В чужом теле

Глава 2

— Эй?

Он повернул голову на звук голоса и увидел едва-различимый бледный силуэт женщины на фоне дерева.

«А, ну да, — подумал он, — Точно. Она».

Человек, которого Нил застрелил, лежал плашмя на земле, словно сливаясь с черной тенью. Он уже долго практически шевелился. На самом деле, вообще не шевелился, с самого момента, как опрокинулся назад от пули в голову.

— Эй? — снова окликнула женщина.

Нил вновь оглянулся на нее.

— У вас все в порядке? — спросила она.

«Конечно, у меня все в порядке, — подумал он, — с чего мне быть не в порядке? Это же он покойник, а не я».

— Что с вами? Вы не ранены?

«Я не ранен?» — спросил он сам себя. Через какое-то время ответил вслух:

— Нет. — его голос звучал глухо и словно издалека.

— Встать сможете?

Встать?

Он осознал, что незаметно для себя успел упасть на колени. Это открытие испугало его и расстроило. Как можно быстрее, он поднялся.

— Я цел, — сказал он, — Просто… не знаю… Я просто никогда… А вы как?

— Хочу выбраться отсюда поскорее.

— В смысле, вы в порядке? — спросил он.

— Не совсем. Подойдите ко мне, ладно? Можете подойти?

— Ага. Хорошо.

Нил пошел к ней. Он чувствовал дрожь и слабость. Правая рука безвольно свисала сбоку, покачиваясь под грузом сжатого в ладони пистолета.

Женщина была голой, как он и предполагал. Ее кожа казалась призрачно-бледной, за исключением темных пятен глаз, ноздрей, сосков и пупка. И еще крови. По крайней мере, он предполагал, что это должна быть кровь — темные кривые полоски, спускавшиеся вниз по ее коже от нескольких ран.

— Он вас порезал, — сказал Нил.

— Ничего. Жить буду. Можете меня развязать?

— Конечно. — он начал засовывать пистолет в карман шорт, потом остановился и оглянулся на человека, которого застрелил.

— Насчет него не волнуйтесь.

— Он мертв? — спросил Нил.

— Не шевелится.

— Господи.

— Это хорошо. Вы правильно сделали. Это был маньяк какой-то.

— Ну все равно посматривайте на него, ладно?

— Да, буду.

Нил наконец убрал оружие в карман. Потом он обошел женщину сбоку.

Ее левая рука была вывернута в плече, заведенная за ствол дерева. Веревка, обвязанная вокруг запястья, уходила дальше — видимо, точно так же удерживая с другой стороны и правую руку.

Нил решил остаться слева, где женщина и дерево заслоняли лежащее тело человека в черном.

«Она скажет, если он пошевелится».

Кончиками пальцев Нил начал дергать тугой комок узлов возле запястья женщины. Глаза в этом деле были не нужны, так что он смотрел прямо на незнакомку.

За плечом виднелись контуры ее левой груди.

На самом деле, Нил вполне хорошо видел ее грудь, невзирая на скверное освещение. Довольно небольшая и красивой формы, и сосок торчал вперед. Так близко, что можно прикоснуться.

Он постарался сконцентрироваться на распутывании узлов.

— Меня зовут Элиза, — сказала она.

— Я Нил.

— Ну слава богу, что ты появился вовремя.

— Услышал крики.

— Он сказал, что это бесполезно. Говорил, что никто меня тут не услышит. А если и услышат, то проигнорируют.

— Я сам едва так не сделал.

Узлы казались твердыми как сталь, но он не сдавался.

Он посмотрел, как вздымается грудь Элизы от глубокого вдоха.

— Отвозил пару фильмов сдать в прокат, — пояснил он.

— В такое время?

— Надо было успеть до полуночи.

— Еще успеешь? — спросила она.

— Не думаю. Да уже и не важно.

— Извини, что испортила тебе вечер.

— Смеешься?

