахмурившись, Марта какое-то время молчала. Затем произнесла:

— Хорошо. Решать тебе. Если думаешь, что лучше не обращаться к копам… Но я определенно считаю, что мы должны записать на видео твою версию событий. Я буду оператором, а ты мне все расскажешь, не упуская ни мельчайших деталей. Если тебя все-таки возьмут, это может оказаться очень полезным.

— У меня нет камеры, — напомнил ей Нил.

— У меня есть.

— Я знаю.

— Ну так поехали ко мне.

— Да я как раз сам собирался это предложить. Мне не нравится, что ты здесь. Тот парень наверняка попытается меня навестить. И я не хочу, чтобы у него был даже малейший шанс добраться до тебя.