— Я с радостью компенсирую тебе все издержки.

— Да забудь. Серьезно.

— Ты спас мне жизнь, — сказала она.

— Ну да, наверное.

— Без всяких наверное. Господи… И ведь это еще не самое страшное. Ведь он, похоже, не собирался меня убить быстро.

— Ну, теперь все будет хорошо. Вот только я не могу развязать эти узлы.

— Может, воспользуешься его ножом?

Он вспомнил про огромный нож, просвистевший мимо его уха.

— Не знаю, смогу ли его найти. В любом случае, мне не стоит его трогать. Ну, отпечатки там и все такое. Нам, наверное, лучше оставить все как есть, чтобы не пропали никакие улики.

— Включая меня? — спросила она.

— Ну… Об этом я как-то даже не подумал. Возможно, это и неплохая идея. Если увидят тебя вот так привязанную…

— Я не хочу, чтобы какие-то копы меня видели. — она повернула голову, словно пытаясь посмотреть на Нила через левое плечо, — Не хочу, чтобы меня вообще кто-то видел. В таком состоянии.

Нил покраснел.

— Ну, извиняюсь, — пробормотал он.

— Тебя это не касается, — сказала она, — Ты меня спас. Смотри сколько пожелаешь.

— Эээ. Так на чем мы…

— На том, что точно ли ты хочешь вовлекать в это дело полицию?

— Да они и так наверняка приедут с минуты на минуту.

— Не думаю, — сказала Элиза.

— Кто-то должен был сообщить о выстрелах.

Уже произнося фразу, он осознал, насколько наивно это звучит. Редкой была та ночь, когда бы он не слышал нескольких отдаленных хлопков, которые могли быть выстрелами. А могли быть результатом громко хлопавших дверей, неисправных автомобильных глушителей, взрывов петард, чего угодно. Некоторые из этих звуков почти однозначно были выстрелами, но он никогда не вызывал полицию по какому-либо из подобных случаев.

В данном случае, выстрелы прозвучали в густой роще под насыпью автострады Санта Моника.

Вряд ли хоть кто-то из проезжавших там водителей обратил на них внимание.

Ближайшими домами были те жалкие лачуги за пустырем и рельсами, по ту сторону сетчатого забора, да еще и на другой стороне дороги. Люди, что там жили, наверняка давно привыкли к странным звукам с этой стороны. Особенно к хлопкам двигателей.

— Если кто-то вызвал копов, — сказала Элиза, — То где же они?

— Наверное, едут. Не могут же они сразу…

— Прошло, наверное, минут пятнадцать-двадцать с момента стрельбы.

— Нет, — сказал Нил, — И пяти не прошло.

— Ну, я тут на часы не смотрела, знаешь ли, — сообщила ему Элиза. Тот край ее лица, что был виден над левым плечом, будто бы изогнулся в улыбке, — Но реально гораздо больше пяти минут. Ты там как бы вырубился. Стоял на коленях минут пятнадцать, наверное.

— Нет.

— Правду говорю. Я просто стояла и ждала. Пыталась прийти в себя. Но наконец поняла, что мы можем всю ночь тут проторчать, если я не подам голоса. Впрочем, похоже, мы тут все равно всю ночь проторчим, если ты не найдешь нож или еще чего-нибудь.

— Только не нож, — сказал он, — Я не должен к нему прикасаться.

— Ну, что-нибудь найди. Ладно? — судя по голосу, она была готова вновь разрыдаться, — Мне паршиво. Хочу отсюда выбраться.

— Что-нибудь придумаю, — сказал Нил. Он обошел вокруг дерева. Посмотрел в ту сторону, куда улетел нож, разминувшись на несколько сантиметров с его лицом.

«Пусть там и остается, — сказал он себе, — Где бы он ни был. Пусть полиция его найдет».

Подумал было быстренько сбегать до машины. Там может быть что-то… Точно. В бардачке где-то валялся складной нож.

— Я могу к машине сходить, — сказал он, — У меня есть…

— Нет, не надо. Не оставляй меня здесь одну. Пожалуйста.

— Это займет всего пять минут.

— Что-то может случиться. Пожалуйста. Может… Посмотри, может у него что-то есть.

«Пассатижи, — подумал Нил, — Если ничего другого, то они точно есть».

— Ладно, — сказал он и медленно пошел к телу. Внутри у него все сжималось.

Что если этот тип не мертвый?

А что если мертвый?

В любом случае, Нилу не слишком улыбалась перспектива к нему приближаться.

Он запустил руку глубоко в правый передний карман шорт, нащупал пистолет и вытащил его. Он был почти уверен, что выпустил три пули.

Нет, четыре. Три подряд, плюс одну в голову.

Изначально в магазине скорее всего было шесть патронов, а в стволе досланного патрона точно не было.

Значит, должны остаться два.

Пистолет был двойного действия и не имел предохранителя, стало быть…

Скривившись, он поднял оружие ближе к лицу. Слишком мало света. Левой рукой он пощупал тыльную строну затвора в поисках курка.

Нашел его полностью отведенным назад.

В темноте, только что расстреляв человека, он очевидно просто позабыл снять оружие со взвода. И кинул в карман — взведенным, с патроном в стволе.

«Господи боже, — подумал он, — Мог прострелить себе ногу насквозь».

Держа пистолет взведенным и слегка положив палец на спуск, он обошел вокруг ног лежавшего человек и сел на корточки.

Пассатижи валялись на земле возле его правой руки.

— Он мертв? — спросила Элиза.

— Наверное.

— Ты не думаешь, что стоит убедиться?

— В смысле, сделать контрольный что ли?

— Нет! Проверить признаки жизни там, я не знаю.

— Пульс пощупать?

— Ну да.

— Но тогда придется его трогать, — он тут же торопливо добавил, — В смысле, я не считаю это необходимым. Он не шевелится. Да и дыхания не слышно. Практически уверен, что он мертв. Ну, я все-таки ему в голову попал.

На несколько секунд Элиза замолчала. Затем сказала:

— Но карманы его ты можешь проверить?

— Зачем?

— Может, у него там складной нож есть какой-нибудь.

— Я думаю, пассатижей вполне хватит. — держа пистолет нацеленным на лежащее тело, он потянулся за пассатижами левой рукой. Пристально глядя на руку в черной перчатке.

Он уже почти ожидал, что рука сейчас попытается его схватить. Но она не шевелилась. Он взял пассатижи и торопливо отошел. После нескольких шагов обернулся.

— Он за тобой не гонится, — сказала Элиза.

— Я знаю.

Пассатижи в его руке казались заразными. Словно они были осквернены всеми страданиями, что причинили, и могли каким-то образом передать это зло ему.

Он представил, как внезапно сдавливает клещами сосок женщины, сильно давя на рычаги, заставляя ее кричать от боли.

От этой мимолетной фантазии ему стало мерзко.

Одержимые дьяволом пассатижи.

«Не выдумывай. Это просто инструмент. Как мой пистолет».

Остановившись сбоку от Элизы, он положил пассатижи под мышку и снял пистолет со взвода. Потом кинул его в правый карман.

Взял инструмент в правую руку.

— Осторожно с ними, ладно? — сказала Элиза.

— Не волнуйся.

— Они могут сделать очень больно.

— Не сомневаюсь, — взявшись левой рукой чуть выше ее запястья, он поймал зубьями пассатижей верхний узел и дернул.

И почувствовал, как тугой узел начал слабеть.

— Поддается, — сообщил он.

— Слава богу.

— Поглядывай там за ним.

— Я смотрю.

Продолжая работать над узлом, Нил сказал:

— В смысле, я знаю, что он мертвый, но… Так ведь всегда людям кажется, понимаешь? Ну, в фильмах? Типа «Хэллоуина» и тому подобных. Всегда думаешь, что злодей мертв, а потом он оживает и убивает тебя. Я понимаю, что это только в кино бывает, но…

— Иногда, жизнь гораздо страшнее кино.

— Ну да. Это уж я убедился.

— А иногда прекраснее.

— Ты думаешь?

— И всегда необычнее.

— Необычнее?

— Мне так кажется. Да.

— Ну, — сказал Нил, — Это все определенно очень необычно. То, как я совершенно случайно проезжал мимо как раз в нужное время, чтобы тебя спасти.

— Я бы не возражала, если бы и на несколько минут раньше.

— Ну да. Боже, мне жаль, если б я мог…

— Да я шучу, — сказала она, — То есть, было бы неплохо, но с другой стороны, тогда я, может быть, не закричала бы в тот момент, когда ты проезжал мимо. Мне бы не очень хотелось возвращаться в тот момент и крутануть рулетку еще раз, знаешь ли. Кто знает, может тогда ты бы вообще ничего не заметил, и что бы тогда со мной стало?

— Аргумент. — согласился Нил.

— Я не собираюсь жаловаться на то, как все сложилось. Чудо, что я вообще жива.

— Или множество счастливых совпадений.

— Я не верю в совпадения, — сказала она, — Все в этом мире происходит не просто так.

— Ну… Наверное, тебе было не суждено умереть сегодня. А ему суждено.

— А нам было суждено встретиться.

Нил покраснел.

— Похоже на то… — в этот момент последний узел веревки сдался под натиском клещей, — Всё! — сообщил он.

Элиза вздохнула. Ее ладонь толкнула его руку, и он отстранился. Она махнула рукой вперед, стряхивая обмякшие витки веревки. Затем шагнула прочь от дерева. Потянув вперед правую руку, она вытащила длинную веревку за собой.

Немного согнулась, опустив голову.

Нил смотрел на нее, на изгибы ее ягодиц, на очертания ее стройных ног.

«Нам было суждено встретиться».

— Не поможешь мне с этим? — попросила она. Повернувшись к нему, она протянула свою правую руку, все еще опутанную множеством узлов веревки.

— Конечно.

Когда он потянулся вперед, она схватила его за руку. И крепко держала, пока он с помощью клещей в другой руке разрывал узлы. Он старался особенно не смотреть на ее тело. Но ничего не мог с собой поделать. Иногда, когда он дергал пассатижами особенно сильно, ее груди подпрыгивали. Он видел, как это происходит, даже при плохом освещении. Он также хорошо видел аккуратный маленький треугольник волос в области ее паха.

Через какое-то время, он все-таки заставил себя отвернуться.

Посмотрел на труп человека, которого застрелил.

— Все еще там? — спросила Элиза.

— Ага.

— Так и думала, — она подняла левую руку от своего бока и положила Нилу на плечо, — А полиции все еще нет.

— Пока нет.

— Я не думаю, что и вообще будет. Если мы сами ее не вызовем. Чего, я думаю, нам делать не следует.

— Мы должны, — сказал Нил.

— Нет, не должны.

— Ну как это так?

Она твердо сжала его плечо, но не до боли.

— Послушай, — сказала она.

Он сильно дернул веревку клещами. Зубцы соскользнули и инструмент повернулся боком.

— Черт!

— Остановись на минуту. Послушай. Никто никогда не должен об этом узнать.

— Он собирался тебя убить.

— Ну да. И теперь он мертв. Так что его нет нужды ловить, судить, и что там еще. Он уже… получил по справедливости. Больше никогда никому ничего не сделает. Чего мы добьемся, если привлечем полицию?

Нил пожал плечами:

— Не знаю, но… Нельзя же после такого просто взять и уйти.

— Почему нет?

— Я его убил.

— В ходе самообороны, — напомнила ему Элиза.

— Может, это не будет выглядеть как самооборона, если мы убежим. Так мы точно поведем себя как преступники.

— И как ты будешь объяснять свой пистолет?

— Правду скажу.

— У тебя что, есть лицензия?

— На ношение нет, конечно. Издеваешься? В Лос-Анджелесе? Ни у кого нет лицензии на ношение. Если только ты не какой-нибудь полицейский начальник, или еще какая шишка. Потому у нас такое и творится с преступностью.

— Я к чему спрашиваю — у тебя будут проблемы?

— Возможно. Ну, за убийство-то меня точно не привлекут, в этом я уверен. Хотя, наверное, его родственники могут подать гражданский иск. Ну, за неоправданное причинение смерти.

— Ага.

— Наверное, это даже весьма вероятно, если у него есть семья. Хотя вряд ли им что-то светит. Но по судам потаскать могут здорово…

— И что же насчет оружия? — спросила Элиза.

— Наличие пистолета с патронами в моем автомобиле, не говоря про стрельбу… Я практически уверен, что это статья.

Ее рука напряглась на плече Нила.

— Ты можешь сесть в тюрьму?

— Наверное, это возможно.

— Господи! За то, что спас мне жизнь?

— Ну… В конце-то концов, я сделал то, что должен был сделать. Если за это придется сесть в тюрьму… ничего не попишешь. Хочу сказать, я как бы уже принял на себя этот риск, когда начал носить с собой оружие. Но это вряд ли — гораздо вероятнее, что получу условный срок и штраф.

— Какой штраф?

— Не знаю. Тысячу баксов, может быть.

— Ладно, заканчивай уже с этой веревкой.

Он поднял пассатижи, сжал ими узел и вновь начал тянуть.

— Не думала, что настолько все плохо, — сказала она.

— Что?

— Проблемы, которые тебе грозят.

— Черт, да нынче проблемы могут быть, если на кого не так посмотришь.

— Ну, про это я не собиралась упоминать, — тонкая щель улыбки появилась на фоне серого пятна ее лица, затем исчезла, — Как бы то ни было, всего этого можно избежать, если мы просто не будем никому сообщать о случившемся.

— Да проблемы-то только у меня будут. Ты сама вообще ничего плохого не сделала.

— Думаешь, это кого-то будет волновать? К моменту, когда до нас доберутся репортеры?

Нил скривился.

— Тут ты права.

— Ты прекрасно знаешь, что будет. Они со всеми это делают. Будь ты хоть святым, они не остановятся, пока не выставят тебя абсолютной мразью. Если не накопают на тебя никаких грязных деталей, то что-нибудь придумают.

— Ну да. Такое случается.

— Постоянно.

— Ну, может и не постоянно, но часто. — когда он это произнес, узел немного поддался. Он потянул сильнее. Веревка рассыпалась мотками, — Ну, всё.

— Дальше я сама, — Элиза отпустила его и принялась снимать с себя веревку.

Нил наблюдал за ней.

Она продолжила говорить:

— Даже если они не попытаются меня вывалять в грязи — а они попытаются — я не очень рада самой идее, что прославлюсь на весь свет как женщина, которую похитил и пытал какой-то маньяк-садист. Что меня нашли голой и привязанной к дереву. И ведь об этом не только чужие люди узнают. Все, с кем я знакома. Все мои родственники и друзья…

— Звучит не слишком приятно, — признал Нил.

— Всюду будут мои фотографии. Наверняка найдутся какие-нибудь мужики, которые будут смотреть на них и фантазировать, как раздевают меня и пускают в ход ножи и клещи, — она скинула веревку на землю и начал растирать свое правое запястье, — Я просто хочу сохранить какую-то личную жизнь. Не хочу становиться общественным достоянием, особенно в таком смысле.

— Ладно, убедила.

— Ты со мной?

— Ну да. Я тоже не горю желанием попадать в суд или на страницы желтой прессы.